Коринфский Аполлон Аполлонович - Старый моряк, Страница 2 - Книги

sp;Корабль летел, как будто сам

Задумал с ветром быстротой

Сравняться - старый волк морской...

А ветер ласкою своей

Напомнил дни весны моей...

О, сладкий сон!.. Что вижу я?!..

Да, это - родина моя!..

Все тот же старый наш маяк!..

На вышке тот же вьется флаг...

Все та же церковь под горой...

О, жизнь! О, край родимый мой!..

Лилась молитва с уст моих;

Кропили капли слез святых

Мое лицо, когда вошли

Мы в грань покинутой земли...

Вот гавань... Если это сон,

То пусть же вечным будет он!..

Родной залив... Как сталь, светла

Вся бухта гавани была:

То над равниной светлых вод

Луна свершала свой обход...

Казалось мне, что вся гора

Была слита из серебра,

И храм - старинный Божий храм -

Сверкал, как месяц по волнам...

И вот в сиянии лучей

Я вижу длинный строй теней,

Лазурно- крылых... Красный свет

Обозначал в волнах их след...

И что ж увидел я на нем?!..

Бледны, недвижны и мертвы,

Не подымая головы, Лежали грудами тела,

С глазами точно из стекла...

А возле них, клянусь крестом,

Стояли ангелы кругом...

Они кивают головой,

Как будто шлют привет мне свой...

От их одежд, от них самих

Небесный свет лучей живых

До самых льется берегов...

Они кивают мне... Нет слов,

Чтоб мог достойно я назвать

Ту неземную благодать,

Какая в сердце у меня

Зажглась и светит без огня...

Они стоят - за рядом ряд;

Они молчание хранят;

Но их безмолвно-кроткий вид

Душе так много говорит!

Моя измученная грудь

Могла свободнее вздохнуть...

Они светлей, чем лунный блеск!...

Но вот я слышу весел плеск,

Я слышу оклик над собой

Я вижу лодку над водой;

А в ней, я вижу ясно в ней

Троих людей - живых людей!..

Великий Бог моих отцов!

Среди безгласных мертвецов,

Я думал, что я умер сам...

И что-ж! Не верю я глазам:

На лодке - лоцман, старый мой

Знакомец, с ним же - сын родной;

А третий кто же? То - монах,

Пустынник старый... На волнах

Он свой любимый гимн поет

Творцу небес, земли и вод...

"Святой отец! Убийца - я;

Но знаю я: любовь твоя,

Твоя великая любовь,

Сотрет и с рук убийцы кровь!"

Глава 7

Я знал: он спасался в зеленом лесу

У самого берега моря;

Он голосом громким Творца восхвалял,

Напевами с волнами споря...

Он жил одиноко в пещере своей;

Колена склонив пред иконой

Бывало, стоял он по целым часам

В молитвы свои погруженный...

Я знал старика... А теперь я узнал

И голос его:

- Что же это, -

Сказал он: сверкали так ярко огни,

Теперь же ни искорки света!..

- Эй, кто там?! - за ним восклицает другой.

Молчанье в ответ.

- Что за чудо! -

Монах изумился, - на оклик опять

Никто не промолвил оттуда!..

Смотрите: недвижны у них паруса,

Все снасти как будто застыли...

Великий творец, да на всем корабле

Молчанье, как в темной могиле!

Безсильно висят паруса, как листва,

Что зимней порою над снегом

Лежит возле хижины бедной моей,

Когда дикий ветер, набегом

На чащу лесную натешась, в кусты

Скрывается, воет волчица -

Детей у которой самец растерзал,

Да филин аукает птица...

Но лоцман не слышит: - "На этот корабль

Без страха смотреть не могу я!.."

- "Стыдися, товарищ! Смелее к бортам!" -

И лодка подходит вплотную...

О, что за страшный шум и гром

Раздался над водой;

Поднялись гребни волн кругом;

Корабль взлетел кормой

И, как свинец, пошел ко дну...

Вода со всех сторон...

И я плыву, и я тону -

Волненьем оглушен...

Но что со мной, - я не пойму, -

Я снова над волной...

Во сне ли то, иль на яву, -

Я в лодке... Боже мой!

Да я спасен, да я не сплю...

Все трое - предо мной;

Я голоса живых ловлю,

Я полон весь мольбой...

И там, где наш корабль погиб,

Где горы волн взвились,

Минуя пенистый изгиб,

Челнок - то вверх, то вниз

Несется птицею... Затих

Зловещей бури вой,

И только эхо волн морских

Не молкнет за горой...

Я шевельнулся, я привстал;

И от меня к корме

Отпрянул лоцман, словно стал

Я страшен так во тьме...

Я встал... Отшельник до сих пор

Смотревший на меня,

С молитвой поднял к небу взор,

Исполненный огня...

Я весла взял, я стал гребцом;

И лоцман молодой

Безстрашно стал перед отцом

Смеяться надо мной:

- "Ага! - вскричал он, - я не зал,

Что дьявол может нам

Помочь грести... Ну, весла взял,

Так и справляйся сам!"

Но я не слушал... О, Творец!

Вот берег, край родной...

Пристали мы... Вот, наконец,

Я вижу пред собой -

Не бездну чуждых волн вдали,

А гор знакомый вид,

И город - страж родной земли,

Передо мной лежит...

Стоит отшельник - кроток, тих...

Я волю дал слезам

И от избытка чувств святых

Припал к его ногам:

- "Отец святой! Мой грех велик!

Прости, благослови!.."

И поднял на меня старик

Тогда глаза свои;

- "Скажи, кто ты, мой бедный сын?.." -

Сдавил мне сердце страх, -

Как будто был то властелин,

А не бедняк - монах...

Я стал, не слыша слов своих

Не поднимая глаз,

О всех скитаниях моих

Вести ему рассказ...

Поведал все, не утаил

От старца ничего

И на душе не находил

Смятенья своего, -

Как будто смыл святой монах

С моих преступных рук

Кровь альбатроса, с сердца - страх,

С души - отраву мук...

Но часто, часто до сих пор

Душа полна тоской, -

Как будто видит скорбный взор

Опять простор морской...

Огонь горит в душе моей,

Огонь в моей груди,

На сердце сотни черных змей

И все шипят; "Иди!.."

И я иду... Зачем, куда, -

Сам не могу понять;

Но снаряжаюсь я всегда -

Как в дальний путь опять...

Пускай темна глухая ночь,

Но я из края в край

Блуждаю, словно гонят прочь

Меня все - то и знай...

В горах, в лесах и в городах -

Везде ищу того,

С кем мог бы я делить свой страх,

Гнет горя своего, -

Кому бы мог я рассказать

Про свой ужасный грех...

И по лицу могу узнать я тех,

Кто станет слушать, словно друг,

Наедине, в тиши

Больную повесть старых мук

Истерзанной души..."

"Но что там за шум поднялся, как в аду, -

Народ возле дома теснится гурьбою...

Прислушайся: там пред нарядной толпою

Поет молодая в зеленом саду...

Но чуС колокольни доносится к нам

Удар за ударом, во храм призывая...

О, юноша! В море пустынном блуждая,

Страданья свои поверял я волнам!..

Я был одинок, так всегда одинок,

Что сердцем измученным, скорбной душою

Я видел погибель одну пред собою

И чувствовать близости Бога не мог...

Пусть юность пирует, пусть свадебный пир

Гостей привлекает весельем и шумом, -

Я рад, что с другими мучительным думам

Во храме найду и забвенье и мир...

Я счастлив, что в храме могу я внимать

Моленьям о тихом, немеркнущем свете,

Что мужи и старцы, и жены, и дети

Приходят со мною Творца восхвалять...

Спеши, если хочешь, на свадьбу, спеши!

Прощай!.. Но скажу на прощанье тебе я:

Тот может молиться, душою робея,

Кто видит во всем проявленье души...

Кто любит не только подобных себе,

Но всех - и великих, и малых созданий, -

Кто знает, что в мире тревог и скитаний

Все равны пред Богом в последней борьбе!.."

И старый моряк удалился... И сам -

Недавно под ношею крестной согбенный,

Как будто рассказом своим вдохновленный,

Пошел каменистой тропою во храм...

А юноша шел, - не на пир, а домой, -

В раздумье глубоком о жизни угрюмой...

По утру проснулся он с новою думой -

О наших скитаньях в пучине морской...