Петриченко Кирилл Никифорович - Житье-бытье астраханских моряков

  

   На Касп³йскомъ морѣ, въ самомъ далекомъ уголкѣ его, на границѣ, гдѣ Перс³яне вѣчно враждуютъ съ Трухменами, есть обширный заливъ Астрабадск³й и въ немъ небольшой песчаный островокъ, называемый Амуръ-аде. Островъ самъ по себѣ ничего не значитъ; онъ не великъ и не важенъ, но на немъ находится морская станц³я, и горсть моряковъ осуждена проводить тамъ и зиму и лѣто. Въ то время, о которомъ я разказываю, то-есть въ 1852 году, отрядъ военныхъ судовъ, находящ³йся при станц³и, состоялъ изъ двухъ шхунъ, брига, парохода и транспорта; я также со шхуною, которою командовалъ, назначенъ былъ войдти въ составъ отряда.

   Нельзя сказать, чтобъ, отправляясь изъ Астрахани въ Астрабадск³й заливъ, очень радовался тотъ, на чью долю это выпадало. Не говоря уже о дурномъ климатѣ и разныхъ лишен³яхъ, съ ноября мѣсяца и до половины апрѣля сообщен³е между заливомъ и русскими портами было не больше двухъ разъ, а такъ какъ въ Персидскомъ царствѣ почты нѣтъ, то слѣдовательно не было никакой возможности получить вѣсточку изъ Росс³и.

   На пути изъ Астрахани въ Астрабадъ я зашелъ въ городъ Баку, чтобы, какъ говоритъ моряки, освѣжиться, и потомъ уже пустился по южной части Касп³я къ своей станц³и. Южная часть Касп³йскаго моря отличается продолжительными штилями, которые бываютъ тамъ столь же часто, сколь рѣдко встрѣчаются въ сѣверной и средней части его. Въ штиль кораблю плохо плавать, но шхуна моя имѣла то рѣдкое достоинство, что была необыкновенно легка; довольно было малѣйшаго движен³я въ воздухѣ, чтобы ее двинуть. Несмотря однакожь на то, ровно шесть дней плылъ я отъ Баки до Астрабада. Правда, вовсе это время не было ни малѣйшей качки, погода стояла ясная, море было спокойно какъ зеркало.

   На шестой день завидѣли мы на горизонтѣ синюю полосу Астрабадскихъ горъ, и къ вечеру подошли на видъ трухменскаго берега. Мѣста все знакомыя, не разъ бывалъ я тутъ, и потому спокойно могъ бы ночью продолжать свои путь и войдти въ заливъ; однако вѣтеръ стихъ совершенно и надобно было стать на якорь. На разсвѣтѣ подулъ легк³й вѣтерокъ съ берега, и мы снова подняли якорь, поставили паруса и пустились въ путь. Горы были покрыты густымъ туманомъ, но вправо къ западу солнце свѣтило ясно, и въ зрительную трубу можно было разсмотрѣть на горизонтѣ небольшое темное пятно и около него мачты судовъ. Это была цѣль моего плаван³я, островъ Амуръ-аде.

   Подходя ближе и ближе къ острову, я не могъ надивиться, едва узнавая его; въ пять лѣтъ, которыя я не былъ тамъ, онъ очень измѣнился. Пустынный и совершенно голый, онъ походилъ тогда на песчаный бугорокъ, выдавш³йся изъ моря; на немъ былъ только маленьк³й домикъ для лазарета, часовня и пекарня; а теперь я видѣлъ церковь, много домиковъ и даже, что еще удивительнѣе, нѣсколько деревьевъ.

   Островъ Амуръ-аде занятъ былъ для нашей станц³и съ 1842 года. Въ это время впервые приказано было отряду военныхъ судовъ находиться въ заливѣ для защиты береговъ Перс³и отъ нападен³я трухменскихъ разбойниковъ. Моряки, имѣвш³е во владѣн³и своемъ только одинъ этотъ островокъ, употребили всѣ средства, чтобы сдѣлать его сколько нибудь удобнымъ для жительства. На Амуръ-аде былъ только одинъ песокъ, пропитанный морскою солью, а потому стали возить землю съ материка Перс³и, на лодкахъ и транспортныхъ судахъ: работа не легкая. Начали сажать разныя растен³я, деревья; правда, все это очень худо принималось,- но чего не сдѣлаетъ твердая воля человѣка! Въ десять лѣтъ островъ измѣнился совершенно, и на немъ есть уже зелень, хотя все еще очень бѣдная.

   Было воскресенье, когда я тихо подходилъ къ Амуръ-аде; обѣдня еще не начиналась; всѣ офицеры и команда были на своихъ судахъ. Минута торжественная для командира вновь приходящаго судна: хочется подойдти такъ, чтобы стать на якорь въ самую середину судовъ и сдѣлать это не задѣвая никого, что было бы очень не вѣжливо. Несмотря на тѣсноту Амурадскаго рейда, маневръ этотъ удался мнѣ совершенно, потому что шхуна была такъ послушна рулю, что съ нею не опасно было пускаться въ самыя узк³я мѣста. Въ ту минуту, когда я отдавалъ якорь, начальникъ станц³и, капитанъ-лейтенантъ С., пр³ѣхалъ съ берега на пароходѣ, на которомъ поднятъ былъ его брейдвымпелъ, и потому я также поѣхалъ къ нему туда съ рапортомъ.

   Командиръ парохода, лейтенантъ Р., былъ мои старый товарищъ; но мы не видались съ нимъ болѣе трехъ лѣтъ, и теперь я едва узналъ его: долгое пребыван³е въ южномъ климатѣ оставило на немъ слѣды свои, онъ казался старѣе шестью годами.

   - Павелъ, неужели это ты? какъ же ты постарѣлъ! вскричалъ я, всходя на палубу парохода.

   - Какъ видишь, отвѣчалъ онъ,- мы живемъ здѣсь годъ за два; поживи здѣсь, такъ узнаешь въ чемъ дѣло.

   Я помнилъ Павла, когда-то полнаго жизни и энерг³и; огонь горѣлъ въ глазахъ его, когда онъ говорилъ о чемъ съ одушевлен³емъ; теперь передъ мною былъ высок³й худощавый мущина съ желтоватымъ цвѣтомъ лица и съ какою-то вялост³ю въ движен³яхъ; онъ даже и говорилъ съ какимъ-то усил³емъ.

   - Пойдемъ въ каюту! отрядный ждетъ тебя, сказалъ онъ.

   Мы спустились внизъ. Отрядный начальникъ, принявши рапортъ, оставилъ тотчасъ видъ начальника, и мы стали дружески бесѣдовать; вскорѣ съѣхались на пароходъ и друг³е командиры судовъ. Я не могъ довольно надивиться, смотря на ихъ лица: всѣ имѣли желтоватый отливъ, всѣ они и говорили и смѣялись, но такъ, какъ будто этого отъ нихъ кто-нибудь требовалъ; на лицѣ каждаго было написано: мнѣ все равно. Такъ однообраз³е жизни погружаетъ человѣка въ совершенную апат³ю; нѣтъ горя, нѣтъ и радостей. День прошелъ, - его не жаль; день наступилъ,- ему не рады: вотъ весь бытъ астрабадскихъ крейсеровъ. Между ними я былъ еще бравымъ молодцомъ.

   Наблюдая ближе своихъ сослуживцевъ, я замѣтилъ между нѣкоторыми изъ нихъ какую то непр³язнь; это сильно встревожило меня. Худо, ежели между горстью людей, отдаленныхъ отъ свѣта и безпрестанно между собою сталкивающихся, заберется несоглас³е; это ржавчина, которая ѣстъ медленно, но вѣрно.

   Заблаговѣстили къ обѣднѣ, и мы всѣ отправились въ церковь. Чудно было слушать мнѣ слова литург³и тамъ, гдѣ я помню еще какъ было пусто и дико. Маленькая церковь наполнилась молельщиками съ суровыми и загорѣлыми лицами; въ окна видны были съ одной стороны безконечная равнина моря, а съ другой темно-син³я Астрабадск³я горы.

   Изъ церкви мы всѣ отправились къ начальнику отряда и остались у него на весь день; это обычай астрабадскихъ крейсеровъ. Послѣ обѣда - карты, вечеромъ - ужинъ, а потомъ всѣ отправились по своимъ кораблямъ. Было еще не поздно, я заѣхалъ на пароходъ; впечатлѣн³я всего дня требовали многихъ объяснен³й, и мнѣ хотѣлось потолковать съ Павломъ.

   Онъ уѣхалъ прежде меня, и я нашелъ его сидѣвшимъ въ каютѣ въ любимомъ его положен³и, съ поднятыми кверху по-американски ногами.

   - Здравствуй, Павелъ.

   - Здравствуй.

   - Если ты не хочешь спать, будемъ о чемъ-нибудь толковать, сказалъ я.

   - Говори, промолвилъ онъ, нехотя раскрывая губы.

   - Говорить мнѣ нечего, я хочу разговаривать, а говорить одинъ я и самъ небольшой охотникъ.

   - Какъ хочешь, а я люблю только слушать.

   - Но что сдѣлалось съ тобой, Павелъ? ты никогда не былъ такъ лѣнивъ; откуда такая апат³я?

   - Поживи здѣсь побольше, сказалъ онъ,- ты самъ почувствуешь, какъ понемногу застынетъ въ тебѣ вся энерг³я души. Ты еще можешь сильно чувствовать, а я нѣтъ; мнѣ все равно, что бы ни дѣлалось вокругъ меня: для меня это дѣло стороннее; впечатлѣн³я внѣшн³я не производятъ на меня ровно ничего, а своихъ собственныхъ, которыя являются, когда воображен³е еще пылко, также нѣтъ.

   - Но можно ли жить, не чувствуя, что живешь? спросилъ я.

   - Вѣрно можно; поживи здѣсь, съ тобою то же будетъ, отвѣчалъ онъ.

   - Если это такъ, то почему же я замѣтилъ между вами какую-то непр³язнь? откуда она?

   - А я почемъ знаю? отвѣчалъ онъ: - если мнѣ дѣлаютъ какую-нибудь непр³ятность, то чтобы въ другой разъ избѣжать ея, я ни съ кѣмъ не говорю.

   - Теперь поздно, я не хочу съ тобою спорить, но ты самъ виноватъ не меньше другихъ, сказалъ я: - прощай, пр³ѣзжай завтра ко мнѣ обѣдать.

   - Хорошо, прощай.

   Мы разстались.

   На другой день, желая сдѣлать первый опытъ примирен³я моихъ товарищей, я позвалъ къ себѣ на обѣдъ всѣхъ командировъ. Они пр³ѣхали, но Павла не было; это меня очень раздосадовало, и вечеромъ я поѣхалъ къ нему на пароходъ.

   Я нашелъ его по обыкновен³ю въ любимомъ его положен³и; онъ не сказалъ ни слова, когда я вошелъ въ каюту.

   - Ты поступилъ глупо, сказалъ я.

   - Можетъ-быть! а мнѣ такъ казалось хорошо, отвѣчалъ онъ.

   - Отчего ты не пр³ѣхалъ?

   - У тебя былъ К., отвѣчалъ онъ.

   - Что же изъ этого? вѣдь вчера сидѣли же вы за однимъ столомъ.

   - Тамъ была необходимость, нечего дѣлать, а здѣсь я воленъ.

   - Никто и не отнимаетъ твоей воли,- но для чего же далъ ты мнѣ слово?

   - Еслибы не далъ, то ты сталъ бы уговаривать.

   Я видѣлъ, что упрямца еще нельзя скоро свести съ его товарищами и потому все предоставилъ времени.

   Въ началѣ моего разказа говорилъ я; что Астрабадская станц³я устроена для защиты береговъ персидскихъ отъ нападен³я Трухменъ; дик³я орды этихъ потомковъ Чингисъ-хана кочуютъ по всему восточному берегу Касп³йскаго моря и по степямъ, простирающимся отъ него до Хивы. Земли трухменъ прилежатъ границамъ Перс³и и даже мног³я изъ ихъ племенъ кочуютъ на ея землѣ, признавая себя данниками шаха, если онъ пришлетъ достаточно войска, чтобы заставить ихъ заплатить подать. Прибрежные Трухмены занимаются рыболовствомъ около своихъ береговъ и рыбу продаютъ русскимъ купцамъ, приходящимъ для этого изъ Астрахани; но такъ какъ рыболовство бываетъ тамъ только съ января мѣсяца до половины апрѣля, то въ остальное время года они производятъ мѣновую торговлю съ Перс³янами. У Трухменъ, на островѣ Челекене и противулежащемъ полуостровѣ Дардже, есть богатые источники нефти и соли, которыя они добываютъ и, привозя на своихъ лодкахъ къ персидскимъ берегамъ, мѣняютъ жителямъ на пшеницу, ячмень и сарачинское пшено.

   Подъ видомъ торговли, свободно расхаживая по всему персидскому прибрежью, Трухмены, разузнавали мѣстность, и потомъ ночью, небольшими парт³ями, нападали на персидск³я деревни.

   Такъ какъ грабить. у Перс³янъ нечего, то Трухмены забирали въ плѣнъ народъ и заставляли выкупаться. Уб³йства бывали рѣдко, потому что Перс³яне никогда не защищаются: довольно одного крика Трухменъ, чтобъ Перс³яне отъ страха потеряли всю бодрость.

   Съ тѣхъ поръ какъ на Амуръ-аде основалась наша станц³я, морск³е грабежи почти прекратились, а если случается иногда, что Трухмены ночью проберутся въ заливъ и захватятъ нѣсколько человѣкъ Перс³янъ, то скоро возвращаютъ ихъ по требован³ю начальника станц³и.

   Въ это время однакожь, между Трухменами появилось нѣсколько удальцовъ, которые убѣждали ихъ не бояться Русскихъ и ходить на разбой. Каждый день, отъ преданныхъ намъ Трухменъ, получались извѣст³я, что парт³я разбойниковъ отправляется изъ своихъ ауловъ на лодкахъ въ Перс³ю, не всегда ограничиваясь однимъ заливомъ, но заходя и дальше, къ берегамъ Мазандеранской провинц³и. Въ подобныхъ случаяхъ заливъ всегда охранялся вооруженными гребными судами, а внѣ залива безпрестанно крейсеровали шхуны, составлявш³я лучшую силу отряда.

   На трет³й же день, послѣ прибыт³я моего въ заливъ, я получилъ приказан³е начальника отряда идти въ Ферахабадъ, куда отправился на лодкѣ извѣстный трухменск³й разбойникъ Гетъ-Козыль. Это случилось вечеромъ, я тотчасъ снялся съ якоря и ночью вышелъ изъ залива. Хотя я очень хорошо зналъ, что мнѣ никакъ не поймать Трухменъ,- у разбойниковъ глаза зорки, и они далеко узнаютъ шхуну, думалъ однакожь, что счастливый случай ночью натолкнетъ меня на лодку.

   Попутный вѣтерокъ скоро донесъ шхуну до Ферахабада, мѣстечка Мазандеранской провинц³и, гдѣ бываетъ главная погрузка персидскихъ товаровъ, а потому на рейдѣ находится всегда много судовъ. Когда я пришелъ туда, то засталъ тамъ двѣнадцать купеческихъ судовъ подъ русскими флагами; но хозяева этихъ судовъ и экипажи ихъ были большею част³ю бакинск³е Перс³яне. Когда я проходилъ мимо ихъ, чтобы стать поближе къ берегу, меня очень удивило и даже испугало, что на нихъ не было замѣтно рѣшительно никакого движен³я; я думалъ не ограблены ли уже они,- легко быть можетъ, что вмѣсто одной разбойничьей лодки пришло ихъ нѣсколько, а одного Трухмена достаточно на пятерыхъ Перс³янъ, чтобы взять ихъ въ плѣнъ. Ставши на якорь, я тотчасъ послалъ шлюпку на одно изъ судовъ, чтобы привезти лоцмана, но шлюпка, приставая поочередно къ каждому изъ нихъ, возвратилась, не нашедши никого; однако офицеръ, ѣздивш³й на ней, сказалъ мнѣ, что не замѣтилъ нигдѣ никакихъ слѣдовъ грабежа. Въ это время отъ берега отвалила цѣлая флотил³я лодокъ; я потребовалъ одну изъ нихъ къ себѣ, и тутъ узналъ въ чемъ дѣло. Экипажи судовъ, узнавши отъ прибрежныхъ Перс³янъ, что Гетъ-Козыль собрался разбойничать въ Мазандеранъ, всѣ, не исключая лоцмановъ и даже самихъ хозяевъ, съѣхали на берегъ и спрятались въ лѣсу, оставивъ свои корабли въ добычу Трухменамъ. Истинно персидская храбрость: у Гетъ-Козыля на лодкѣ только шесть человѣкъ, а матросовъ на судахъ набралось бы до восьмидесяти, не считая еще жителей мѣстечка.

   Я объявилъ Перс³янамъ, что останусь со шхуною нѣсколько дней на рейдѣ, и это чрезвычайно обрадовало ихъ; они тотчасъ принялись нагружать свои суда, торопясь кончить эту работу до моего ухода.

   На другой день явились ко мнѣ нѣсколько лоцмановъ съ просьбою конвоировать ихъ суда до Астрабадскаго залива: имъ давно надобно было идти туда за грузами, да боятся Трухменъ. Нѣтъ ничего скучнѣе какъ конвоировать неуклюж³е корабли касп³йскихъ мореходовъ! но дѣлать было нечего, и я согласился, назначивъ имъ черезъ три дня быть готовыми идти со мною въ заливъ.

   Мѣстечко Ферахабадъ расположено по обѣимъ сторонамъ рѣчки Мазандеранки; она въ устьи мелка, такъ что только одни персидск³я плоскодонныя киржимы могутъ проходить по ней съ грузами; но позади этой отмели, нанесенной морскимъ прибоемъ, глубина увеличивается. Въ рѣкѣ ловится много красной рыбы, и для этого не далеко отъ устья ея построена ватага; ловлю эту персидское правительство отдаетъ на откупъ. Верстахъ въ пяти отъ устья, на берегу этой же рѣчки, находятся развалины большаго дворца, построеннаго Аббасомъ Великимъ. Немного уцѣлѣло въ Перс³и отъ построекъ этого государя, потому что преемники его никогда ихъ не поддерживали. Изъ всего уцѣлѣвшаго въ развалинахъ ферахабадскаго дворца, особенно замѣчателенъ куполъ мечети, сдѣланный изъ тонкаго тесанаго камня; около четырехъ столѣт³й прошло со времени его постройки, но онъ до сихъ поръ невредимъ, ни одинъ камень не отвалился.

   Мѣстечко Ферахабадъ имѣетъ довольно значительную вывозную торговлю. Неподалеку отъ него находится городъ Бальфрушъ, откуда идетъ много разныхъ персидскихъ товаровъ, преимущественно хлопчатая бумага, сушеные фрукты и сарачинское пшено, которые тамъ грузятся на суда. Рейдъ Ферахабада совершенно открытый, и при сѣверныхъ вѣтрахъ тамъ бываетъ жестокое волнен³е, такъ что иногда суда по нѣскольку недѣль не имѣютъ сообщен³я съ берегомъ, у котораго гуляютъ больш³е буруны. Такъ какъ вся торговля наша съ Перс³ею продолжается только въ течен³е зимнихъ мѣсяцевъ, и купеческ³я суда никогда ни дѣлаютъ больше одного рейса, стараясь только быть готовыми къ концу марта, когда открывается сообщен³е съ Астраханью, то потерю времени они не ставятъ ни во что, предпочитая грузиться лучше въ Ферахабадѣ и Мешедесерѣ, нежели въ Астрабадскомъ заливѣ, гдѣ хотя и тихо, но за то цѣны на товары, по случаю дурныхъ дорогъ, нѣсколько выше.

   Простоявъ три дня въ Ферахабадѣ, я отправился къ своей станц³и, вмѣстѣ съ четырьмя купеческими кораблями, плывшими въ Астрабадск³й заливъ. Вѣтеръ былъ попутный, хотя тих³й, и я все боялся, что онъ перемѣнится: тогда бы мнѣ пришлось становиться на якорь вмѣстѣ съ своими спутниками, которые могутъ ходить только при попутномъ вѣтрѣ.

   Къ удовольств³ю моему, къ ночи вѣтеръ сталъ свѣжѣе. Хотя Перс³янамъ очень желалось стать на якорь, такъ какъ они это всегда дѣлаютъ, чтобы слишкомъ не безпокоиться, однако я объявилъ имъ, что покину ихъ тотчасъ, какъ только они остановятся, и они должны были идти всю ночь, да еще и не убавляя парусовъ, чтобы не отстать отъ шхуны. Такимъ образомъ, на другой день къ вечеру, мы были въ заливѣ; хотя переходъ всего восемьдесятъ миль, но по милости тяжелыхъ моихъ спутниковъ я могъ держать только одни самые малые паруса и потому плылъ цѣлыя сутки.

   Въ недѣлю, которую мы были въ отсутств³и, на Амуръ-аде ничего не перемѣнилось; все шло по прежнему. Нѣтъ радости, нѣтъ и печали. Товарищи мои хотя все еще косо смотрятъ другъ на друга, но ужь по крайней мѣрѣ не бѣгаютъ въ разныя стороны; и то хорошо: бывая часто вмѣстѣ, поневолѣ свыкнешься.

   Между разными лицами, входившими въ составъ астрабадской станц³и, былъ непослѣднимъ персидск³й секретарь отряда, мирза Садыкъ; онъ опредѣленъ былъ отъ мисс³и для переписки съ персидскими властями. Мирза Садыкъ - очень умный Перс³янинъ, хорошо знаетъ свой языкъ и порядочно говоритъ по-русски, а хитеръ на столько, что могъ земляковъ своихъ, иногда и насъ, обманывать очень ловко. Не разъ сокращалъ онъ намъ скуку длинныхъ зимнихъ вечеровъ, разказывая свои похожден³я, особенно за то время, какъ онъ находился первымъ ученикомъ у одного персидскаго пророка, съ которымъ прежде обманывалъ своихъ собрат³й, а потомъ разсорился, за то, что пророкъ обдѣлилъ его при дѣлежѣ собранныхъ денегъ.

   Я уже сказалъ, какой охотникъ разговаривать былъ мой товарищъ Павелъ; для него мирза Садыкъ самый лучш³й собесѣдникъ; онъ гладитъ бороду и разказываетъ, а Павелъ сидитъ дремлетъ или слушаетъ, что все равно.

   - Въ Сари былъ у меня пр³ятель мулла Меджидъ, разказывалъ Садыкъ,- очень хорош³й человѣкъ, такой хитрый. Онъ мнѣ сказалъ: "мирза Садыкъ, пожалуйте помогайте мнѣ, я хочу учить народъ." Я сказалъ:- какъ учить? - народъ скажетъ, надобно сдѣлать какое-нибудь чудо, а мы какъ сдѣлаемъ? Позвольте, вы не знаете, сказалъ онъ - я вамъ скажу. Такъ мы съ нимъ поговорили, и потомъ я два мѣсяца ходилъ къ нему, и мы учились какъ намъ говорить съ нимъ знаками; вотъ напримѣръ: если взять бороду двумя пальцами, значитъ одно слово, а тремя, такъ другое; взяться за носъ, за ухо, и такъ много разныхъ знаковъ, только все так³е, чтобъ нельзя было замѣтить. Потомъ, когда мы все знали, могли говорить,- я пойду на базаръ, тамъ скажу одному, другому, какой мулла Меджидъ святой человѣкъ, какъ онъ знаетъ законъ, онъ все знаетъ, что было и что будетъ; народъ и пойдетъ къ нему и проситъ, чтобъ онъ говорилъ имъ. Онъ сидитъ, все молчитъ и четки перебираетъ, а я сяду у самой двери, и когда кто придетъ, я его на ухо спрошу: пожалуста скажи, какъ васъ зовутъ; онъ скажетъ: Юсуфъ; а я сейчасъ знаками и показываю Меджиду; потомъ я спрошу: зачѣмъ вы пришли? - а онъ скажетъ: пронесъ письмо. Гдѣ же оно? - Оно у меня въ карманѣ, скажите объ этомъ муллѣ.- Мулла самъ спроситъ, когда время придетъ, онъ знаетъ, за чѣмъ вы пришли. Потомъ когда мы кончимъ говорить, я начну читать молитву. Немножко погодя, Меджидъ вдругъ скажетъ: братъ Юсуфъ, ты принесъ мнѣ письмо, оно у тебя въ карманѣ, отдай его Садыку. Народъ все смотритъ и дивится, какъ это онъ узналъ.

   - Ну, как³я же вы еще чудеса дѣлали? спрашивалъ я мирзу.

   - Много дѣлали разныхъ, отвѣчалъ онъ; - одинъ разъ народу пришло много, всѣ сидятъ. Меджидъ сказалъ: мирза Садыкъ, пожалуйте дайте гостямъ чай. Я сейчасъ поставилъ самоваръ и тихошько положилъ въ него сахару, потомъ принесъ и при всѣхъ сдѣлалъ чай. Учитель, я сказалъ, у насъ сахару нѣтъ. Онъ сказалъ: вотъ тутъ есть сахаръ, возьмите. Я взялъ на блюдечкѣ немножко маленькихъ кусочковъ и говорю: этого мало, гостей много. Онъ разсердился и сказалъ: не ваше дѣло, сахару довольно. Я сталъ наливать чай, положилъ въ каждую чашку немножко сахару и подалъ, чай былъ очень сладк³й. Всѣ такъ удивлялись.

   - Такъ вы только въ Сари дѣлали чудеса? спросилъ я разкащика.

   - Нѣтъ, отвѣчалъ Садыкъ,- мы много ходили; прежн³й министръ мирза Хаджи-Агасы насъ въ Тегеранъ призывалъ, мы и тамъ были. Онъ много далъ денегъ Меджиду.

   - Какое же тамъ вы сдѣлали чудо?

   - Одинъ разъ, отвѣчалъ Садыкъ,- мы пошли гулять въ садъ, народу много, все ходитъ за Меджидомъ и проситъ, чтобъ онъ показалъ чудо; въ это время мы подошли къ кучѣ померанцевъ, они лежали на землѣ; я взялъ тихонько одинъ, сдѣлалъ на немъ дырочку и воткнулъ въ него двѣ пшеницы, опять положилъ въ кучу и показалъ знаками Меджиду. Тогда онъ сказалъ народу: вы все просите чуда, а Богъ не велитъ мнѣ дѣлать большого, этимъ играть не хорошо; вотъ здѣсь лежитъ куча померанцевъ, вы знаете, что въ нихъ есть горьк³я зерна, скажите, как³я хотите, чтобъ они были? - я стоялъ ближе всѣхъ къ Меджиду и говорю: учитель, когда Адамъ согрѣшилъ, и Богъ его выгналъ изъ рая, то онъ сказалъ, чтобы онъ самъ нашелъ себѣ хлѣбъ: пусть въ померанцѣ будетъ пшеница. Тогда Меджидъ наклонился, взялъ тотъ померанецъ, который я положилъ, далъ его одному старику и сказалъ: разрѣжьте его и посмотрите, что тамъ есть. Когда померанецъ разрѣзали и нашли въ немъ пшеницу, всѣ очень удивлялись и сказали: это пророкъ.

   - Ну, а не было такихъ Перс³янъ, которые бы говорили вамъ и говорили другимъ, что вы обманщики? спросилъ я Садыка.

   - Былъ, отвѣчалъ онъ,- въ Баль-Фрушѣ одинъ сеидъ, очень хорош³й человѣкъ; онъ не вѣрилъ намъ и никогда не приходилъ; намъ очень хотѣлось, чтобъ онъ также вѣрилъ, потому что народъ его очень слушался.

   - Какъ же вы переманили его на свою сторону? спросилъ я мирзу.

   - Онъ долго не ходилъ и потомъ одинъ разъ пришелъ. Меджидъ сидѣлъ въ углу, а я, какъ увидѣлъ, что сеидъ идетъ, легъ и прикинулся спящимъ. Сеидъ пришелъ, сѣлъ возлѣ Меджида и сталъ съ нимъ говорить, а я все такъ вздыхаю, какъ будто во снѣ мнѣ очень тяжело. Сеидъ говоритъ: мирза Садыкъ не хорошо спитъ, его надобно разбудить. - Нѣтъ, сказалъ тогда Меджидъ,- оставьте его, ему очень теперь хорошо, онъ очень хорошо видитъ во снѣ.- Если вы знаете что онъ видитъ, сказалъ сеидъ, такъ скажите.- Подождите, отвѣчалъ Меджидъ, онъ встанетъ, такъ самъ скажетъ. Тогда сеидъ сталъ его очень просить, чтобъ онъ сказалъ ему мой сонъ.- Мирза Садыкъ, сказалъ тогда Меджидъ потихоньку, теперь видитъ большой садъ; тамъ такъ хорошо, что и сказать нельзя; въ саду на землѣ сидятъ шесть пророковъ, и тутъ же подальше отъ нихъ стою я; у воротъ сада стоятъ два ангела на часахъ и никого не пускаютъ; вдругъ тамъ сдѣлался шумъ, одинъ пророкъ спросилъ: отчего это? тогда ангелъ сказалъ: сеидъ пришелъ; онъ говоритъ, ему можно войдти въ садъ, онъ очень хорошо дѣлалъ на землѣ и исполнялъ законъ. Тогда пророкъ сказалъ: сеидъ хорошо дѣлалъ на землѣ, ему можно быть здѣсь;- потомъ онъ взялъ розу, далъ ее мнѣ и сказалъ: возьмите, дайте сеиду и введите его въ садъ, онъ съ вами пройдетъ.

   Когда Меджидъ это сказалъ, сеидъ спросилъ: что же, я вошелъ въ садъ? - Больше мирза Садыкъ ничего не видѣлъ, отвѣчалъ Меджидъ, сдѣлался другой нехорош³й сонъ, теперь его надобно разбудить. И онъ меня разбудилъ. Я такъ дѣлалъ, точно долго спалъ.- Мирза Садыкъ! сказалъ сеидъ, вы видѣли сонъ? - нѣтъ, сказалъ я, ничего не видалъ. Тогда Меджидъ сказалъ: пожалуста, Садыкъ, не лгите! скажите сеиду все, что вы видѣли. Я пошелъ на дворъ и тамъ разказалъ сеиду все также, какъ говорилъ Меджидъ; мы прежде съ нимъ объ этомъ говорили.

   - Ну что же, послѣ того сеидъ сталъ вамъ вѣрить? спросилъ я.

   - Очень повѣрилъ, отвѣчалъ Садыкъ,- онъ каждый день приходилъ къ намъ, и всѣмъ говорилъ, что Меджидъ святой человѣкъ.

   - За что же вы разошлись съ Меджидомъ? спросилъ Павелъ мирзу.

   - Мы были въ Астрабадѣ, отвѣчалъ онъ:- въ рамазанъ губернаторъ прислалъ за нами. Очень намъ было трудно тамъ, днемъ все молились въ мечети, а по пятницамъ такъ всю ночь у себя въ комнатѣ не спимъ, вслухъ читаемъ молитвы, двери отворены, для того чтобы каждый видѣлъ, что мы молимся. Послѣ губернаторъ далъ Меджиду пятьдесятъ червонцевъ, а Меджидъ мнѣ ничего не далъ,- говоритъ: вы должны быть счастливы, что находитесь при мнѣ. Такой мошенникъ, онъ себя въ самомъ дѣлѣ сталъ считать пророкомъ.

   - Что же ты не разказалъ послѣ всѣхъ вашихъ плутней? спросилъ я.

   - Какъ не сказалъ! много говорилъ, да никто не вѣрилъ. Пошли къ Меджиду и говорятъ: Садыкъ вотъ что разказываетъ.

   - Что же онъ сказалъ на это?

   - Онъ сказалъ такъ: Садыкъ хорош³й человѣкъ, но очень любитъ, чтобъ ему было все очень хорошо на землѣ, всяк³я удовольств³я; я ему далъ мѣсто такое, гдѣ ему очень хорошо.

   - Какое же мѣсто?

   - А вотъ здѣсь при отрядѣ, отвѣчалъ Садыкъ:- такой собака, какъ будто онъ меня опредѣлилъ! а Перс³яне дураки ему повѣряли.

   Такъ-то мы проводили вечера, отчужденные отъ всѣхъ интересовъ, которые волнуютъ живущихъ на землѣ. Наступила осень, а съ нею долг³е вечера. То, чего не успѣлъ я сдѣлать своими убѣжден³ями, сдѣлала скука; всѣ мы понемножку стали собираться другъ у друга, чтобъ какъ-нибудь коротать время. Въ это время общество наше еще увеличилось; къ намъ пришелъ бригъ, назначенный въ число судовъ Астрабадскаго отряда.

   Какъ ни старались мы однако разнообразить свое время, все-таки каждый день походилъ на своего предшественника: соберемся всѣ вмѣстѣ и начнемъ толковать,- а о чемъ? - каждый изъ насъ видѣлъ почти все, что видѣлъ другой, читалъ то же, что и друг³е читали; новости изъ Астрахани къ намъ не доходятъ; новости изъ Тегерана насъ не интересуютъ; всѣ случаи изъ морской жизни каждаго уже разказаны и обсуждены;- посидимъ, помолчимъ да и сядемъ за ералашъ. Нельзя было сказать, чтобы мы скучали, нѣтъ, это то же ощущен³е, когда чувствуемъ, что чего-то не достаетъ; нѣтъ, просто жизнь засыпала въ насъ. Это было такое время, когда "быть" и"не быть" слова однозначащ³я. Надобенъ былъ какой-нибудь толчокъ, какая-нибудь затѣя, которая вывела бы всѣхъ изъ нравственной дремоты.- Къ счаст³ю, это вскорѣ случилось.

   Я уже говорилъ, что Трухмены сдѣлались смѣлѣе, и стали чаще нападать на своихъ робкихъ сосѣдей. Наконецъ дерзость ихъ простерлась до того, что они выѣхали на своихъ лодкахъ изъ аула Гасанъ-гули, въ то время когда мимо него проходилъ бригъ, и стрѣляли по немъ изъ ружей.- На требован³я начальника отряда они не хотѣли отвѣчать;- надобно было дать имъ урокъ, и время къ этому наступило.

   Черезъ лазутчиковъ, начальникъ отряда провѣдалъ, что большая шайка трухменскихъ удальцевъ, собирается ограбить Мазандеранскую провинц³ю, и что для этого нѣсколько лодокъ готовится у аула Гассанъ-гули. Мы ничего этого не знали, какъ вдругъ, въ одно утро, сигналъ съ парохода извѣстилъ, что начальникъ отряда проситъ всѣхъ командировъ судовъ собраться на пароходъ. Мы собрались.

   Иванъ Осиповичъ разказалъ намъ прежде причины, вынуждающ³я его идти противъ трухменскихъ разбойниковъ,- а потомъ спросилъ, по скольку мы можемъ вооружить гребныхъ судовъ и вести ихъ на буксирѣ къ аулу Гассанъ-гули.

   Для насъ, уже давно уснувшихъ духомъ, это былъ моментъ пробужден³я. Весело взглянули мы другъ на друга; лица всѣхъ загорѣлись новою жизнью; идти противъ Трухменъ, можетъ-быть, сражаться, мысль эта пролетѣла, какъ искра, черезъ наши головы. Когда всѣ одинаково одушевлены, то споровъ не бываетъ; всѣ препятств³я были устранены, и вотъ на чемъ сразу порѣшили мы дѣло.

   У насъ не было достаточнаго числа гребныхъ судовъ, на которыя можно бы было поставить фальконеты, и посадить хотя по восьми человѣкъ матросовъ, а безъ пушекъ плохо идти противъ аула, въ которомъ жителей въ двадцать разъ больше чѣмъ насъ.

   При станц³и находилось восемь большихъ лодокъ, отнятыхъ въ разное время у трухменскихъ пиратовъ. Лодки эти рѣшено исправить, сдѣлать на нихъ подушки, и уставить по два фальконета, а на нѣкоторыхъ по четыре. Къ лодкамъ прибавленъ былъ еще баркасъ. На всю эту флотил³ю предположили мы посадить восемьдесятъ человѣкъ матросовъ, собранныхъ частями со всѣхъ судовъ, снабдить ихъ, кромѣ обыкновеннаго ихъ оруж³я смоляными фитилями, фальшфеерами и порохомъ, для поджиган³я разбойничьихъ лодокъ.

   Чтобы предпр³ят³е могло имѣть успѣхъ, надобно было спѣшить, пока Трухмены не узнали о нашемъ намѣрен³й и не попрятали лодокъ въ рѣкахъ и камышахъ, гдѣ ихъ не скоро сыщешь. Для этого наложено было амбарго на всѣ суда, идущ³я отъ нашего острова на три дна; надѣялись въ это время успѣть приготовиться. Совсѣмъ не тѣми людьми поѣхали мы съ парохода, какъ пр³ѣхали на него; трое изъ насъ командировъ парохода и двухъ шхунъ назначались въ экспедиц³ю; каждому были даны три лодки, составлявш³я дивиз³онъ, и каждый изъ насъ поспѣшилъ устроить какъ можно лучше и скорѣй свой отрядъ.

   Давно не слышно было на островѣ и на судахъ такихъ веселыхъ пѣсенъ, как³я раздавались въ эти три дня. Матросы точили оруж³е, мастеровые исправляли лодки, артиллеристы приготовляли зажигательные снаряды.

   На трет³й день утромъ дивиз³оны были готовы, вооружены и снабжены какъ слѣдуетъ, имъ дѣлали ученье по рейду, а вечеромъ, тотчасъ по захожден³и солнца, назначено было идти къ Гассанъ-гули, чтобъ быть тамъ къ разсвѣту. Первыми снялись съ якоря шхуны, взявъ каждая на буксиръ свой дивиз³онъ. Пароходъ снялся позже, и догналъ насъ, когда мы уже вышли изъ залива; онъ пошелъ впередъ съ своими дивиз³онами, изрѣдка обмѣниваясь съ нами сигналами.

   Вѣтеръ былъ тих³й, и моя шхуна, бывъ легче, значительно опередила сестру свою; часа въ 3 утра, я считалъ себя, по счислен³ю, противъ аула Гассанъ-Гули, но сколько ни смотрѣлъ въ ночную трубу, не видѣлъ парохода, хотя шелъ по такой малой глубинѣ, что долженъ бы былъ его увидѣть, еслибъ онъ стоялъ на якорѣ у берега; подать же ему сигналъ я не рѣшался, опасаясь, что его замѣтятъ въ аулѣ и откроютъ насъ, а потому продолжалъ идти вдоль берега. Наконецъ, когда стало свѣтать, вдругъ увидѣли мы пароходъ, онъ стоялъ на якорѣ у берега; я тотчасъ спустился къ нему, но онъ, сдѣлавъ мнѣ сигналъ, поворотить обратно, самъ снялся съ якоря и пошелъ къ намъ на встрѣчу. Когда мы сошлись близко, то я узналъ, что на пароходѣ ошиблись и прошли мимо аула, который остался далеко позади: нечего было дѣлать, и мы печально поворотили назадъ, потому что должны были лавировать съ своими дивиз³онами на буксирѣ, противъ тихаго противнаго вѣтра. Такимъ образомъ лавировали мы, едва подвигаясь впередъ, до самаго полдня; пароходъ давно уже былъ на мѣстѣ, а намъ предстояло еще долго плыть; я успѣлъ опять обогнать шхуну, которая при поворотѣ назадъ была впереди, какъ вдругъ вѣтеръ совершенно затихъ и сдѣлался штиль; на пароходѣ былъ поднятъ сигналь: спѣшить приблизиться; но что сдѣлаешь безъ вѣтра? Въ такихъ обстоятельствахъ я рѣшился сдать шхуну старшему офицеру, и вести дивиз³онъ на веслахъ, хотя оставалось еще добрыхъ миль пять до парохода.

   Дружно гребли матросы, но плохо подвигались неуклюж³я лодки; наконецъ часа черезъ два подошли мы къ пароходу, а трет³й дивиз³онъ, тоже на веслахъ, шелъ миляхъ въ двухъ позади. Начальникъ отряда, чтобъ не терять напрасно времени, такъ какъ былъ уже трет³й часъ за полдень, а Трухмены не давали рѣшительнаго отвѣта на его требован³я, рѣшился идти съ двумя дивиз³онами. Мы построились въ одну лин³ю и подошли на веслахъ къ берегу, у котораго противъ аула стояло много лодокъ.

   Берегъ противъ аула Гассанъ-Гули очень низокъ, и отъ него въ море на далекое разстоян³е тянется отмель, такъ что пароходъ, стоявш³й на якорѣ на четырехъ футахъ, все-таки былъ верстахъ въ трехъ отъ берега, и потому не могъ своими оруд³ями доставать до трухменскихъ лодокъ, которыя всѣ были вытащены на самую мель. Наши лодки, нагруженныя разными снарядами, также не могли подойдти къ непр³ятельской флотил³и; чтобы облегчить ихъ, матросы выскочили въ воду и стали тащить ихъ по мели: мы старались расположиться такимъ образомъ, чтобы фальконеты наши могли дѣйствовать между берегомъ и непр³ятельскими лодками, для того чтобы не допустить Трухменъ напасть на матросовъ, когда они будутъ посланы зажигать; самимъ же матросамъ, по малочисленности, защищаться было бы очень трудно.

   Какъ ни старались мы, но не могли дотащить свои суда ближе какъ на навѣсный выстрѣлъ; тогда начальникъ отряда приказалъ открыть пальбу, и обстрѣлявши ближайш³я къ намъ лодки, послать парт³и зажигать ихъ. Бросивъ по нѣскольку ядеръ въ трухменскую флотил³ю и не замѣчая, чтобы тамъ были спрятаны люди, мы выслали парт³и, оставивъ на лодкахъ по пяти человѣкъ, чтобы дѣйствовать фальконетами и въ случаѣ надобности перетаскивать лодки съ мѣста на мѣсто.

   Матросы, какъ мальчишки на праздникъ, бросились къ непр³ятельскимъ лодкамъ, и четыре изъ нихъ скоро запылали. Мы продолжали стрѣлять время отъ времени, чтобы не допускать Трухменъ приближаться къ морю. Ихъ собралось на берегу множество, но они укрывались за песчаными холмами, и стрѣляли оттуда изъ ружей, хотя безъ всякаго вреда намъ, такъ точно, какъ и наши ядра только падали близь ихъ, не задѣвая никого.

   Первыя лодки Трухменъ, стоявш³я на якорѣ, на самой отмели, были всѣ уже зажжены; но въ полверстѣ отъ нихъ, почти на сухомъ мѣстѣ, вытащено было много лодокъ, разбросанныхъ версты на полторы вдоль берега. Начальникъ отряда приказалъ ихъ также зажечь.

   Посылать прямо туда матросовъ было опасно, потому что за лодками Трухменамъ было ловко спрятаться и оттуда стрѣлять въ насъ; надобно было прежде ядрами выгнать разбойниковъ изъ засады. Для этого мы съ Павломъ Осиповичемъ, собравши своихъ людей, приказали имъ поднять на плеча наши лодки, и тащить ихъ какъ можно ближе къ трухменскимъ. Въ это время на помощь намъ подоспѣлъ трет³й дивиз³онъ, которому приказано было идти и зажигать лодки съ лѣваго фланга. Отъ выстрѣловъ нашихъ двухъ дивиз³оновъ, Трухмены скоро бросились изъ лодокъ и бѣжали на берегъ. Тогда мы, подвинувъ свои лодки еще ближе, такимъ образомъ, чтобы ядра ложились между непр³ятельскими лодками и берегомъ, послали свои парт³и зажигателей; они принялись за свое дѣло спокойно, безъ помѣхи. Командиръ третьяго дивиз³она также послалъ свои парт³и и берегъ подъ командою бывшаго у него въ дивиз³онѣ мичмана Г., только не обстрѣлявши предварительно трухменскихъ лодокъ. Мы съ Павломъ были не подалеку одинъ отъ другаго, и какъ трухменск³я пули мало безпокоили насъ, то мы закурили папиросы и перебрасывались словами; какъ вдругъ частая перестрѣлка обратила наше вниман³е въ ту сторону, гдѣ былъ трет³й дивиз³онъ, и мы увидѣли, что парт³я его, посланная зажигать, отступаетъ, отстрѣливаясь отъ Трухменъ, засѣвшихъ въ своихъ лодкахъ.

   Тогда оставивъ по одной изъ своихъ лодокъ, чтобы защищать собственныя свои парт³и, остальныя почти по землѣ потащили мы вдаль берега, чтобы ядрами выгнать Трухменъ изъ засады, потому что съ третьяго дивиз³она стрѣлять было нельзя: непр³ятельск³я лодки были прикрыты отъ его выстрѣловъ отступавшими матросами.

   Какъ только мы подошли на такое разстоян³е, что ядра могли доставать, тотчасъ открыли огонь, и такъ удачно, что первыя два ядра попали въ одну изъ лодокъ; Трухмены съ крикомъ выскочили изъ нея и бросились бѣжать, а товарищи ихъ, видя это, также оставили свою засаду. Такимъ образомъ лодки были совершенно очищены отъ непр³ятеля, который скрылся за земляною насыпью на берегу. Трухмены стрѣляли оттуда въ насъ, но пули ихъ были почти на излетѣ и не могли сдѣлать большаго вреда.

   Какъ только Трухмены вышли изъ лодокъ, парт³и наши возвратились къ нимъ и стали зажигать ихъ. Тутъ молодой командиръ парт³и до того разгорячился, что отправился было на берегъ выгонять Трухменъ изъ засады, но его возвратили, потому-что число матросовъ, было слишкомъ недостаточно, Лодки, напитанныя нефтью, загорѣлись скоро; онѣ пылали яркимъ пламенемъ. Видя столько огня, матросы не выдержали и закурили свои коротеньк³я трубочки, побранивая Трухменъ, которые продолжали стрѣлять изъ-за каждаго песчанаго бугорка.

   Солнце садилось, Двадцать шесть лодокъ горѣли такъ сильно, что еслибъ Трухмены вздумала заливать ихъ, то и тогда не спасли бы ничего. Начальникъ отряда приказалъ намъ собирать своихъ людей и идти къ пароходу. Когда стали собираться наши парт³и, мы испугались, увидѣвъ, что два матроса ведутъ подъ руки нашего молодаго мичмана. Жаль намъ было очень бѣдняжку, мы полагали, что онъ раненъ въ ноги, потому что едва передвигалъ ихъ; но жалость наша обратилась въ смѣхъ, когда мы узнали причину. Онъ вздумалъ нарядиться въ охотничьи сапоги, чуть ли не больше его самого величиною, и когда они налились водою, то бѣдный мичманъ уже потерялъ возможность передвигать свои ноги.

   Вечеръ наступилъ тих³й, ясный; также какъ и въ началѣ, мы должны были тащить свои лодки на плечахъ, а потомъ уже, когда вышли на глубину, всѣ сѣли на свои мѣста, построились въ лин³ю и пошли къ пароходу. Счастье наше, что во все время не было вѣтра, а иначе на открытомъ берегу съ моря разгулялись бы так³е буруны, что мы пожалуй и не выбились бы изъ нихъ скоро и безъ потери.

   На пароходѣ мы оставались не долго, и лишь только съ наступлен³емъ ночи подулъ отъ берега легк³й вѣтерокъ, какъ начальникъ отряда приказалъ намъ ѣхать на свои шхуны и, взявши на буксиръ дивиз³оны, вести ихъ къ Амуръ-аде. Всю ночь вѣтеръ дулъ такъ тихо, что мы едва-едва ползли, хотя и не сожалѣли объ этомъ, потому что, пользуясь тишиною, могли спать младенческимъ сномъ. Утромъ, при восходѣ солнца вышедши на палубу, я ахнулъ, взглянувъ на своихъ матросовъ зажигателей; всѣ физ³оном³и были до того опалены и закопчены порохомъ, что онѣ походили на угольщиковъ, а брови и усы рѣдко у кого были цѣлы. Особенно, стоявш³й на рулѣ, матросъ Климовъ былъ очень красивъ: у него были больш³е усы; изъ нихъ одинъ остался цѣлъ, а отъ другаго торчали как³е-то клочочки; половина же лица была черна какъ у арапа.

   - Климовъ, гдѣ твой усъ? спросилъ я его.

   - Виноватъ, ваше благород³е, я зажигалъ кранецъ, да онъ не горитъ, фальшфеера {Фальшфееръ - бумажная трубка, набитая горючимъ составомъ; онъ горитъ яркимъ бѣлымъ пламенемъ и употребляется моряками для ночныхъ сигналовъ.} у меня не было, такъ я подложилъ порошку.

   - И вѣрно подулъ на него?

   - Подулъ маненько, да потомъ и отскочилъ; ужь не знаю, какъ опалило.

   Около полудня мы были на своемъ рейдѣ и собрались къ начальнику отряда обѣдать и праздновать благополучное свое возвращен³е.

   Всѣ здоровы, цѣлы, раненый былъ только одинъ, да и то неопасно, какъ объявилъ бывш³й съ нами медикъ. Какого же успѣха было намъ желать больше?

   Съ недѣлю потолковали обо всемъ случившемся, разобрали по ниточкѣ все какъ было, а потомъ опять стали забывать,- но пробужденная жизнь еще не засыпала, всѣ смотрѣли не такими сонными, какъ прежде.

   Октябрь былъ уже въ половинѣ, и мы съ часу на часъ ожидали прибыт³я послѣдняго почтоваго парохода. Это самый дорогой для Астрабадцевъ пароходъ; на немъ привозятъ послѣдн³я письма изъ Росс³и и послѣдн³е запасы на всю зиму; горе тому, кто пропустилъ случай и не выписалъ себѣ чего-нибудь: ему придется тогда, какъ говорится, собирать съ м³ру по ниткѣ, а амурадейск³й м³ръ очень невеликъ, и каждый боится за себя. Особенно важны для насъ: чай, сахаръ и табакъ; первыхъ двухъ еще можно достать у Персовъ, хотя въ отлично-скверномъ видѣ, а послѣдняго не добудешь ни за как³я деньги, потому что правовѣрные курятъ одни кальяны.

   Непродолжительный походъ нашъ противъ Трухменъ имѣлъ самое благодѣтельное вл³ян³е на наше маленькое общество; о прежнихъ распряхъ и несоглас³яхъ не было и помину; всѣ были какъ дѣти одной семьи. Наконецъ пароходъ пришелъ. Къ нашему удовольств³ю, это былъ одинъ изъ тѣхъ, на которомъ въ числѣ прислуги находились люди запасливые; они набрали для насъ много разныхъ вещицъ, которыхъ издали никогда не вспомнишь выписать, а увидишь, такъ непремѣнно купишь. Мы просили капитана парохода пробыть у насъ одинъ лишн³й день, чтобъ успѣть написать побольше писемъ во всѣ углы обширной Росс³и; хочется ничего не забыть, обо всемъ сказать друзьямъ и знакомымъ. Хотя начальникъ отряда и обѣщалъ въ январѣ мѣсяцѣ послать шхуну въ Баку, но какъ знать! позволятъ ли неугомонные Трухмены ослабить силы отряда, а если и можно, то почта черезъ Закавказск³й край не совсѣмъ надежна. Не разъ случалось получать извѣст³я, что всѣ наши письма попали къ горцамъ, которые дѣлаютъ изъ нихъ иллюминац³ю, или похоронены гдѣ-нибудь подъ снѣжнымъ обваломъ.

   Прошелъ мѣсяцъ послѣ нашего дѣла съ Трухменами, но разбойники мало унимались. Правда, они уже не рѣшались собираться на грабежъ большимъ числомъ; но въ одиночку, на лодкахъ, успѣвали пробираться къ берегамъ Перс³и, хотя всегда безуспѣшно, потому что лазутчики вовремя давали намъ знать, и тотчасъ шхуна, несмотря ни на погоду, ни на время, вылетала въ море. Хотя мы не могли поймать разбойничьихъ лодокъ, которыя держались всегда близь берега, но появлен³е шхуны заставляло ихъ отлагать свои намѣрен³я и возвращаться въ аулъ. Всего непр³ятнѣе для насъ было то, что приходилось вступать подъ паруса въ самое ненастное время; чуть только погода испортится и