| Главная » Книги |
Крешев Иван Петрович - Стихотворения
Крешев Иван Петрович - Стихотворения
1
2
И. П. Крешев
Стихотворения
--------------------------------------
Поэты 1840-1850-х годов
Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.
Л., "Советский писатель", 1972
Вступительная статья и общая редакция Б. Я. Бухштаба
Составление, подготовка текста, биографические справки и примечания
Э. М. Шнейдермана
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
--------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ
Биографическая справка
97. Фавн
98. Дриада
99. Последняя роза (Из Томаса Мура)
100. Наяда. Эскиз Андрея Шение
101. Осенние цветы
102. Элегия ("Еще блестит лазурь твоих прекрасных глаз...")
103. <Из Горация> ("Друг! не всегда цветут холмы...")
104. Элегия ("Синела ночь. Из каждого куста...")
105. "Сошлися мы порой унылой..."
106. Лорелея
107. Разлука с жизнью. Из Гервега
108. Из Рюккерта ("Певец, когда на голос свой...")
109-111. <Из Горация>
1. Отдых ростовщика
2. Талиарху
3. Бар_и_не
Иван Петрович Крешев родился в 1824 году в Петербурге, в дворянской
семье. Учился он во 2-й гимназии, а затем - на юридическом факультете
Петербургского университета, который закончил в 1845 году.
Крешев рано ощутил литературное призвание. В 1840 году несколько
стихотворений шестнадцатилетнего поэта было напечатано в журнале "Памятник
искусств". Затем оригинальные, главным образом антологические, стихотворения
и переводы - с латинского, французского, английского и немецкого языков -
стали появляться в других петербургских журналах, большей частью в
"Библиотеке для чтения" Сенковского и "Сыне отечества" Краевского.
Окончив университет, Крешев не поступил на службу, намереваясь
посвятить себя литературе. Однако материальная необеспеченность и
необходимость содержать больную мать и сестру вынуждали его соглашаться на
любую журнальную работу. Крешев сделался литературным поденщиком в журналах
Сенковского и Краевского, которые безжалостно эксплуатировали его талант и
знания; он писал фельетоны, переводил различные статьи и составлял
компиляции из материалов иностранной печати, - словом, делал все, вплоть до
подписей к картинкам мод (под псевдонимом "Марья Петровна" в "Библиотеке для
чтения"). Сотрудничал он и в других петербургских журналах и газетах
("Пантеон", "Русский инвалид" и др.), писал статьи по русской словесности
для "Энциклопедического словаря".
Недолгая жизнь Крешева прошла в повседневной борьбе с нуждой. В 1858
году Крешев сошел с ума. Из больницы он вышел уже совершенно
нетрудоспособным человеком и вскоре, 21 марта 1859 года, умер.
Сборника оригинальных стихотворений Крешева издано не было. {*} При
жизни поэта отдельной книгой был напечатан лишь его перевод комедии в стихах
Э. Ожье "Габриэль" (СПб., 1853). В 1862 году Н. В. Гербель, хорошо знавший
Крешева, выпустил в Петербурге сборник "Переводы и подражания", где собрал
рассеянные по различным журналам крешевские переводы стихотворений
Горация, Проперция, Шиллера, Т. Мура, А. Шенье, Гюго и других поэтов.
Наиболее значительны его переводы из Горация, постоянно привлекавшего к себе
интерес Крешева. "Более удачных переводов Горация не было в нашей
литературе", - писал Гербель во вступительной заметке к сборнику.
{* В наши дни Вл. Лидин без каких бы то ни было серьезных оснований
приписал Крешеву авторство вышедшего анонимно сборника "Опечатки" (М., 1843)
(см.: Вл. Лидин, Друзья мои - книги. Заметки книголюба, М., 1966, с.
119-121). Однако ряд фактов противоречит утверждению В. Г. Лидина:
1. Нам известно около 20 стихотворений Крешева, до 1843 года с его
подписью опубликованных в различных журналах, но ни одно из них в "Опечатки"
не вошло.
2. О принадлежности "Опечаток" Крешеву не упоминает Н. В. Гербель,
близко знавший Крешева и составивший "Список переводных и оригинальных
стихотворений Крешева" (см. "Переводы и подражания", с. 133-142).
3. Все стихотворения "Опечаток" датированы и почти все снабжены
указаниями мест написания (и того и другого лишены все известные нам
стихотворения Крешева). Из этих помет видно, что автор "Опечаток", вероятно,
москвич (в Москве сборник и был издан), человек немалого достатка, проведший
полтора-два года в путешествии по Европе (он посетил Стокгольм, Копенгаген,
Париж, Висбаден и другие города). Никаких сведений о том, что Крешев выезжал
за пределы Петербурга, не обнаружено.
4. В художественном отношении "Опечатки" с их неуклюжим тяжеловесным
синтаксисом и архаичной лексикой - книга типичного дилетанта, стоящая на
гораздо более низком уровне, чем стихи Крешева.}
97. ФАВН
Sylvain, qu'avez-vous vu quand vous etiez heureux?
V. Hugo {*}
{* Сильван, что вы видели, когда вы были счастливы?.. В. Гюго (франц.).
- Ред.}
У грота мрачного, забытый, одиноко
Стоял пустынный фавн... Плющ пыльный и осока
Вкруг бедной статуи печально разрослись;
Каштаны дикие узорчато сплелись
Ветвями черными над головою фавна,
А в воздухе шумел и падал лист дубравный...
Мне жаль тебя, сатир! С лидийских берегов,
Одетых лаврами и лозой виноградной,
Из хора светлого мифических богов
Ты унесен рукою жадной,
И осень хладная поблекшие листы
Бросает на тебя с туманной высоты.
Но ты смеешься, фавн!.. Хранитель козлоногий
Сребристо-белых стад, потоков и дубров,
Ты украшал собой Лукулловы чертоги,
Внимал там звону чаш и музыке пиров.
Под сенью портика, сквозь ветви померанцев,
Обвитых лентами зеленого плюща,
Ты весело смотрел на вольность резвых танцев,
Кропимый зернами холодного ключа.
Ты улыбаешься?.. В дыму благоуханий,
При блеске радужном сидонских хрусталей,
Вакханки, скинув с плеч волну кисейных тканей
И опустив на грудь душистый ток кудрей,
Кружились пред тобой. Безумные восторги
Сливались с песнями венчанных гроздьем оргий,
А свежий водомет, блестя между огней,
Снопами звонкими и жемчуг и алмазы
Взвивал из мраморной, цветами полной вазы...
Скажи, что, жаль тебе невозвратимых дней,
Дней славы квиритов, отваги и свободы,
Когда в шумящий Рим, корону царств земли,
Стекались дальние народы
И на алтарь богов, покорные, несли
Амфоры древних вин, плодов и роз кошницы
И напоенные алоэм багряницы?..
Ты помнишь ли те дни, когда бесславный Рим,
Забыв отцов своих, на сладострастном ложе
Покояся, впивал душистой мирры дым,
А дикие толпы, в косматой волчьей коже,
От севера текли на семихолмый град,
И падал великан пред булавой окреплой,
И в груды мрачные, одеты ризой пепла,
Ложилась роскошь римских колоннад?
---
Так взором вопрошал я хладную статую,
Безмолвно голову пред мрамором склони...
Кумир не отвечал... Сквозь ткань дерев густую
На фавна упадал румяный отблеск дня,
И сумрак голубой прозрачными клубами
Спускался медленно над темными дубами...
<1842>
98. ДРИАДА
Ты видишь у ручья обломок ивы дикой?..
Засохший этот ствол, повитый повиликой,
Был листьями одет; в нем слышались сперва
Дриады молодой приветные слова.
Но дерево сломил зимы набег нещадный,
И нимфа умерла!.. Приют ее прохладный
Любил пастух Бион. Полуденной порой
Здесь звонкий свой тростник он оживлял устами
И нимфу вызывал искусною игрой.
Дриада, скрытая душистыми кустами
Златой акации, внимала ей не раз.
Волшебно-стройная мелодия лилась
Как флейты звук, когда под шум живых фонтанов
Летит он, сладостный, в тени густых каштанов.
<1842>
99. ПОСЛЕДНЯЯ РОЗА
(Из Томаса Мура)
Последняя роза цветет одиноко;
Завяли подруги ее невозвратно;
Закинул их ветер на берег далекой -
И нет ей ответа на вздох безотрадный...
Не дам я сиротке на стебле томиться,
Ронять безнадежно жемчужные слезы:
Сорву я бедняжку... пусть ветер стремится,
Уносит листочки рассыпанной розы!..
О, если померкнет звезда упованья
И милые души исчезнут, как тени,
Кто станет беречь дни тоски и страданья,
Гость лишний, как роза под бурей осенней?
<1842>
100. НАЯДА
Эскиз Андрея Шение
Когда в полдневный жар так сладостна прохлада
Душистых яворов и листьев винограда,
Усталый селянин, вхожу я в темный грот,
А там, под зеленью аканта, нимфа вод,
Нагая, белая, склонясь на полог дерна,
Роняет из кудрей холодной влаги зерна
И дремлет, опершись на руку головой,
Венчанной тростником и влажною травой.
<1843>
101. ОСЕННИЕ ЦВЕТЫ
Бор желтеет над поляной,
Вьются по ветру листы...
Для чего ж венок румяный
На головке носишь ты?
Видишь: ива да березы
Грустно дремлют у пруда;
Лепестками вялой розы
Вся усыпана гряда.
С жаром лета помертвела
Ярких венчиков семья;
Лишь нарцисс остался белый
На могиле бытия.
<1844>
102. ЭЛЕГИЯ
Еще блестит лазурь твоих прекрасных глаз,
Но взор их - моря холоднее;
Цвет розы на щеках мгновенно не погас,
Но с каждым днем они бледнее.
Так вянет лилия на сломанном стебле;
Ее не греет луч рассвета,
И венчик, полный слез, наклонится к земле,
Лишенный запаху и цвета.
Мне жаль тебя, дитя! Напрасно хочешь ты
Прикрыть улыбкою страданья:
Тоска мрачит и взор и бледные черты.
Так над развалинами зданья
Висит на башне плющ и цепью вековой
Каймит расселины снаружи -
Кудрявый, молодой, и свежий, и живой,
Внутри - поблекнувший от стужи.
<1844>
103. <ИЗ ГОРАЦИЯ>
Друг! не всегда цветут холмы,
Блестит луна в узор сиреней...
К чему же слабые умы
Томить обузой размышлений?
Не лучше ли беспечно лечь
Под ясень иль платан высокой
И, кудри, павшие до плеч,
Опрыскав амброю востока,
Прославить Бахуса?.. В груди
Разгонит он туман неверный.
Беги же, мальчик, остуди
В ручье столетний сок Фалерна!
Зови к нам Лидию скорей;
Всё чудно в ней: уста, ланиты;
А пряди черные кудрей
В роскошный венчик ловко свиты.
<1844>
104. ЭЛЕГИЯ
Eheu! translatas alio maerebis amores... {*}
Гораций
{* Увы! Ты передавал другому любовь и печалился... (лат.). - Ред.}
Синела ночь. Из каждого куста
Курилися цветов благоуханья...
В томленьи, жаркие полураскрыв уста,
Впивала ты мои лобзанья.
Руками гибкими меня во тьме обвив,
Надежнее плюща, когда по ветвям ив
Он вьется, ты клялась моею быть... Давно ли?
И вот уже другой красу твоих кудрей
Целует, Лидия, и вкруг твоих дверей
Развесил мирт и каприфолий.
Но ты, соперник мой, хотя бы ты владел
Рядами портиков на берегу Пактолы
И под оливами твои тучнели долы, -
Тебя печальный ждет удел:
Поверь, часы блаженства минут,
Пройдут, как облако по выси голубой,
И будешь ты, как я, покинут,
И улыбнусь я над тобой.
<1845>
105
Сошлися мы порой унылой;
Ты поздно улыбнулась мне,
Когда все чувства пепл остылый
Покрыл в душевной глубине...
К чему теперь твое участье?
На мне блестит взор теплый твой,
Как солнце после дней ненастья
Блестит над скошенной травой...
<1845>
106. ЛОРЕЛЕЯ
Я знаю над Рейном утес.
В сияньи луны, как лилея,
Там часто, воздушнее грез.
Является мне Лорелея.
В лице и на сердце печаль,
Взор ищет и манит кого-то,
И дева в лазурную даль
Всё смотрит, блуждая у грота.
Блаженство, быть может, хоть раз
Блеснет ей за годы страданья...
Но тщетно в полуночный час
Ждет бедная фея свиданья...
Глаза потемнели от слез,
И сердце изныло в надежде...
А Рейн о гранитный утес
И плещет и бьется, как прежде.
<1846>
107. РАЗЛУКА С ЖИЗНЬЮ
Из Гервега
Отрадно умереть подобно блеску дня
В багряном зеркале залива:
Как бледная звезда, к земле лучи склоня,
Угаснуть тихо, молчаливо.
Отрадно умереть, как светлая роса
От жара сохнет над листами;
Исчезнуть, как певиц крылатых голоса,
Как звуки арфы под перстами.
Отрадно умереть, как в воздухе полей
Цветов уносится куренье,
Когда летит оно из венчиков лилей,
Как фимиам благодаренья.
Но нет! Не будет смерть избранников легка,
Тиха, как запада мерцанье;
Нет! не исчезнешь ты, как аромат цветка
И струн минутное бряцанье...
Нет! ты пройдешь над миром без следа,
Но прежде скорбь твою разрушит силу
И сердце разобьет на части, и тогда
Сойдешь ты, мученик, в могилу.
<1847>
108. ИЗ РЮККЕРТА
Певец, когда на голос свой
В сердцах людей ты ждешь созвучья, -
Пой не весну любви живой,
Но темной жизни злополучья...
Затем, что многим не дано
Изведать в мире наслажденья,
Но в каждой груди есть зерно
Тяжелой скорби и сомненья.
<1847>
109-111. <ИЗ ГОРАЦИЯ>
1
ОТДЫХ РОСТОВЩИКА
"Блажен, кто от забот житейских вдалеке,
Как древле смертные, возделывает просто
Волами почву на отцовском уголке,
Не зная лихвенного роста;
Кто, видя моря гнев, в испуге не дрожит,
Кого труба врасплох не пробуждает к рати
И кто подалее от Форума бежит
И от порогов сильной знати, -
Но виноградных лоз окрепнувший росток
Венчает с тополем высоким; или сучья
Пустые режет и, к пеньку привив глазок,
Ждет большего благополучья;
Порой любуется на свой мычащий скот
В уединении долины;
Стрижет пушок овец или отжатый сот
Сбирает в чистые кувшины.
Когда ж чело свое, венком из наливных
Плодов нарядное, поднимет осень с пашни, -
Как рад он!.. Груши рвет с деревьев прививных
И пурпур гроздьев - дар всегдашний
Тебе, Приап, тебе, садовых рубежей
Блюститель, батюшка Сильван!.. Пришла охотка
Под старым падубом прилег, где посвежей,
Не то в густой траве... Там кротко
В высоких берегах, журча, скользят ручьи,
В лесах чиликают, не умолкая, птицы,
И тихим говором бегущие струи
Зовут сон легкий на ресницы.
Когда же, ливнями и снегом холодна,
Зима Юпитера закрадется, что ж? - в эти
Дни рыщет селянин со сворой, кабана
В расставленные гонит сети;
То петли редкие на жердочках, шаля,
Готовит для дроздов прожорливых; в засаду
Поймает зайца иль бродягу журавля,
Приятную за труд награду.
О, кто б не позабыл среди таких затей
Тревоги тяжкие любви?.. Когда ж супруга
Хозяйство бережет и миленьких детей,
Сабинянка ль она иль юга
Дочь загорелая, апулянка; когда,
К приходу мужнину, она очаг прилежно
Сухим валежником наполнит, и, стада
Загнав за плетень хлева, нежно
Доит раздутые сосцы, и сладких вин
Из бочки льет, несет непокупные блюда, -
Не надо устриц мне, прославленный Лукрин,
Ни камбал, никакого чуда,
Которых гонит к нам на берега зима
Восточным ветром! Нет, ни рябчики, ни даже
Пеструха-курица нумидская сама
Не сходят в мой желудок глаже,
Чем эта сочная маслина, на отбор
| |
| Просмотров: 857 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры