Кукольник Павел Васильевич - Путешествие по Замковой улице

, Адам Белькевич, Михаил Гомолицкий, Константин Порцянко, Адольф Абихт, Феликс Римкевич, Адам Адамович, Александр Вельк, Иосиф Корженевский, Иосиф Мяновский. По части филологических знаний: Боровский, Гриневич; по части точных наук Юндзил, Фонберг; Виленский университет доставил Санкт-Петербургскому трех профессоров: Сенковского, Ивановского и Мухлинского; Харьковскому - Шагина, Криницкого, Валицкого и Мицкевича ; Московскому - Севрука, Даниловича, Држевинского, Якубовича; Казанскому - Ковалевского. - Виленский университет образовал многих поэтов, литераторов и другого рода ученых, в числе которых громки и славны имена: Мицкевича, Одынца, Малиновского, графов Евстафия и Константина Тышкевичей, Иосифа, Игнатия, Доминика Ходзьков, Корсака, Михаила Балинского, Кербедзя, Крашевского и многих других, не говоря уже о числе воспитанников Виленского университета, посвятивших себя с видимою пользою государственной службе по другим отраслям. Число их несчетно. Русские армии и флот переполнены были врачами, окончившими курс в этом заведении. В присутственных местах не только западных, но и великороссийских губерний многие места заняты до сих пор еще воспитанниками Виленского университета.
    При Виленском университете находилось 6 факультетов: богословский, физико-математический, юридический, словесных наук и врачебный. - При богословском факультете существовали: главная семинария, т. е. высшее богословское учебное заведение, в которое принимаемы были клирики и греко-униатского исповедания. В числе таких образовались и по воссоединении униатов многие заняли, впоследствии, высокие степени по части управления духовными делами православного исповедания. Для римско-католического исповедания главная семинария образовала также множество высоких духовных сановников.
    25 июня 1828 года Виленский университет праздновал с высочайшего разрешения 250-летний юбилей со времени своего основания. - Празднество это совершалось со всем достоинством и благородством, приличным заведению. По выслушанию Божественной литургии в костеле св. Иоанна университетский совет отправился в залу публичных заседаний, наполненную уже ожидавшими прибытия его множеством посетителей. Торжественное заседание открыл бывший в то время попечитель университета, действительный тайный советник Николай Николаевич Новосильцев прекрасною речью, произнесенною на польском языке.
    Вслед затем ректор университета Пеликан прочел обзор многих достопримечательных событий по части успехов заведения, с исчислением благодеяний, оказанных ему венценосными благотворителями. - Обзор это окончил он трогательным обращением к обучающемуся юношеству, которое привело в необыкновенный восторг и умиление всю публику. Потом профессор Ярошевич прочитал историческое рассуждение о постепенных успехах просвещения в Литве. - За ним профессор Бобровский прочел сведение о лицах, прославившихся учеными трудами в университет со времени основания академии. - Наконец были прочтены составленные на этот достопамятный случай стихотворения профессорами Боровским - на польском, Минихом - на латинском, Капелли - на итальянском и П. Кукольником - на русском языках. - В память этого дня вычеканена была графом Толстым большая медаль; на одной стороне ее грудные изображения короля Стефана Батория и императора Александра I, с надписью: "Stephano Batorio conditor; An. M. DLXXVIII. Alexandro I. Restitutor; An. MDCCCIII", а на обороте грудное изображение императора Николая I с надписью вверху "Nicolao I. Fautori.", а внизу: "Universitas Litterarum Vilnensis hoc grati piique animi monumentum extare volnit VII. Cal. Quint MDCCCXXVIII".
    Празднество окончилось великолепным угощением посетителей в залах университетского здания. - Но это празднество было последним лучом славы университета, за которым вскоре последовало прекращение его существования. - Плачевные события 1831 года породили горькие плоды для всего западного края и приготовили гроб заведению, которое поддерживаемо было с такою отеческою заботливостью щедротами венценосных покровителей. В 1832 году при всеобщем преобразовании западного края закрыт и Виленский университет. Один только медицинский факультет возведен на степень медицинской академии, которая существовала до 1842 года, а потом вошла в состав университета св. Владимира.
    С тех пор здания, окружавшие костел св. Иоанна, поступили в ведомство губернской гимназии, в прежней ректорской квартире жили директоры ее. - Теперь устроено в этом месте помещение для помощника попечителя Виленского учебного округа.
    Упомянув о директорах гимназии, невозможно пропустить без внимания заслуг и благородных подвигов на поприще своего звания одного из них, Александра Васильевича Устинова, исправлявшего эту должность с 1837 по 1843 год. Постигнув в полной мере важное предназначение руководителя, он посвятил всего себя пользе вверенного ему юношества и старался самыми благоразумными, а вместе с тем самыми естественными средствами, удовлетворить требованиям своего звания. - Приобрев неограниченную доверенность и любовь к себе воспитанников, он употребил всю свою опытность и искусство на то, чтобы облегчить им как можно более способы к приобретению полезных сведений. Чтобы круг приобретаемых ими познаний расширялся постоянно, но неприметно, он учредил у себя памятные поныне литературные собрания, на которых лучшие из учеников читали заученные ими отрывки из образцовых произведений поэзии и красноречия на разных языках, собственные свои сочинения, и вели диспуты о разных предметах истории, географии, словесности, физики и других наук, которым обучались в гимназии. - В зале, находящемся при его квартире, устроен был театр, на котором ученики в праздничные дни разыгрывали легкие пьесы или музыкальные произведения на скрипке или фортепьяно, с аккомпанементом нанятых директором музыкантов. Эти простые средства возбудили соревнование между юношеством, потому что участие в таких собраниях предоставлено было тем, кои отличались успехами в науках и безукоризненным поведением. - Таким образом родилась у воспитанников неприметно искренняя любовь к наукам, и успехи в них возросли до такой степени, что привели в удивление посетившего гимназию министра просвещения С. С. Уварова в 1836 году, который, оставляя гимназию, сказал: "Господа! Я много ожидал от вас; но то, что я нашел, превзошло все мои ожидания".
    Отеческая заботливость Устинова о вверенных ему воспитанниках не ограничивалась одним содействием к успешному окончанию ими гимназического курса. Коль скоро приметил в ком-нибудь из них особенные дарования, обращался во все стороны, чтобы облегчить им путь к окончанию воспитания в университетах, а имевшим способность к живописи - в академии художеств. - Из числа последних двое приобрели уже неотъемлемую славу артистов: а именно, по части исторической живописи Горецкий и пейзажист Жамет.
    Простимся теперь со зданием, которое, может быть, утомило терпение читателя, и подвинемся далее.

       Пройдя гимназию, на левой стороне начинается здание, принадлежавшее некогда университету. Со времени преобразования академии, по уничтожении ордена иезуитов, здание это заключало в себе аудитории врачебных наук, а потому и называлось Collegium Medicum. Ректор Почобут хотел отделить его совершенно от коллегии св. Иоанна, в которой преподаваемы были другие науки, а преимущественно богословские. - В коллегиум медикум находился также ботанический сад, анатомический кабинет, клиники и ветеринарное училище, пока в последствии времени они не были переведены в другие несравненно удобнейшие места. - Для ботанического сада куплено обширное место у подошвы Замковой и Трехкрестовой гор. - Анатомический театр и кабинет переведены в особенное здание, перестроенное из развалин Пречистенской православной церкви. При нем помещена была ветеринарная клиника в особенном строении; для терапевтической же и хирургической клиник отведен особенный дом, с которым мы еще встретимся. - В последствии времени в коллегиум медикум устроены были квартиры для преподавателей в университете; осталась только внизу одна зала, в которой сначала помещалась школа взаимного обучения по методе Ланкастера, а потом преподаваемы были в ней терапия, патология и повивальное искусство. - В конце августа 1824 года в этом здании случилось печальное происшествие. Собравшаяся густая туча прошла над высокою башнею и костелом св. Иоанна и всеми высшими зданиями и разразилась над самым низким строением на дворе коллегиума, где находилась квартира профессора патологии Августа Бекю. Гром ударов в эту часть коллегиума убил профессор Бекю, не причинив более вреда ни зданию, ни живущим в нем. Происшествие это сделало большую тревогу в городе и привело в уныние жителей его.
    На дворе, отдельно от коллегиума, находилось особенное строение, в котором помещалась огромная химическая аудитория и химический кабинет с двумя выгодными квартирами для преподавателей.
    В 1848 году коллегиум медикум куплено у министерства просвещения и передано в ведомство виленского военного губернатора, и теперь там устроены квартиры для чиновников его канцелярии.
    Но вот насупротив коллегиума возвышается здание историческое, поражающее величием и красотою своей наружности, и вместе с тем приводящее на память важные события. Это костел св. Иоанна, основанный Ягайлою на месте, которое занимало капище какого-то языческого божества. - Костел этот основан в 1388, а окончен в 1426 году. До 1571 года он имел особенного настоятеля, который считался между важными духовными сановниками в государстве. - С тех пор принадлежал ордену иезуитов до его уничтожения.
    Здесь мы должны опять на несколько минут остановиться, чтобы углубиться в отдаленную древность для исследования и разрешения важного по своим последствиям вопроса: по какой причине и каким путем проникли в Литву иезуиты?
    Известно, что христианство проникло в языческую Литву двумя путями - с востока русскими миссионерами и переселенцами, и с запада усилиями крестоносцев и чрез посредничество переселенцев из ганзейских городов. Первые действовали примером и убеждением, крестоносцы насилием. - Завоевания Гедимином и Ольгердом многих русских областей естественно усилили число переселенцев вовнутрь Литвы и мудрая политика великих князей литовских предоставляла им совершенно свободное отправление обрядов веры, а равно все права и преимущества наравне с коренными жителями Литвы, которые постепенно более и более сближались с русскими. - По введении и утверждении Ягайлою в Литве христианства по обряду римской церкви между двумя вероисповеданиями долгое время не было не только никакой ненависти, но даже не заметно было неуместного соперничества, столько противного духу любви и учению Спасителя. - а потому, хотя Ягайла издал эдикт, стеснительный для православных, но он был только обнародован, но не приведен в исполнение. Православные, имея сильную опору во множестве вельмож единоверцев, пользовались свободою вероисповедания и всеми гражданскими правами. - Это согласие нарушено было неожиданным и не зависевшим ни от одной, ни от другой стороны обстоятельством. - В конце XVI столетия начало проникать учение протестантов в Литву. Учение это распространилось с такою быстротою и силою, что в короткое время нашло бесчисленных последователей как между католиками, так и между православными.
    Среднее состояние с жаром принимало учение Лютера, аристократия - Кальвина. - Повсюду появились сборы и училища протестантов, церкви и костелы пустели. - Тогда виленский епископ Валерьян Протасевич, видя быстрые успехи иноверцев и опасность, угрожавшую католической церкви, призвал в Литву иезуитов.
    Тотчас по прибытии своем в Литву иезуиты занялись обращение иноверцев, и повели его с неожиданным успехом. В короткое время множество диссидентов перешло на лоно католической церкви. Особенное старание употребляли иезуиты на обращение знатных лиц в государстве, и вскоре присоединились к римской церкви сыновья Радзивилла Черного, из коих Юрий вступил даже в духовное звание, Лев Сапега, Иосиф Карл Ходкевич, князья Иван Чарторийский, Януш Заславский, Самуил Сангушко, а также Иоанн Пац, Лазарь Кмита и другие. - При помощи столь знатных лиц успехи иезуитов достигли высочайшей степени, так что в конце царствования Сигизмунда III уже не было в сенате ни одного члена из диссидентов. - К сожалению, иезуиты при столь благоприятных обстоятельствах не могли удержаться в пределах умеренности. Начались гонения и преследования иноверцев, а от того возникла взаимная ненависть, которой следы, к несчастью, сохранились и поныне. - Появление унии, покровительствуемой Сигизмундом и поддерживаемой иезуитами, еще более ожесточило раздоры и смуты в государстве, доводившие разноверцев до отчаяния, которого плодами были насилия и смертоубийства.
    Подробное исследование этого предмета выходит из плана нашего путешествия; желающих ознакомиться с ним обстоятельнее отсылаем к другим историческим свидетельствам, которых в настоящее время у нас немало. Нас в особенности занимает судьба костела св. Иоанна.
    Сказано было выше, что иезуиты захватили в свои руки народное образование и управляли им около двух веков. Но если в этом отношении они не достигли желанной государством цели и круг полезных знаний не распространили в Литве, самые же науки не получили надлежащего усовершенствования, то, с другой стороны, невозможно не отдать им справедливость в ревности, с какою они старались утвердить благочестие и нравственность в сердцах юных поколений. - Если в продолжении двух веков сохранялись в Литве искреннее и глубокое уважение к религии, чистота патриархальных нравов, святость отеческой власти, почтение и безусловная покорность детей к родителям, то этим обязана была она именно иезуитскому воспитанию. Нельзя также пропустить без внимания благодеяний, оказываемых ими нуждающимся в материальном отношении, и того самоотвержения, с которым они бросались в явную опасность, чтобы оказать погибающему ближнему христианскую услугу.
    В 1569 году во время жестокой моровой язвы в Вильне ректор иезуитской коллегии Станислав Варшевицкий с одиннадцатью товарищами с неустрашимостью оказывали умирающим духовные услуги. Один из них, Лука Крассовский, погиб сам жертвою своего благочестивого подвига.
    Такое же событие повторилось в 1588 году. Жестокий голод и последовавшая за ним зараза опустошали Литву. - Иезуиты составили братство милосердия, для оказания помощи страдальцам, которым раздавали ежедневную пищу и несли другого рода помощь, как материальную, так и духовную. Иезуиты разделили между собой город на кварталы, ходили по улицам, собирали нищих, изнуренных голодом, и больных, и старались всевозможным образом облегчить их бедствия. В этом году 12 иезуитов пали жертвами своего самоотвержения и героической любви к ближним.
    В 1653 г. во время приключившейся заразы иезуиты, оказывая такую же помощь страждущим, лишились восьми человек, в числе которых находился Юрий Гедройц, молодой человек, вступивший в орден именно в то время, когда началась зараза, и именно с той целью, чтобы быть полезным страждущим. - В продолжении шести месяцев он служил им неутомимо, наконец, исповедуя умирающего, заразился от него и умер на 35 году своей жизни.
    Зная, что наружность делает сильное впечатление на чувственных людей, они придавали своим религиозным обрядам столько торжественности и великолепия, что этим одним увлекли на свою сторону многих диссидентов среднего сословия. - Таким образом в 1586 году в праздник Тела Христова они вышли из костела св. Иоанна с такою процессией, какой Вильно до тех пор не видало. Впереди шли студенты с горящими факелами в разных символических одеждах. Одни представляли святых пророков, перед которыми несли веригу и копье. Другие одеты были в длинные белые платья, представляя подвижников. Между ими видны были ангелы с крыльями, украшенными золотом и каменьями. В средине несли крест, блиставший золотом и драгоценностями. Множество иноверцев, татар, турок и жидов с женами и детьми толпились около процессии, чтобы посмотреть, "как католики славят своего Бога".
    В 1640 году праздновали иезуиты с необыкновенным торжеством и великолепием столетний юбилей со времени своего основания. Празднество это продолжалось 8 дней. Украшения костела св. Иоанна превосходили богатством и великолепием все, что только можно было видеть до тех пор в Литве. - Литургии, процессии, пение, музыка и проповеди продолжались каждый день от рассвета до глубокой ночи.
    Подражая иезуитам в этом отношении, униаты праздновали подобным образом в 1642 г. день полоцкого архиепископа Иосафата. Начиная от кафедрального костела до Троицкого монастыря расставлены были в два ряда разного рода люди, переодетые воинами и представлявшие войско, разделенное на три части. - Первая представляла армию Иосафата царя Иудейского, имея все принадлежности, напоминавшие тогдашнюю эпоху. Вторая представляла войско Иосафата Индийского. В третьей шли студенты и городовой совет в парадных одеяниях, за ними тянулась великолепная колесница, на которой стоял торжествующий Иосафат, окруженный юношеством, одетым наподобие муз и поющим гимны при звуке труб и литавров.
    На средине пути воздвигнуты были триумфальные ворота, в которых базилиане встречали шествие и потом все вместе отправлялись в Троицкий монастырь, где литургия и несколько похвальных слов архиепископу Иосафату, произнесенные разными людьми, заключали празднество.
    В 1677 году по случаю выбора папы Иннокентия XI на Виленском рынке выставлен был обелиск наподобие находящегося в Риме перед церковью св. Петра.
    В костеле св. Иоанна долгое время раздавался красноречивый голос ректора академии кс. Петра Скарги, которого проповеди до сих пор считаются в числе образцовых.
    По уничтожении ордена иезуитов костел перешел в ведомство академии, а потом университета. В 1826 году во время празднования 50-тилетнего церковного юбилея в этом костеле проповедник университетский кс. Боровский восхищал и трогал сердца слушателей своими прекрасными поучениями, о которых с умилением вспоминают живущие еще доселе его слушатели.
    Здание это громадно, величественно и в своем роде прекрасно. - Самая великолепная его часть обращена на запад и, к сожалению, скрыта между строениями, принадлежавшими университету. Надобно взойти на двор, чтобы видеть этот поразительно прекрасный фасад, разделенный на четыре этажа, украшенный соответственными колоннами и статуями. На улице стоит исполинская четыреугольная колокольня, от которой в прежние времена тянулся забор до восточного конца костела. Этот забор стеснял улицу и закрывал здание, и потому в 1828 году, при общей постройке костела, сломан. - Чрез это очистилось более места около костела и само здание много выиграло, представляясь взорам прохожих в целости. Жаль только, что архитектор, желая украсить вход в костел, сбоку пристроил четыре коринфские колонны, которые вовсе не соответствуют готической архитектуре здания.
    С этого места Замковая улица принимает название Большой, которая тянется до Ратуши. - Так как оба эти названия принадлежат одной улице, не изменяющей своего направления, то мы будем продолжать наше путешествие и подвинемся далее.
    Посмотрим теперь направо. Это здание, стоящее на рубеже двух улиц, Замковой и Большой, называется уже несколько веков Кардиналией. До 1850 года здание это принадлежало фамилии князей Радзивиллов. Время приобретения ими этого места теряется во мраке отдаленной древности. Радзивиллы имели много домов в Вильне, между прочим великолепный дворец на Лукишках, где поместили и сбор Кальвинского исповедания, которого ревностными последователями и защитниками были братья Варвары, жены Сигизмунда Августа, родной Николай Рыжий и двоюродный Николай Черный Радзивиллы. - В 1541 году Николай Черный, имея уже дом насупротив костела св. Иоанна, прикупил еще принадлежавшее Виленской капитуле здание, которое, увеличиваясь постепенно, составило наконец огромное четвероугольное строение с обширным двором, какому нет в Вильне равного, за исключением генерал-губернаторского дома. Полагают, что в этом доме устроен был также кальвинский сбор, но явственных следов тому не видно у достойных доверия историков. - Спустя 50 лет епископ краковский и кардинал Юрий Радзивилл, получив этот дом по наследству, устроил в нем помещение для себя, и составивших свиту его ксендзов, а также поместил в нем домашнюю церковь. С тех пор дом этот сохранил название Кардиналии до настоящего времени. Впрочем, из числа наследников Юрия были еще между владетелями Кардиналии ревностные последователи и поборники кальвинизма, каким был виленский воевода Христофор Радзивилл и сын его Януш, собравший в этом здании сильное вооружение для нападения на дом Ходкевича, о чем подробнее расскажем ниже.
    Вспомнив о Радзивиллах, считаем долгом сообщить читателям любопытное предание о происхождении этой фамилии, также краткое сведение о путях, какими она приобрела несметные богатства, достигшие в конце XVIII столетия до баснословных размеров.
    С давнего времени утвердившееся в Литве предание именует родоначальников фамилии Радзивиллов языческого первосвященника Лездейку, современника Гедимина Рассказывают, что этот Лездейко, истолковав Гедимину значение его страшного сна, посоветовал ему построить Вильно, и что будто бы от соединения двух слов radzic и Wilno, он получил прозвание Радзивилла. - Догадка самая неосновательная. Слово radzic есть слово польское, а польский язык во времена Гедимина не только не был в употреблении, но едва ли был известен в Литве. - С другой стороны,имя Радзивилл не есть имя производное, но собственное, личное, чисто литовское, как то Монтвилл, Тосцивилл и другие. К этому присовокупляют еще другое сказание, будто бы Лездейко был одним из сыновей в[еликого] князя Наримунда, умерщвленного Довмонтом, и что он в малолетстве спасен был кормилицею, во время истребления семейства Наримунда, и отнесен ею к Кревекревейте, который призрел его и впоследствии поручил вниманию великого князя Витенеса. - Явная сказка, опроверженная всеми достоверными историками, и изобретенная в несколько веков после Лездейки, при составлении выводов происхождения Радзивиллов, чтобы только подольстить честолюбию этой фамилии. - Лездейко жил еще во время Ягайлы и был свидетелем обращения Литвы в христианство, следственно жизнь его продолжалась бы более ста лет. Это также бросает некоторую тень сомнения на справедливость предания. - Уверяют, что Виршилло, начальствовавший над литовским войском против крестоосцев в 1322 году, был сын Лездейки. - Сын Лездейки Сирпутий, во время Ольгерда, был будто бы правителем Вильна и военачальником. - Но первое лицо из потомков Лездейки, о котором мы находим письменное свидетельство, был Воймунд, сын Сирпутов, подписавший свое имя на документе, созванном Ягайлою в 1401 году в Вильне, по предмету соединения Литвы с Польшею. - На этом документе между прочим видна подпись: Wojmundus cum filio suo Radvilio. - Воймунд умер в 1412 году, оставив двух сыновей Остика и Радзивилла, родоначальников двух фамилий Остиков и Радзивиллов.
    Этот-то Радзивилл сопровождал Ягайлу в Краков и, приняв вместе с ним крещение, наименован Николаем, - имя же Радзивилл сделалось фамильным прозвищем его потомков; а потому он считается несомненным, историческим родоначальником дома Радзивиллов.
    Николай отличался в войне противу Польши в 1384 году. Ягайло вел ее успешно; но, углубясь в неприятельскую землю, очутился на противоположном берегу Вислы, на которой в том месте не было ни моста, ни судов для переправы. - Тогда молодой Радзивилл, сойдя с коня, обвил хвостом его левую свою руку и пустился с ним вплавь, вскрикнув своему отряду "за мною, дети!" Пример его увлек отряд, а за ним и все войско Ягайлы, которое таким образом переправилось через реку в виду изумленных поляков, смотревших с вершины валов стоявшего вблизи укрепления, как думают, при городке Завихосте. Взятием города и замка Ягайло обязан был также мужеству и распорядительности Радзивилла. - С тех пор увеличивались постоянно значение и богатство Радзивиллов, которые до разделения Польши занимали высокие степени по части управления Литвою. - Николай умер в 1446 году, завещав своим потомкам, чтобы каждый из них перворожденному своему сыну давал имя Николай.
    Достояние фамилии Радзивиллов составляло первоначальное имение Мускики, бывшее, по преданию, собственностью Лездейки. - Имущество дома Радзивиллов умножилось необыкновенно по выходе за князя Мазовецкого Анны Радзивилл во второй половине XV столетия. Радзивиллы, осыпанные благодеяниями своего шурина, приобрели имения Гониондзь и Метели, а по влиянию его получили титул князей Римской империи. Впрочем, основание непомерному богатству дома Радзивиллов положил Сигизмунд Август. - Он подарил братьям ее Николаю Черному Клецк, Давидгрудек и обширные волости в Польше, а Николаю Рыжему Койданово и Белицу.
    Владея с незапамятных времен имением Биржи, а потому занимая важнейшие места в государстве: канцлеров и гетманов, Радзивиллы получали беспрерывно от великих князей разные имения в пожизненные владения. Но главнейшим источником умножения их колоссального имущества были браки с богатыми невестами. Таким образом в конце XV века Иосиф Радзивилл, женясь на Анне Кишке, получил за ней в приданое Несвиж и другие имения. - Княжна Катерина Острожская, выйдя за Христофора Радзивилла, принесла ему Себеж и Невель. - С другою Анною Кишкою, внучкою первой, Христофор II Радзивилл получил огромное богатство вместе с имениями Кейданы, Вижуны, Новое место, Цитовяны и другими. - Баснословное богатство слуцкой княжны Софии Олельковичевой перешло также в руки Радзивиллов, при выходе ее замуж за Януша Радзивилла. - Михаил Казимир Радзивилл, женясь на Катерине Собеской, сестре короля Иоанна III, приобрел с нею огромное наследство после Жолкевских и Собеских. Михаил Казимир II Радзивилл чрез супружество с Франциской Уршулей Вишневецкой получил наследство после фамилии короля Михаила Вишневецкого. - В конце XVI столетия подарены Николаю Христофору Радзивиллу имения графа Илинича: Белая, Чернявчица и Мир. Огромные суммы чистыми деньгами и множество драгоценностей принесла с собою в приданое Мария, дочь князя молдавского Иеремии Могилы, племянника митрополита Петра Могилы, вышедшая замуж за Януша II Радзивилла.
    Таким образом росло беспрерывно имение этого знаменитого в Литве дома, и достигло наконец таких исполинских размеров, что в конце прошедшего столетия виленский воевода Карл Радзивилл имел в своем владении более 200 т[ысяч] душ.
    В этом доме происходили пиршества, на которых изобилие, или, лучше сказать, расточительность, доходили до баснословных размеров. - В 1730 году, когда город не пришел еще в себя от частых пожаров, голода и моровой язвы, князь Радзивилл дал в Кардиналии великолепную редуту (был в костюмах), на которую приглашена была вся знать целой Литвы. - Для угощения их выписано из Риги и Кенигсберга 1000 марципанов и 80 бочек вина. - Между масками отличался костюм перуанского кацика, осыпанный таким множеством бриллиантов, что (как выражается очевидец, описывавший эту сцену) при них бледнело освещение. Праздник кончился в 8 часов утра.
    Как Николай Черный, так и Николай Рыжий были ревностные кальвинисты. Полагают даже, что Черный старался всеми силами поддерживать и распространять кальвинизм, чтобы, сделав его господствующим в Литве, отделить ее таким образом совершенно от Польши, дабы эти два народа не имели ничего общего, даже вероисповедания. - Но их усилия окончились с их жизнью. Потомки Николая Черного скоро перешли в католичество и даже один из них, Юрий, посвятил себя духовному званию и возведен на степень епископа и кардинала. - Но потомки Николая Рыжего держались упорно кальвинизма, пока совершенно не прекратился их род, и последняя из него Людовика Каролина, влюбясь в Филиппа герцога Нейбургского и, выйдя за него замуж, не приняла в угождение ему католического исповедания.
    Против Кардиналии, неподалеку от коллегиум медикум, находится дом Савицкого, о котором заставляет нас вспомнить и прошедшее, и настоящее. - Около сорока лет тому назад дом этот принадлежал славившемуся в здешней стороне огромной и удачной практикой доктору медицины Шимкевичу, которого имя старожилы вспоминают до сих пор с уважением и благодарностью. - Из числа сочинений, оставшихся после него, достойны особенного внимания и в свое время считались образцовыми "О детских болезнях" и "Хирургия", которая долгое время служида в Вильне единственным руководством для операторов. - Он издал также замечательное сочинение "О пьянстве" и принимал участие в издании громкого в те годы юмористического листка "Wiadomosci Brukowe" ("Уличная газета").
    В настоящее время в этом доме живет современная достопримечательность - известный своими учеными трудами, в особенности по части археологии, граф Е. П. Тышкевич. Изданные им "Взгляд на местную археологию" ("Rzut oka na zrodla archeologii krajowej", 1842) и "Археологические исследования" ("Badania archeologiczne", 1850) проложили совершенно новый путь к исследованиям литовских древностей. Кроме того, изданы им "Письма о Швеции" в 2 т., "Статистика Борисовского уезда" и много статей в разных периодических изданиях. Сочинения гр. Тышкевича носят отпечаток глубокомысленного и добросовестного изыскателя и снискали ему имя заслуженного деятеля. Кроме поименованных нами сочинений, гр. Тышкевич напечатал в "Виленской Теке" обширное сочинение о р[имско- ] к[атолических] монастырях в Литве, а притом изданы им многие древние рукописи. Но блистательнейшим подвигом его - это основание Виленского музеума древностей, которому он положил краеугольный камень, пожертвовав на этот предмет богатое собрание археологических редкостей и библиотеку, приобретение коих стоило ему двадцатилетних трудов и значительной части состояния. - Благородный подвиг увлек множество подражателей. - Со всех сторон сыпались приношения, и в два года со времени основания музеума три огромные залы едва могли вместить в себе жертвы похвального стремления к обогащению нового учреждения. Венценосный покровитель просвещения благоволил удостоить музеум особенной почести, поручив попечительство над ним Августейшему своему наследнику Государю цесаревичу Николаю Александровичу. При таком благотворном содействии к успехам музеума, каких счастливых последствий можно и должно ожидать в судьбе его.
    Пройдя несколько далее, находится дом, принадлежащий наследникам аптекаря Гутта. Мы упоминаем об нем только потому, что в нем уже около 30 лет помещается другая живая достопримечательность. Это один из ученейших современных историков, человек одаренный необыкновенною памятью, обогащенный обширнейшими сведениями, живая библиотека, в которой на каждый сомнительный ученый вопрос можно найти мгновенное и удовлетворительное разрешение - Николай Иванович Малиновский. Обязанный воспитанием б[ывшему] Виленскому университету, из которого выпущен кандидатом словесных наук, он занимался в продолжении двух лет редакцией журнала п[од] з[аглавием] "Деяния Виленского Человеколюбивого общества", составляемой особой комиссией под председательством б[ывшего] почтдиректора тайного советника Бухарского. Отправившись потом в С[анкт -] Петербург, трудился более двух лет в Императорской библиотеке, собирая разные исторические материалы, в особенности относящиеся к истории здешнего края. Кроме многих статей, заключающихся в "Деяниях Человеколюбивого общества", принадлежащих исключительно ему, он издал драгоценный перевод Кохановского Тассова "Освобождение Иерусалима", с составленным издателем обширным предисловием и многими важными объяснениями. - В 1850 году издал он образцовый свой перевод летописи Ваповского, также с многими важными объяснениями. - Появление этого перевода принято было с энтузиазмом образованною публикою и умножило в глазах ее значение Малиновского как истинного ученого. - В прошлом году окончены и вышли из печати составленные им жизнеописания Гнезненских архиепископов. Но самым важным ученым подвигом Малиновского считается написанная им история царствования Ягеллонов в Венгрии, подкрепленная многими неизвестными доселе публике документами, которая до сих пор еще не поступила в печать.
    Малиновский отличается плодовитостью ума, завидным даром объяснения, милою и ничьего самолюбия не оскорбляющею остротою. Эти свойства делают его душою общества, в особенности ученого.
    К дому Гутта примыкает дом, принадлежавший некогда бывшему виленскому губернскому прокурору, а потом поверенному в делах Эдукационного фундуша Кукевичу. Нельзя не вспомнить об этом человеке, отличавшемся в свое время светлым умом, даром слова, основательным знанием юридических наук и редкою способностью вести судебные дела. - В продолжении многих лет трудился он над составлением "Литовской истории", которой отрывки, исполненные здравых суждений, новых и правильных взглядов, случалось мне самому слушать у него с особенным удовольствием. Куда девалась его рукопись, неизвестно. В этом доме помещен теперь приказ общественного призрения.
    Но вот рядом с Кардиналией находится место, на котором, по-видимому, разрешился важный житейский вопрос, остававшийся между суетливым потомством Адама более семи тысяч лет без разрешения. - Это дом сапожника Гурклейта. Не имея вначале никакой собственности, Гурклейт честным трудом и знанием своего дела нажил такое состояние, что купил каменный дом на Большой улице и собрал сверх того значительный денежный запас, а вместе с тем приобрел и уважение публики как честный и добросовестный гражданин. - Друзья, которые так часто предлагают нам свои услуги невпопад, и делают нам зла более, нежели неприятели, опутали и бедного Гурклейта, уверив его, что при таком состоянии для него уже унизительно звание ремесленника, и советовали подняться на высшую ступень. Для достижения этого намерения положено сначала купить имение, а потом баронство, что и приведено в исполнение. - Легко можно было предвидеть следствие этих затей. Не умея изворачиваться в неуместной ему стихии, новый помещик и барон запутал свои дела так, что в течении нескольких лет имение перешло в чужие руки, а дом в прошлом году продан с публичного торга. И только? - Нет! Подождите, благосклонные читатели! Разрешение житейского вопроса еще впереди. - Вот в чем состоит дело: над воротами дома красуется надпись: "Kawiarnia" (кофейный дом) - и в этом нет ничего особенного. В Вильне таких домов десятки. - Но этот известен в Вильне под именем кофейни Юльки. - Несмотря на то, что Юлька уже умерла, кофейня не хочет расставаться с ее именем, чтобы не потерять той знаменитости, которою пользовалась при ней с лишком 30 лет. - Войдем в нее! Посмотрим, что сделало эту кофейню гласною? Может быть, в ней в самом деле есть что-нибудь необыкновенного! Вот мы входим. - И что же видим перед собою? То же, что и в других заведениях этого рода: пьют кофе (надобно прибавить - кофе прекрасный, лучший в городе), пьют чай, курят трубки, сигары, играют в бильярд, играют в шахматы, читают газеты, пересказывают друг другу городские новости, а как в числе гостей встречаются и старики, то вспоминают события давнопрошедших лет, вспоминают с сердечным умилением, и на это время делаются десятками лет моложе. - Во всем этом нет ничего необыкновенного. Но посмотрите на лица всех присутствующих! Кофейня эта никогда не бывает пуста; а во время выборов или в продолжении контрактов она полна народом. - Но между всею этою толпою никогда не увидите постного лица. Играют, выигрывают, проигрывают, наблюдают за игрой, принимают участие в той или другой стороне, предсказывают успех или неудачу; но все довольны, все веселы. Сыплют друг в друга остроты, даже некоторые легкие колкости, но никто не сердится за это, отгрызается как умеет, или смеется от души. - И это не один, не два, не три дня, а во всякое время, когда вы войдете туда, встретите те же сцены. - Что ж из этого заключить должно? - Вот тут разрешение важного житейского вопроса. Кто доволен и весел - тот счастлив. Иначе, что бы ему была за охота прикрывать маскою веселости бремя на сердце или душе. - А если все довольны и веселы, - следственно, все счастливы. - Ну, что ж далее? - В этом-то и заключается решение вопроса. Что ж это древние и новые мудрецы, философы, мыслители и все имеющие притязание на эти титулы, в продолжении нескольких тысяч лет искали местопребывания счастья и не могли до сих пор отыскать его? - Вот оно где! - в кофейне Юльки! Туда приглашаем всех носящих на сердце бремя скорби или грусти; может быть, на несколько минут они забудут о них; а и это для страждущего важное дело.
    Но вот один из присутствующих, видно, подслушавший наш разговор, кричит нам: "Позвольте, милостивый государь, сказать и мне несколько слов!"
    Надобно предупредить вас, почтеннейшие сопутники, что это такое существо, которое никому не дает покоя, вмешивается со своим мнением, когда об нем не спрашивают, и дает советы, когда их не требуют. Столкнувшись с ним нечаянно, нет возможности отделаться от него иначе, как дав ему полную свободу высказаться. - А потому, чтобы избавиться от него, надобно заплатить эту тягостную дань его своенравию.
      - Что вам угодно сообщить нам?
      - Я не могу согласиться с вами насчет последних ваших выражений.       - Очень верю! Вы часто не соглашаетесь с мнением целого света; так что ж тут удивительного, что мнение одного человека не нашло отголоска в вашей душе. - Но в чем состоит дело?
      - Вы приглашаете сюда всех, обремененных сердечными и душевными страданиями?
      - Из человеколюбия, милостивый государь! Разве вы не знаете, как важны для страдальца несколько минут отдохновения, а даже забвения?
      - Из человеколюбия! Как будто существование человека ограничивается ничтожным периодом земной его жизни. Как будто он создан для этой кучи грязи, на которой суждено ему пресмыкаться несколько, а хотя бы и несколько десятков лет. - Это ли поприще для бессмертного духа, которого Превечный вдохнул в него при сотворении?
    Ну! Пропали мы! Он попал в любимую свою колею. Простите, ради Бога, почтеннейшие сопутники! Я уже сам не рад, что вызвал вас на это путешествие.
      - Что бы вы сказали о больном, который, приняв прописанное ему врачом лекарство, начал бы обременять желудок вкусною, но вредною пищею? Не назвали бы вы его безумцем, добровольно ожесточающим свою болезнь и умножающим страдания? - А что же составляют для наших душ все скорби и печали, как не спасительные лекарства, посылаемые против душевных наших болезней - пороков и страстей, небесным врачом, Превечною премудростью и любовью. - Довольно этих двух слов Премудрость и Любовь, для полного нашего убеждения, что все, посылаемое Провидением имеет для нас самые благие, самые спасительные следствия. - Не безумно ли после того искать средств к уничтожению силы небесных врачеваний? Это значит идти не только противу воли Провидения, но противу собственного своего блага.
      - Я совершенно согласен с вами, что скорби и страдания составляют лучшее врачевство от душевных болезней; но для того, чтобы переносить эти врачевания, необходимы телесные силы, которые непременно должно возобновлять и укреплять развлечением, иначе человек упадет под бременем врачевания.
      - Хула, милостивый государь! Хула! Вы ставите на одной доске с земными и небесного врача. Это с вашей стороны дурно, непростительно. Земные врачи могут ошибаться и действовать невпопад. Но небесный врач никогда не ошибается, никогда не дает нуждающемуся несоответственного лекарства; одним словом, никогда не обременит его свыше сил. Знает Он лучше нас с вами и свойства наших болезней, и средства к нашему исцелению. А если случалось, что иные не выдерживали тягости возложенного на них бремени и падали, следственно, погибали; то это вовсе не от того, чтобы возложенное на них бремя превосходило их силы, но от изнеженной их природы, прихотливой души и развращенного сердца, которое лучше хотело следовать внушению недальновидного ума, нежели голосу Премудрости небесной. Такие недостойные сожаления страдальцы, в самом начале посещения Божия, ожесточали против него сердца, отвергали спасительное врачевство, и гибли не вследствие постигших их скорбей, но по причине преступного своего нетерпения и упорного сопротивления воле премудрой и преблагой.
      - Все это справедливо! Но вспомните, что ежели не все, по крайней мере большая часть посетителей этого дома приходят сюда без особенной цели, единственно за тем, чтобы, как говорят, убить время.
      - Убить время! Как страшны эти выражения в устах христианина! Время, величайшую драгоценность, какую нам дало Провидение для приобретения блаженной вечности; время, которую каждая минута должна быть посвящена нашему беспрерывному усовершенствованию, умножению наших заслуг перед Богом, изысканию средств к достижению нашего великого предназначения - убивать как неприятеля, уничтожать как бремя, с которым некуда деваться? Войдите в себя! Не должны ли вы краснеть перед судом совести вашей, что из уст ваших вырвалось такое языческое выражение? Мы презираем людей, проматывающих имения, доставшиеся им по наследству, но которые при благоприятных обстоятельствах можно снова приобрести. - Какого же осуждения достойны убивающие время которого одной минуты не в состоянии возвратить никакие человеческие усилия?
      - Воля ваша, милостивый государь! Суждения ваши слишком резки. Они бросают пятно обвинения на множество лиц, известных безукоризненным поведением. Этак вы нам докажете, что все посещающие этот дом должны почитаться виновными.
      - Я не осуждаю лично никого, и не заставляю насильно следовать моему мнению; но не перестану повторять то, в чем я убежден, что губить время в занятиях, не приносящих пользы, предосудительно и грешно.
      - Позвольте ж вам сделать нескромный вопрос: зачем же вы сами изволили пожаловать сюда?
      - Я пришел затем, чтобы вывести вас отсюда, и напомнить, что пора обратить внимание на предметы важнее и занимательнее, которых много перед вами, а не тратить напрасно драгоценное время и не занимать публику пустяками. - Dixi!
    Нечего делать! Нельзя не признаться, что он не совсем не прав. Последуем его совету, хотя он не принуждает нас к тому! Выйдем на улицу!
    Перед нами маленькая красивая площадка, обстроенная домами в виде неправильного полукружия. - Место это называется большая ремиза, потому что здесь останавливается самое большое число извозчиков в Вильне. - Это, если можно так выразиться, их аристократия, цвет извозчицкой касты, с самыми лучшими экипажами и лошадьми в Вильне. - Они и ведут себя как аристократы в отношении к младшим своим братьям, имеющим тощих лошадей, старые дрожки или сани, и состоящим по большей части из жидов. - Каждый из них смотрит козырем, разборчив в выборе седока, и не каждому подает лошадь, а оглядывается во все стороны, не приметит ли какого-нибудь известного в городе лица, которое, не торгуясь, сыплет за каждый ничтожный курс четвертаки и двузлотовки. - Такие люди им хорошо известны. - Они издалека узнают их и летят им навстречу за четверть версты. - Во время контрактов или выборов местному жителю до них добиться нельзя; и несмотря на то, что в городе есть более 200 извозчиков, в это время на улице свободной лошади иногда найти невозможно. - Бывают, впрочем, и такие дни, что в продолжении нескольких часов не случается им найти седока. Это время они убивают, отпуская остроты друг на друга, а еще более на проходящих жидов и баб, и если кому-нибудь из них случится в виду их поскользнуться и упасть, то непременно со всех дрожек или саней посыплются восклицания: "Заплати за место!"
    Но вот на правой стороне площадки находится заведение, которого нельзя пропустить без особенного внимания, а вместе с тем не принести искренней благодарности виновнику его существования, Александру Михайловичу Шульцу. Это большой каменный двухэтажный дом с надписью Hotel Niszkowski. Отель этот получил название недавно. Неутомимым старанием и энергическим действиями хозяина он доведен до такой степени удобства и, можно сказать, даже комфорта, каких в подобных заведениях Вильно еще не видело.
    Впрочем, дом этот не составляет еще главного корпуса отеля, а только присоединенное к нему здание (sucursale de l'hotel). Номеров в нем немного, но все содержимы в отличном порядке и чистоте, а главное достоинство этого помещения есть открытое место перед зданием и прекрасный вид из окон верхнего этажа на Замковую гору.
    Главный корпус отеля, или даже в сущности самый отель, находится в нескольких шагах от описанного здания, налево, на улице, называемой Лоточек. С 1783 года дом этот оставался во владении фамилии Нишковских; в 1856 году перешел по наследству к г. Шульцу; а в 1858 перестроен и поставлен им в таком виде, в каком теперь находится. Дом этот в прежние годы служил также для помещения приезжих, но в нем были квартиры и для постоянных жителей города; но не представлял такого удобства. Название Нишковского оставлено потому, что жители привыкли к нему; ибо он принадлежал знаменитому профессору и оператору Нишковскому, сыну первого владельца дома; здесь же родился профессор и оператор Белькевич, а с незапамятных времен, и даже в начале настоящего столетия, здесь происходили жмудские сеймики.
    При входе в дом прежде всего обращает на себя внимание прибывшего совершенное отсутствие жидовской прислуги, которою так переполнены другие заведения этого рода в Вильне, и которой злоупотребления часто бывают причиною не только излишних издержек, но и многих неприятностей и введения в обман приезжих. Здесь в передней встречают прибывшего прилично одетый швейцар, а в номера провожают и служат без особенной платы ливрейные лакеи. Цена номеров, которых в обоих заведениях до 40, самая умеренная, от 50 коп. до 9 ? рублей в сутки, и то во всякое время, как бы город ни был переполнен приезжими. В номерах прекрасная мебель, покойная постель, одним словом все удобства и необыкновенная чистота. - Для безопасности приезжих ворота на двор всегда запираются, а приходящие могут входить в заведение не иначе, как через главную сень, в которой постоянно находится швейцар, имеющий обязанность не пропускать далее никого незнакомого, не узнавши, кто он и по какой надобности пришел в гостиницу. В конторе хранятся книги для записки счетов, подаваемых жильцам, кои они могут сами поверять во всякое время, и кои каждый день приносятся для пересмотра хозяину. Наконец, там же помещена книга для записки жалоб пассажиров, если б они нашли какую-нибудь неисправность. - Книга эта до сих пор заключает в себе одне белые страницы. Не говоря уже о других удобствах, устроенных почтенным хозяином для выгоды приезжих, как-то: ресторации, экипажей с упряжью для разъезда по городу, есть еще лавка, в которой продаются по существующим в городе ценам вино, сахар, чай, сигары и другие предметы, чтобы жильцы не имели нужды посылать за ними в город.
    Во всяком случае, если этого заведения нельзя еще сравнивать с известными столичными гостиницами, то по всей справедливости можно утвердительно сказать, что оно занимает первое место в Вильне. Деятельность и искреннее желание владельца удовлетворить всем потребностям приезжающих обещают нам беспрерывные улучшения. - В скором времени заведены будут электрические колокольчики для прислуги, особая столовая исключительно для жильцов, в которой собраны будут всевозможные сочинения, относящиеся до Вильны по части исторической, статистической, административной и промышленной. - Это будет род справочной конторы, также исключительно для приезжих.
    Пожелав от души успеха достопочтенному хозяину и поздравив город с таким приобретением, отправимся далее.
    Несколько домов, составляющих дополнение площадки, не представляют ничего занимательного ни в прошлом, ни в настоящем. Множество вывесок ремесленников, коими осыпаны эти дома, свидетельствуют, что многие их жильцы не дремлют в праздности и неге, но честными трудами поддерживают свое существование.
    Но вот один из самых достопримечательных виленских памятников, которого следы устояли против усилий все истребляющего времени. Его не видно с улицы. - Его закрывает отделение отеля Нишковского, как будто случай пришел на помощь прохожим, чтобы не возбудить в них невольной грусти при взгляде на жалкое состояние того, что было столь дорого для многих. - Это остатки древнейшего храма в Вильне, развалины Пятницкой церкви.
    На месте, где в глубокой древности находился храм Рагутиса (литовского Бахуса), Ольгерд позволил супруге своей построить православную церковь. Историки не могут между собой согласиться, которой из жен Ольгерда, Марии или Юлиянии, приписать сооружение этой церкви. - По свидетельству Лодзяты, время основания ее относится к 1331 году. В таком случае не было бы сомнения, что она обязана сооружением великой княгине Марии, княжне витебской; потому что княжна тверская Юлияния Александровна вышла замуж за Ольгерда уже в 1349 году. Церковь построена была во имя св. Мученицы Парасцевии. Литовцы называли ее Пятiонкою, от жрецов Рагутиса, именуемых Пятiонники. Ягайло при вступлении своем на великокняжеский престол подарил ей колокол, на котором была славянская надпись, свидетельствующая, что колокол подарен великим князем Яковом Андреевичем и матерью его Юлияниею. - Впоследствии времени этот колокол, будучи поврежден во время пожара, вошел в состав другого колокола, отлитого для костела при Доминиканском монастыре в Троках. В этой церкви в 1705 году император Петр Великий был восприемником от купели при св. Крещении любимца своего Африканца Ганнибала, деда по матери знаменитого поэта А. С. Пушкина. - В этой же церкви, после поражения шведов, Петр Великий присутствовал при служении благодарственного молебствия, и оставил в ней шведское знамя. - Место перед Пятницкою церковью б