Кюхельбекер Вильгельм Карлович - Стихотворения - Книги

В. К. Кюхельбекер

Стихотворения --------------------------------------

Лирика лицеистов / Вступ. ст., сост. и примеч. А. Утренева

М., "Художественная литература", 1991

OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------

Содержание

Осень

Вакхическая песнь

Кофе

Зима

Разлука

К Матюшкину

Элегия

Отчизна

Memento mori

К Пушкину

К моему Гению

Тоска по Родине

К Музе

Ручей

Амур живописец (Подражание Гете)

Пробуждение

Элегия

Возраст счастия

ОСЕНЬ

Ветер протек по вершинам дерев; дерева зашатались -

Лист под ногою шумит; по синему озеру лебедь

Уединенный плывет; на холмах и в гулкой долине

Смолкнули птицы.

Солнце, чуть выглянув, скроется тотчас: луч его хладен.

Все запустело вокруг. Уже отголосок не вторит

Песней жнецов; по дороге звенит колокольчик унылый;

Дым в отдаленья.

Путник, закутанный в плащ, спешит к молчаливой деревне.

Я одинокий брожу. К тебе прибегаю, Природа!

Матерь, в объятья твои! согрей, о согрей мое сердце,

Нежная матерь.

Рано для юноши осень настала. - Слезу сожаленья,

Други! я умер душою: нет уже прежних восторгов,

Нет и сладостных прежних страданий - всюду безмолвье,

Холод могилы!

БАКХИЧЕСКАЯ ПЕСНЬ

Что мне до стишков любовных?

Что до вздохов и до слез?

Мне, венчанному цветами,

С беззаботными друзьями

Пить под тению берез!

Нам в печалях утешенье

Богом благостным дано:

Гонит мрачные мечтанья,

Гонит скуку и страданья

Всемогущее вино.

Друг воды на всю природу

Смотрит в черное стекло,

Видит горесть и мученье,

И обман и развращенье,

Видит всюду только зло!

Друг вина смеется вечно,

Вечно пляшет и поет!

Для него и средь ненастья

Пламенеет солнце счастья,

Для него прекрасен свет.

О вино, краса вселенной,

Нектар страждущих сердец!

Кто заботы и печали

Топит в пенистом фиале,

Тот один прямой мудрец.

КОФЕ

Пусть другие громогласно

Славят радости вина:

Не вину хвала нужна!

Бахус, не хочу напрасно

Над твоей потеть хвалой:

О, ты славен сам собой!

И тебе в ней пользы мало,

Дар прямой самих богов,

Кофе, нектар мудрецов!

Но сколь многих воспевало

Братство лириков лихих,

Даже не спросясь у них!

Жар, восторг и вдохновенье

Грудь исполнили мою -

Кофе, я тебя пою;

Вдаль мое промчится Пенье,

И узнает целый свет,

Как любил тебя поэт.

Я смеюся над врачами!

Пусть они бранят тебя,

Ревенем самих себя

И латинскими словами

И пилюлями морят -

Пусть им будет кофе яд.

О напиток несравненный,

Ты живишь, ты греешь кровь,

Ты отрада для певцов!

Часто, рифмой утомленный,

Сам я в руку чашку брал

И восторг в себя впивал.

ЗИМА

Взор мой бродит везде по немой, по унылой пустыне;

Смерть в увядшей душе, все мертво в безмолвной природе,

Там на сосне вековой завыванию бури внимает

Пасмурный вран.

Сердце заныло во мне, средь тягостных дум я забылся:

Спит на гробах человек и видит тяжелые грезы;

Спит - и только изредка скорбь и тоска прилетают

Душу будить!

"Шумная радость мертва; бытие в единой печали,

В горькой любви, и в плаче живом, и в растерзанном сердце!" -

Вдруг закачал заскрипевшею елию ветер: я, вздрогнув,

Очи подъял!

Всюду и холод и блеск. Обнаженны древа и покрыты

Льдяной корой. Иду; хрустит у меня под ногою

Светлый, безжизненный снег, бежит по сугробам тропики

В белую даль!

РАЗЛУКА

Длань своенравной Судьбы простерта над всею вселенной!

Ей, непреклонной, ничто слезы печальной любви;

Милого хладной рукой отторгнув от милого друга,

Рок безмятежен, без чувств, неомрачаем вовек.

Ропот до слуха его не доходит! - Будем же тверды:

Боги покорны ему, высше Судьбы человек;

Мы никому, друзья, не подвластны душою; в минувшем,

В будущем можем мы жить, в сладостной, светлой мечте.

К МАТЮШКИНУ

Скоро, Матюшкин, с тобой разлучит нас шумное море:

Челн окрыленный помчит счастье твое по волнам!

Юные ты племена на брегах отдаленной чужбины,

Дикость узришь, простоту, мужество первых времен;

Мир Иапета, дряхлеющий в страшном бессилья, Европу

С новым миром сравнишь, - мрачную тайну Судеб

С трепетом сердца прочтешь в тумане столетий грядущих;

Душу твою изумит суд жизнедавцев богов!

В быстром течении жаждущий взгляд остановишь на льдинах

К небу стремящихся гор, на убегающих в даль

Пышных брегах; ты пояс земли преплывешь, и познаешь

Сон недвижных зыбей, ужас немой тишины;

Рев и боренье стихий, и вёдро, и ужасы встретишь,

Но не забудешь друзей! нашей мольбою храним,

Ты не нарушишь обетов святых, о Матюшкин! в отчизну

Прежнюю к братьям любовь с прежней душой принесешь!

ЭЛЕГИЯ

Цвет моей жизни, не вянь! О время сладостной скорби,

Пылкой волшебной мечты, время восторгов, - постой!

Чем удержать его, друг мой? о друг мой, могу ли привыкнуть

К мысли убийственной жить с хладной, немою душой,

Жить, переживши себя? Почто же, почто не угас я

С утром моим золотым? Дельвиг, когда мы с тобой

Тайными мыслями, верою сердца делились и смело

В чистом слиянии душ пламенным летом неслись

В даль за пределы земли, в минуту божественной жажды

Было мне умереть, в небо к отцу воспарить,

К другу созданий своих, к источнику вечного света! -

Ныне я одинок, с кем вознесуся туда,

В области тайных знакомых миров? Мы розно, любезный,

С грозной судьбою никто, с жизнью меня не мирит!

Ты, о души моей брат! Затерян в толпе равнодушной,

Твой Вильгельм сирота в шумной столице сует,

Холод извне погашает огонь его сердца: зачем же

Я на заре не увял, весь еще я не лишен

Лучшей части себя - благодатных святых упований?

В памяти добрых бы жил рано отцветший певец!

ОТЧИЗНА

В утренний час бытия, когда еще чувство восторгов,

Чувство страданий живых тихо дремало во мне, -

Ум, погруженный во мрак, не снимал с Природы покрова,

С детской улыбкой еще я на вселенну глядел.

Но и тогда волшебною силой задумчивый месяц

Неизъяснимой красой взоры мои привлекал:

Часто я, вечор сиди пред окном, исчезал в океане

Неизмеримых небес, в бездне миров утопал.

Игры, бывало, покину: над ропотом вод тихоструйных

Сладкой исполнен тоски, в даль уношуся мечтой, -

Тайна сам для себя, беспечный младенец, я слезы

(Их я причины не знал), слезы священные лил;

В полночь немую на мирном одре предчувствовал вечность;

При колыханья лесов сладостным хладом объят,

Рано я слушать любил унылую жалобу бури.

Шорох падущих листов трепет во мне разливал;

Слышу, казалося, в воздухе голос знакомый, - безмолвен,

Слух устремляю в даль, - всюду молчанье, но даль

В тайной беседе со мной. - О сонмы светил неисчетных!

К вам улетал я душой, к вам я и нынче лечу:

Или над вами отчизна моя? над вами с родною

Чистой душой съединен, к богу любви вознесусь?

Царское Село

MEMENTO MORI {*}

{* "Помни о смерти (лат.).}

Здесь, между падших столпов, поросших плющом и крапивой

Здесь, где ветер свистит между разрушенных стен,

Я, одинок на холме, под тению тлеющей башни,

С древнего камня взгляну в даль, на равнину, на лес;

Солнце, взгляну на тебя! на пламенный запад, на небо.

О, как синева там, там надо мною тиха! -

Здесь я сокроюсь от жизни на миг, на миг позабуду

Горечь ее! или нет: скуку, и грусть, и тоску,

Все обманы судьбы и предательства смертных воспомню,

Чувства в себе пробужу, плачем живым наслажусь!

Но почему заструилась ковыль и вдруг засребрилась?

Слышу сладостный стон, сладостный шепот и вздох!

Ты ли со мной говоришь, тишина? Я слух преклоняю;

Холод по мне пробежал, слезы блеснули в очах!

Где же ты прежде дышал, о зефир? где, сладостный, веял?

Ты заунывен и тих: урны ли ты облетал?

"Урны я облетал! по безмолвным веял могилам:

Там не стонет печаль! там непробудный покой!"

О ветерок! о голос из дальней отчизны, помедли!

Но кругом все молчит! все в темноту облеклось! -

Солнце с лазури скатилось давно; носясь над туманом,

Месяц простер по лугам бледный, трепещущий свет;

Звезды сияют, манят и сон на глаза низсылают -

Башня, седой великан, дремлет над спящей землей.

К ПУШКИНУ

Счастлив, о Пушкин, кому высокую душу Природа,

- Щедрая Матерь, дала, верного друга - мечту,

Пламенный ум и не сердце холодной толпы! Он всесилен

В мире своем; он творец! Что ему низких рабов,

Мелких, ничтожных судей, один на другого похожих, -

Что ему их приговор? Счастлив, о милый певец,

Даже бессильною завистью Злобы - высокий любимец,

Избранник мощных Судеб! огненной мыслию он

В светлое небо летит, всевидящим взором читает

И на челе и в очах тихую тайну души!

Сам Кронид для него разгадал загадку Созданья -

Жизнь вселенной ему Феб-Аполлон рассказал.

Пушкин! питомцу богов хариты рекли:

"Наслаждайся!" -

Светлою, чистой струей дни его в мире текут.

Так, от дыханья толпы все небесное вянет, но Гений

Девствен могущей душой, в чистом мечтаньи - дитя!

Сердцем высше земли, быть в радостях ей не причастным

Он себе самому клятву священную дал!

К МОЕМУ ГЕНИЮ

Приди, мой добрый, милый Гений,

Приди беседовать со мной!

Мой верный друг в пути мучений,

Единственный хранитель мой!

С тобой уйду от всех волнений,

От света убегу с тобой,

От шуму, скуки, принуждений!

О, возврати мне мой покой!

Главу с тяжелыми мечтами

Хочу на грудь твою склонить

И на груди твоей Слезами

Больную душу облегчить!

Не ты, не ты моим страданьем

Меня захочешь упрекать,

Шутить над теплым упованьем

И сердце разумом терзать!

Но было время - разделенья

От братии ждал я, от друзей, -

Зачем тоски и наслажденья

Я не берег от их очей!

Безмолвный страж моей святыни -

Я стану жить в одном себе:

О ней я говорю отныне,

Хранитель, одному тебе!

О ней! ее я обожаю,

Ей жизнь хотел бы я отдать!

Чего же я, чего желаю?

Чего желать? - любить, страдать!

Приди, о ты, мой добрый Гений,

Приди беседовать со мной,

Мой верный друг в пути мучений,

Единственный сопутник мой!

ТОСКА ПО РОДИНЕ

На булат опершись бранный,

Рыцарь в горести стоял,

И, смотря на путь пространный,

Со слезами он сказал:

"В цвете юности прелестной

Отчий кров оставил я,

И мечом в стране безвестной

Я прославить мнил себя.

Был за дальними горами,

Видел чуждые моря;

Век сражался я с врагами

За отчизну и царя.

Но душа моя страдала -

В лаврах счастья не найти!

Всюду горесть рассыпала

Терны на моем пути!

Без отчизны, одинокий,

Без любезной и друзей

Я грущу в стране далекой

Среди вражеских полей!

Ворон сизый, быстрокрылый,

Полети в родимый край;

Жив ли мой отец унылый -

Весть душе моей подай.

Старец, может быть, тоскою

В хладну землю положен;

Может быть, ничьей слезою

Гроб его не орошен!

Сядь, мой ворон, над могилой,

Вздох мой праху передай;

А потом к подруге милой

В древний терем ты слетай!

Бели ж грозный рок, жестокой,

Мне сулил ее не зреть,

Ворон! из страны далекой

Для чего назад лететь?.."

Долго рыцарь ждал напрасно:

Ворон все не прилетал;

И в отчаяньи несчастный

На равнине битвы пал!

Над высокою могилой,

Где страдальца прах сокрыт,

Дремлет кипарис унылый

И зеленый лавр шумит!

К МУЗЕ

Что нужды на себя приманивать вниманье

Завистливой толпы и гордых знатоков?

О Муза, при труде, при сладостном мечтанье

Ты много на мой путь рассыпала цветов!

Вливая в душу мне и жар и упованье,

Мой Гений от зари младенческих годов,

Поешь - и не другой, я сам тебе внимаю,

И грусть, и суету, и славу забываю!

РУЧЕЙ

Мальчик у ручья сидел,

Мальчик на ручей глядел;

Свежий, краснощекий,

Он тоскующей душой

За бегущею волной

Несся в край далекий.

"Как здесь стало тесно мне!

Здесь в унылой тишине

Чуть влачатся годы.

Ах, умчусь ли я когда

В даль волшебную, куда

Льются эти воды?"

Льются, льются токи вод,

Миновал за годом год.

Он узнал чужбину;

Полетел, исполнен сил,

Жадно наслажденье пил,

Жадно пил кручину.

Быстрым пламенем любовь

В нем зажгла и гонит кровь.

Сердце в нем вспылало: