Подолинский Андрей Иванович - Смерть Пери - Книги

А. И. Подолинский

Смерть Пери --------------------------------------

Библиотека поэта. Поэты 1820-1830-х годов. Том второй

Биографические справки, составление, подготовка текста и примечания

В. С. Киселева-Сергенина

Общая редакция Л. Я. Гинзбург

Л., Советский писатель, 1972

OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------

Гневен, мрачен и могуч,

На крылах громовых туч,

Донебесным великаном

Над песчаным океаном,

Ураган во мгле ночной

Встал, - и Нил зовет на бой!

Под размахом вражьих крыл

Ото сна воспрянул Нил.

Злостью грудь его трепещет,

Рвется, пенится и блещет

Волн сердитых чешуей,

Как змея своей броней.

Сшиблись! Ужас и краса -

Эта битва!.. Небеса

И земля гремят и стонут,

То в пыли и мраке тонут,

То при молниях вокруг

Скачут брызги как жемчуг.

Рев и гул и вой окрест!..

Как орел, вскружась до звезд

И бросаясь с небосклона,

Вихорь волны бьет с разгона

И в растерзанный поток

Сыплет громы и песок.

Всей громадой бурных вод

Бездна Нила восстает,

Будто пастью крокодила

Пыль и громы поглотила,

И над ними, как скалы,

Снова сдвинула валы.

Вдруг, собрав остаток сил,

Вихрь полстепи закружил -

И упал. Из крутояра

Волны силою удара

Вышиб прочь - и с двух сторон

Их, как рать, рассеял он.

Необуздан, в города,

В села, в рощи, на стада

Гонит бурные разливы,

Рвет деревья, топит нивы

И во глубь своих песков

С торжеством уходит вновь.

Лучом животворным зарю зажигая,

Дух света незримый парит над землей,

И, в пурпур прозрачный лазурь одевая,

Рубины и перлы он сыплет росой,

Облака из дыханья цветов образует,

В серебре их купает и как море волнует.

Одетая тучей, черна как в ночи,

Гроза убегает на скат небосклона;

Но, сыплясь с востока, во глубь ее лона,

Как стрелы, несметно вонзились лучи,

И будто бы кровью из ран облитая,

Падет, закрасневшись, громада седая.

И там, где дух бурь рассыпался огнем,

Где ангелы мрака в громах окликались,

Волна за волною лучи разыгрались,

Сверкая в пространстве небес голубом,

И вспыхнуло небо в разливах сиянья.

Светло и спокойно, как в утро созданья.

Взгляни ж на землю! Вот она -

Как из насильственных объятий

Освобожденная жена,

Борьбы и ужаса печати

Еще с прекрасного чела

Она изгладить не могла.

Коса и локоны развиты,

Глаза в слезах, уста раскрыты,

И тщетно силится вздохнуть

Ее истерзанная грудь.

Подобный вид земля явила

На берегах обширных Нила,

С волнами, вихрем и грозой

Изнеможенная борьбой.

Как будто ризою раздранной,

Она оделась в пар туманный,

Но всюду раны виден след,

Где ни пробьется утра свет:

Там волны бурного потока

Ей грудь изрезали глубоко,

Здесь гром рассек ее чело,

А тут власы ее кудрявы,

Ее зеленые дубравы,

Грозой всклочило и пожгло.

Напрасно в блеске грани чудной

На луг недавно изумрудный

Кристаллы сыплются росы:

Как будто лезвием косы,

Обезображенный набегом

И мутной влаги и песков,

Предстал он взору грустным брегом

Без аромата, без цветов.

Нигде, как прежде, не толпятся

На тучных пажитях стада,

И кущи сел и города

Окрест в развалинах дымятся.

. . . . . . . . . . . . . . .

О, если б с ближней пирамиды

Взглянул в ту пору кто-нибудь,

Какой тоской окрестны виды

В нем возмутили б ум и грудь!

Разрушен бранью вековою,

Печален край, свидетель сеч;

Но здесь не брань, не огнь, не меч -

Здесь божий гнев прошел грозою!

Тот гнев-каратель, кто кругом

Равно цветы и пальмы косит

И без ошибки мстящий гром

На обреченного приносит

И в самом сумраке ночном.

Там, где лотоса цветами,

Разнесенными грозой,

Как блудящими звездами,

Нил усеян голубой,

Где то вскроется могила,

То гора встает из волн,

Без весла и без кормила

Ветер носит легкий челн.

В челне дева молодая

В пышной ризе и цветах,

Перевита дорогая

Цепь в густых ее кудрях;

Но с нарядом несогласна

Бледность смертная лица.

И поникнул лик прекрасной

К персям юноши пловца.

В их очах - туман испуга;

Но любовь еще сильна,

И не вырвет друг у друга

Их ни вихорь, ни волна.

Будто скованы их руки,

Мысль одна у них в груди:

Жизнь ли, смерть ли впереди,

Только б не было разлуки!

Вдруг огромный и крутой

Вал пловцам навстречу хлынул,

Челн, как пух, из бездны вскинул

На хребет высокий свой.

Он несет их, полных страха,

Между безднами кружит

И у берега с размаха

Ношу бросил на гранит.

Из родины чудес, где Инда льются воды,

Где густо разрослись священных рощей своды,

Где, жарко некогда кипевшее в огне,

Остыло золото в нагорной глубине,

И яхонт и алмаз наводят мысль, что боги

Развалинам свои там предали чертоги, -

Поднявшись от цветов на крыльях ветерка,

Чуть видны, плавали в лазури облака.

Как, в бархате ковров роскошно утопая,

Гарема пышного царица молодая,

Когда вокруг нее туманом голубым

С курильниц дорогих душистый вьется дым,

И пламенного сна, подобную виденью,

Ее прозрачною окидывает тенью, -

Так Пери, при луне, в безмолвии ночном,

Летящих облаков обвита серебром,

Беспечно вверившись воздушному их лону,

Несется, легкая, как звук по небосклону.

И виденье вслед виденью

Развиваются пред ней,

То окинутые тенью,

То в сиянии лучей:

Вон, как скатерти шелковы,

Видны темные дубровы

И озера в их глуши,

Будто сребряны ковши;

По краям холмов вершины

Озаренные стоят,

Словно духи-исполины

За трапезою сидят.

Вон степь - урагана широкое ложе,

Сама золотая при блеске лучей,

А скалы нагие пестреют на ней,

Как черные пятна по барсовой коже.

Потоки меж ними как змеи скользят

И в области смерти о жизни звучат;

И пальмы, внимая призванию их,

Сошлися толпою у струй голубых

И смотрят с курганов на волны песчаны,

Кивая косматой своей головой,

Как будто бы кличут к себе караваны,

Чтоб дать им защиту в полуденный зной.

Степи резким рубежом,

Горы сдвинулись кругом;

Их подошву омрачая,

Морем туча громовая

Вдоль гребнистого чела

Необъятная легла.

И как остров, возникая

Из среды туманной мглы,

Здесь торчит хребет скалы,

Дальше льдина вековая, -

И мелькают при луне

В чудных образах оне:

То хрустальный блещет терем,

То грозит седой колосс,

То под тенью страшным зверем

Поднял голову утес.

За ними - бездна голубая,

Подобна блеском небесам,

Трепещет в ней луна другая,

Другие звезды блещут там.

Но как огромными крылами

Над ними вея парусами,

За кораблем корабль бежит,

Разочаровывая вид, -

Меж двух небес, в пучине света,

Они на дышащем стекле

Скользят как тень, как у поэта

Земная дума на челе.

И вот исчезло всё: дубровы, степи, море,

И Пери носится высоко на просторе,

И гимн ночных светил ей слышен издали.

Но грань положена меж неба и земли.

Немея, крылья там земные тяготеют,

И ангелы ее переступить не смеют,

С тех пор как прелести и ласки дев земных

Преступно увлекли прекраснейших из них,

Чтоб, свергнуты с небес, лишенные сиянья,

В тоске мучительной, в мольбах без упованья,

Несбыточных надежд влачили грустный век

И плакали о них, как плачет человек.

Но мысли, Эдема лучи золотые,

Бессмертьем зажегшие грудь,

Летят без преград за пределы земные,

В обратный на родину путь:

Их манит сиянье родного потока,

Им грустно в темнице светить одиноко, -

В источнике света хотят утонуть.

И пламенной мыслью приблизилась Пери

К заветным эдемским дверям,

Но страшно и мыслью проникнуть за двери:

Судья ей, преступнице, - там!

Ей чудятся хоры, небесные звуки;

Волнуется море сиянья кругом:

О, сколько отрады, и грусти, и муки!..

Улыбка блеснула - и слезы ручьем!

И пали на грудь ей их жаркие волны.

Из сердца уходит пленительный сон,

И, холодом вея, пустынный, безмолвный,

Опять ее обнял земной небосклон.

Свой блеск последний звезды мещут;

Но там, вдали, кипят и блещут

Живые волны янтаря.

И, бледным золотом сияя,

Полнеба тихо обнимая,

Как море, льется там заря.

И облака, что в ночь носились

Высоко с Пери молодой,

Светлея, долу опустились,

Как бы влекомые зарей;

Сперва над влагой золотистой

Катились пеной серебристой,

Потом, повиснув над землей,

В хрустальный замок превратились,

И вдруг в сияньи растопились

И пали радужной росой.

И, блестящие росою,

Над поверхностью земною,

Пери тихо развила

Светозарных два крыла.

Но какой земли равнина

Ей открылась с высоты?

Роз ли видны Низибина

Снежно-белые кусты?

Иль горят огнем рубина

Кашемирские цветы?

Не родных ли волн Гангеса

Слышен шум под сводом леса,

Или плещет Иордан,

И вдали, огромной тучей,

Кедров бор неся дремучий,

Подымается Ливан?

На цветы, леса и волны

Пери взор, вниманья полный,

Долго тщетно устремлен:

Их узнать не может он!

Вдруг на скате небосклона

Солнце вспыхнуло - и вот

На высокий лик Мемнона,

Как блестящая корона,

Первый луч его падет.

Грудь немая истукана

Теплотой оживлена,

Звуком громкого тимпана

Содрогнулася она.