Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна - Мельмот-скиталец, Страница 3 - Книги

ощанье,

Когда же очнулась земля,

Омытая утренним светом

И пели как прежде цикады

Так тихо вдруг стало...

Мельмота обвила прохлада хрустальных ручьёв,

Господних садов.

"Так вот где отрада, прошедшим круги бытия-ада?

Я счастлив, свободен... "

Он умер.

И колокол всех созвал

Об усопшем помолиться,

В церкви каждый прошептал:

"Праху прах да возвратится".

В озаренье белых свеч все молились:

"Дай надежду светлых встреч спящему в земле могилы,

Успокой, Господь мой, Твоего раба в Раю,

Где сияют праведники, как светила,

Хоть и попрал он волю всеблаженную Твою,

Ты прости его. Ты милость, свет и сила.

Душу со святыми упокой,

Там где нет болезни и ни стона,

Где раскинут Рай прохладный Твой

Над спокойной синью небосклона".

Песня четвёртая

В белом доме ничего не изменилось,

Так же дни текли на берегу пустынном,

Так же женщина по вечерам молилась

Об усталых путниках голубой святыни:

" Были мы по-прежнему как дети,

Каждый раз, когда сходились вместе,

Нам казалось, что незримый третий

Шепчет о Божественной Невесте,

И что шелестит над нами покрывало

Непорочной голубой Царицы.

Сердце, что так долго уставало,

Было в силах радостно молиться.

Мы внезапно сразу замолкали

Встретив женщину с седыми волосами

На дворе, иль в полутёмной зале,

Окружённую, как нимбом, чудесами.

Только по ночам казалось, к изголовью

Кто-то припадал и со скрежетом и стоном,

Путал сны разгоряченной кровью,

Утром уносился с первым звоном.

Слишком, слишком долго пламенела

Вечерами у Владычицы лампада.

Всё молилась, бичевала тело

Та, которой в жизни ничего не надо.

И закрылись тайные тревоги,

Будто мы не в доме, а в дороге,

Будто ангелы наш сон не сторожили.

Много времени прошло...не знаю.

Может годы или только дни,

Были так похожи все восходы,

И заходы солнца были так легки.

Может быть, что сверстники седые

Встретят нас всё в том же доме,

Кажется, что мы в нём жили,

И мы были очень молодыми.

Нас не узнают, не предложат пищи,

Ведь мы неведомой страны пророки,

Мы говорим на непонятном языке.

Но мы расскажем, что близки закаты,

А может уж близки и сроки,

Что мы путём уходим ратным навсегда.

Мы прокричим, что воли нет,

Никто о ней и не вспомянет,

И в день назначенный,

Смерти уплаченной

Минута настанет.

"Помилуй, Владыко, помилуй Отец!

Гибель идёт,

Это тёмный конец.

Последний полёт".

Или колокол ударил где-то?

Может волны голубого света

Налетели, утопили белый дом?

Латы воинов сверкнули на песке сухом

И исчезли. Только пыль крутится,

Да олива низко наклонясь,

Зашептала и заговорила

О могуществе бесплотных сил.

Полночь разорвалась криком,

В окнах замерцали светлячки

Гибельной жуткой приметой

Призрак средь церкви возник.

Умирает Владычица ныне.

Пойте колокола!

О голубой святыне, о тихой пустыне.

Пойте колокола!

Душу торжественным пеньем

Встретьте за гранью живого,

Милость её прегрешеньям

Просите у Господа Слова

"Господи, мы ничего не можем, - Ты нам помоги!

Даже на предсмертном ложе, нас окружают враги.

Милость Господню пошли незлобной, - И охрани!

Дух её в Твоей тиши загробной,

В смертной тени.

Боже милости, Владыка мира, Боже людей,

Ныне дух её стучится сиро, у Райских дверей.

Бытие, Законодатель строгий, Благостный царь-

Пусть усопшую сегодня на пороге

Встретит ключарь".

И раздвинулось небо.

Ангелов Божественный собор

Лик Господних воинов бесплотных

Окружили царственный предел.

Здесь средь пламени почила Сила.

Каждый смертный опустил свой взор,

И летели стрелы Михаила,

Серафимов шестокрылых ряд.

Пламеносцев, воинов небесных,

Многоокий образ, -Херувим,

В озареньи солнц иных чудесных

И Престолы Божьи, что блюдут завет,-

Столп таинственный, неопалимый.

И Господства, те что учат нас,

Как нам покорять земные страсти,

Или искушенья отражать,

Исполнители Господней воли,

Силы, немощь взявшие от нас,

И врага связующие Власти,

Вознеслись, как Божьих войнов рать,

Пламенные на лазурном поле,

Возвещают, благодать Отца.

Ангелы,- хранители живущих,

Звуки гуслей, голосов и лир

Воспевают силою небесной,

Яркий блеск Господнего венца.

Нестерпимый свет веков грядущих.

Тайна!

Господь, триединый Господь.

Бог, безначальный Отец, Сын предвечный,

Взявший от Девы нетленнейшей плоть.

Дух Утешитель, благой, бесконечный.

Тайна!

Господних даров благодать,

Огнём искупленья пронзившая кости,

Навеки не в силах победно восстать,

Враг задыхается в гневе и злости.

Любовь, источает источник живой,

И вечную жизнь, и грехам отпущенье.

Идите с опущенной низко главой.

И кайтесь, и ждите Господня прощенья.

Но чашу надежды потянет лишь кровь,

Голгофская кровь, источник нетленья,

Судимый, прощенный, Христа славословь,

Христовую волю, Оплот и Спасенье.

Слышишь?!

Из земли извергся огненный поток,

Опоясал твердь кольцом огня и гула.

Вышли в предрешённый срок

Слуги Вельзевула!

Бледный лик, сокрытый мраком крыл,

Мёртвый взор и безнадёжный вопль

Будто в неподвижности застыл

В муке неизбежной.

Прямо к Господу, в запретный Божий взгляд,

Устремились очи мудрые и злые.

Реки, как всегда, горят, горят

В грани вековые.

Не в надежде боя, смерти и побед,

Даже не в надежде отдыха от брани,

Встретил он Господень свет

У небесной грани

И вот от отчизны забытой,

Душа, проходящая сроки,

Пред Господом Ангел Хранитель,

Просил отворить ей обитель Господнего Царства.

И смолк.

Ждала, отворятся ль ворота?

Дорогой, замедленной, тесной и колкой,

Босая, в крови и страданьях

Шла тихо, и голову низко склонила,

И опустила бессильные руки.

Покорно на вечную гибель и муки

От жизни и солнца она уходила.

Душа ожидала, страдала, металась

Но хлынул поток огневой,

Свершавшую путь он навек поглотит.

И подал знак Князь бездны,

И двинулись вестники черные,

Вихри тлетворные.

Душа заметалась в тоске бесполезной,

Вот хлынул поток огневой,

Он её поглотил, а

Мститель победно трубил:

"Пусть ликует ад!"

Нет пути назад той, что свершила торг.

Райских дней восторг и светлый лик Отца,

И яркий блеск венца,

Продала Она! Отдала Она!

Пламени стена, заградит ей путь.

Рая не вернуть!

Но Ангел, Ангел переплыл

Поток огня ладьёю белой,

Врага он отражает стрелы,

Широким взмахом белых крыл.

Он обнял Её, подхватил налету,

Из пламени вынес и вот уже Ангел

С весами стоит. Он будет судьёй:

- Ты изменила Создателю?

-Да.

-Ты отреклась от блаженства и Рая?

-Да. Я отреклась от Него навсегда,

И плачу, о Божьих садах вспоминая.

- Поведай же грех Судие своему.

Скажи мне, кто был искуситель?

Зачем поменяла на гнев и тюрьму

Ты Божью любовь и Господню обитель?

Поведай. Ведь судит тебя сам Господь.

Чего ты хотела: богатства иль власти?

Иль победили смятённую плоть

Земные надежды, восторги и страсти!

- Нет, Судья мой. Я всё также чиста.

И дух мой восторгом земли не взволнован.

Но как далеко от Христова креста

Томится Он мукой и скорбью прикован.

И вострубил Архистратиг.

И поднялся суровый мститель.

Лукавый князь и обвинитель

Пред Божью славою поник.

И молвил: " Раб твоих рабов

Бессилен я и не опасен.

Скитаюсь, темен и безгласен.

Лишь около земных гробов.

Но Ты, Ты сам мне отдал власть

Над нарушителем завета.

До нового дневного света

Забывшим надлежит упасть,

И эту душу примет ад,

Как реки воду принимают,

И никогда не возвращают,

В то русло старое, назад.

Да, отреклась Она сама,

И вольно предалась мне в руки.

Скажи, Творец, какие муки

Несёт её вина?"

И вновь вострубил Михаил.

Небесных долин вечный житель,

Сияющий Ангел Хранитель

Пред Господом взор свой склонил.

" Она отдала душу даром.

И не богатство и не власть

Заставили предаться карам

И перед тихой смертью пасть.

Она была всегда богата,

В любой стране могла найти

Ночлег, привет спокойный брата

И отдых в длительном пути.

И путь её повит был славой!

О белом доме знали все.

Ей поклонялись звери, травы, птицы,

Сверкая в утренней росе,

Ей улыбались розы...

И власть её была безмерной.

Она дарила радость всем.

Людей вела дорогой верной,

Покой внушала и любовь.

Любовь -завет единый Бога,

Любовь -смятённых душ оплот.

Но Божий труд - для смертной много.

И соблазнил её Мельмот"

- "Виновна, виновна! Молчи!" -

Воскликнул тогда обвинявший.

И сразу скрестились мечи,

Над женщиной, долу упавшей.

Смятённая смертью раба

Пред Господом Сил говорила:

" Пойми меня. Мельмот устал, он был в отчаянии и плакал.

А Ты мне силу дал,

И я могла нести спокойно бремя кары.

Пусть отдыхает Он. Прости его, оставь на суд другой.

Пусть дух мой поражён,

Пусть ждут меня ещё мученья и удары.

И пусть ликует ад.

Я не возьму назад решенья своего!

Под страхом вечной казни

Я кару за него приму. И без боязни!

Пред Господа лицом

Моим глухим концом

Пусть будет посрамлён лукавый вестник ада.

Он посрамлён навек.

В любви моя награда".

Она перед престолом Божьим преклонилась.

Архангел поднял весовые чаши,

Исчислил скорбь и муки, любовь, прощение...

Всё взвесил на весах и оценил.

Судимая в последний раз молилась

Перед могуществом бесплотных сил.

И воцарилась тишина.

И падали на чаши, как звонкая монета:

Мудрость, ласка, покой, любовь,

И вдруг нашлась измена и снова заменилась на любовь...

Так в бесконечности сравнений взвивалась чаша.

Грехов ли больше или благодати?

Сковала душу женщины покорность.

И голос неземной....Так кто же он?

Провозгласил пределы мукам.

В последний раз, грехи взвились на чаше..

Тут воцарилась тишина

И неземной зов Жениха

Вещал пределы мукам.

Так кончился Ангельский суд.

И с шумом бежал злобный враг

От Божьей темницы и пут.

И небо померкло.

И солнце земное нежданно

Взошло над равниною бранной

Нас, смертных, теплом озарять.

А мы распростёртые в прах,

Судью славословили с пеньем.

И в сердце вошло со смиреньем

Начало премудрости - Страх.