| Главная » Книги |
Глинка Федор Николаевич - Дева карельских лесов, Страница 5
Глинка Федор Николаевич - Дева карельских лесовелы дикой исполины
Идут из северных лесов;
И страшны лютых орд походы,
Тропы под их стопой трещат,
Их очи заревом горят,
И, в гневе, тяжкие колоды
Они ворочают... Беда,
Кто хоть случайно иногда
У алчущих оспорит снеди,
То дивы Севера - медведи!
Напрасно длинногривый конь,
Как ветер вольный и игривый,
Летит, как вспыхнувший огонь,
В степи чрез пожити и нивы, -
Погубит смелого обман:
Медведь нейдет с ним в бой открытый,
Он чует меткие копыты;
Но из-за сосен (великан)
Взмахнул своей косматой дланью,
И нет коня!.. Свиреп и дик,
Один идет, открытой бранью
На страшного карельского быка!
Объят великодушным гневом,
Сей пастырь стад громит врага.
Леса полны их диким ревом,
И часто, крепкие рога
Могуче в чрево исполина
Вонзив, его, как в башню, прет,
Доколе пастыря дубина
Или топор его добьет.
Как часто пастыри толпой
Бегут в тревоге с страшным криком,
Когда медведь лесной тропой
Под стадо крадется... И кликом,
И звуком их витых рогов
Суземских, длинных, из березы,
Махая кольем в знак угрозы
И клича свистом к драке псов,
Они пугают великана,
Боясь за стадо. Он упрям,
Он сел на корты, дик и прям,
Как черный пень из-за тумана;
Они - его, он их страшит;
Напрасно врассыпь, справа, слева
Бегут. Дикарь наш, полный гнева,
Чего коснется - всё крушит.
И вот камней и сосн обломки
Швыряет метко в них силач,
И рев ею густой и звонкий
Шумит по дебрям, как Кивач!..
Но хитрость пагуба для силы;
В заман сокрытой западни
Силач уловлен, и унылый,
С кольцом в ноздрях, он грустно дни
Ведет, и, вспомня лес и степи,
Порой грызет напрасно цепи...
14
Где наш медведь? Он домоводец.
И какова его судьба?
В смиренном звании раба
Он чей-то сторожит колодец.
И, должность ведая свою
И опытом узнав сноровку,
Вертит на колею веревку
И тянет вверх с водой бадью.
Он поумнел в своей неволе,
Смирённый цепию медведь!
И вот, хотите ль посмотреть,
Как в замшевом своем камзоле
Силач трудится с кузнецом!
На дыбях стоя молодцом,
Он страшный подымает молот,
Взмахнул (увидим чудеса!..),
И ком железный им расколот,
И лентой вьется полоса!..
Силач усталости не знает,
Его ничто не истомит.
Одно, порой, его пугает:
Он головою завертит
И взвоет вдруг, когда огарки
Летят в звездистых брызгах ярких,
Вопьются в морду... Он грустит:
Где прежняя его отвага?
Где удаль жизни лесовой?
Поникнув в скуке головой,
Он подряхлел. Но всё, бедняга,
Холодный ко всему как лед,
Еще он страстно любит... мед!
И шаловливые мальчишки
И взрослые, туда ж под стать!
(Знать, детские у них умишки)
Бегут без жалости пытать
Седого лакомку. Краснеет
Под медом сковрода, шипя,
В глазах у старца что-то рдеет:
Почуял запах... и, кипя,
Нетерпеливо мед хватает.
Ожегся... сковороду вдаль,
Мурлыча, с яростью швыряет,
И тяжкую свою печаль
Он тяжким стоном выражает...
Медведь ослеп, он без зубов,
Он дряхл, и когти притупились;
И вот бездушники столпились
И вывели на сворах псов.
Он окружен... Его терзают,
Но свирепеет наш Сампсон,
На миг в нем силы воскресают,
И бьет врагов лукавых он!
Громит, коверкает, увечит
И далеко визгливых мечет...
Но пагубный стрелка свинец
Его, громящего, пронзает,
Он лапой - морду закрывает -
И ниц (он чует свой конец!).
И вот (меж тем как стая лает)
Вздохнул и умер. - Человек...
Тиран! Природы оскорбитель!
Так ты земной [проводишь век!
Созданий божиих губитель,
Презренный ловчий! Ты в борьбу
С лесным не смеешь великаном:
Ты ловишь грозного - обманом,
Ты зол и хитр. А ты судьбу
Возвысить должен земнородных!
Вся тварь давно с тоскою ждет,
Когда Адамов сын пойдет,
В высоких думах благородных,
К давно забытым небесам,
К своим утраченным правам.
И что же он?.. Мне раз приснилось,
Что вихорь землю возмутил -
От молний небо раскалилось,
И страшный ангел затрубил...
Я ждал, что буря вскроет гробы, -
Могил не тронулась печать;
Но с шумом из земной утробы
Скелетов высыпала рать...
То были звери. Пред толпами
Верблюд двугорбый выступал,
И, движась мерными стопами,
Остатком хобота махал
Слон-остов. Некогда красивый,
Как призрак брел высокий конь;
Потух очей его огонь,
И ветры не трепали гривы...
Стада оленей, серн, слонов,
Погибших от ножа и псов,
Шли медленно... Покрылось поле
Зверьми, убитыми в лесах
И заморенными в неволе,
И загремело в небесах:
"Где он, губитель их хвастливый,
Он всю природу захватил,
И род лесных жильцов игривый,
И род пернатых погубил.
Леса - власы земли прекрасной -
Он прихотливо исторгал...
Где ж он?" И видел я, несчастный,
Как хищник схваченный дрожал.
Всё человека упрекало,
И всё звало его на суд:
Ему в ответ дан мир и труд,
А, буйный, он?.. Мне страшно стало,
И я проснулся...
15
Война еще другая есть.
Не знаем: мщения ль порывы
Или обиженная честь
Влекут граждан трудолюбивых,
Разумных (бросив тишину
И труд) на бой метаться ярый,
Платить ударом за удары
И страшную вести войну:
То муравьи! Кто знает повод
К их ссорам, к распре роковой?
Но стар и млад (уж пуст их город!)
Стремятся к битве полевой.
За Трою ль распря? за Елену?
Иль тесен стал родной удел?
Иль мстят за горькую измену?
Иль мчит их в бурю жажда дел?
Теснятся, строятся в уступы;
Рать черных с красными сошлась,
И битва злобная зажглась:
Сцепились, жалят... падших трупы
(В грозе, в бою передовом)
Краснеют в поле боевом,
И стройно черных рать подходит,
Стоит... и правильно крылом
Крыло противника обходит
И мчит на тыл за взводом взвод.
Воскресла, мнится, Мантинея,
И их ведет Эпаминонд!
Всё больше, больше пламенея,
Без устали отважных рать
(Их поприща как тесны рамки!)
Спешит разбитых добивать
И приступом берет их замки...
16
"Гремит!.. а тучи не видать!
Откуда этот гул несется,
От гор горам передается...
Как сходно! Хочешь вспоминать
Военное... в былом походе...
Послушайте!.. Еще звучит!"
"Мой друг! то, верно, на заводе
Орудий проба!" {17} - "Нет! гремит
Не так, не так!.. То звук знакомый,
То боевой!.. Вот раз и раз!
Вот залп!.. Как славно!" - И, влекомый
Кипучим чувством, пылких глаз
От синей дали не отводит,
То стоя руки ломит он,
То скорыми шагами ходит:
Тоскует... А в долинах стон
Бегущих звуков над водою
Шумнее слышен по лесам...
"Ужель война? Ужели к нам
Опять француз пришел с бедою?
Француз далек: тут ближе швед!
Кто б ни был! - В путь! Увижусь с братом:
Он при царе! - Мне дела нет!
Скажу: хочу служить солдатом!
Солдатом заслужить вину...
Я душу им мою открою!
Я кровью прежнее омою:
Я знал... Любил... Люблю войну!"
(Поспешно уходит.)
17
Его уж нет! Уж в одинокий
Приют страдальцев ночь сошла;
Но полоса была светла
Над городом, в выси далекой.
Ужель война?.. Скорей пожар! -
Объяты смутою невольной,
То звон внимают колокольный,
То в сумерках им виден шар,
И разноцветными огнями,
Как бисером, унизан он!
Уж ночь, а с ней не сходит сон!
Пестры озера челноками,
И на конях кареляки,
В какой-то, кажется, тревоге,
Спускаются к большой дороге.
Отец и дочь полны тоски...
18
Проходит день... другой... опять
Всё тот же гром и мнятся клики;
Но ожил чем-то край сей дикий...
"Но что там?.. От кого узнать?..
Неужель битва в самом деле?
Сие движенье? Этот гром?.."
Так рассуждали и глядели
На дальний дым, на даль с огнем.
Прошли пустынных две недели;
Затихло всё в бору глухом.
Томится дева молодая,
Ей стал постыл сей край лесной;
Душой больна, душой страдая,
Грустит. Серебряной луной
Блестят и бор, и лесосеки,
И безволосая гора {*}.
Как ленты развивались реки,
И длинным рядом озера
Лежат, как стекла в пестрых рамах.
Но, позабыв и чары сна
И пишу, всё одним полна,
Как образ истукана в храмах,
Она, недвижная, стоит
И в даль туманную глядит...
Уже покинут клест игривый,
И лебедь ходит одинок:
Не водит розовый шнурок
Его за девой молчаливой...
Заря зажглась над синевой,
Душа согрелася надеждой,
И ранний ветер боровой
Играет с синею одеждой...
Но тщетно! Гаснет день... Туман
Слоями кутает долину,
Была надежда та - обман:
Она удвоила кручину!
"Его забыть я не могу! -
Родному дева говорила. -
На этом диком берегу
Еще оденется могила...
Страдать теперь... Нет больше сил!..
Зачем заботливой рукою
Ты дочь пустыни воскресил!
Я расцвела! Душа играла,
Мне сносен был сей мир лесной,
Но он взглянул - я запылала
И раздружилась с тишиной,
Я с ним, как с братом, подружилась,
К нему привыкла; с ним душа
В тиши лесного шалаша
Как божьим небом веселилась,
И он... Что так мертво и жмет
Меня болезненной тоскою?..
Придет ли друг?.." Идет! Идет!
Бежит и машет им рукою,
В другой - он хартию несет...
"Молитесь, милые!.. Свобода!
Скорей из сих несчастных мест!
Друзья! читайте... Манифест!..
Слезами русского народа
Омочен Александров прах,
Он опочил, монарх великий!
Но царство больше не в слезах!
Всё праздник! Всюду пир и клики...
Я расскажу: оставя вас,
Бегу, тревожный, беспокойный,
Вдруг парус!.. Я кричу, то соймы!
Я к ним. Помчал шелойник {18} нас...
Уж ночь; но город, всё пылая
(И мне он был как новый мир!),
Пирует свой трехдневный пир,
Шумит и славит Николая..."
(Отдает им читать печатный лист.)
{* Гора с открытой вершиной - лысая гора. (Прим. Глинки).}
19
Они прочли, они узнали...
В тревоге, в радости, в слезах
Они всю душу изливали
То в восклицаньях, то в моль 
| |
| Просмотров: 318 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры