Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах
Сочинения в восемнадцати томах
М., "Наука", 1983
Scan: Ershov V. G., 28.03.2006
Read&Check: sad369 (06.05.2006)
В одну скверную осеннюю ночь Андрей Степанович Пересолин ехал из театра. Ехал он и размышлял о той пользе, какую приносили бы театры, если бы в них давались пьесы нравственного содержания. Проезжая мимо правления, он бросил думать о пользе и стал глядеть на окна дома, в котором он, выражаясь языком поэтов и шкиперов, управлял рулем. Два окна, выходившие из дежурной комнаты, были ярко освещены.
"Неужели они до сих пор с отчетом возятся? - подумал Пересолин. - Четыре их там дурака, и до сих пор еще не кончили! Чего доброго, люди подумают, что я им и ночью покоя не даю. Пойду подгоню их..." - Остановись, Гурий!
Пересолин вылез из экипажа и пошел в правление. Парадная дверь была заперта, задний же ход, имевший одну только испортившуюся задвижку, был настежь. Пересолин воспользовался последним и через какую-нибудь минуту стоял уже у дверей дежурной комнаты. Дверь была слегка отворена, и Пересолин, взглянув в нее, увидел нечто необычайное. За столом, заваленным большими счетными листами, при свете двух ламп, сидели четыре чиновника и играли в карты. Сосредоточенные, неподвижные, с лицами, окрашенными в зеленый цвет от абажуров, они напоминали сказочных гномов или, чего боже избави, фальшивых монетчиков... Еще более таинственности придавала им их игра. Судя по их манерам и карточным терминам, которые они изредка выкрикивали, то был винт; судя же по всему тому, что услышал Пересолин, эту игру нельзя было назвать ни винтом, ни даже игрой в карты. То было нечто неслыханное, странное и таинственное... В чиновниках Пересолин узнал Серафима Звиздулина, Степана Кулакевича, Еремея Недоехова и Ивана Писулина.
- Как же ты это ходишь, черт голландский, - рассердился Звиздулин, с остервенением глядя на своего партнера vis-а-vis. - Разве так можно ходить? У меня на руках был Дорофеев сам-друг, Шепелев с женой да Степка Ерлаков, а ты ходишь с Кофейкина. Вот мы и без двух! А тебе бы, садовая голова, с Поганкина ходить!
- Ну, и что ж тогда б вышло? - окрысился партнер. - Я пошел бы с Поганкина, а у Ивана Андреича Пересолин на руках.
"Мою фамилию к чему-то приплели... - пожал плечами Пересолин. - Не понимаю!"
Писулин сдал снова и чиновники продолжали:
- Государственный банк...
- Два - казенная палата...
- Без козыря...
- Ты без козыря?? Гм!.. Губернское правленье - два... Погибать - так погибать, шут возьми! Тот раз на народном просвещении без одной остался, сейчас на губернском правлении нарвусь. Плевать!
- Маленький шлем на народном просвещении!
"Не понимаю!" - прошептал Пересолин.
- Хожу со статского... Бросай, Ваня, какого-нибудь титуляшку или губернского.
- Зачем нам титуляшку? Мы и Пересолиным хватим...
- А мы твоего Пересолина по зубам... по зубам... У нас Рыбников есть. Быть вам без трех! Показывайте Пересолиху! Нечего вам ее, каналью, за обшлаг прятать!
"Мою жену затрогали... - подумал Пересолин. - Не понимаю".
И, не желая долее оставаться в недоумении, Пересолин открыл дверь и вошел в дежурную. Если бы перед чиновниками явился сам черт с рогами и с хвостом, то он не удивил бы и не испугал так, как испугал и удивил их начальник. Явись перед ними умерший в прошлом году экзекутор, проговори он им гробовым голосом: "Идите за мной, аггелы, в место, уготованное канальям", и дыхни он на них холодом могилы, они не побледнели бы так, как побледнели, узнав Пересолина. У Недоехова от перепугу даже кровь из носа пошла, а у Кулакевича забарабанило в правом ухе и сам собою развязался галстук. Чиновники побросали карты, медленно поднялись и, переглянувшись, устремили свои взоры на пол. Минуту в дежурной царила тишина...
- Хорошо же вы отчет переписываете! - начал Пересолин. - Теперь понятно, почему вы так любите с отчетом возиться... Что вы сейчас делали?
- Мы только на минутку, ваше-ство... - прошептал Звиздулин. - Карточки рассматривали... Отдыхали...
Пересолин подошел к столу и медленно пожал плечами. На столе лежали не карты, а фотографические карточки обыкновенного формата, снятые с картона и наклеенные на игральные карты. Карточек было много. Рассматривая их, Пересолин увидел себя, свою жену, много своих подчиненных, знакомых...
- Какая чепуха... Как же вы это играете?
- Это не мы, ваше-ство, выдумали... Сохрани бог... Это мы только пример взяли...
- Объясни-ка, Звиздулин! Как вы играли? Я все видел и слышал, как вы меня Рыбниковым били... Ну, чего мнешься? Ведь я тебя не ем? Рассказывай!
Звиздулин долго стеснялся и трусил. Наконец, когда Пересолин стал сердиться, фыркать и краснеть от нетерпения, он послушался. Собрав карточки и перетасовав, он разложил их по столу и начал объяснять:
- Каждый портрет, ваше-ство, как и каждая карта, свою суть имеет... значение. Как и в колоде, так и здесь 52 карты и четыре масти... Чиновники казенной палаты - черви, губернское правление - трефы, служащие но министерству народного просвещения - бубны, а пиками будет отделение государственного банка. Ну-с... Действительные статские советники у нас тузы, статские советники - короли, супруги особ IV и V класса - дамы, коллежские советники - валеты, надворные советники - десятки, и так далее. Я, например, - вот моя карточка, - тройка, так как, будучи губернский секретарь...
- Ишь ты... Я, стало быть, туз?
- Трефовый-с, а ее превосходительство - дама-с...
- Гм!.. Это оригинально... А ну-ка, давайте сыграем! Посмотрю...
Пересолин снял пальто и, недоверчиво улыбаясь, сел за стол. Чиновники тоже сели по его приказанию, и игра началась...
Сторож Назар, пришедший в семь часов утра мести дежурную комнату, был поражен. Картина, которую увидел он, войдя со щеткой, была так поразительна, что он помнит ее теперь даже тогда, когда, напившись пьян, лежит в беспамятстве. Пересолин, бледный, сонный и непричесанный, стоял перед Недоеховым и, держа его за пуговицу, говорил:
- Пойми же, что ты не мог с Шепелева ходить, если знал, что у меня на руках я сам-четверт. У Звиздулина Рыбников с женой, три учителя гимназии да моя жена, у Недоехова банковцы и три маленьких из губернской управы. Тебе бы нужно было с Крышкина ходить! Ты не гляди, что они с казенной палаты ходят! Они себе на уме!
- Я, ваше-ство, пошел с титулярного, потому, думал, что у них действительный.
- Ах, голубчик, да ведь так нельзя думать! Это не игра! Так играют одни только сапожники. Ты рассуждай!.. Когда Кулакевич пошел с надворного губернского правления, ты должен был бросать Ивана Ивановича Гренландского, потому что знал, что у него Наталья Дмитриевна сам-третей с Егор Егорычем... Ты все испортил! Я тебе сейчас докажу. Садитесь, господа, еще один робер сыграем!
И, уславши удивленного Назара, чиновники уселись и продолжали игру.
Впервые - "Осколки", 1884, N 39, 29 сентября (ценз. разр. 28 сентября), стр. 4. Заглавие: Новинка. (Вниманию гг. винтеров). Подпись: А. Чехонте.
Включено под тем же заглавием в сборник "Пестрые рассказы", СПб., 1886; во всех последующих изданиях сборника перепечатывалось под окончательным названием.
Вошло в издание А. Ф. Маркса.
Печатается по тексту: Чехов, т. II, стр. 58-62.
Предположение о времени написания см. выше, в комментариях к рассказу "Надлежащие меры".
Об истории написания рассказа известно из записи со слов И. П. Чехова: "Интересно, как написан был рассказ "Винт". Иван Павлович приехал и стал рассказывать, что в их уезде все играют в винт. А. П. заинтересовался. Кому-то пришла фантазия масти назвать министерствами. А. П. сел за стол и написал рассказ. Но Лейкин рассказ возвратил: не цензурно. Пришлось переделать и масти назвать казенной палатой, губернским правлением и т. п. В таком виде рассказ прошел" ("О Чехове". - "Русское слово", 1910, N 13, 17 января, стр. 5). О том, что "все ходы в рассказе "Винт" <...> Чехов писал, расспрашивая о них у брата Ивана Павловича", вспоминал и Б. Лазаревский в статье "А. П. Чехов. Личные впечатления" ("Журнал для всех", 1905, N 7, стр. 429). О возврате рассказа Лейкиным и переделке его других сведений нет.
Известны цензурные затруднения, возникшие в 1890 г., при рассмотрении вопроса о публичном чтении рассказа. В рапорте от 12 января 1890 г. цензор И. П. Альбединский так передавал одиозное, по его мнению, содержание рассказа "Новинка":
"Начальник губернского правления (т. е. вице-губернатор), возвращаясь домой из театра, видит свет в окнах правления. Заинтересованный, он заходит посмотреть, что там делается, и застает подчиненных за винтом. Вместо карт у них наклеенные фотографии чиновников. Туз треф - сам вице-губернатор, дама - его жена и т. д. Трефы - масть Министерства внутренних дел, черви - Казенная палата, бубны - Министерство народного просвещения и пики - Отделение государственного банка. Начальнику так нравится остроумная (?) выдумка подчиненных, что он сам садится с ними за эти импровизированные карты и играет до утра. Я признаю настоящий рассказ окончательно неудобным для исполнения перед публикой". Резолюция начальника Главного управления по делам печати Е. М. Феоктистова от 16 января 1890 г.: "Запретить" (ЦГИАЛ, ф. 776, оп. 2, ед. хр. 9, л. 15; опубликовано в кн.: Чехов, Лит. архив, стр. 262).
В. В. Билибин впоследствии использовал фабулу чеховского рассказа (И. Грэк. Как чиновники играют в винт. - "Осколки", 1886, N 17, 26 апреля, стр. 5-6).
Н. К. Михайловский находил, что в рассказе "Винт" Чехов проявил "изумительную изобретательность по части смехотворных эффектов" (Н. Михайловский. Литература и жизнь. Кое-что о г. Чехове. - "Русское богатство", 1900, N 4, стр. 126-127). "Винт" служил Михайловскому примером рассказа, наиболее контрастирующего с характером позднего чеховского творчества: "В последних произведениях г. Чехова, вместо прежнего жизнерадостного убеждения в равноценности всего сущего, звучит такая страшная тоска, такое отчаяние, какого нельзя было бы ожидать от автора "Налима", "Винта" и множества других хорошеньких вещиц" (Н. Михайловский. Литература и жизнь. - "Русское богатство", 1899, N 2, стр. 90-91).
Отзывы К. Арсеньева, П. Н. Краснова, Я. Абрамова и И. А. Бунина о рассказе "Винт" см. во вступительной статье (стр. 534-537).
При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, польский, сербскохорватский и чешский языки.