Григорьев Аполлон Александрович - Мое знакомство с Виталиным

ign="justify">  - А вы давно из Москвы?

  Я сказал ему.

  Между нами завязался разговор о Москве. Оказалось, что у нас есть очень много общих знакомых и что мы чуть ли даже не встречались у кого-нибудь из них.

  От Москвы разговор перешел на Петербург, от Петербурга мало-помалу на такие пункты, на которых люди, несколько жившие, скоро сходятся один с другим.

  Мы сошлись с Виталиным с первого раза, хотя никогда не сделались друзьями, потому что обоим нам равно, кажется, надоели разные дружбы. Дружба обязывает к разного рода услугам и даже пожертвованиям, а всякая обязанность слишком тягостна и скучна; и притом же бывают годы, когда люди перестают искать в других любви или уважения, а просто ищут развлечения, без всяких дальнейших претензий. Виталин был рад, что нашел во мне человека, способного угадывать мысль его по полуслову, я также был очень доволен тем, что мне было с кем говорить. Найти человека, с которым можно говорить, не рассуждать, но просто говорить, более еще, с которым можно подчас и молчать без всякой неловкости, не думая ни обидеть его, ни внушать о себе невыгодной мысли, - о! это дело очень трудное. Я знавал людей, которые во внутри души оскорблялись тем, что я часто с ними молчал, хотя это-то и показывало мое полное к ним уважение. Говорить - но о чем же говорить, о мой боже? Говорить - значит, лгать, ибо слова существуют вовсе не для того, чтобы высказывать мысли, а разве для того, чтобы их скрывать. {19} В Москве я позволял себе говорить об интересах человечества, потому что там господствует общая мания прикрывать ими интересы праздности, но в Петербурге заботиться о прикрытии его драгоценнейших интересов, интересов кармана, - было бы непозволительно смешно... С Виталиным мы касались часто самых глубоких современных вопросов, но тотчас же и оставляли этот разговор, потому что с первого же раза нашли, что нам нечем удивлять один другого. Да и чем же, в самом деле? Не ненавистию ли к старым преданиям? Но мы предпочитали смеяться над ними на самом деле и делом доказывать полное к ним презрение.

  Я стал ходить к Виталину каждый день, и целые дни, лежа на двух противоположных диванах, мы не могли наговориться друг с другом. Мы говорили о вздоре, если хотите, но не скучали. Потом мы даже полюбили друг друга, но эта любовь не влекла за собою никогда тягостных обязанностей, уничтожения одной личности в пользу другой. Когда у кого-либо из нас случались деньги, мы занимали друг у друга, и, разумеется, без отдачи, но никто из нас и не подумал бы даже просить другого хлопотать о деньгах - я потому, что знал слишком хорошо собственную лень и верил в лень других, - он потому, что слишком хорошо знал людей и их привязанность к благородным металлам...

  Для Виталина я стал необходим и потому еще, что, хотя он и был человек порядочный, но все же за ним водилась общая слабость писателей, а именно - охота поговорить о своих произведениях. Впрочем, я слушал с удовольствием и сочинения его и планы сочинений, хотя более любил его одушевленные и злые рассказы о своей жизни, о Москве, о прошедшем - и его цинические выходки, из которых в особенности нравилась мне одна. Он говаривал часто, что жалеет о тех временах, когда можно было жениться по заказу и не видать в глаза жены. Я хохотал этому, но внутри себя считал неневозможностью решимость на такой брак, не для самых денег, разумеется, но для многого, что достигается посредством денег.

  Виталин жил порядочнее прежнего, но старая страсть попадать в неоплатные долги еще его не оставила. Часто бывал я свидетелем забавных сцен его с кредиторами.

  Раз как-то я пришел к нему очень рано. Он лежал еще в постели, а перед ним, посередине комнаты, стоял юноша в чиновническом фраке, с физиономиею птицы, которой нос оседлан был золотыми очками. Он жарко ораторствовал и размахивал руками.

  - Почтеннейший мой, - говорил, потягиваясь, Виталин, - ведь мне вас жаль, право, вы на извозчиках проездите гораздо больше того, что я вам должен.

  - Вы же еще мне это говорите? - возразил птицеподобный человек, с трагическим укором: - я вам давал, как московскому приятелю, без расписки.

  - Эх! - отвечал зевнувши и с маленькою досадою Арсений: - кто же вам велел? Думаете ли вы, что приятны очень подобные посещения?

  - Так вы меня гоните? - спрашивал тот с чувством глубокого оскорбленного достоинства.

  - Вы меня не хотите понять, - спокойно сказал Арсений... - Дело в том только, что вещи так не делаются. Люди порядочные подадут ко взысканию, но будут говорить пристойно и весело.

  - Да, а по-московски не так, - кричал птичий нос, - по-московски - выскажешь, что на душе есть, а потом зла не помнишь.

  - Деликатно, - не правда ли, как ты думаешь? - обратился ко мне Виталин.

  - Вы же еще смеетесь, - говорил птичий нос.

  - Да что же делать-то? Нет денег ни копейки нынче, - отвечал мой приятель. - Хотите, я вам дам расписку?

  Побежденный таким великодушием, птичий нос затянулся Жуковым {20} и ушел.

  Мы оба хохотали до упаду.

  Я бывал свидетелем не одной такой сцены и в каждой изумлялся всегда непобедимому хладнокровию Виталина.

  Ежедневно вечером являлась к нам Склонская, которая жила также на даче. Эта женщина была в состоянии изумить даже меня, потому что я как-то не верю в женскую характерность.

  Когда она приходила, ни он, ни я не изменяли предмета разговора, каков бы этот разговор ни был, ибо мы считали ее себе равною.

  Она уходила обыкновенно в 10 часов.

  Тогда для Виталина начиналось единственное состояние души, которого он не хотел разделять даже с нею, состояние невыносимой тоски, особенно в светлые петербургские ночи. Мы уходили с ним к Неве, - но он шел со мною, вовсе не надеясь и не ища исцеления. Светлая ночь, кажется, раздражала его еще более. Речи его становились полны сухой, безнадежной иронии; на все, что окружало его, для него налегало страдание.

  - Это одно, чего я не могу пересилить, - говаривал он мне часто.

  Мысль ли об Антонии, иное ли что отравило его существование, этого узнать мне не удалось. Из темных намеков мог я догадываться, что кроме встречи с Антонией была для него еще роковая встреча. Антония отравила ему любовь, - но для него была также отравлена истина.

  Впрочем, истина полная едва ли бы его и успокоила. Он как-то был всегда наклонен к мистицизму.

  Так текла наша жизнь, однообразная, свободная, почти без забот и без будущего, - до встречи с одним... существом, потому что этого существа я не решаюсь назвать человеком. Встреча эта не изменила ничего во внешних обстоятельствах, но на сердце каждого из нас начертила она неизгладимое, новое слово разубеждения, - но в душе Виталина потрясла она основу его верований, ту мысль, что то, чего ждет живая душа, непременно рано или поздно сбывается.

  Это была встреча - с Антошею.

  О нем - когда-нибудь после.

  До свидания!

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  При жизни Григорьева его автобиографическая проза печаталась в журналах большинство произведений опубликовано с опечатками и искажениями. Новые издания его прозы появились лишь в XX в., по истечении 50-летнего срока со смерти автора (до этого наследники были, по дореволюционным законам, владельцами сочинений покойного, и издавать можно было только с их согласия и с учетом их требований). Но большинство этих изданий, особенно книжечки в серии "Универсальная библиотека" 1915-1916 гг., носило не научный, а коммерческий характер и только добавило число искажений текста.

  Лишь Материалы (здесь и далее при сокращенных ссылках см. "Список условных сокращений") - первое научное издание, где помимо основного мемуарной произведения "Мои литературные и нравственные скитальчества" были впервые напечатаны по сохранившимся автографам "Листки из рукописи скитающегося софиста", "Краткий послужной список..." (ранее воспроизводился в сокращении) письма Григорьева. Архив Григорьева не сохранился, до нас дошли лишь единичные рукописи; некоторые адресаты сберегли письма Григорьева к ним. В. Н. Княжнин, подготовивший Материалы, к сожалению, небрежно отнесся к публикации рукописей, воспроизвел их с ошибками; комментарии к тексту были очень неполными.

  Наиболее авторитетное научное издание - Псс; единственный вышедший том (из предполагавшихся двенадцати) содержит из интересующей нас области лишь основное мемуарное произведение Григорьева и обстоятельные примечания к нему. Р. В. Иванов-Разумник, составитель Воспоминаний, расширил круг текстов, включил почти все автобиографические произведения писателя, но тоже проявил небрежность: допустил ошибки и пропуски в текстах, комментировал их весьма выборочно.

  Тексты настоящего издания печатаются или по прижизненным журнальным публикациям, или по рукописям-автографам (совпадений нет: все сохранившиеся автографы публиковались посмертно), с исправлением явных опечаток и описок (например, "Вадим Нижегородский" исправляется на "Вадим Новгородский"). Исправления спорных и сомнительных случаев комментируются в "Примечаниях". Конъектуры публикатора заключаются в угловые скобки; зачеркнутое самим авто- ром воспроизводится в квадратных скобках.

  Орфография и пунктуация текстов несколько приближена к современным; например, не сохраняется архаическое написание слова, если оно не сказывается существенно на произношении (ройяль - рояль, охабка - охапка и т. п.).

  Редакционные переводы иностранных слов и выражений даются в тексте под строкой, с указанием в скобках языка, с которого осуществляется перевод. Все остальные подстрочные примечания принадлежат Ап. Григорьеву.

  Даты писем и событий в России приводятся по старому стилю, даты за рубежом - по новому.

  За помощь в комментировании музыкальных произведений выражается глубокая благодарность А. А. Гозенпуду, в переводах французских текстов - Ю. И. Ороховатскому, немецких - Л. Э. Найдич.

  

  

   СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ

  Белинский - Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. I-XIII. М., изд-во АН СCСР, 1953-1959.

  Воспоминания - Григорьев Аполлон. Воспоминания. Ред. и коммент. Иванова-Разумника. М.-Л., "Academia", 1930.

  Егоров - Письма Ап. Григорьева к М. П. Погодину 1857-1863 гг. Публикация и комментарии Б. Ф. Егорова. - Учен. зап. Тартуского ун-та, 1975, вып. 358, с. 336-354.

  ИРЛИ - рукописный отдел Института русской литературы АН СССР (Ленинград).

  ЛБ - рукописный отдел Гос. Библиотеки СССР им. В. И. Ленина (Москва).

  Лит. критика - Григорьев Аполлон. Литературная критика. М., "Худ. лит.", 1967.

  Материалы - Аполлон Александрович Григорьев. Материалы для биографии. Под ред. Влад. Княжнина. Пг., 1917.

  Полонский (следующая затем цифра означает столбец-колонку) - Полонский Я. П. Мои студенческие воспоминания. - "Ежемесячные литературные приложения" к "Ниве", 1898, декабрь, стб. 641-688.

  Пcс - Григорьев Аполлон. Полн. собр. соч. и писем. Под ред. Василия Спиридонова. Т. 1. Пг., 1918.

  ц. р. - цензурное разрешение.

  ЧБ - Григорьев Ап. Человек будущего. М., "Универсальная библиотека", 1916.

  

  

   МОЕ ЗНАКОМСТВО С ВИТАЛИНЫМ

  Впервые: Репертуар и пантеон, 1845,  8, с. 493-515. Перепечатано: ЧБТ с. 104-139. Рассказ особенно ценен "Записками Виталина"; они представляют вариант автобиографических записей Г. "Листки из рукописи скитающегося софиста", из которых до нас не дошли главы I-XIX. В рассказе довольно прозрачно зашифрованы основные герои любовной драмы Г. 1843-1844 гг. Даты дневника Виталина, очевидно, близки к реальным датам: ведь именно в феврале 1844 г. Г. покинул Москву.

  1 ... в кондитерской Вольфа... - Она помещалась в доме  18 по Невскому пр.

  2 ... учение Фурье... - Г. в 1845 г. начинал уже разочаровываться в утопических теориях Фурье, поэтому в данной тираде чувствуется ирония.

  3 Не верил... некогда всему. - Источник не обнаружен; возможно, что это вариация на тему поэмы Г. "Олимпий Радин" (1845):

  

  

  

   ... в молодости был

  

  

  

  Готов глубоко верить он

  

  

  

  

   ... и потому

  

  

  

  Теперь лишь верит одному,

  

  

  

  Что верить вообще смешно...

  4 Фонтанели - гнойные раны.

  5 Антония - реальным прототипом является Антонина Корш.

  6 Никита Степаныч - так зашифрован Н. И. Крылов.

  7 Аэрьена - коляска без крыши.

  8 Старские - так Г. называет Крыловых.

  9 "... или заговорит, что Россия - государство пространное..." - См. примеч. 16 к автобиографич. записям Г. "Листки из рукописи скитающегося софиста".

  10 Лелия - героиня одноименного романа Жорж Санд (1833).

  11 Л. и К. - возможно, профессора Московского университета В. И. Лешков и Д. Л. Крюков; но могут быть и А. Б. Лакиер и Н. К. Калайдович.

  12 ...о "Роберте" - об опере "Роберт-дьявол" (см. с. 401, примеч. 25).

  13 "Странъера" - опера В. Беллини "Straniera" - "Чужестранка" (1828).

  14 "One shade the more, one rey the lesse"... - Неточная цитата из цикла стихотворений Байрона "Еврейские мелодии" (1814); слова lesse и тоге нужно поменять местами.

  15 Ее душа... все понятно... - Искаженная цитата из "Сказки для детей" Лермонтова (1840); в подлиннике:

  

  

  

  

  ... душа ее была

  

  

  Из тех, которым рано все понятно.

  16 Валдайский - прототипом является реальный соперник Г., К. Д. Кавелин.

  17 Горные вершины Спят во тьме ночной... - Романс А. Е. Варламова на слова М. Ю. Лермонтова.

  18 ...к Крестовскому перевозу, в одну из Колтовских... - В конце Петроградской стороны, у Малой Невки (Колтовская наб. - ныне наб. адмирала Лазарева; Бол. Колтовская - ныне Пионерская ул.).

  19 ... слова существуют вовсе не для того, чтобы высказывать мысли, а разве для того, чтобы их скрывать. - Афоризм, встречающийся еще у древних авторов, затем был высказан Вольтером ("Диалог 14"); приписывается обычно Талейрану.

  20 Жуков - сорт табака.