Геллерт Христиан - Стихотворения

  

  

  

   Нѣмецк³е поэты въ б³ограф³яхъ и образцахъ. Подъ редакц³ей Н. В. Гербеля. Санктпетербургъ. 1877.

   OCR Бычков М. Н.

  

   1. Блаженство. - В. Кюхельбекера

   2. Благодать Господня. - В. Кюхельбекера

   3. Лжецъ. - И. Крылова

   4. Кощей. - И. Хемницера

   5. Лисица и сорока. - И. Хемницера

   6. Хитрецъ. - И. Хемницера

   7. Счастливый мужъ. - И. Хемницера

   8. Медвѣдь-плясунъ. - И. Хемницера

   9. Домовой. - И. Хемницера

   10. Зеленый оселъ.- И. Хемницера

   11. Кукушка. - А. Измайлова

  

   Христ³анъ Геллертъ, знаменитѣйш³й изъ нѣмецкихъ баснописцевъ, родился 4-го ³юля 1716 года въ мѣстечкѣ Гайнагенѣ, близь Фрейберга, гдѣ и получилъ первоначальное своё образован³е. Бѣдность родителей его, у которыхъ было тринадцать человѣкъ дѣтей, заставила Геллерта уже на одиннадцатомъ году взяться за переписку бумагъ для стряпчихъ, съ цѣлью заработать хотя немного денегъ. Склонность къ поэз³и пробудилась въ нёмъ очень рано, именно ещё въ Мейсенскомъ училищѣ, куда онъ поступилъ въ 1729 году и откуда перешолъ въ Лейпцигск³й университетъ въ 1734 году, съ цѣлью прослушать курсъ философ³и и богослов³я. Первымъ опытомъ Геллерта въ слаган³и стиховъ было стихотворсн³е въ день рожден³я его отца. По окончан³и полнаго курса по богословскому факультету, Геллертъ сдѣлался пасторомъ; но слабость груди, робость и недостатокъ памяти и голоса помѣшали ему сдѣлать себѣ имя въ средѣ духовныхъ ораторовъ Герман³и, что было главной причиной, побудившей его посвятить себя воспитан³ю молодыхъ людей, между которыми были Гертнеръ, Крамеръ, Рабенеръ и Захар³я, впослѣдств³и прославивш³еся какъ поэты. Между-тѣмъ знакомство съ Гертнеромъ, послѣдовавшее около этого времени, и съ другими редакторами "Бременскихъ Извѣст³й" стало, мало-по-малу, исправлять его вкусъ, въ слѣдств³е чего Готтшедъ, его бывш³й профессоръ и сотрудникъ по издаи³ю Белева словаря, скоро упалъ въ его мнѣн³и и уже не вставалъ болѣе. Въ 1742 году Геллертъ сталъ самъ издавать журналъ, подъ назвап³емъ "Belustigungen des Verstandes und Witzes", который снабжалъ своими баснями, повѣстями, дидактическими и пасторальными стихотворен³ями и всякаго рода прозаическими статьями. Живой и лёгк³й языкъ молодого писателя понравился публикѣ - и его басни и сказки читались всѣми съ жадностью, весьма понятною при жалкомъ положен³и тогдашней нѣмецкой литературы. Успѣхъ журнала побудилъ Геллерта отказаться навсегда отъ другихъ родовъ поэз³и и отдаться исключительно сочинен³ю басень, сказокъ, повѣстей и комическихъ пьесъ для театра. Желая придать серьозность роману, которой тотъ не имѣлъ въ его время, и тѣмъ поднять его въ мнѣн³и читающей публики, Геллертъ написалъ свою "Шведскую графиню", а чтобъ представить своимъ соотечественникамъ обращикъ живого, не книжнаго языка, издалъ своё собран³е "Писемъ", съ приложен³емъ трактата "О вкусѣ". Своё литературное поприще заключилъ онъ рядомъ дидактическихъ пьесъ. Никогда не заботивш³йся о спокойномъ мѣстѣ, Геллертъ въ 1761 году, по совѣту своихъ друзей, согласился наконецъ принять должность экстраординарнаго профессора морали и риторики при Лейпцигскомъ университетѣ - и сталъ читать публичныя лекц³и поэз³и и краснорѣч³я, которыя прервалъ только не задолго до своей смерти, послѣдовавшей 13-го декабря 1769 года, послѣ тихой, благочестивой и добродѣтельной жизни, постоянно нарушаемой болѣзнями. Во время восьмилѣтняго пребыван³я Геллерта въ Лейпцигѣ, слава его, какъ поэта, достигла своего зенита. Публика обожала его; путешественники искали случая его видѣть; лучш³е люди страны гордились его знакомствомъ, и даже самъ Фридрихъ Велик³й называлъ его "lе plus raisonnable de tous les savans allemands". Ho потомство, увы, далеко не раздѣляетъ мнѣн³й о нёмъ современниковъ. "Его комед³и", говоритъ извѣстный нѣмецк³й критикъ Шерръ, "и его романъ "Шведская графиия", въ которомъ образцомъ его былъ Ричардсонъ, лишены содержан³я; его церковныя пѣсни, изъ которыхъ мног³я перешли въ протестантск³е молитвенники, по большей части, слишкомъ поучительны, чтобы дѣйствовать на душу; но басни его составляютъ эпоху, басни, которыя по своей наглядной, хотя часто плоской, ясности, по своему добродушно-мягкому порицан³ю слабостей и пороковъ, по своей морали, рекомендующей во всёмъ середину, пр³обрѣли неслыханную до того времени популярность въ Герман³и, особенно между среднимъ сослов³емъ, котораго участ³е въ нац³ональной литературѣ было главнымъ образомъ возбуждено этими баснями."

   На русск³й языкъ нереведены слѣдующ³я сочинен³я Геллерта:

   1) Пѣсни духовныя славнѣйшаго Геллерта. Преложилъ стихами старецъ Аполлосъ. М. 1782. 2) Разсужден³е Геллерта о томъ, для чего вредно знать о будущей своей судьбинѣ. Перевёлъ съ нѣмецкаго Модестъ Окуловъ. М. 1787. 3) Геллерта нравоучен³е. Перевёлъ съ нѣмецкаго Михаилъ Протопоповъ. 2 части. М. 1775-1777. 4) Истинное и ложное счастье. Сочинен³е Геллерта. М. 1799. 5) Статьи, избранныя изъ нравоучен³я добродушнаго Геллерта. Переводъ М. Т. Спб. 1820. 6) Утѣшительныя разсужден³я противъ немощной и болѣзненной жизни. Соч. Геллерта. Перевёлъ съ нѣмецкаго А. Шумлянск³й. М. 1773. Изд. 2-е. М. 1786. 7) Наставлен³е отца сыну своему при отправлен³и въ университетъ. Соч. Геллерта. Пер. О. П. Спб. 1802. 8) Образъ добродѣтели и благонрав³я, или жизнь и свойства Геллерта, описанныя Кримеромъ, съ присовокуплен³емъ "Наставлен³я отъ отца сыну, отъѣзжающему въ университетъ", соч. Геллерта. Перевёлъ съ французскаго Н. Андреевъ. Спб. 1789. 9) О вл³ян³и изящныхъ наукъ въ сердце и въ нравы. Рѣчь господина Геллерта, говорённая имъ при вступлен³и его въ професс³ю. Съ нѣмецкаго перевёлъ И. Русановъ. Спб. 1803. 10) Богомолка. Комед³я въ трёхъ дѣйств³яхъ. Соч. Геллерта. Перевёлъ съ нѣм. М. Матинск³й. Спб. 1774. 11) Горячая любовь двухъ сестёръ. Комед³я въ трёхъ дѣйств³яхъ. Соч. Геллерта. Пер. с нѣм.С. Поручкинъ. Спб. 1773. 12) Женская хворость. Комед³я въ одномъ дѣйств³и. Соч. Геллерта. Пер. съ нѣм С. Поручкинъ. Спб. 1775. 13) Басни и сказки. Соч. Геллерта. Пер. съ нѣм. М. Матинск³й. Двѣ части. Спб. 1775. Изд. 2-е. Спб. 1788. 14) Жизнь графини шведской Г**. Соч. Геллерта. Переведена И. Румянцовымъ. 2 ч. М. 1766-1768, и другой переводъ Павла Никифорова. Тамбовъ. 1792.

   Кромѣ того Хемницеромъ были переведены слѣдующ³я его басни: 1) Скворецъ и кукушка (Der Kukuk), 2) Кощей, 3) Земля хромоногихъ и картавыхъ, 4) Бояринъ Аѳинск³й (Е1pin), 5) Баронъ (Der baronisirte Bürger), 6) Медвѣдь-плясунъ, 7) Усмирительный способъ (Der ungerathne Sohn), 8) Пустомеля (Der gütige Besuch), 9) Счастливый мужъ, 10) Хитрецъ (Hans Nord), 11) Домовой, 12) Зелёный осёлъ, 13) Соловей и чижъ (Der Zrisig) и 14) Лисица и сорока. Заимствованы сюжеты басень: 1) Писатель (Maler), 2) Конь и осёлъ, 3) Умирающ³й отецъ, 4) Совѣтъ старика (Der Jüngling und der Greis), 5) Конь верховый, 6) Счастливое супружество, 7) Стряпч³я и воры (Cleant), 8) Благодѣян³е и 9) Воинъ (Emil).

  

                   I.

             БЛАЖЕНСТВО.

  

         По краткомъ срокѣ испытанья,

         Безсмертье ожидаетъ насъ:

         Тогда поглотитъ всѣ стенанья

         Исполненный восторга гласъ.

         Мы здѣсь обречены трудамъ:

         Тамъ наше воздаянье - тамъ!

  

         Тамъ!... Ужь и здѣсь часы блаженства

         Даются чистому душой;

         Но на землѣ нѣтъ совершенства,

         Не проченъ и сердецъ покой:

         Былъ человѣкомъ человѣкъ -

         И человѣкомъ будетъ вѣкъ.

  

         То м³ръ съ своими суетами,

         То врагъ, который въ насъ самихъ

         И рѣдко побѣждаемъ нами,

         То преткновенье отъ другихъ,

         То немощь, то соблазнъ утѣхъ

         Ввергаютъ насъ въ соблазнъ и грѣхъ.

  

         Здѣсь часто добродѣтель страждетъ,

         Порокъ во славу облеченъ;

         Сгубить счастливца злоба жаждетъ,

         А кто несчастливъ - тотъ забвенъ;

         Здѣсь смертный не бываетъ чуждъ

         Ни слёзъ, ни слабостей, ни нуждъ.

  

         Здѣсь лишь ищу, но тамъ найду я;

         Я весь преображуся тамъ:

         Тамъ узрю Бога, торжествуя,

         Предамся пѣснямъ и хваламъ!

         Изъ вѣка въ вѣкъ и безъ конца,

         Прославлю тамъ любви Отца!

  

         Моей Его святую волю,

         Моимъ блаженствомъ буду звать,

         И въ неотъемлемую долю

         Онъ дастъ мнѣ свѣтъ и благодать;

         Съ ступени взыду на ступень,

         Незаходимый встрѣчу день...

  

         И мнѣ тотъ день откроетъ ясно

         Всё то, что тёмно на землѣ;

         Премудро, свѣтло и прекрасно

         Тамъ явится, что здѣсь во мглѣ;

         Съ благоговѣньемъ преклонясь,

         Судебъ постигну цѣль и связь.

  

         Къ престолу Господа проникну -

         Туда, гдѣ Онъ не покровенъ.

         "Святъ, святъ Господь мой! святъ!" воскликну,

         Его с³яньемъ озаренъ -

         И рать духовъ тогда со мной

         Всё небо огласитъ хвалой.

  

         Средь ангеловъ - имъ равенъ буду

         И буду чистъ, подобно имъ,

         И грѣхъ, и скорбь земли забуду,

         И пр³общусь, благой, къ благимъ:

         Возрадуюсь ихъ части я,

         И будетъ часть ихъ - часть моя.

  

         О, радость паче словъ и мѣры!

         Тамъ и того увижу вновь,

         Кто подалъ мнѣ свѣтильникъ вѣры,

         Платилъ любовью за любовь

         И прежде чѣмъ съ земли изчезъ,

         Мнѣ указалъ страну небесъ.

  

         О, если бъ, встрѣтившись со мною,

         И мнѣ промолвилъ кто въ раю:

         "Мой братъ, не я ль спасёнъ тобою?

         Ты жизнь, ты душу спасъ мою!"

         Невыразимо тотъ блаженъ,

         Кѣмъ погибавш³й братъ спасенъ!

  

         За мной мгновенной жизни горе:

         Какъ дымъ, исчезнетъ въ оный день,

         Какъ капля въ безпредѣльномъ морѣ,

         Какъ отъ лучей ночная тѣнь,

         Какъ сотворённый сномъ призракъ,

         Когда предъ солнцемъ таетъ мракъ.

                             В. Кюхельбекеръ.

  

                   II.

             БЛАГОДАТЬ ГОСПОДНЯ.

  

         Хвала и слава будь Тебѣ,

            Владыко, Боже мой!

         Ты пёкся о моей судьбѣ,

            Ты былъ всегда со мной!

  

         Къ Тебѣ взывалъ ли въ страхѣ я -

            Не тщетенъ былъ мой зовъ:

         Благой, Премудрый - длань Твоя

            Мой щитъ и мой покровъ.

  

         На одръ скорбей я палъ, стеня:

            "Спаси!" я такъ молилъ...

         Ты спасъ, Ты исцѣлилъ меня:

            Хвала, источникъ силъ!

  

         Врагомъ бывалъ ли оскорблёнъ,

            Восплачусь предъ Тобой:

         Ты дашь терпѣнье - врагъ прощёнъ

            И въ сердцѣ вновь покой.

  

         Блуждаю ли въ своёмъ пути,

            Призраками прельщёнъ,

         Промолвлю: "путь мой освѣти!"

            Гляжу - и освѣщёнъ.

  

         Скорблю, ни гдѣ отрады нѣтъ:

            "Ахъ! долго ль?" воп³ю -

         И утѣшенье Твой отвѣтъ

            На жалобу мою.

  

         Ты Богъ благой, Ты щедрый Богь,

            Отецъ того, кто сиръ;

         Въ нуждѣ, въ соблазнахъ мнѣ помогъ;

            Ты шлёшь мнѣ мощь и миръ.

  

         Хвала! Пусть горе Твой посолъ -

            Сближаюсь имъ съ Тобой:

         Въ нёмъ слышу Твой живой глаголъ.

            Хвала, наставникъ мой!

  

         Земля и твердь и поле волнъ

            Твоей любови храмъ;

         Твоихъ даровъ не м³ръ ли полнъ?

            Хвала! - Ты далъ ихъ намъ.

  

         Хвала, хвала за кровь Того,

            Кто грѣшныхъ смертью спасъ!

         Нашъ Богъ и Сына своего

            Не пожалѣлъ для насъ.

  

         О, сколь Господь насъ возлюбилъ!

            Издай же пѣсни, грудь!

         Органомъ славы Богу силъ,

            Народъ Господень, будь!

  

         Онъ преклоняетъ слухъ на стонъ,

            Речётъ - и стона нѣтъ!

         Насъ по искусѣ краткомъ Онъ

            Восхититъ въ вѣчный свѣтъ.

  

         Мой духъ, на милость уповай,

            Которой нѣтъ конца!

         Сколь благъ твой Богъ не забывай

            И чти законъ Отца!

                       В. Кюхельбекеръ.

  

                III.

             ЛЖЕЦЪ.

  

            Изъ дальнихъ странств³й возвратясь,

         Какой-то дворянинъ, а можетъ-быть и князь,

         Съ пр³ятелемъ своимъ пѣшкомъ гуляя въ полѣ,

          Расхвастался о томъ, гдѣ онъ бывалъ,

         И къ былямъ небылицъ безъ счёту прилыгалъ.

            "Нѣтъ", говоритъ: "что я видалъ,

            Того ужь не увижу болѣ.

             Что здѣсь у васъ за край?

            То холодно, то очень жарко,

         То солнце спрячется, то свѣтитъ слишкомъ ярко.

             Вотъ тамъ-то прямо рай!

            И вспомнить - такъ душѣ отрада!

            Ни шубъ, ни свѣчъ совсѣмъ не надо:

          Не знаешь вѣкъ, что есть ночная тѣнь,

         И круглый Бож³й годъ всё видишь майск³й день.

            Никто тамъ не садитъ, ни сѣетъ:

         А если бъ посмотрѣлъ, что тамъ растётъ и зрѣетъ!

         Воть въ Римѣ, напримѣръ, я видѣлъ огурецъ:

                Ахъ, мой Творецъ,

             И по с³ю не вспомнюсь пору!

            Повѣришь ли, ну, право, былъ онъ съ гору."

         - "Что за диковина!" пр³ятель отвѣчалъ:

         "На свѣтѣ чудеса разсѣяны повсюду,

            Да не вездѣ ихъ всяк³й примѣчалъ.

            Мы сами вотъ теперь подходимъ къ чуду,

         Какого ты нигдѣ, конечно, не встрѣчалъ,

             И я въ томъ спорить буду.

            Вонъ видишь ли черезъ рѣку тотъ мостъ,

         Куда намъ путь лежитъ? Онъ съ виду хоть и простъ,

             А свойство чудное имѣетъ:

         Лжецъ ни одинъ у насъ по нёмъ пройти не смѣетъ:

             До половины не дойдётъ -

            Провалится и въ воду упадётъ;

                Но кто не лжотъ -

         Ступай по нёмъ, пожалуй, хоть въ каретѣ."

             - "А какова у васъ рѣка?".

                - "Да не мелка.

         Такъ видишь ли, мой другъ, чего-то нѣтъ на свѣтѣ!

         Хоть римск³й огурецъ великъ - нѣтъ спору въ томъ:

         Ведь съ гору, кажется, ты такъ сказалъ о нёмъ?"

         "Гора хоть не гора, но, право, будетъ съ домъ."

             - "Повѣрить трудно!

             Однако жь какъ ни чудно,

         А все чудёнъ и мостъ, по коему пойдёмъ,

            Что онъ лжеца никакъ не подымаетъ;

             И нынѣшней ещё весной

         Съ него обрушились - весь городъ это знаетъ -

             Два журналиста, да портной.

         Безспорно, огурецъ и съ домъ величиной -

            Д³ковинка, коль это справедливо."

             - "Ну, не такое ещё диво;

             Вѣдь надо знать, какъ вещи есть:

         Не думай, что вездѣ по-нашему хоромы.

                Что тамъ за домы:

             Въ одинъ двоимъ за нужду влѣзть,

                И то ни стать, ни сѣсть!"

         - "Пусть такъ, но всё признаться должно,

         Что огурецъ не грѣхъ за диво счесть,

            Въ которомъ двумъ усѣсться можно.

            Однако жь мостъ-атъ нашъ каковъ,

         Что лгунъ не сдѣлаетъ на нёмъ пяти шаговъ,

                Какъ тотчасъ въ воду.

            Хоть римск³й твой и чуденъ огурецъ..."

         -"Послушай-ка", тутъ перервалъ мой Лжецъ:

         "Чѣмъ на мостъ намъ идти, поищемъ лучше броду."

                                       И. Крыловъ.

  

                     IV.

                   КОЩЕЙ.

  

         Какой-то былъ кощей и денегъ тьму имѣлъ,

         И какъ онъ сказывалъ, то онъ разбогатѣлъ

             Не криводушно поступая,

             Не грабя и не разоряя,

                Нѣтъ, онъ божился въ томъ,

         Что Богъ ему послалъ такой достатокъ въ домъ,

             И что никакъ онъ не боится

         Противу ближняго въ неправдѣ обличиться.

         А чтобы Господу за милость угодить

         И къ милосерд³ю и впредь Его склонить,

         Иль можетъ быть и впрямь чтобъ совѣсть успокоить,

         Кощею вздумалось для бѣдныхъ домъ построить.

         Домъ строятъ и почти достроили его.

             Кощей мой, глядя на него,

             Себя не помнитъ, утѣшаетъ

             И самъ съ собою разсуждаетъ:

         Какую бѣднымъ онъ услугу оказалъ,

         Что имъ пристанище построить приказалъ!

         Такъ внутренно кощей мой домомъ веселится.

         Какъ нѣкто изъ его знакомыхъ проходилъ,

         Кощей знакомому съ восторгомъ говорилъ:

         "Довольно, кажется, здѣсь бѣдныхъ помѣстится?"

         "Конечно, можно тутъ числу большоиу жить;

         Но всѣхъ однако же тебѣ не умѣстить,

         Которыхъ по-м³ру заставилъ ты ходить."

                                 И. Хемницеръ.

  

                   Ѵ.

             ЛИСИЦА и СОРОКА.

  

         "Давно уже тебя мнѣ хочется спросить:

         Что таки ты весь день изволишь говорить?"

         Съ сорокой свидѣвшись, лисица ей сказала:

         "Я чаю, что тебя послушать разсуждать -

   &nb