Милонов Михаил Васильевич - Стихотворения, Страница 3 - Книги

ц ее дерзает обитать!

Туда меня, поэт, твой гений увлекает...

О, если бы его имел я силу крил!

Венец его в лучах бессмертия сияет:

Он лиру лишь добру и славе посвятил.

Пускай достоинства свет видит равнодушно,-

Поэту ль от него отличия искать?

Пусть будет он сокрыт от знатности бездушной,

Пусть будет злость его и зависть помрачать -

Не знает низких средств души высокой сила,

Он будет лишь одно прекрасное любить,

Судьба его сама от смертных отличила,

И чувств его ничто не может изменить!

Завиден для меня путь, избранный тобою,

Стезя, ведущая так близко до сердец.

Скажи, исполненный когда самим собою,

Страсть к славе и добру, поэзии мудрец,

С волшебной силою ты передать желаешь

И чувства упоить сей страстию благой -

Скажи мне, не в себе ль награду обретаешь?

И высший смертных долг исполнен уж тобой!

Ты любишь - и поешь в восторге добродетель.

Круг мирных дел певца пускай судьба стеснит,

Но дух его парит, величия свидетель,

И с гордостью венок достоинству дарит.

Как живы для меня, поэт, твои картины,

Наставник в коих твой, натура, вся видна:

Сей вечер сумрачный, сходящий на долины,

И обаяния владычица, луна,

Что, медленно взойдя в среду небес обширных,

Сребристою струей рассе?кла мрачный ток,

Близ коего один, в мечтах, при звуках лирных,

Ты внемлешь быстрых лет катящийся поток,

И время отдает тебе минувши годы,

Надеяся тобой украсить в мире след -

О, нежных сердца чувств, поэт любви, природы!

Минуты сей восторг дороже многих лет!

С какою прелестью своей неизъяснимой

Ты благ утраченных нам кажешь скорбный вид!

Он скрылся, призрак сей, вовек невозвратимый,

Но живо моему он сердцу говорит!

И к праху самому, дух нежный, пламенея,

Мечтание пред ним слиялось с бытием -

Я зрю: горит лучом столб бледный мавзолея,

И гений внемлет глас при камне гробовом!

Верь: лучший наш удел - сия страна мечтаний,

Где мысль, свободна уз, полет свой соверша,

Бросает свет на путь тернистый испытаний -

И чувствует свое величие душа.

<1818>

189

Жуковский, не забудь Милонова ты вечно,

Который говорит тебе чистосердечно,

Что начал чепуху ты врать уж не путем.

Итак, останемся мы каждый при своем -

С галиматьею ты, а я с парнасским жалом,

Зовись ты Шиллером, зовусь я Ювеналом;

Потомство судит нас, а не твои друзья,

А Блудов, кажется, меж нами не судья.

3 сентября 1818

190. ПОСЛАНИЕ В ВЕНУ К ДРУЗЬЯМ

Давно живущие средь Вены

И мне давнишние друзья,

Душа к которым без измены

Давно привержена моя!

Я к вам от Северной Пальмиры

Теперь, настроя звуки лиры,

Хочу послание писать

И о себе кой-что сказать.

Обнявши брата Владислава,

Через него я шлю к вам весть,

Как здесь Российская держава

Не престает поныне цвесть,

Как здесь министры все спокойны,

Устроясь во взаимный лад,

И их чиновники достойны

Берут чины наперехват.

Как здесь, в обширном Петрограде,

На дождь и слякоть несмотря,

Во всем величьи на параде

Мы видим нашего царя.

Как он, Европу созерцая,

Иметь мечтая перевес,

Обширно царство оставляя,

Спокойно едет на конгресс.

Что ждет вдали - того не знаем,

Но, други, согласитесь в том,

Что трон, который покидаем,

Несчастным кажется рулем.

Не осердитесь хоть из дружбы,

Что речь покажется темна.

Ведь я чиновник статской службы,

А в оной ясность не нужна.

Оставя свой предмет высокий,

Я о другом вам расскажу:

И красоту здесь, и пороки

Литературы покажу.

Здесь пишут менее, чем было,

И повестей хороших нет:

Не всходит более светило

Поэзии средь наших лет.

Державин спит давно в могиле,

Жуковский пишет чепуху,

Крылов молчит и уж не в силе

Сварить Демьянову уху,

Измайлов, общий наш приятель,

Хоть издает здесь свой журнал,

Но он лишь только что издатель,

И ничего не написал.

1818

191. ПАДЕНИЕ ЛИСТЬЕВ

Элегия

Рассыпан осени рукою,

Лежал поблекший лист кустов;

Зимы предтеча, страх с тоскою

Умолкших прогонял певцов;

Места сии опустошенны

Страдалец юный проходил;

Их вид во дни его блаженны

Очам его приятен был.

"Твое, о роща, опустенье

Мне предвещает жребий мой,

И каждого листа в паденье

Я вижу смерть перед собой!

О Эпидавра прорицатель!

Ужасный твой мне внятен глас:

"Долин отцветших созерцатель,

Ты здесь уже в последний раз!

Твоя весна скорей промчится,

Чем пожелтеет лист в полях

И с стебля сельный цвет свалится".

И гроб отверст в моих очах!

Осенни ветры восшумели

И дышат хладом средь полей,

Как призрак легкий, улетели

Златые дни весны моей!

Вались, валися, лист мгновенный,

И скорбной матери моей

Мой завтра гроб уединенный

Сокрой от слезных ты очей!

Когда ж к нему, с тоской, с слезами

И с распущенными придет

Вокруг лилейных плеч власами

Моих подруга юных лет,

В безмолвьи осени угрюмом,

Как станет помрачаться день,

Тогда буди ты легким шумом

Мою утешенную тень!"

Сказал - и в путь свой устремился,

Назад уже не приходил;

Последний с древа лист сронился,

Последний час его пробил.

Близ дуба юноши могила;

Но, с скорбию в душе своей,

Подруга к ней не приходила,

Лишь пастырь, гость нагих полей,

Порой вечерния зарницы,

Гоня стада свои с лугов,

Глубокий мир его гробницы

Тревожит шорохом шагов.

<1819>

192. ЭПИТАФИЯ

КНЯЗЮ КУТУЗОВУ СМОЛЕНСКОМУ

Пади пред гробом сим, России сын и Феба!

Не смертный погребен - здесь скрыт посланник неба!

<1819>

193. К ПОРТРЕТУ ФРИДРИХА II

Сей смертный помрачил сияние короны,

Ум, лучший дар творца, во зло употребил,

Ему дивилися - и гибли миллионы,

Он добродетель пел - и бич Европы был.

Поступками тиран, философ размышленьем,

Величие снискал единым преступленьем;

Им свет опустошась, его боготворил.

<1819>

194-196. НАДПИСИ К ПОРТРЕТАМ

ОЛЕНИНА

Поэтов небольших великий Меценат

И человек в миниатюре;

Но в этом он не виноват,

А только стыд натуре.

ПОРТНОГО НИМАНА

Вот Нимана портрет!

Его узнает тот, кто в долг во фрак одет.

В. И. РЕМБОВСКОГО

Се вид Рембовского! Хоть чином не велик,

Но так душою добр, что стоит генерала!

Он, если бы вина на свете недостало,

Предложит вам сосать его почтенный лик.

197. ПО СЛУЧАЮ ПРИНЕСЕНИЯ СКВЕРНОЙ ВОДКИ

ДЛЯ ПУНША, В ЧАЯНИИ ПРЕКРАСНОГО РОМА

И В РАСПОЛОЖЕНИИ ВЫПИТЬ С АППЕТИТОМ БОЛЕЕ И БОЛЕЕ

Возможно ль не роптать на жребий в здешнем мире?

Желаешь выпить шесть, а только пьешь четыре.

198. НА ВЗДОРОЖАНИЕ РОМА

ДО ВОСЬМИ РУБЛЕЙ БУТЫЛКА

Ужасно цены как на вещи поднялись,

И сколько ни дивлюсь Патрикия я духу,

Такие времена, что, как ты ни крепись,

С Рембовским съедешь на сивуху.

199. К НЕВКУШАЮЩЕМУ ЛЮБИТЕЛЮ ПУНША

Хоть пунш давно готов, Понтикус не вкушает

И с отвращением как будто бы глядит.

Иной подумает, что вкуса в нем не знает

И даже на людей вкушающих сердит.

Не воздержание виной тому, не чванство:

Но самая любовь ко Вакховым дарам.

Он из любви к нему доказывает нам,

Что трезвость наконец рождается от пьянства

200. К ИЗДАТЕЛЮ "ПАНТЕОНА"

Ценитель гениев поэзии небесной,

Связующий их труд в единый переплет,

Никольский! Подвиг твой и славный и чудесный,

Зане ты сам плохой прозаик и поэт.

201. К НЕМУ ЖЕ

Напрасно пышным ты названьем "Пантеона"

Желаешь доказать, что подвиг твой велик.

Торгаш чужих даров без права, без закона,

Ты только к ним клеишь ничтожный свой ярлык.

202. НА БЕЗГРАМОТНОГО СЕНАТОРА-СТИХОТВОРЦА

Хвостов! Никак не надивлюся,

С какою целью бог хотел тебя создать!

Как вижу я тебя - смеюся,

И плачу - как в Сенат ты едешь заседать.

203. ПОСЛАНИЕ ПРОСИТЕЛЬНО-ПОКОРНО-СТИХОТВОРНОЕ,

ПОСЛЕ СОВЕРШЕНИЯ ДЕСЯТИРИЧНОГО ПОДВИГА

НА ПОПРИЩЕ ПОЭЗИИ В БОРЬБЕ С РИФМАМИ И СМЫСЛОМ

(к Н. Р. Политковскому)

Протектор книжицы с зеленым корешком,

Гордящейся твоим немногим стихотворством,

О ты, безвласый муж, враждуяй с париком,

Чтоб истины чело не омрачать притворством!

Прочти послание затейливых писак,

Родивших в час один столь многи надписанья,-

Ты любишь истину, они не любят врак

И пишут на лице, презрев иносказанья.

Пускай неславные, безвестны имена

Прославятся твоим изобретеньем книжным;

Она усердия поистине полна,

В ней спуску нет друзьям и родственникам ближним.

Се книга случаев, как книжица судеб:

Ее не разогнет порока длань развратна.

Се жертва, коею любуется сам Феб,

Ужасная глупцам, для мудрых же приятна;

Внеся в нее стихи, согласны с правотой,

И, чествуя тебя мы ими, как Поэта,

Любитель истины! не шапки иль бехмета,

Но руководствуясь везде прямой ценой,

Изящности своей не портивши простой,

Шестирублевого мы просим от Тангета.

204. К Н. Р. ПОЛИТКОВСКОМУ

Послание поздравительно-просительное,

по случаю всерадостного бракосочетания,

от сожителей, испуганных перемещением

на новое и неизвестное жилище

Внемли приветствие многопреданных душ,

Которые, тебя усердно поздравляя,

Желают, чтоб ты был не только добрый муж,

Но чтобы, братию, друзей не забывая,

Как ныне, так и впредь до них ты был хорош,

Чтоб доступ нам к тебе соделался не труден,

Чтоб каждого из нас ты не поставил в грош

И в милостях своих являлся неоскуден.

И словом, если мы оставим тот приют,

Который столько лет имели мы с тобою,

Проси, да новую квартиру нам дадут,

Где б можно спрятаться от хлада и от зною,

И мебель старую и кухонный прибор

Отдай нам в полное всегдашнее владенье,

Зане купить теперь на рынке этот вздор

Потребно денежно изрядное скопленье,

Которое, увы, не копится у нас

По ценности вещей на многие расходы.

И если в просьбах сих последует отказ,

То мы останемся как детища природы:

Лазурный свод Небес пребудет нам покров,

Постель белей млека - пылинки то есть снежны,

Трапеза-лавочных десяток огурцов:

И пища и приют такие ненадежны.

Не говорим уже, что будет наш костюм.

Адам и Диоген - несходствие чудесно!

Но оба опытны, имели оба ум.

И так у первого займем мы лист древесный,

А у другого нам лохмотья не просить,

Которым мы давно с излишеством богаты,

Займем лишь у него искусство горстью пить

И бочки почитать за пышные палаты.

205. К Ф. С. ПОЛИТКОВСКОМУ,

КОТОРЫЙ НАЗВАЛ МЕНЯ БЕЗБОЖНИКОМ

Безбожником меня напрасно называешь

И этим мне совсем не делаешь вреда;

Но сам безбожник ты, когда

Милонова хулой безвинно порицаешь.

206. ПО СЛУЧАЮ ВСТАВЛЕНИЯ В РАМЫ

ЛИКА АРХИЕПИСКОПА ПЛАТОНА,

В ДЕНЬ ЕГО АНГЕЛА 18-ГО НОЯБРЯ 1814-ГО ГОДА

В златоблестящих рамах сих,

При громе мусикийска звона,

Давно почивша во святых

Почтите, братие, Платона.

Покажем всем пример благой,

Сколь внуки благодарны деду!

Украся лик его святой,

Украсим мы теперь беседу.

Но чтобы жар наш не простыл,

Нальем Тангетовским стаканы:

Покойник сам изрядно пил -

И мы, друзья, напьемся пьяны!

Да чествуема нами тень,

Витающа в странах нескушных,

Благословения в сей день

Пошлет на нас с высот воздушных.

А ты, юнейший брат из нас, ¹

Возросший под его покровом,

Почти его хоть в жизни раз

Не глупым, не гугнявым словом,

И докажи, что тысяч пять

В наследство получил недаром:

Вели скорей нас напитать

Тангетовским нектаром.

¹ Ставинский.

212. СТИХИ, ПИСАННЫЕ НА ЗАКАЗ

С ЗАПЛАТОЮ ЗА ОНЫЕ ВПЕРЕД ДЕСЯТИ РУБЛЕЙ,

НА КОТОРЫЕ КУПЛЕНЫ БЫЛИ ЛИМОН,

САХАР И БУТЫЛКА КОНЬЯКУ,

В НЕПРОДОЛЖИТЕЛЬНОМ ВРЕМЕНИ ВЫПИТАЯ

(должны были быть прочитаны маленьким

Опочининым великой княгине Екатерине Павловне)

С невинным детским лепетаньем

Предстать дерзаю пред тобой,

Чтобы со общим восклицаньем

Соединить глас слабый мой.

Мой дед при смерти и при жизне

Мне дал пример любви к отчизне.

Прими, царевна, ты в сей час

......................................

Твой брат великодушный, твердый

Европу и Россию спас

......................................

ПРИМЕЧАНИЯ

177. "Цветник", 1810, No 10, с. 63. Печ. по Сатиры, с. 10. В форме подражания римскому сатирику Персию (34-62) Милонов создал оригинальное политическое стихотворение - сатиры под таким названием у Персия нет. Этот прием в дальнейшем использовал К. Ф. Рылеев. Стихотворение Милонова истолковывалось современниками как выпад против Аракчеева. Известно также указание П. А. Вяземского, что под Рубеллием Милонов подразумевал О. П. Козодавлева (1754-1819), писателя и государственного деятеля, министра внутренних дел (1810-1819), редактора газеты "Северная почта" (см.: Поэты-сатирики, с. 715).

Альбий, Арзелай. В журнальной публикации эти имена сопровождены примечаниями: "Альбий - мздоимец, кровосмеситель и убийца", "Арзелай - страшный невежда".

178. СПВ, 1812, No 1, с. 51. Печ. по Сатиры, с. 22. Сатира Милонова направлена против целого ряда литераторов как из лагеря шишковистов, так и примыкавших к группе карамзинистов или не входивших ни в ту, ни в другую группировку. Расшифровка ряда имен сделана Г. В. Ермаковой-Битнер (Поэты-сатирики, с. 714-716, см. также: Д. И. Хвостов, Записки о словесности, ЛА, с. 378). Однако иногда Милонов, стремясь к обобщению, сознательно затруднял истолкование того или иного сатирического портрета как изображения конкретного лица и давал одному прототипу несколько пародийных имен. Сатира вызвала ряд эпиграмм в "Улье" (см. примеч. 183).

Рубеллий - возможно, А. А. Аракчеев или О. П. Козодавлев (см. примеч. 177).

Балдус - по утверждению Н. И. Греча, Г. Р. Державин (см.: Поэты-сатирики, с. 715). Этому, однако, противоречат строки, упоминающие Державина в конце стихотворения.

Вралев - возможно, А. С. Шишков, многословно хваливший, в частности, творения С. А. Ширинского-Шихматова.

С Горацием сравнить, т. е. провозгласить Шишкова законодателем словесности. Имеется в виду Гораций как автор нормативного трактата "Послания к Писонам". Ниже

Шутов и Друз - также, вероятно, Шишков.

Бавий - В. Г. Анастасевич.

Клит - Ланской С. С., граф (1787-1862), сенатор, член государственного совета, камергер.

Рай - здесь раек.

Лукулл - Нарышкин А. А., богач и хлебосол, главный директор императорских театров.

Мидас - Захаров И. С. (ум 1816), член "Беседы" и Российской академии, автор "Похвалы женам".

Глазунов - см. примеч. 157.

Мевий - Взметнев П. А., автор сатиры "Польза медиков", печатался в "Улье" Анастасевича.

Фабий - Грузинцев А. Н. (р. 1779), автор трагедии "Электра и Орест", "Эдип-царь".

Радковский - Сладковский Р., автор поэмы "Петр Великий".

Российский Пиндар - M. В. Ломоносов.

Бессмыслов - С. А. Ширинский-Шихматов, сравнивается с Ломоносовым как автор поэмы "Петр Великий". Он же -

Вадий Плаксевич - Станевич (см. примеч. 112), автор "Размышления при гробе благодетеля", подражания Юнгу.

Злослов - Дашков (см. примеч. 118).

Фирс - Львов П. Ю. (1770-1825), автор книги "Храм славы российских ироев от времен Гостомысла до царствования Романовых" (1803).

Томас - см. примеч. 172.

Их раскол - здесь их секта, кружок, т. е. "Беседа".

Брани их наповал и т. д. Возможно, имеется в виду выступление А. С. Шишкова против Д. В. Дашкова и В. Л. Пушкина в "Рассуждении о красноречии священного писания" (1811), в котором В. Л. Пушкин обвинялся в безнравственности и безбожии.

Педант - возможно, Каченовский (см. примеч. 112).

179. ОЗ, 1854, No 11, отд. 2, с. 45. Текст приводится в воспоминаниях С. П. Жихарева, который характеризует его как "шуточный экспромт Н. Ф. Грамматину по случаю попытки его отдать на театр какую то комедию, переведенную из Гольдони" (Жихарев, с. 626).

Ильин Н. И. (1777-1823) - драматург.

Федоров Б. М. (1794-1875) - литератор.

180. BE, 1811, No 9, с. 12. Печ. по Сатиры, с 74.

181. BE, 1811, No 19, с. 176, с примеч. "Подражание Томсону". Печ. по Сатиры, с. 60. Стихотворение характерно как наиболее полное сочетание основных элементов предромантической элегии. От этой традиции отправлялся, сознательно ее переосмысляя, Пушкин в элегии "Когда за городом, задумчив, я брожу".

Полдневных шум работ умолкнет - ср. у Пушкина "На нивах шум работ умолк" ("Евгений Онегин", гл. IV).

Маковый венок - символ сна.

182. BE, 1811, No 19, с. 180. Печ. по Сатиры, с. 32. Перевод второго эпода Горация "Beatus ille qui procul negotis". Стихотворение это, по традиции, идущей от Тредиаковского, неоднократно привлекало русских поэтов XVIII - начала XIX в поэтизацией крестьянского труда. Как и его предшественники, Милонов не перевел четырех последних стихов, говорящих о желании ростовщика Альфия сделаться землевладельцем и придававших всему стихотворению ироническое звучание. В переводе монолог Альфия превращается в авторскую речь, благодаря чему ирония снимается. Милонов усугубил те стороны эпода, которые давали возможность истолковать его как прославление крестьянской жизни, убрал упоминание о собравшихся к ужину рабах и ввел отсутствующее у Горация указание на личный труд героя ("В отческих полях работает один"). Вместе с тем он несколько сгустил античный колорит, развив часть стихотворения, посвященную жертвоприношению, давая понять, что блаженство - спутник жизни не русского крестьянина, а того, кто "жизнь свою в свободе провождает", - крестьянина, освобожденного от уродств феодального порядка, живущего "как первобытныя вселенны гражданин".

183. Пантеон, 1815, кн. 12, с. 239, под загл. "Сатира". Печ. по Сатиры, с. 46. Подражание 9-й сатире Буало "L'auteur a son esprit". Сатира распространялась в рукописи и первоначально имела в качестве эпиграфа слегка измененную строку из третьей песни "Поэтического искусства" Буало: "Soyez plutot, macon, si c'est votre metier" ("Будьте лучше каменщиком, если это ваше ремесло") - см. письмо К. Н. Батюшкова к П. А. Вяземскому от 10 мая 1812 г. (Батюшков, т. 3, с. 185).

Балдус - вероятно, Д. И. Хвостов.

Бессмыслов - С. А. Ширинский-Шихматов.

Сумбека - героиня трагедии А. Н. Грузинцева "Покоренная Казань, или Милосердие Иоанна Васильевича" (1811) и пьесы С. Н. Глинки "Сумбека, или Падение царства Казанского" (1807).

Радамист - "Радамист и Зенобия", трагедия Кребильона в переводе С. И. Висковатова (1810).

Электра - "Электра и Орест", трагедия А. Н. Грузинцева (1809).

Атрей - "Атрей и Фиест", трагедия Кребильона, перевод С. П. Жихарева (1811).

Слепец афинский жив - а Царь Эдип сокрылся - противопоставление успеха трагедии В. А. Озерова "Эдип в Афинах" (1804) неудаче пьесы Грузинцева "Эдип-царь" (1811).

Глазунов - см. примеч. 157.

"Храм славы" - книга П. Ю. Львова "Храм славы российских Ироев от Гостомысла до царствования Романовых".

Биона с Мосхом вновь несчастный перевод. Имеются в виду переводы идиллий древнегреческих поэтов Биона и Мосха П. И. Голенищевым-Кутузовым (1804) и А. Ф. Мерзляковым (1807).

"Федра" Бавия - возможно, перевод "Федры" Расина А. М. Пушкиным (1809).

Вздоркин - В. Л. Пушкин. В упомянутом выше письме К. Н. Батюшков, писал: "Теперь я буду просить Северина и Вяземского, чтобы они уведомили милого Василия Львовича о новой сатире Милонова, сатире едкой и, к несчастью, весьма остроумной и по содержанию и стихам. Предмет оной - Пушкин один..."

С костра возопиет к дружине так своей - перифраз стиха В. Л. Пушкина: "К дружине вопиет наш Балдус велегласно..." (см. примеч. 264).