| Главная » Книги |
Михайлов Михаил Ларионович - Стихотворения, Страница 4
Михайлов Михаил Ларионович - Стихотворенияp;
Гореть неугасимою лампадой.
1861 или 1862 С?)
БЕСПОКОЙСТВО
(После чтения "Северной пчелы" в июле 1862)
Что за странным беспокойством
Обуяло вдруг всю Русь?
С этим новым нашим свойством
Я никак не примирюсь.
Сверху, снизу, слева, справа
Беспокойны все и вся;
Как хотите, эдак, право,
Скоро будет жить нельзя!
Беспокойство и в столице,
Беспокойство и в глуши;
Беспокойны царь с царицей,
Беспокойны голыши.
Беспокоен губернатор,
Частный пристав, откупщик,
Поп, фотограф, регистратор,
Мещанин, купец, мужик,
Сыщик, доктор, сочинитель,
Типографщик, журналист,
Архирей, студент, учитель,
Академик, гимназист,
Старый воин, юный воин,
Новобранец, инвалид...
Разве тот один спокоен,
Кто уж в крепости сидит!
Июль 1862
* * *
Если лет бесстрастный холод
Все в тебе оледенил
И забыл ты, как любил,
Как боролся, как был молод, -
Если юной жизни гул
Мирно спать тебе мешает,
Что же гроб тебя пугает?
В нем бы крепче ты заснул.
Под землей уж не наскучат
Дети шумом... Шуму нет,
И бессонницы не мучат,
И проходит злобный бред.
1862 (?)
* * *
Горя, шуму и досады
Много день принес.
Как хотел бы я отрады
Сна без всяких грез!
Ночь; и немо все и глухо,
Скованное сном.
Как ни вслушивайся ухо,
Звука нет кругом.
Я лежу, закрывши вежды,
И в тиши немой
Мне как будто весть надежды
Шепчет голос твой.
1862 (?)
* * *
Как долгой ночью ждет утра
Больной, томясь в бреду,
Так в этой безрассветной тьме
Я милой вести жду.
День бесконечен... грудь полна
Невыплаканных слез.
Наступит ночь - ко мне бегут
Рои зловещих грез.
О, только б знать, что над тобой
Без туч восходит день,
Что, ясная, встречаешь ты
Без слез ночную тень!.
Как стало бы светло, тепло
В холодной этой тьме!
Пусть воли нет... Пока придет,
Есть счастье и в тюрьме!
Но дни и месяцы идут...
Я жду, - напрасно жду...
Так в ночь бессонную утра
Не ждет больной в бреду.
1862 (?)
АРРИЯ
...Перед ним лежал
Уже наточенный кинжал, -
И молвил он, вздохнув невольно:
"А расставаться с жизнью больно".
Горда, прекрасна и бледна,
Стояла перед ним жена.
Вдруг ярче, радостней, смелее
Зажегся взор у ней. Она
Одной рукой у белой шеи
Застежку платья сорвала, -
На мужа, на кинжал взглянула
И верх туники распахнула:
Свежа, полна, как снег бела,
Раскрылась грудь... Еще мгновенье,
И перед мужем со стола
Она без страха, без волненья
Другой рукой кинжал взяла.
Как луч, блеснул удар кинжала...
Кровь брызнула и струйкой алой
По белой груди потекла.
На ложе Аррия склонилась.
Последней судорогой билось
В ней сердце; взор оделся мглой...
Жизнь уходила молодая.
Но, холодеющей рукой
Кинжал из раны вынимая,
Она сказала, умирая:
"Не больно вовсе, милый мой!"
1862 (?)
* * *
Долиной пышной шли мы рядом,
Блаженных дум полны.
Кругом весь мир цветущим садом
Сиял в лучах весны.
Казалось, радостным полянам
Из века в век цвести,
И к ним ни бурям, ни туманам
Не отыскать пути.
Мы как во сне остановились
У быстрого ручья.
Как чудно в нем лучи дробились!
Как искрилась струя!
Ты пела мне: "К угрюмой дали
Журча бежит ручей,
Там всё страданья да печали;
Темна там жизнь людей.
Пойдем - осушим Горю слезы
Счастливою рукой;
Снесем им радость, песни, розы,
Свободу, свет, покой!"
Мы шли, соединясь руками
Над синей быстриной;
Ручей играл, сверкал меж нами
Веселою волной.
Мы поцелуем обменяться
Через него могли;
Нам было любо петь, смеяться...
Мы в чудных грезах шли.
Но вдруг рассеял наши грезы
Зловещий шум ручья:
Вздымалась в нем, полна угрозы,
Померкшая струя.
Он шире стал, - и наши руки
Невольно разлучил.
Темнела даль, - и грома звуки
К нам ветер доносил.
Чрез миг завыла непогода...
Ручей влился в поток.
Искать мы стали перехода...
Волна срывала с ног.
Мы оглянулись... И за нами
Разливы бурных вод
Клубились по полям волнами...
Поток шумел: "Вперед!"
И мы пошли... Катилась с ревом
Меж нас уже река.
Мы только обменяться словом
Могли издалека.
Нам не сомкнуть уста и руки...
Река все шире, злей...
И милых слов родные звуки
Доносятся слабей.
Их заглушают злобной силой
И гром и вой реки.
Лишь виден мне твой образ милый
И знак твоей руки.
Но волны выше; тьма густая
Чернеет, свет губя...
Мне не видать тебя, родная!
Мне не видать тебя!
Зову... Во мраке исчезает
Бесследно крик тоски.
Лишь ураган мне отвечает
Один из-за реки.
И вот передо мною море:
В него влилась река...
И я один... со мной лишь горе,
Тревога и тоска.
Напрасно вопли посылаю
Я с темных берегов...
Ни мой тебе, ни твой, я знаю,
Мне не услышать зов.
Вдали лишь молнии трепещут
Среди зловещей мглы,
Вблизи же злобно в берег хлещут
Студеные валы.
1862 (?)
* * *
Снова дней весенних
Дождалися мы:
Ласточки щебечут
Над окном тюрьмы.
Между гор зеленых
Темной полосой
Вьется вдаль дорога
К стороне родной.
1862 (?)
* * *
Вышел срок тюремный:
По горам броди;
Со штыком солдата
Нет уж позади.
Воли больше; что же
Стены этих гор
Пуще стен тюремных
Мне теснят простор?
Там под темным сводом
Тяжело дышать:
Сердце уставало
Биться и желать.
Здесь над головою
Под лазурный свод
Жаворонок вьется
И поет, зовет.
1862 (?)
* * *
Говорят, весна пришла,
Ярки дни, и ночь тепла;
Луг зеленый весь в цветах,
Соловьи поют в лесах.
Я хожу среди лугов,
Я ищу твоих следов;
В чаще слушаю лесной,
Не раздастся ль голос твой.
Где ж весна, и где цветы?
Их срывать не ходишь ты.
Где же песня соловья?
Не слышна мне речь твоя...
Не пришла еще весна.
День угрюм, ночь холодна.
Поле иней куют,
Птицы плачут, не поют.
1862 (?)
* * *
Зарею обновленья
В моей ночи взошла любовь твоя,
В ней стали ясны мне и мир, и жизнь моя,
Их смысл, и сила, и значенье.
В ней, как в сиянье дня,
Я увидал, что истинно, что ложно,
Что жизненно, что призрачно, ничтожно
Во мне и вне меня.
Когда я сердцем ощутил биенье,
Которым сердце билося твое,
В нем мира целого вместилось бытие,
Все радости людей, тревоги и стремленья.
О свет всевоскрешающей любви!
Ты дал на дело мне и на страданье силы.
Веди меня сквозь мрак моей живой могилы
И к делу жизни вновь могучим призови!
1862 (?)
DIES IRAE {*}
{* День гнева, день Страшного суда (лат.).}
Настает пора уплат кровавых,
Настает день Страшного суда,
Кара злым и торжество для правых -
Лейся кровь, пылайте города!
1863 (?)
ДЕСПОТУ
Резец истории тебе, ханжа лукавый,
Глубоко начертит на гробовой плите:
"Он знаменье креста творил рукою правой,
А левой распинал народы на кресте".
1863 (?)
* * *
Минуты горького сомненья,
Когда слабел средь битвы я,
Минуты скорби и паденья
Не помяните мне, друзья.
Все, в чем пред правдой я в ответе,
За что я сам себя корил,
Желайте, чтоб минуты эти
Годами горя искупил.
И если . . . . . . . .
Дождаться нам святого дня,
Пусть лучшим, скорбью обновленным
Ваш круг приветствует меня.
1863 или 1864 (?)
* * *
Только помыслишь о воле порой,
Словно повеет откуда весной.
Сердце охватит могучая дрожь;
Полною жизнью опять заживешь.
Мир пред тобою широкий открыт;
Солнце надежды над далью горит.
Ждет тебя дело великое вновь,
Счастье, тревога, борьба и любовь.
Снова идешь на родные поля,
Труд и надежды с народом деля.
Пусть будет снова боренье со злом,
Пусть и падешь ты, не сладив с врагом,
Пусть будут гибель, страданья, беда, -
Только б не эта глухая чреда.
1863 или 1864 (?)
* * *
Ведь только строчка лишь одна,
Узнать, что ты жива,
| |
| Просмотров: 627 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры