Картер Ник - В собственной западне

  

   OCR Денис http://mysuli.aldebaran.ru

   "Ник Картер. Т. 2": Триника; Новосибирск; 1994

   ISBN 5-87729-002-9

  

   В одно прекрасное утро Ник Картер совершенно неожиданно встретил своего друга инспектора Мак-Глуски, начальника Нью-йоркской уголовной полиции у подъезда гостиницы Мортона, находящейся на одной из громаднейших и красивейших площадей города, на "Унион-сквер".

   Знаменитый сыщик как раз собирался в главное полицейское управление, а инспектор намеревался навестить своего друга на его частной квартире.

   - Вот это называется удачей, - заявил инспектор, - я как раз собирался к тебе.

   - Неужели? - смеясь, ответил Ник Картер. - А я шел к тебе.

   - Ну вот и прекрасно, - заметил инспектор Мак-Глуски, - куда же мы пойдем, в управление или к тебе домой?

   - Ни то, ни другое, Жорж, мы лучше найдем здесь, в вестибюле гостиницы Мортона, укромный уголок и там за сигарой поболтаем вволю.

   - Ты всегда умеешь сочетать приятное с полезным, Ник, - со смехом проворчал инспектор и, взяв своего приятеля под руку, вошел с ним в огромный вестибюль гостиницы.

   Скоро оба приятеля удобно уселись в отдаленном углу вестибюля, закурили сигары и тогда инспектор заговорил:

   - Полагаю, Ник, ты помнишь еще свою маленькую приятельницу Занони, а?

   - Ты говоришь несообразности, Жорж, - со смехом прервал его сыщик, - как будто можно забыть Занони и приключения, в которых она фигурировала.

   - Ну, а поинтересовался ли ты узнать ее дальнейшую судьбу после того, как ее отправили в Даннемору в качестве сумасшедшей?

   - Как тебе сказать: и да, и нет, - ответил сыщик, - ты знаешь, конечно, что красавица Занони вздумала сыграть роль привидения в этом учреждении, надеясь напугать находящихся там сумасшедших и вызвать между ними бунт. Разумеется, она действовала заодно с находившимся в том же доме своим учителем доктором Кварцем; дьявольский план их удался, если бы мне не представилась возможность вмешаться в это дело. И теперь прекрасная Занони находится под строжайшим надзором.

   - Да, я знаю об этом происшествии, - сказал инспектор, - но скажи, пожалуйста, Ник, после этого случая ты уже больше не интересовался Занони? Дело в том, что мне хотелось бы знать, сходятся ли наши сведения о ней.

   Ник Картер усиленно затянулся сигарой и с любопытством посмотрел на своего друга.

   - Не хитри, Жорж, ведь я знаю тебя хорошо. Говори, что случилось? - спросил он, вытягиваясь в кресле.

   - Это ты сейчас узнаешь, Ник, но сначала ответь на мой вопрос, - уклончиво заметил инспектор.

   - Ну, у меня за это время было столько дел, что я при всем желании не мог интересоваться Занони, - откровенно сознался сыщик. - Во время бунта Занони была тяжело ранена. Она открыла какие-то подземные ходы под зданием тюрьмы, мой помощник Дик преследовал ее и ранил во время борьбы. Затем ее положили в тюремную больницу, там она на час пришла в сознание, а потом опять впала в глубокий обморок. Насколько мне известно, Занони так и осталась до сих пор в этом бессознательном состоянии, напоминающем каталепсию. Бунт произошел в ноябре.

   - Совершенно верно, - сказал инспектор, - с того времени много воды утекло, так как сегодня у нас уже первое мая. Согласись, Ник, ведь это необыкновенное явление, когда женщина в течение полугода находится в таком состоянии.

   - Я не совсем согласен с тобой, - задумчиво возразил сыщик, - такое состояние каталепсии наблюдается чаще, чем мы думаем. Я говорил об этом со специалистами, которые видят в этом только крайнюю степень истеричности. Следовательно, я не вижу ничего особенного в болезненном состоянии Занони. Возможно, что нанесенный ей удар парализовал какую-нибудь функцию ее мозга и природе требуется много времени, чтобы восстановить прежнее состояние, если только вообще это будет возможно. Я, впрочем, припоминаю, что слышал, - неуверенно прибавил он, - что Занони пробуждается почти ежедневно на короткое время, принимает пищу, даже умывается, не нуждаясь в посторонней помощи. И затем уже через несколько минут, а иногда через четверть часа она снова впадает в летаргический сон. Да, теперь я хорошо припоминаю: доктор Слокум, знаменитый врач по нервным болезням, заинтересовался этим случаем и добился того, что больную перевели из тюремной больницы в Даннеморе, где, конечно, уход за ней был плохой, в здешнюю клинику для нервнобольных, где он лично лечит ее. Больше я ничего не знаю.

   - Да больше нечего и знать, - с улыбкой сказал инспектор, - разве только то, что Занони за все шесть месяцев не говорила ни одного слова ни с санитарами, ни с лечившими ее врачами и вообще вела себя так, что даже опытный доктор Слокум не находит ключа к этой загадке. Ее состояние не поддается никакому лечению и если здесь нет притворства, то факт каталепсии установлен, а в каталептическом состоянии тело молодой женщины со сведенными мускулами походит на кусок стали. Только с помощью электричества можно разбудить Занони на короткое время, и тогда мускулы ее расслабляются, становятся мягкими и сознание на мгновение восстанавливается.

   - Я и сам сначала предполагал, что мы имеем дело с симуляцией, так как от этой Занони можно ожидать всего, - заметил Ник Картер, - но теперь я этого больше не допускаю, так как самые опытные врачи Нью-Йорка осматривали больную и пришли к единогласному заключению, что в данном случае речь идет о не наблюдавшейся до сих пор разновидности комы, как врачи называют каталепсию.

   - Так-то оно так, ну а теперь очередь за сюрпризом, - смущенно заявил инспектор - представь себе, Ник, эта каталептическая особа исчезла, исчезла из-под хорошего надзора в больнице, точно в воду канула!

   Ник Картер был так изумлен этим известием, что не находил слов и вытаращил глаза на своего приятеля.

   - Ты говоришь о Занони? - наконец произнес он с трудом.

   - Разумеется, - печально подтвердил инспектор Мак-Глуски, - могу только повторить, что она исчезла, точно испарилась в воздухе. Надо тебе знать, что ночью у се постели дежурила одна из наиболее опытных и достойных доверия сестер милосердия, причем она клянется, что ни секунды не дремала. Она утверждает, что и не думала спать, и что не выпускала из поля зрения вверенную ее заботам больную.

   - Значит, теперь мы опять можем ожидать разного рода сюрпризов, - сухо заметил сыщик, - если бы я не знал, что ты не шутишь такими вещами, то я сказал бы, что ты большой шутник. Но шутки в сторону, - продолжал он, в волнении схватив друга за руку и испытующе глядя ему в глаза, - ты утверждаешь, что Занони, хоть и парализованная и ослабленная вследствие полугодовой болезни настолько, что не могла и пальцем шевельнуть, теперь исчезла не только с кровати, но и из здания больницы?

   - Именно, исчезла бесследно и никто не знает, куда она девалась, - самым серьезным образом заявил инспектор Мак-Глуски, - ты знаешь, клиника доктора Слокума представляет собой собственность города и служащие состоят на городской службе; мы имеем дело с людьми, принявшими служебную присягу и дорожащими своим местом. Да к тому же и попасть на службу в клинику нелегко; там принимаются исключительно мужчины и женщины с безупречной и испытанной репутацией.

   - Знаю, все это знаю, - нетерпеливо прервал его Ник Картер, - но я знаю также, что кто-нибудь да должен же быть замешан в это дело, так как без этого не могла исчезнуть больная, охраняемая днем и ночью. Вообще, я хотел бы знать, ты уже произвел необходимое расследование? - прибавил он с еле заметной усмешкой.

   - Само собой разумеется, - ответил инспектор, не глядя на своего друга, - я работал как чернорабочий круглые сутки и испробовал все средства, чтобы при содействии моих наиболее способных агентов найти разгадку этого таинственного, прямо-таки невероятного происшествия. И только когда я убедился, что ни я, ни мои подчиненные не добьются успеха, я...

   - Ты решил обратиться ко мне, - смеясь, прервал его Ник Картер, - благодарю за твое доверие, которое делает мне честь.

   Инспектор Мак-Глуски недоверчиво покосился на своего друга, а когда взгляды их встретились, они оба, точно сговорившись, разразились искренним смехом.

   - Друг мой, я всегда тебе говорил, что ты слишком умалял достоинства этой Занони, - заметил сыщик, ставший опять серьезным, - мы не должны забывать, что она в течение нескольких лет жила в Индии и присмотрелась ко всякого рода фокусам факиров. Разумеется, во всех этих фокусах нет ничего сверхъестественного, но достигаемые ими результаты кажутся колдовством. Давай-ка мы с тобой подробно рассмотрим этот случай, так как я полагаю, что весь служебный штат уже допрошен тобой и что ты принял все меры к тому, чтобы найти какие-нибудь следы.

   - Могу только повторить, что я и мои служащие копались в этом деле, как кроты, - со вздохом признался инспектор Мак-Глуски, - и дело, насколько мне удалось его расследовать, состоит в следующем. Занони находилась в одиночной камере. Так как она арестантка, то, конечно, был установлен строжайший надзор за этой камерой. Окна были снабжены тяжелыми железными решетками, да и дверь была из железа. Медсестра, повторяю, наиболее опытная и испытанная служащая во всей клинике, согласно инструкции заперла дверь изнутри, положила ключ в карман и, несмотря на каталептическое состояние больной, наложила на нее еще на ночь оковы.

   - Словом, - прервал его сыщик, слушавший с напряженным вниманием, - было сделано все, что только может придумать человек, чтобы удержать птичку в клетке.

   - Совершенно верно.

   - Идем дальше, - сказал Ник Картер, - ты основательно допросил эту женщину?

   - И не раз, а несколько раз. Случайно я ее знаю уже несколько лет и могу поручиться за то, что она вполне заслуживает доверия.

   - Ну-с, и что же тебе сообщила эта медсестра?

   - Да почти ничего, - должен был сознаться инспектор, - она сидела у постели, на которой лежала Занони, и не сводила глаз с пленницы. После полуночи Занони открыла глаза и посмотрела на нее. Долго ли она смотрела, медсестра не знает, но, по ее мнению, в течение приблизительно одной минуты. Она говорит, что тогда она встала, чтобы наклониться над больной, попытаться заговорить с ней и получить какой-нибудь ответ. К ее неописуемому изумлению она увидела в этот момент, что больной в кровати уже не было. Ее испуг еще больше усилился, когда она заметила, что обе цепочки, которые были наложены на руки и на ноги арестантки, оказались разъединенными. Кроме того она ощутила удушливый запах гвоздики, и к своему удивлению увидела большой букет свежих гвоздик, который лежал на подушке, как раз на том месте, где за минуту до этого покоилась голова больной.

   - А что было с дверью? - спросил сыщик.

   - Дверь была заперта, а ключ лежал в кармане медсестры. Мало того, внутренний засов, задвинутый ею в начале дежурства, был в том же положении, без всякого изменения.

   - Таким образом, нет никакой возможности предположить, что Занони и лицо, ее освободившее, могли войти или выйти через дверь камеры, - заметил Ник Картер.

   - Разумеется, - подтвердил инспектор Мак-Глуски, - я и говорю, что медсестра видела Занони своими глазами в постели. С того момента, как та открыла глаза, до ее таинственного исчезновения, по мнению ее, прошло не более одной минуты.

   Незаметная улыбка скользнула по губам сыщика, он медленно кивнул головой.

   - Хорошо, об этом поговорим потом, - тихо произнес он, - а пока займемся остальными твоими расследованиями, Жорж. Кто из служащих в ту роковую ночь находился еще в клинике?

   - Обычный штат, - ответил инспектор, - я хочу сказать, что в каждой общей спальне, где были больные, и в каждой отдельной камере находилось по одной медсестре.

   - И эти лица в тот час не слышали никакого шума? - спросил сыщик. - Никто ничего не заметил?

   - Решительно ничего, - уверял инспектор, - но все они в 12 часов 47 минут сбежались на крик ужаса, раздавшийся в коридоре. Там они увидели миссис Фильдс, охранницу Занони, вне себя от ужаса и страха перед дверью камеры Занони. Сильно волнуясь, но все же связано и толково она описала прибежавшим служащим приключившееся с ней происшествие. Пришел также дежурный врач и немедленно распорядился тщательно обыскать всю клинику.

   - Понятно, - проворчал сыщик, закуривая вторую сигару, - и какие результаты дал этот обыск?

   - Решительно никаких, - ответил инспектор Мак-Глуски, пожимая плечами.

   - Разве в коридорах не было сторожей? - спросил Ник Картер.

   - В коридорах нет, но зато внизу в приемном зале, - заявил инспектор Мак-Глуски, - ты знаешь, клиника для нервнобольных не слишком вместительна и находится в двухэтажном доме. Все входы, как с улицы, так и со двора, идут в приемный зал, а в этом зале днем и ночью находится привратник, на которого возложена обязанность держать на замке все двери.

   - Другими словами, в роковой час этот привратник находился в приемном зале?

   - Конечно, - подтвердил инспектор, - он начал свое дежурство в десять часов вечера и должен был оставаться там до шести утра.

   - Полагаю, что в клинике имеется три привратника, и каждый из них дежурит по восемь часов в сутки?

   - Ты угадал, - заметил инспектор.

   - Прежде чем продолжать, позволь мне задать тебе вопрос, - быстро прервал его сыщик, - что за человек этот привратник?

   - Его зовут Флинн, он человек уже пожилой и пользуется одинаковой репутацией с миссис Фильдс, как один из заслуживающих доверия служащих, знающих вполне свое дело.

   - Отлично. Продолжай, Жорж, что показал этот привратник на допросе? Не заметил ли он чего-нибудь необычного во время своего дежурства?

   - Решительно ничего, тем более, что из клиники после десяти часов вечера даже служащие не могут отлучаться без письменного разрешения директора. Во время его дежурства, с десяти вечера до четверти первого, никто его не потревожил.

   - И в это время он, вероятно, немного заснул, - с улыбкой заметил сыщик.

   - Ты ошибаешься, Ник. Привратник клянется всеми святыми, что не дремал ни одной секунды. Да и доктор Слокум аттестует его как очень бдительного сторожа. Кроме того в здании клиники повсюду расставлены контрольные часы, осмотр которых показал, что привратник аккуратно совершал свои обходы - до четверти первого.

   - Ты что-то очень напираешь на это время, и мне кажется, что это неспроста, - заметил Ник Картер.

   - Конечно, - согласился инспектор, - согласно показанию Флинна он как раз возвратился с обхода, обслужив контрольные часы, в приемный зал, как вдруг со стороны улицы кто-то тихо постучал в ворота.

   - Ага!

   - Слушай дальше: привратник, конечно, открыл ворота, чтобы посмотреть, кто в столь неурочное время желает войти. Перед ним стоял хорошо одетый мужчина лет тридцати. В руках у него был букет гвоздик.

   - Вот теперь дело становится интересным, - проворчал Ник Картер, - по-видимому, это тот самый букет, который потом был найден медсестрой на подушке Занони.

   - Конечно. Но послушай сначала дальнейшие показания привратника. Он впустил запоздалого посетителя в приемный зал, запер за собой дверь и спросил, что ему угодно. Тот самым любезным образом заявил, что возвращается с вечеринки, где ему преподнесли букет гвоздик, и ему пришла мысль сделать удовольствие какой-нибудь больной, а так как он проходил мимо клиники, то и решил постучать в дверь, чтобы передать букет. Должен заметить, что такие преподношения случаются частенько, хотя, конечно, не в первом часу ночи.

   - Позволь, - прервал его сыщик, - неизвестный благотворитель, если можно так выразиться, явился в 12 часов 15 минут, а в 12 часов 47 минут, то есть полчаса спустя, миссис Фильдс обнаружила, что ее больная исчезла из постели, в которой до этого времени лежала. И к тому же она увидела еще и букет гвоздик на подушке, то мы вынуждены сделать вывод о несомненной связи между появлением незнакомого посетителя и исчезновением Занони.

   - Согласен, хотя привратник утверждает, что незнакомец находился в передней в продолжение не более одной минуты.

   - Хорошо, оставим этот вопрос пока открытым, - проворчал Ник Картер с недовольным видом, - что же еще показал привратник?

   - Незнакомец очень извинялся, что явился в неурочный час, но при этом заметил, что он с намерением постучал в ворота, а не позвонил, чтобы не нарушать покоя больных. В заключение он предложил привратнику сигару.

   - Ага, - заметил сыщик, - Флинн взял эту сигару?

   - Он сначала отказывался, но незнакомец так любезно настаивал и уже открыл свой портсигар, что тот должен был согласиться, чтобы не показаться невежливым.

   - Что было дальше?

   - Да почти ничего, если верить уверениям привратника, а не верить им нет основания, - медленно произнес Мак-Глуски, - он говорит, что после этого опять отпер дверь и выпустил незнакомца из клиники.

   - А что стало с букетом гвоздик?

   - Вот тут-то и начинается загадка, - признался инспектор Мак-Глуски, - Флинн утверждает, что поставил букет в сосуд со свежей водой, чтобы передать его при смене новому дежурному для передачи дальше. Затем он утверждает, что в течение следующего получаса сделал обход, о чем сделал отметку на контрольных часах в разных коридорах. Это, однако, не соответствует истине, так как контрольные часы были отмечены на самом деле только уже в начале второго часа ночи.

   - Каким же образом Флинн, достойный доверия и серьезный служащий, объясняет это противоречие?

   - Он и сам не знает, что сказать по этому поводу.

   - Странно, - проворчал Ник Картер, - привратник утверждает, что между 12 часами 15 минутами и 12 часами 47 минутами, когда миссис дала о себе знать, он не заметил ничего необыкновенного?

   - Ничего решительно.

   - А осмотрел ли ты сигару, которую незнакомец преподнес привратнику?

   - Нет. Флинн не мог показать мне эту сигару по той простой причине, что ее у него не оказалось. Он говорил об этой сигаре уже дежурному врачу, но найти ее не удалось, и это обстоятельство усиливает таинственность происшествия.

   - Гм... - проворчал сыщик, уставясь глазами на ковер, - мы знаем, таким образом, что Занони непонятным образом исчезла из постели, хотя пролежала около полугода в каталепсии. Разум говорит, что даже вполне здоровый человек, пролежав полгода в постели, физически так ослабевает, что не может встать без посторонней помощи. Заслуживающая полного доверия медсестра видела, как Занони у нее на глазах исчезла, испарилась, так сказать, в воздухе. Вместо Занони на подушке лежал букет гвоздик, который был поставлен в приемном зале в сосуд со свежей водой.

   - Извини, что я тебя прерываю, Ник, - заметил Мак-Глуски, - тут есть опять непонятный факт: в приемном зале так же, как и в небольшой комнатке привратника, нигде не оказалось этого сосуда. Далее букет гвоздик был совершенно сух, а потому нельзя думать, что он стоял в воде.

   - Так я и думал, - отозвался Ник Картер, - но прежде чем ты будешь продолжать, я хочу тебе кое-что сообщить, Жорж. Ты помнишь, что я шел к тебе, когда мы так неожиданно встретились у подъезда гостиницы Мортона?

   - Конечно, помню, - ответил инспектор, с любопытством глядя на своего друга.

   - Помнишь ли ты то, что я однажды рассказывал тебе о талантливом ученике доктора Кварца, о молодом враче по имени доктор Кристаль?

   - Очень хорошо помню.

   - Он попал на скамью подсудимых вместе с доктором Кварцем и Занони по обвинению в таинственных убийствах в большой гостинице в Канзас-Сити.

   - Помню и даже припоминаю все обстоятельства дела. Но все же должен сознаться, что подробности этого происшествия отчасти выскочили у меня из головы.

   - Ничего, - заметил сыщик, - достаточно вспомнить, что сперва был осужден доктор Кварц, и что очередь была за доктором Кристалем. Но последний сумел заручиться содействием искусных защитников, которым постоянно удавалось затянуть разбор дела, так что заседание суда присяжных по делу доктора Кристаля до сего дня еще не состоялось.

   - Понимаю, - отозвался инспектор Мак-Глуски, - но что же дальше?

   - Сегодня утром я получил письмо от моего старого приятеля, начальника полиции Гайнса из Канзас-Сити и собирался к тебе, чтобы сообщить содержание его. Впрочем, Гайнс сообщает, что писал и тебе, и ты, собственно говоря, должен был бы уже получить это письмо.

   - До сего времени не получал еще. Письмо, быть может, ждет меня в бюро.

   - Так как содержание писем по существу одинаково, то я скажу тебе теперь же, в чем дело, - продолжал Ник Картер, - Гайнс справлялся о докторе Кристале, который бежал из тюрьмы вместе со стражником и скрылся бесследно из Канзас-Сити. Затем он просит, по возможности, выследить беглеца, высказывая предположение, что доктор Кристаль скрывается в Нью-Йорке и попытается помочь своим друзьям, доктору Кварцу и Занони. Как тебе это нравится? И не кажется ли тебе, что описываемый привратником незнакомец с букетом гвоздик не кто иной, как доктор Кристаль своей собственной персоной?

   - Как тебе сказать, Ник. Я теперь даже уверен, что неизвестный с букетом и беглый арестант одно и тоже лицо, - с тяжелым вздохом сознался инспектор.

   - Следовательно, ты полагаешь, что в клинике был доктор Кристаль?

   Инспектор сердито рассмеялся.

   - Черт возьми, почему же этот болван, начальник полиции, не сообщил нам всего по телефону? - воскликнул он.

   - Какая была бы от этого польза, - спокойно возразил Ник Картер, с улыбкой глядя на своего друга, - вряд ли мы поступили бы иначе, чем теперь.

   - Пожалуй, ты прав.

   - Наверно прав, так как решительно никто не допустил бы и мысли, что лежавшая неподвижно в течение полугода Занони так внезапно исчезнет!

   - Пусть будет по-твоему, а теперь скажи, пожалуйста, Ник, как ты представляешь себе всю эту историю? Неужели ты на самом деле думаешь, что Флинн и миссис Фильдс были подкуплены и допустили доктора Кристаля в камеру Занони, позволив ему беспрепятственно вынести ее из клиники?

   - Ничего подобного, - возразил сыщик, - во-первых, таких испытанных служащих сразу не подкупишь, тем более при таких обстоятельствах. Они всегда должны считаться с вероятностью навлечь на себя беду на всю жизнь. А затем мы ведь имеем дело с лицами, честными и заслуживающими доверия. Нет, задумываться над этим - значило бы зря растрачивать дорогое время. Я тебе вот что скажу, Жорж, - прибавил он убедительным тоном, - привратник и медсестра были обмануты!

   - Очень красиво сказано, понятно, они были обмануты, - с раздражением произнес инспектор, - но каким образом?

   Ник Картер с улыбкой посмотрел на своего друга.

   - Видишь ли, Жорж, дело гораздо проще, чем ты думаешь, - спокойно сказал он, - в данном случае пущен в ход старый и испытанный прием: гипнотическое внушение. А нам хорошо известно, что Занони именно в этом очень сильна.

   - Как хочешь, а я ни за что не пойму, каким образом эта шайка умудрилась оказать гипнотическое влияние на привратника и на медсестру, - сердито проворчал начальник полиции, - если твоя теория верна, то надо предположить, что Занони и доктор Кристаль в одно и то же время проделали в разных местах клиники свои сеансы гипнотического внушения.

   - Я в этом и не сомневаюсь, - все также спокойно заметил сыщик.

   - Отлично! Не объяснишь ли ты мне в таком случае, каким образом доктор Кристаль имел возможность общаться с Занони, а Занони с ним? - волнуясь, спросил инспектор.

   - Милейший друг мой, на это могу тебе ответить только то, что наш брат, сыщик, так же, как и врачи, может руководствоваться только предположениями, - ответил Ник Картер, усаживаясь поудобнее на диван. - Врачи называют это диагнозом, у сыщиков это именуется прирожденным чутьем. Если диагноз оказывается правильным, то больной выздоравливает, если наше чутье правильно, то мы устанавливаем мотивы преступных действий и способ выполнения их, а если нам везет, то мы на основании наших выводов, иногда, накрываем злодея. Способ возможности общения между Занони и доктором Кристалем вызывает целый ряд предположений; но он мне кажется не настолько важным, чтобы стоило из-за него ломать голову. Достаточно того факта, что доктор Кристаль был впущен привратником в клинику не менее как за полчаса до момента обнаружения бегства Занони.

   - Совершенно верно, - проворчал инспектор, - другими словами, ты хочешь сказать, Ник, что доктор Кристаль прежде всего загипнотизировал привратника.

   - Именно, - согласился сыщик, - нам с тобой хорошо известно, какую силу имеет гипноз. Им можно искусственным путем усыпить большинство людей, причем они, проснувшись, не будут иметь ни малейшего понятия о том, что они в течение известного промежутка времени находились в состоянии бессознательного отсутствия воли. Я, вероятно, не ошибусь, если предположу, что вынутый доктором Кристалем портсигар испускал настолько сильный одурманивающий запах, что ничего не подозревающий привратник стал особенно восприимчивым для примененного к нему гипноза.

   - Повторяю тебе, Ник, привратник производит впечатление вполне честного и достойного доверия человека, - качая головой, возразил инспектор, - он клялся всем святым, что и минуты не беседовал с незнакомцем и сейчас же выпустил его из дверей, которые затем и запер за ним.

   - Показание миссис Фильдс почти тождественно с показанием привратника, - с улыбкой заметил Ник Картер, - мне их лично и расспрашивать не нужно, чтобы прийти к выводу, что они оба говорят чистейшую правду. И все-таки оба говорят неправду, выражаясь чисто отвлеченно, то есть они лгут бессознательно. Это-то и есть особенность гипноза, что загипнотизированному лицу можно внушить, что угодно.

   - Я понимаю, - сказал инспектор, - что доктор Кристаль мог загипнотизировать привратника. На самом деле привратник, быть может, стоял на одном месте в течение часа точно статуя, пока доктор Кристаль с Занони вышли из клиники, и он пришел в себя лишь после того, как запер дверь за ушедшими.

   - Мало того, когда привратник очнулся и к нему вернулось сознание, он помнил только то, что какой-то незнакомец постучал в дверь, передал ему букет гвоздик и сигару и ушел не позже, чем через минуту, как было ему внушено доктором Кристалем, - добавил сыщик с многозначительной улыбкой.

   - Хорошо, пусть будет по-твоему, Ник. Но это еще не объясняет нам, каким образом доктор Кристаль общался с Занони. Остается только еще допустить, что Занони в присутствии загипнотизированной медсестры накинула на себя принесенное ей доктором Кристалем платье и под руку с ним вышла из клиники.

   - Вот именно так я и представляю себе весь ход дела, - признался Ник Картер, - и меня ничуть не удивило бы, если бы наша парочка села в стоявший вблизи экипаж и уехала.

   - Вот что, - воскликнул инспектор, - ты наводишь меня на странный случай, имевший место в ту ночь!

   - В чем дело? - поинтересовался сыщик.

   - Наши розыски привели к установлению следующего факта, что в роковую ночь, в десятом часу, на углу Третьей авеню и 18-й улицы стояла закрытая карета. Мы разыскали ее, и кучер показал, что какой-то незнакомец, наружность которого он хорошо помнит, заговорил с ним.

   - Я уверен, - насмешливо заметил Ник Картер, - что этот незнакомец был похож на доктора Кристаля, как две капли воды.

   - Совершенно верно, - подтвердил инспектор Мак-Глуски, - незнакомец заявил кучеру, что в клинике задерживают незаконным образом и против ее воли его сестру, и что ее собираются объявить сумасшедшей, хотя она вполне здорова. Ты знаешь, наши нью-йоркские кучера не слишком щепетильны, тем более, если им хорошо заплатить, а в данном случае так оно и было. Так вот, кучер прождал около часа, затем незнакомец подошел к нему со стороны Второй авеню, ведя под руку закутанную в длинный плащ женщину с густой вуалью на лице, которую он и усадил в экипаж. Затем он сел сам и приказал кучеру ехать в Бронкс, по указанному им заранее адресу.

   - Черт возьми! История становится все интереснее, - сказал Ник Картер, откладывая сигару в сторону, - ты, разумеется, немедленно отправился по этому адресу и узнал...

   - Почти ничего не узнал, - продолжал инспектор Мак-Глуски, - то были недавно только открытые в том пригороде меблированные комнаты, содержащиеся супружеской четой с вполне безупречной репутацией. За три дня до интересующего нас происшествия к этой супружеской чете явился изящно одетый господин и нанял пустовавший первый этаж, из двух меблированных комнат. Он заявил, что его зовут мистер Армстронг, и что через несколько дней к нему приедет его молодая жена. За квартиру он уплатил за месяц вперед. На третью ночь, когда хозяева и прочие жильцы давно уже спали, подъехала карета; из нее вышел новый жилец, помог выйти даме под густой вуалью и вместе с ней вошел в свою квартиру, а карета уехала.

   - Что же стало потом с этом интересной четой, - смеясь, спросил сыщик, - наверно, содержатели новооткрытых меблированных комнат уже потеряли своих жильцов?

   - Ты угадал, мудрый Ник, - должен был признаться инспектор, - путем расследований установлено, что эта таинственная чета пробыла в квартире всего лишь несколько часов, а с рассветом скрылась навсегда. В комнатах были найдены два совершенно новых чемодана без всяких наклеек. Их содержимое не представляло никакой ценности, и состояло из кое-какой одежды, больше ничего там не оказалось.

   - Больше чем нужно, чтобы убедить меня в том, что речь идет о наших преступниках, а также и в том, что доктор Кристаль привел в исполнение давно уже подготовленный им план побега.

   - Возможно, - сухо отозвался инспектор, - а теперь мы подходим к вопросу, каким образом опять поймать наших беглецов?

   - Ищите и обретете, так сказано в святом писании, - ответил сыщик, вставая со своего места, - мне кажется, Жорж, ты желаешь, чтобы я занялся этим делом?

   - От всей души, Ник, ты окажешь мне громадную услугу, если...

   - И так далее, - прервал его Ник Картер со смехом, - ты легко можешь себе представить, что наши желания сходятся. Не будем же терять времени.

   Они вышли в подъезд, сыщик подозвал коляску и оба приятеля поехали в клинику.

  

  

   Следующее утро началось для сыщика неожиданностью.

   Ник Картер еще сидел за завтраком, когда ему доложили о приходе тюремщика Даннеморской тюрьмы, в которой был заключен в свое время доктор Кварц, как опасный сумасшедший. Сыщик, конечно, сейчас же принял посетителя.

   - Рад вас видеть, милейший Прейс, - воскликнул Ник Картер при виде коренастого служителя, характерное лицо которого, напоминавшее бульдожье, производило бы отталкивающее впечатление, если бы не добродушные маленькие глаза, - какой ветер занес вас ко мне в столь ранний час?

   - Я хотел вам только доложить, - ответил Прейс с удрученным видом, - что доктор Кварц переменил место жительства.

   - Что вы хотите этим сказать? - спросил изумленный сыщик, приглашая своего гостя присесть.

   - Чтобы долго не разговаривать, мистер Картер, скажу, что доктор Кварц удрал.

   - Вы шутите, - воскликнул сыщик, невольно вскакивая с места, - не может быть, чтобы вы говорили серьезно? Неужели доктор Кварц...

   - Удрал! Улетучился! Исчез! Испарился! Назовите, как хотите, мистер Картер - прервал его тюремщик, - так или иначе он теперь на свободе!

   - Боже праведный, да как же это могло случиться? - вскрикнул сыщик, ударив кулаком по столу. - Как же это могло случиться?

   - Хоть переверните меня - ничего не знаю.

   - Вы говорили - испарился? - спросил Ник Картер, - что вы хотели этим сказать?

   - Именно то, что я сказал, так и испарился, у меня на глазах!

   - Где это произошло? В самой тюрьме?

   - Нет, в то время, когда доктор Кварц был вне тюрьмы.

   - Вне тюрьмы? Послушайте, вы говорите какими-то загадками! Как же объяснить все это? - воскликнул сыщик, начиная терять терпение.

   - Дело вот в чем: раз в неделю заключенных выводят на прогулку. Это делается для того, чтобы хоть немного разнообразить жизнь несчастных, - начал Прейс, - мы никогда не подозревали, что это связано с каким-нибудь риском, да это и первый случай, когда удрал заключенный.

   - Вы так думаете? - качая головой сказал сыщик. - А я думаю иное, такая прогулка вне тюремных стен прямо-таки подталкивает арестантов на бегство.

   - Нет, мистер Картер, уж очень зорко за ними следят. Их выводят маленькими партиями, за каждой из которых надзирают не менее четырех вооруженных стражников. Словом, это первый случай бегства арестованного во время прогулки.

   - У каждой вещи должно быть свое начало, - проворчал сыщик.

   - Верно, мистер Картер! В данном случае начало именуется доктором Кварцем.

   - Как раз самый опасный арестант Даннеморы!

   - Да, с нашей точки зрения. В последнее время он вел себя образцово, настолько безупречно, что ему были предоставлены некоторые льготы, в том числе и еженедельная прогулка.

   - Громадная неосторожность, особенно после всего ранее происшедшего.

   - Возможно, мистер Картер. Но с того времени прошло шесть месяцев, а он не только вел себя отлично, но даже, по-видимому, примирился со своей ужасной судьбой. Впрочем, в течение последних двух месяцев он каждую неделю выходил на прогулку.

   - Ничего теперь не поделаешь, - ворчал Ник Картер, - я полагаю, вас послал ко мне начальник тюрьмы?

   - Да, он говорит...

   - Это мне безразлично, что он говорит, теперь никакими фразами не вернешь арестанта. Лучше сообщите мне, когда именно доктор Кварц умудрился бежать.

   - Вчера после полудня.

   - Какие были с ним стражники? Были ли вы в их числе?

   - Мне очень неприятно, что я должен на это ответить утвердительно - печально ответил Прейс.

   - Так вот, опишите мне все происшествие как можно точнее.

   - Мы уже возвращались домой и я считаю нужным заметить, что был чрезвычайно ясный день. Мы были приблизительно на расстоянии еще одной мили от тюрьмы и присели, чтобы немного отдохнуть и насладиться прелестным видом, как вдруг я увидел какого-то господина, шедшего по направлению от тюрьмы прямо к нам. Невольно из осторожности я сделал ему навстречу несколько шагов, тогда он заговорил со мной.

   - Постойте, - прервал его Ник Картер, - опишите мне этого человека.

   - Это был представительный, хорошо одетый господин симпатичной наружности лет около тридцати пяти. Он был гладко выбрит и походил на пастора. Так оно и оказалось потом во время разговора с ним.

   - Гм... - проворчал Ник Картер, - а дальше что?

   - Он медленно подошел. У него были курчавые, темные волосы. На нем был длинный черный пасторский сюртук. Мне как-то особенно бросилось в глаза то, что его лицо ничего решительно не выражало.

   - Кажется, я уже знаю, кто это такой, - заметил Ник Картер, - это был не кто иной, как доктор Кристаль, ученик и сообщник доктора Кварца.

   - Боже мой! Знай я это раньше, - застонал Прейс.

   - Дальше, дальше, времени у нас не так много, - торопил Ник Картер, - так вы заговорили с мнимым пастором. Что же это была за беседа?

   - Он с участием расспрашивал меня об арестантах и говорил, что они представляют печальное зрелище, а я ему ответил, что, пожалуй, так оно и есть, но что наш брат в силу долголетней привычки уже успел приглядеться к этому. Тогда он как-то особенно ласково заговорил обо мне самом и спрашивал, давно ли я состою тюремщиком, женат ли я, сколько у меня детей, ну и прочую тому подобную ерунду. Потом он замолчал и печальными глазами посмотрел на арестантов.

   - Сколько арестантов было с вами вчера на прогулке? - спросил сыщик.

   - Десять человек.

   - Были ли они в кандалах? Если так, то собственно говоря, четырех стражников вполне достаточно.

   - Я тоже так думаю, - печально согласился Прейс, - ну вот, незнакомец вдруг кротким голосом спросил меня, не находится ли среди арестантов какой-нибудь выдающийся преступник? Я ему сказал, что мы в Даннеморе вообще имеем дело с малоприятными преступниками, но что присутствовавшие десять человек ведут себя хорошо и спокойно, иначе им не разрешили бы прогулки. - На это он ответил назидательным тоном, что он де пастырь Христов, и он давно уже желал поближе ознакомиться с бытом тюрьмы для того, чтобы воздействовать лично на несчастных и заблудших. "А это, говорит, все спокойные и безвредные арестанты?" Ну, я и попал впросак и сказал, что это народ неопасный. "Нельзя ли, говорит, познакомить меня с кем-либо из арестантов и дать мне таким образом возможность сказать ему несколько ласковых слов?" Я невольно всмотрелся в него повнимательнее, но он имел такой невзрачный и не внушающий подозрения вид, что я не побоялся исполнить его просьбу. Едва успел я согласиться, как он воскликнул: "Как я рад, что мы стоим несколько поодаль от остальных арестантов, и тот, с которым я буду говорить, не должен будет стесняться своих товарищей, когда я постараюсь сердечным убеждением проникнуть в его сердце". Это мне, говоря правду, понравилось, и я его спросил, с которым из арестантов он хотел бы побеседовать. "Мне это безразлично, ответил он, тем более вы говорите, что ни один из них не опасен. Мне кажется, что вон тот арестант на вид много интеллигентнее остальных, тот вон громадный мужчина. Позвольте мне поговорить с ним несколько минут?" Когда я увидел, что он указывает на доктора Кварца, я уже пожалел, что согласился. Но с другой стороны я, по глупости своей, не хотел обижать пастора и подозвал Кварца. Он быстро подошел, по-видимому, обрадовавшись, что позвали именно его. Я в нескольких словах сообщил ему, что пастор желает с ним побеседовать, и выразил надежду, что он будет вести себя прилично и вежливо. Кварц вдруг посмотрел на меня с нескрываемой досадой, точно ему было неприятно беседовать с незнакомым ему человеком. Потом он внезапно обернулся к незнакомцу и сказал ему тем резким тоном, который я слышал всегда от него: "Я не придаю цены людям вашего призвания. Если бы я делал это раньше, я не находился бы здесь. Если вы хотите досаждать мне благочестивыми изречениями, то незачем вам тратить время и труд. Но так как смотритель уже позвал меня, то я вас выслушаю, но предупреждаю, что вы будете напрасно стараться". Пастор, видимо, ужаснулся от таких слов, и стал разъяснять арестанту грех ожесточения. Кварц отвечал краткими замечаниями, заставившими меня улыбаться, так как он, как вы знаете, человек очень остроумный. Тогда пастор вдруг начал говорить проповедь, точно на кафедре в церкви. Видите, мистер Картер, меня обыкновенно такие сладкие речи мало интересуют и я, откровенно говоря, начал скучать. И вот вдруг произошло что-то невероятное.

   - А именно? - спросил сыщик.

   - Я хочу сказать, что Кварц вдруг исчез у меня на глазах.

   - Что? Что вы сказали? - воскликнул Ник Картер в изумлении, в упор глядя на тюремщика, - вы утверждаете, что доктор Кварц, да вероятно и тот другой, на виду у всех прочих арестантов и их сторожей, среди бела дня, сделались невидимыми?

   - Я могу рассказывать только о том, что на самом деле произошло, мистер Картер, - с тяжелым вздохом ответил Прейс, - Кварц исчез и вместе с ним и тот другой человек. Ни я, и никто из стражников и прочих арестантов не видели, куда они делись. Я согласен, что это кажется невероятным, но если вы выслушаете меня до конца, то я изложу вам все, как оно было на самом деле.

   Прейс наклонился к сыщику и указал на одно место своей головы.

   - Если вы потрудитесь пощупать вон эту шишку на моей голове, мистер Картер, то вы увидите то, что у меня осталось на память от всего этого пр