| Главная » Книги |
Греков Николай Порфирьевич - Стихотворения
Греков Николай Порфирьевич - Стихотворения Н. П. Греков
Стихотворения
--------------------------------------
Поэты 1860-х годов
Библиотека поэта. Малая серия. Издание третье
Л., "Советский писатель", 1968
Вступительная статья, подготовка текста и примечания И. Г. Ямпольского.
Дополнение 1 по:
Русские песни и романсы.
"Классики и современники"
М.: Художественная литература, 1989
Дополнение 2 по:
Песни и романсы русских поэтов.
Вступительная статья, подготовка текста и примечания В. Е. Гусева.
Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.
М.-Л., "Советский писатель", 1965
OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru
--------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ
Биографическая справка
Приметы осени
"Когда нежданная утрата..."
Цыганка
"Мы здесь одни... Кругом тенистый сад..."
Свидание
На рассвете
Озеро
"О, не забуду я тех дней очарованья..."
15-го января
"Нет, полно! - Не пойду к ней с головой покорной..."
"Оделся сад зеленым листом..."
"Всё спало вокруг... Мы открыли окно..."
Письма
Посвящено памяти К. Н. Гр - вой
"Звучала гитара вдали..."
Желание
У гроба
Дополнение 1
"Прощаясь, в аллее..."
"Погоди! Для чего торопиться?.."
Дополнение 2
Русская песня ("Вьется ласточка...")
Николай Порфирьевич Греков родился в 1807 (а по другим данным в 1810)
году в Москве. О его жизни - кто были его родители, где он учился, круг его
знакомых и т. д. - мы почти ничего не знаем. В 50-60-е годы Греков жил почти
безвыездно в своем имении в Ефремовском уезде Тульской губернии. Имение
было, по-видимому, небольшое, малодоходное, и он постоянно нуждался и был
весьма заинтересован в литературном заработке. По некоторым стихотворениям
мы можем догадываться о переживаниях, горестях, огорчениях Грекова, но
трудно с уверенностью определить, где граница между реальными фактами и
поэтическим вымыслом, "правдой и поэзией", употребляя слова Гете.
Греков начал писать стихи еще в детстве. "Рифму... каюсь, люблю,
страстно люблю и привык к ней едва ли не с ребячества", - писал он Ф. А.
Кони в 1852 году. Впервые Греков опубликовал свое стихотворение (перевод из
Ламартина) еще в 1825 году в "Московском телеграфе" Н. А. Полевого, однако
систематически начал печататься с конца 30-х годов - в "Библиотеке для
чтения", "Литературной газете" и других изданиях. В 50-60-х годах Греков
сотрудничал в "Пантеоне", "Отечественных записках", "Библиотеке для чтения",
"Развлечении".
Существенную поддержку оказал Грекову Ф. А. Кони, предоставивший ему
страницы своих изданий - сначала. "Литературной газеты", а затем "Пантеона".
Поэт называет его в письмах своим "старым другом и товарищем". Уже в начале
50-х годов он мечтал об издании сборника стихотворений, рассчитывая на
помощь того же Кони, но осуществить это удается только в 1860 году.
50-60-е годы являются наиболее значительными в творчестве Грекова. И
хотя его лирика в целом не отличается особой оригинальностью и в ней нет
поэтических открытий, в лучших произведениях Грекова ощущается свежесть и
подлинность чувства, а иногда и энергия стиха.
Творчество Грекова развивалось в русле "чистой поэзии". В 1854 году он
писал Кони:
Нет, я искусство люблю для искусства, как цель,
а не средство,
Или, пожалуй, как средство - отрадную, сладкую;
каплю
Смешивать с горьким напитком на пире холодном,
у жизни.
Эту я каплю купил дорогою у рока ценою;
Молот судьбы ее выбил из полного горечью сердца.
В жизни поэзия - роза в гирлянде из терньев
колючих;
Луч отдаленный звезды, окруженной и хладом,
и мраком;
Жалоба страшная небу на бедность земных наслаждений
Или, быть может (отрадная мысль!): в ней
просвет лучезарный
Ярко блестящего дня за холодной и темной
могилой;
Между житейских волнений, печали, забот
и страданий
Пью аромат этой розы, любуясь ее красотою.
В пейзажной лирике Греков в меру своего дарования пытается следовать
за Пушкиным, а также перекликается с Фетом, - но не с импрессионистическим
пейзажем последнего, а с описательными стихотворениями вроде "На Днепре в
половодье" и т. п. В других вещах Грекова отразились приемы мелодического
построения, композиция, основанная на повторении и нагнетении основного
мотива, характерные для того же Фета. Несколько десятков стихотворений
Грекова положены на музыку Алябьевым, Гурилевым, Варламовым, Булаховым,
Даргомыжским, Чайковским, Рубинштейном, Танеевым и другими композиторами.
В последнее десятилетие своей жизни Греков испытал воздействие
Некрасова, сказавшееся в новых темах, обличительных тенденциях и интонациях,
лексике, но это воздействие, интересное для эволюции Грекова - и не его
одного, - не дало существенных художественных результатов.
Греков пробовал свои силы и в прозе и даже издал в 1865 году книгу
"Рассказы и очерки". Но сам он не считал прозу своим призванием. В 1852 году
Греков писал Кони: "Я бы последовал вашему совету и перешел бы к
повествовательному роду, но не могу этого сделать по натуре моей: я нервозен
до невероятности. Всякий труд, который я предпринимаю, должен кипеть у меня
и быстро идти к концу. С романом и повестью это невозможно, здесь
предполагается непременно продолжительность занятия, которую не выносит моя
натура... У меня более дюжины начатых повестей и одна только была кончена,
но ее не пропустила цензура в "Москвитянине". Я сам удивлялся, как я мог ее
окончить. Правда, я писал ее три года, набегами по несколько дней в году".
Греков нередко выступал и как переводчик. Он переводил Гете (1-я часть
"Фауста"), Гейне, Шекспира ("Ромео и Джульетта"), Байрона, Кальдерона
("Жизнь есть сон", "Ересь в Англии"), Мюссе, Гюго и др.
Греков умер летом 1866 года.
Издания стихотворений
Стихотворения. М., 1860.
Новые стихотворения. М., 1866.
ПРИМЕТЫ ОСЕНИ
Мелькает желтый лист на зелени дерев;
Работу кончил серп на нивах золотистых;
И покраснел уже вдали ковер лугов,
И зрелые плоды висят в садах тенистых.
Приметы осени во всем встречает взор:
Там тянется, блестя на солнце, паутина,
Там скирд виднеется, а там через забор
Кистями красными повиснула рябина;
Там жнива колкая щетинится, а там
Уж озимь яркая блеснула изумрудом,
И курится овин, и долго по утрам,
Как белый холст, лежит туман над синим прудом.
И целый день скрипят воза, и далеко
Ток отзывается под дружными цепами,
И стая журавлей несется высоко,
Перекликайся порой под небесами.
Прости, пора цветов и теплых ясных дней!
Пора блестящих зорь, черемух благовонных,
Пора играющих зарниц во тьме ночей
И песен, и любви, и грез неугомонных!
Но осень я люблю; она мила мне; пусть
Все чары вешние она уничтожает;
Но в ней какая-то есть вкрадчивая грусть,
Которую душа и любит и ласкает,
Которой нравятся и клочья серых туч,
И листья, в воздухе кружащиеся шибко,
И этот трепетный и бледный солнца луч,
Как умирающей красавицы улыбка.
<1855>
* * *
Когда нежданная утрата
Подруги, сына или брата
Нас тяжкой скорбью поразит,
Тогда в тоске невыразимой
Весь мир, и зримый, и незримый,
Душа в свой траур облачит;
И тяжело она страдает,
И всё тогда, что видим мы,
Как будто из могильной тьмы
Нам милый образ вызывает.
А думы черные меж тем,
Как воронья над трупом, вьются;
И слезы долго, долго льются,
Неосушаемы ничем.
Так часто осенью ненастной
Вдруг исчезает солнца луч,
И, скрывши блеск лазури ясной,
Несутся стаи темных туч,
Несутся с бурей и дождями
Над обнаженными полями
И за собою в небесах
От мира долго солнце прячут,
Как будто всё грустят и плачут
О теплом лете и цветах.
Апрель 1856
ЦЫГАНКА
"Положи на ручку мне, пригожий барин!
Всю судьбу узнаю, - будешь благодарен.
Есть в головке дума, есть на сердце ранка..." -
Тихо мне шептала старая цыганка.
И глядит, бормоча, мне она на руку:
"Ох, не выжить эту нам из сердца муку,
Не рассеять злую в божьем мире думу
Ни очам красавиц, ни веселья шуму.
Тяжела кручина! тяжела злодейка!
Но не бровь дугою! не лебяжья шейка
И не русы кудри генеральской дочки -
Этой злою думой гонит сон от ночки.
Будь она - ништо бы: приискали б зелье.
Воротили б снова молодцу веселье;
Отдала б сердечко красная девица,
Улетело б горе, что вольная птица.
Да не видят больше дорогие очи,
Как твои-то плачут здесь и дни и ночи.
Спят они сном крепким, спят и не проглянут;
Реки слез горючих даром в землю канут.
Не отдаст, голубчик, травкой зарастая,
Что в нее легло уж - мать-земля сырая...
Да, запала дума, есть на сердце ранка..." -
Тихо мне шептала старая цыганка.
<1857>
* * *
Мы здесь одни... Кругом тенистый сад
Разлил и тьму, и волны аромата,
Лишь кое-где из-за дерев глядят
На нас лучи горящего заката.
Мы здесь одни... О, говори же мне,
Всё говори, что ты сказать хотела,
Что долго так в душевной глубине
Ты ото всех, мой друг, скрывать умела!
Мы здесь одни: ни любопытных глаз,
Ни чуткого и бдительного уха
Немой дозор в блаженный этот час
Не возмутит в нас любящего духа.
О, говори!.. Но здесь, у милых ног,
В душе моей напрасно слов ищу я,
Которыми бы выразить я мог, -
Как счастлив я и как тебя люблю я.
<1857>
СВИДАНИЕ
Как зеркало река. В стекле своем зыбучем
Картинно отразил сияющий залив
И пурпур с золотом, разбросанный по тучам,
И берега кремнистого обрыв.
Над ним колышутся желтеющие нивы,
Диск солнца золотой за рощею исчез,
И гаснут уж зари вечерней переливы,
Бросая тихий свет на бледный свод небес.
Ладья качается у берега. В молчанье
Под старой ивою я жду явленья звезд.
С звездою первою назначено свиданье,
И недалек рекой мне будет переезд.
Туда, на высоту кремнистого обрыва,
Когда расстелет ночь весенняя свой мрак,
Она придет туда волнующейся нивой
И камнем брошенным в залив подаст мне знак.
Но вот уж и звезда. Спасибо ей, спасибо!
Теперь условного я знака только жду,
И встрепенется ль лист, в воде плеснет ли рыба -
Поспешно я к ладье привязанной иду.
Но всюду тишина; ничто не шелохнется...
Взор бродит далеко по водному стеклу...
А грудь так и кипит волненьем; так и рвется
Рука нетерпеливая к веслу.
<1858>
НА РАССВЕТЕ
В. М. Похвисневой
Уж на исходе ночь. В растворенные окна
Мелькают облаков румяные волокна.
Заря! опять заря! И скоро новый день
С бледнеющих небес сотрет ночную тень
И звезды яркие в лазури их потушит.
День утомительный, день скучный! Он задушит
Опять приливом дум и вечной суеты
Самозабвения минутного мечты.
Опять разбудит он тоски гнетущей силу
И снова станет рыть мне темную могилу
С своей ватагою непрошеных гостей:
Желаний и забот, сомнений и скорбей.
Люблю я тишину весенней теплой ночи,
И полумрак ее, и звезды - эти очи
Небес, не дремлющих над сонною землей
И льющих на нее забвенье и покой.
О ночь, немая ночь! когда бы можно было,
Остановил бы я надолго дня светило
За тою полосой блестящею вдали,
Где клочья облаков край неба облегли;
Упился бы твоей поэзией волшебной,
И сумраком твоим, и тишиной целебной;
И дивных грез твоих незримые рои
Сомкнули бы глаза бессонные мои...
Не спится мне. Я встал. Иду я быстрым шагом
По саду темному. У пруда, за оврагом,
Где тысячи сплелись и корней, и ветвей,
Так пахнет ландышем, так свищет соловей!
Деревья надо мной лепечут, отряхая
С листов своих росу и ярко отражая
Зари сияние; вдали уж мне видна
В реке бегущая, кристальная волна.
А я иду вперед, всё вдаль иду... за мостом
Передо мною луг и ветхий храм с погостом.
Кругом рассеяны часовни и кресты.
Под утренней росой колышутся цветы,
И пробужденью птиц, встревоженный, я внемлю...
Но вот стук заступа. Смотрю: кидают землю -
Могилу роют там, и, не спрося кому,
Я молча заглянул в ее немую тьму,
В тот безрассветный мрак непроходимой ночи,
Где будут вечным сном сомкнуты наши очи, -
И стало страшно мне: как будто вдруг из ней
Весь этот мрак упал на дно души моей -
И отвернулся я. И в этот миг с востока,
Бросая пламень свой в зыбь светлого потока
И клочья золотя рассеявшихся туч,
Глазам моим блеснул горячий солнца луч.
И было всё вокруг в торжественном покое;
И небо надо мной сияло голубое
Светло, приветно так... везде цвели поля,
И улыбалась дню восставшему земля,
И птицы радостно его встречали хором.
Как будто мне звуча заслуженным укором...
<1858>
ОЗЕРО
Люблю я светлую равнину сонных вод
В пустынном озере, когда луна взойдет
И смотрится в нее с алмазными звездами;
Иль в час, когда, зари окрашены лучами,
В ней клочья плавают румяных облаков
И тень колеблется от темных берегов.
Там куст ракитовый, как остров, над водою
Разросся, окружен высокой осокою, -
Там, остановленный в заливе тростником,
Мелькает челн вдали... и всё молчит кругом,
Лишь чайка прокричит над сонными водами,
На миг разрезав гладь их белыми крылами.
<1859>
* * *
О, не забуду я тех дней очарованья,
Тех пламенных ночей, исполненных и мук,
И грез несбыточных, и пылкого желанья,
Когда мне душу жгло очей твоих сиянье
И трепет возбуждал мне милой речи звук!
Как высказаться вся душа моя хотела!
Но, как ребенок, я робел перед тобой,
И речь моя в устах и гасла, и немела...
Нет, нет, не знаешь ты, как страсть моя кипела,
Как я блаженствовал и как страдал порой;
Я помню: всё цвело; был май; весны любовник,
Пел соловей всю ночь в саду, где так темно.
О, в молодой душе он многих грез виновник!
Он влек меня туда, где расцветал шиповник,
Бросая тень в твое открытое окно.
И видел я не раз в те дни, как расплеталась
Коса волнистая; как с белого плеча
Сорочка белая нечаянно спускалась;
Как тень мне милая мелькала и скрывалась
И гаснула потом горевшая свеча...
<1859>
15-го ЯНВАРЯ
(М. Ф. К<ин>)
Я пью за здоровье твое,
Мой гений, мой ангел далекий!
А чувство запало глубоко
В горячее сердце мое.
Как пена в бокале с вином,
Мечты поднялись вереницей;
А вот и слеза на реснице...
О чем же? - Ты знаешь о чем...
Я пью за твою красоту,
За очи твои голубые,
За кудри твои золотые,
За лучшую жизни мечту!
Так грустное сердце мое
Твой празднует день одиноко...
Мой гений, мой ангел далекий,
Я пью за здоровье твое!..
<1859>
| |
| Просмотров: 1276 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры