Блок Александр Александрович - Стихотворения. Книга первая (1898-1904)

имо прошло и смутило? Ухожу в розовеющий лес Ты забудешь меня, как простила. Апрель 1902

   * * * Там - в улице стоял какой-то дом, И лестница крутая в тьму водила. Там открывалась дверь, звеня стеклом, Свет выбегал, - и снова тьма бродила. Там в сумерках белел дверной навес Под вывеской "Цветы", прикреплен болтом. Там гул шагов терялся и исчез На лестнице - при свете лампы жолтом. Там наверху окно смотрело вниз, Завешанное неподвижной шторой, И, словно лоб наморщенный, карниз Гримасу придавал стене - и взоры... Там, в сумерках, дрожал в окошках свет, И было пенье, музыка и танцы. А с улицы - ни слов, ни звуков нет, - И только стекол выступали глянцы. По лестнице над сумрачным двором Мелькала тень, и лампа чуть светила. Вдруг открывалась дверь, звеня стеклом, Свет выбегал, и снова тьма бродила. 1 мая 1902

   * * * Мы встречались с тобой на закате. Ты веслом рассекала залив. Я любил твое белое платье, Утонченность мечты разлюбив. Были странны безмолвные встречи. Впереди - на песчаной косе Загорались вечерние свечи. Кто-то думал о бледной красе. Приближений, сближений, сгорании Не приемлет лазурная тишь... Мы встречались в вечернем тумане, Где у берега рябь и камыш. Ни тоски, ни любви, ни обиды, Всё померкло, прошло, отошло.. Белый стан, голоса панихиды И твое золотое весло. 13 мая 1902

   * * * Тебя скрывали туманы, И самый голос был слаб. Я помню эти обманы, Я помню, покорный раб. Тебя венчала корона Еще рассветных причуд. Я помню ступени трона И первый твой строгий суд. Какие бледные платья! Какая странная тишь! И лилий полны объятья, И ты без мысли глядишь. Кто знает, где это было? Куда упала Звезда? Какие слова говорила, Говорила ли ты тогда? Но разве мог не узнать я Белый речной цветок, И эти бледные платья, И странный, белый намек? Май 1902

   * * * Поздно. В окошко закрытое Горькая мудрость стучит. Всё ликованье забытое Перелетело в зенит. Поздно. Меня не обманешь ты. Смейся же, светлая тень! В небе купаться устанешь ты - Вечером сменится день. Сменится мертвенной скукою - Краски поблёкнут твои... Мудрость моя близорукая' Темные годы мои! Май 1902

   * * * Когда святого забвения Кругом недвижная тишь, - Ты смотришь в тихом томлении, Речной раздвинув камыш. Я эти травы зеленые Люблю и в сонные дни. Не в них ли мои потаенные, Мои золотые огни? Ты смотришь тихая, строгая, В глаза прошедшей мечте. Избрал иную дорогу я, - Иду, - и песни не те... Вот скоро вечер придвинется, И ночь - навстречу судьбе: Тогда мой путь опрокинется, И я возвращусь к Тебе. Май 1902

   * * * Ты не ушла. Но, может быть, В своем непостижимом строе Могла исчерпать и избыть Всё мной любимое, земное.. И нет разлуки тяжелей: Тебе, как роза, безответной, Пою я, серый соловей, В моей темнице многоцветной! 28 мая 1902

   * * * Брожу в стенах монастыря, Безрадостный и темный инок. Чуть брежжит бледная заря, - Слежу мелькания снежинок. Ах, ночь длинна, заря бледна На нашем севере угрюмом. У занесенного окна Упорным предаюся думам. Один и тот же снег - белей Нетронутой и вечной ризы. И вечно бледный воск свечей, И убеленные карнизы. Мне странен холод здешних стен И непонятна жизни бедность. Меня пугает сонный плен И братии мертвенная бледность. Заря бледна и ночь долга, Как ряд заутрень и обеден. Ах, сам я бледен, как снега, В упорной думе сердцем беден... 11 июня 1902 С Шахматово

   * * * На ржавых петлях открываю ставни, Вдыхаю сладко первые струи. С горы спустился весь туман недавний И, белый, обнял пажити мои. Там рассвело, но солнце не всходило Я ожиданье чувствую вокруг. Спи без тревог. Тебя не разбудила Моя мечта, мой безмятежный друг. Я бодрствую, задумчивый мечтатель: У изголовья, в тайной ворожбе, Твои черты, философ и ваятель, Изображу и передам тебе. Когда-нибудь в минуту восхищенья С ним заодно и на закате дня, Даря ему свое изображенье, Ты скажешь вскользь: "Как он любил меня!" Июнь 1902

   * * * Хоронил я тебя, и, тоскуя, Я растил на могиле цветы, Но в лазури, звеня и ликуя, Трепетала, блаженная, ты. И к родимой земле я клонился, И уйти за тобою хотел, Но, когда я рыдал и молился, Звонкий смех твой ко мне долетел. Похоронные слезы напрасны - Ты трепещешь, смеешься, жива! И растут на могиле прекрасной Не цветы - огневые слова! Июнь 1902

   * * * Ушли в туман мечтания, Забылись все слова. Вся в розовом сиянии Воскресла синева. Умчались тучи грозные И пролились дожди. Великое, бесслезное!.. Надейся, верь и жди. 30 июня 1902

   * * * Пробивалась певучим потоком, Уходила в немую лазурь, Исчезала в просторе глубоком Отдаленным мечтанием бурь. Мы, забыты в стране одичалой, Жили бедные, чуждые слез, Трепетали, молились на скалы, Не видали сгорающих роз. Вдруг примчалась на север угрюугый, В небывалой предстала красе, Назвала себя смертною думой, Солнце, месяц и звезды в косе. Отошли облака и тревоги, Всё житейское - в сладостной мгле, Побежали святые дороги, Словно небо вернулось к земле. И на нашей земле одичалой Мы постигли сгорания роз. Злые думы и гордые скалы - Всё растаяло в пламени слез. 1 июля 1902

  НА СМЕРТЬ ДЕДА

  (1 июля 1902 г) Мы вместе ждали смерти или сна. Томительные проходили миги. Вдруг ветерком пахнуло от окна, Зашевелился лист Священной Книги. Там старец шел - уже, как лунь, седой - Походкой бодрою, с веселыми глазами, Смеялся нам, и всё манил рукой, И уходил знакомыми шагами. И вдруг мы все, кто был - и стар и млад, - Узнали в нем того, кто перед нами, И, обернувшись с трепетом назад, Застали прах с закрытыми глазами... Но было сладко душу уследить И в отходящей увидать веселье. Пришел наш час - запомнить и любить, И праздновать иное новоселье. С. Шахматово

   * * *

  

  Имеющий непесту есть жених; а

  

  друг жениха, стоящий и внимаю-

  

  щий ему, радосгью радуется,

  

  слыша голос жениха.

  

  

   От Иоанна, III, 29 Я, отрок, зажигаю свечи, Огонь кадильный берегу. Она без мысли и без речи На том смеется берегу. Люблю вечернее моленье У белой церкви над рекой, Передзакатное селенье И сумрак мутно-голубой. Покорный ласковому взгляду, Любуюсь тайной красоты, И за церковную ограду Бросаю белые цветы. Падет туманная завеса. Жених сойдет из алтаря. И от вершин зубчатых леса Забрежжит брачная заря. 7 июля 1902

  * * * Говорили короткие речи, К ночи ждали странных вестей. Никто не вышел навстречу. Я стоял один у дверей. Подходили многие к дому, Крича и плача навзрыд. йсе были мне незнакомы, И меня не трогал их вид. Все ждали какой-то вести. Из отрывков слов я узнал Сумасшедший бред о невесте, О том, что кто-то бежал. И, всходя на холмик за садом, Все смотрели в синюю даль. И каждый притворным взглядом Показать старался печаль. Я один не ушел от двери И не смел войти и спросить. Было сладко знать о потере, Но смешно о ней говорить. Так стоял один - без тревоги. Смотрел на горы вдали. А там - на крутой дороге - Уж клубилось в красной пыли. 15 июля 1902

   * * * Сбежал с горы и замер в чаще. Кругом мелькают фонари... Как бьется сердце - злей и чаще! Меня проищут до зари. Огонь болотный им неведом. Мои глаза - глаза совы. Пускай бегут за мною следом Среди запутанной травы. Мое болото их затянет, Сомкнется мутное кольцо, И, опрокинувшись, заглянет Мой белый призрак им в лицо. 21 июля 1902

   * * * Как сон, уходит летний день. И летний вечер только снится. За ленью дальних деревень Моя задумчивость таится. Дышу и мыслю и терплю. Кровавый запад так чудесен Я этот час, как сон, люблю, И силы нет страшиться песен Я в этот час перед тобой Во прахе горестной душою. Мне жутко с песней громовой Под этой тучей грозовою. 27 июля 1902

   * * * Я и молод, и свеж, и влюблен, Я в тревоге, в тоске и в мольбе, Зеленею, таинственный клен, Неизменно склоненный к тебе. Теплый ветер пройдет по листам Задрожат от молитвы стволы, На лице, обращенном к звездам, Ароматные слезы хвалы. Ты придешь под широкий шатер В эти бледные сонные дни Заглядеться на милый убор, Размечтаться в зеленой тени. Ты одна, влюблена и со мной, Нашепчу я таинс1 венный соп. И до ночи - с тоскою, с тобой, Я с тобой, зеленеющий клен. 31 июля 1902

   * * * Ужасен холод вечеров, Их ветер, бьющийся в тревоге, Несуществующих шагов Тревожный шорох на дороге Холодная черта зари - Как память близкою недуга И верный знак, что мы внутри Неразмыкаемого круга. Июль 1902

   * * * Свет в окошке шатался, В полумраке - один - У подъезда шептался С темнотой арлекин. Был окутанный мглою Бело-красный наряд Наверху-за стеною- Шутовской маскарад Там лицо укрывали В разноцветную ложь. Но в руке узнавали Неизбежную дрожь. "Он" - мечом деревянным Начертал письмена. Восхищенная странным, Потуплялась "Она". Восхищенью не веря, С темнотою - один - У задумчивой двери Хохотал арлекин. 6 августа 1902

   * * * Тебе, Тебе, с иного света, Мой Друг, мой Ангел, мой Закон! Прости безумного поэта, К тебе не возвратится он. Я был безумен и печален, Я искушал свою судьбу, Я золотистым сном ужален И чаю таинства в гробу. Ты просияла мне из ночи, Из бедной жизни увела, Ты долу опустила очи, Мою Ты музу приняла. В гробу я слышу голос птичий, Весна близка, земля сыра. Мне золотой косы девичьей Понятна томная игра. 14 августа 1902

   * * * Без Меня б твои сны улетали В безжеланно-туманную высь, Ты воспомни вечерние дали, В тихий терем, дитя, постучись. Я живу над зубчатой землею, Вечерею в Моем терему. Приходи, Я тебя успокою, Милый, милый, тебя обниму. Отошла Я в снега без возврата, Но, холодные вихри крутя, На черте огневого заката Начергала Я Имя, дитя... Август 1902

   * * * В чужбину по гудящей стали Лечу, опомнившись едва, И, веря обещаньям дали, Твержу вчерашние слова. Теперь я знаю: где-то в мире, За далью каменных дорог, На страшном, на последнем пире Для нас ютовит встречу бог. И нам недолго любоваться На эги, здешние пиры: Пред нами тайны обнажатся, Возблещут новые миры. Август 1902

   * * * Золотистою долиной Ты уходишь, нем и дик. Тает в небе журавлиный Удаляющийся крик. Замер, кажется, в зените Грустный голос, долгий звук. Бесконечно тянет нити Торжествующий паук. Сквозь прозрачные волокна Солнце, света не тая, Праздно бьет в слепые окна Опустелого жилья. За нарядные одежды Осень солнцу отдала Улетевшие надежды Вдохновенного тепла. 29 августа 1902

   * * * Я вышел в ночь - узнать, понять Далекий шорох, близкий ропот, Несуществующих принять, Поверить в мнимый конский топот. Дорога, под луной бела, Казалось, полнилась шагами. Там только чья-то тень брела И опустилась за холмами. И слушал я - и услыхал: Среди дрожащих лунных пятен Далеко, звонко конь скакал, И легкий посвист был понятен. Но здесь, и дальше - ровный звук, И сердце медленно боролось, О, как понять, откуда стук, Откуда будет слышен голос? И вот, слышнее звон копыт, И белый конь ко мне несется... И стало ясно, кто молчит И на пустом седле смеется. Я вышел в ночь - узнать, понять Далекий шорох, близкий ропот, Несуществующих принять, Поверить в мнимый конский топот. 6 сентября 1902 С.-Петербург

   * * * Давно хожу я под окнами, Но видел ее лишь раз. Я в небе слежу за волокнами И думаю: день погас. Давно я думу печальную Всю отдал за милый сон. Но песню шепчу прощальную И думаю: где же он^ Она окно занавесила - Не смотрит ли милый глаз? Но сердцу, сердцу не весело Я видел ее лишь раз. Погасло небо осеннее И розовый небосклон. А я считаю мгновения И думаю: где же сон? 7 сентября 1902

   * * * В городе колокол бился, Поздние славя мечты Я отошел и молился Там, где провиделась Ты Слушая зов иноверца, Поздними днями дыша, Билось попрежнему сердце, Не изменялась душа. Всё отошло, изменило, Шепчет про душу мою... Ты лишь Одна сохранила Древнюю Тайну Свою. 15 сентября 1902

   * * * Я просыпался и всходил К окну на темные ступени. Морозный месяц серебрил Мои затихнувшие сени. Давно уж не было вестей, Но город приносил мне звуки, И каждый день я ждал гостей И слушал шорохи и стуки. И в полночь вздрагивал не раз, И, пробуждаемый шагами, Всходил к окну - и видел газ, Мерцавший в улицах цепями. Сегодня жду моих гостей И дрогну, и сжимаю руки. Давно мне не было вестей, Но были шорохи и стуки. 18 сентября 1902

  ЭККЛЕСИАСТ Благословляя свет и тень И веселясь игрою лирной, Смотри туда - в хаос безмирный, Куда склоняется твой день. Цела серебряная цепь, Твои наполнены кувшины, Миндаль цветет на дне долины, И влажным зноем дышит степь. Идешь ты к дому на горах, Полдневным солнцем залитая, Идешь - повязка золотая В смолистых тонет волосах. Зачахли каперса цветы, И вот - кузнечик тяжелеет, И на дороге ужас веет, И помрачились высоты. Молоть устали жернова. Вегут испуганные стражи, И всех объемлет призрак вражий, И долу гнутся дерева. Всё диким страхом смятено. Столпились в кучу люди, звери. И тщетно замыкают двери Досель смотревшие в окно. 24 сентября 1902

   * * * Она стройна и высока, Всегда надменна и сурова. Я каждый день издалека Следил за ней, на всё готовый. Я знал часы, когда сойдет Она - и с нею отблеск шаткий. И, как злодей, за поворот Бежал за ней, играя в прятки. Мелькали жолтые огни И электрические свечи. И он встречал ее в тени, А я следил и пел их встречи. Когда, внезапно смущены, Они предчувствовали что-то, Меня скрывали в глубины Слепые темные ворота. И я, невидимый для всех, Следил мужчины профиль грубый, Ее сребристо-черный мех И что-то шепчущие губы. 27 сентября 1902

   * * * Был вечер поздний и багровый, Звезда-предвестница взошла. Над бездной плакал голос новый - Младенца Дева родила. На голос тонкий и протяжный, Как долгий визг веретена, Пошли в смятеньи старец важный, И царь, и отрок, и жена. И было знаменье и чудо: В невозмутимой тишине Среди толпы возник Иуда В холодной маске, на коне. Владыки, полные заботы, Послали весть во все концы, И на губах Искариота Улыбку видели гонцы. 19 апреля - 28 сентября 1902

   СТАРИК

  

  

   А. С. Ф. Под старость лет, забыв святое, Сухим вниманьем я живу. Когда-то - там - нас было двое, Но то во сне - не наяву. Смотрю на бледный цвет осенний, О чем-то память шепчет мне... Но разве можно верить тени, Мелькнувшей в юношеском сне? Всё это было, или мнилось? В часы забвенья старых ран Мне иногда подолгу снилась Мечта, ушедшая в туман. Но глупьгм сказкам я не верю, Больной, под игом седины. Пускай другой отыщет двери, Какие мне не суждены. 29 сентября 1902

   * * * При жолтом свете веселились, Всю ночь у стен сжимался круг, Ряды танцующих двоились, И мнился неотступный друг. Желанье поднимало груди, На лицах отражался зной. Я проходил с мечтой о чуде, Томимый похотью чужой... Казалось, там, за дымкой пыли, В толпе скрываясь, кто-то жил, И очи странные следили, И голос пел и говорил... Сентябрь 1902

   * * * Явился он на стройном бале В блестяще сомкнутом кругу. Огни зловещие мигали, И взор описывал дугу. Всю ночь кружились в шумном танце, Всю ночь у стен сжимался круг. И на заре - в оконном глянце Бесшумный появился друг. Он встал и поднял взор совиный, И смотрит - пристальный - один, Куда за бледной Коломбиной Бежал звенящий Арлекин. А там - в углу - под образами. В толпе, мятущейся пестро, Вращая детскими глазами, Дрожит обманутый Пьеро. 7 октября 1902

  * * * Свобода смотрит в синеву. Окно открыто. Воздух резок. За жолто-красную листву Уходит месяца отрезок. Он будет ночью - светлый серп, Сверкающий на жатве ночи. Его закат, его ущерб В последний раз ласкает очи. Как и тогда, звенит окно. Но голос мой, как воздух свежий, Пропел давно, замолк давно Под тростником у прибережий. Как бледен месяц в синеве, Как золотится тонкий волос... Как там качается в листве Забытый, блеклый, мертвый колос. 10 октября 1902

   * * * Ушел он, скрылся в ночи, Никто не знает, куда. На столе остались ключи, В столе - указанье следа. И кто же думал тогда, Что он не придет домой? Сгихала ночная езда - Он был обручен с Женой. На белом холодном снегу Он сердце свое убил. А думал, что с Ней в лугу Средь белых лилий ходил. Вот брежжит утренний свет, Но дома его всё нет. Невеста напрасно ждет, Он был, но он не придет. 12 октября 1902

  RELIGIO (1)

   1 Любил я нежные слова. Искал таинственных соцветий. И, прозревающий едва, Еще шумел, как в играх дети. Но, выходя под утро в луг, Твердя невнятные напевы, Я знал Тебя, мой вечный друг, Тебя, Хранительница-Дева. Я знал, задумчивый поэт, Что ни один не ведал гений Такой свободы, как обет Моих невольничьих Служении.

   2 Безмолвный призрак в терему, Я - черный раб проклятой крови. Я соблюдаю полутьму В Ее нетронутом алькове. Я стерегу Ее ключи И с Ней присутствую, незримый. Когда скрещаются мечи За красоту Недостижимой. Мой голос глух, мой волос сед. Черты до ужаса недвижны. Со мной всю жизнь - один Завет: Завет служенья Непостижной. 1) - Благочестие (лат.) 18 октября 1902

  * * * Вхожу я в темные храмы, Совершаю бедный обряд. Там жду я Прекрасной Дамы В мерцаньи красных лампад. В тени у высокой колонны Дрожу от скрипа дверей. А в лицо мне глядит, озаренный, Только образ, лишь сон о Ней. О, я привык к этим ризам Величавой Вечной Жены! Высоко бегут по карнизам Улыбки, сказки и сны. О, Святая, как ласковы свечи, Как отрадны Твои черты! Мне не слышны ни вздохи, ни речи, Но я верю: Милая - Ты. 25 октября 1902

   * * * Будет день, словно миг веселья. Мы забудем все имена. Ты сама придешь в мою келью И разбудишь меня от сна. По лицу, объятому дрожью, Угадаешь думы мои. Но всё прежнее станет ложью, Чуть займутся Лучи Твои. Как тогда, с безгласной улыбкой Ты прочтешь на моем челе О любви неверной и зыбкой, О любви, что цвела на земле. Но тогда - величавей и краше, Без сомнений и дум приму. И до дна исчерпаю чашу, Сопричастный Дню Твоему. 31 октября 1902

   * * * Его встречали повсюду На улицах в сонные дни. Он шел и нес свое чудо, Спотыкаясь в морозной тени. Входил в свою тихую келью, Зажигал последний свет, Ставил лампаду веселью И пышный лилий букет. Ему дивились со смехом, Говорили, что он чудак. Он думал о шубке с мехом И опять скрывался во мрак. Однажды его проводили, Он весел и счастлив был, А утром в гроб уложили, И священник тихо служил. Октябрь 1902

  * * * Разгораются тайные знаки На глухой, непробудной стене Золотые и красные маки Надо мной тяготеют во сне Укрываюсь в ночные пещеры И не помню суровых чудес. На заре - голубые химеры Смотрят в зеркале ярких небес. Убегаю в прошедшие миги, Закрываю от страха глаза, На листах холодеющей книги - Золотая девичья коса. Надо мной небосвод уже низок, Черный сон тяготеет в груди. Мой конец предначертанный близок, И война, и пожар - впереди. Октябрь 1902

   * * * Мне страшно с Тобой встречаться. Страшнее Тебя не всгречать. Я стал всему удивляться, На всем уловил печать По улице ходят тени, Не пойму - живут, или спят... Прильнув к церковной ступени, Боюсь оглянуться назад. Кладут мне на плечи руки, Но я не помню имен. В ушах раздаются звуки Недавних больших похорон. А хмурое небо низко - Покрыло и самый храм. Я знаю- Ты здесь Ты бтизко. Тебя здесь нет. Ты - там. 5 ноября 1902

   * * * Дома растут, как желанья, Но взгляни внезапно назад: Там, где было белое зданье, Увидишь ты черный смрад. Так все вещи меняют место, Неприметно уходят ввысь. Ты, Орфей, потерял невесту, - Кто шепнул тебе - "Оглянись..."? Я закрою голову белым, Закричу и кинусь в поток. И всплывет, качнется над телом Благовонный, речной цветок. 5 ноября 1902

РАСПУТЬЯ

   (1902-1904) Сверка произведена по "Стихотворения", изд-во "Советский писатель", Ленинград, 1955 г. =====================================================================

   СОДЕРЖАНИЕ #01 "Я их хранил в приделе Иоанна" #02 Сфинкс #03 "Загляжусь ли я в ночь на метелицу" #04 "Стою у власти, душой одинок" #05 "Ушел я в белую страну" #06 "Еще бледные зори на небе" #07 Песня Офелии ("Он вчера нашептал мне много") #08 "Я, изнуренный и премудрый" #09 "Царица смотрела заставки" #10 "Все кричали у круглых столов" #11 "Покраснели и гаснут ступени" #12 "Я искал голубую дорогу" #13 "На обряд я спешил погребальный" #14 "Она ждала и билась в смертной муке #15 "Запевающий сон, зацветающий цвет" #16 "Целый год не дрожало окно" #17 "Я к людям не выйду навстречу" #18 "Днем за нашей стеной молчали" #19 "Разгадал я, какие цветы" #20 "Погружался я в море клевера" #21 "Зимний ветер играет терновником" #22 "Снова иду я над этой пустынной равниной" #23 "- Всё ли спокойно в народе?" #24 "Мне снились веселые думы" #25 "Отворяются двери - там мерцанья" #26 "Я вырезал посох из дуба" #27 "У забытых могил пробивалась трава" #28 "Я был весь в пестрых лоскутьях" #29 "По городу бегал черный человек" #30 "Просыпаюсь я - ив поле туманно" #31 "Я умер. Я пал от раны" #32 "Если только она подойдет" #33 "Когда я стал дряхлеть и стынуть" #34 "Очарованный вечер мой долог" #35 "Сердито волновались нивы" #36 "Скрипка стонет под горой" #37 "Ей было пятнадцать лет. Но по стуку" #38 Двойник ("Вот моя песня-тебе, Коломбина") 1 #39 Вербная суббота #40 "Сижу за ширмой. У меня" #41 "Когда я уйду на покой от времен" #42 "Так. Я знал. И ты задул" #43 "Ты у камина, склонив седины" #44 "Крыльцо Ее словно паперть" #45 Рассвет ("Я встал и трижды поднял руки") #46 Фабрика #47 "Мы шли на Лидо в час рассвета" #48 "Мне гадалка с морщинистым ликом" #49 "Плачет ребенок. Под лунным серпом" - #50 "Среди гостей ходил я в черном фраке" #51 Из газет #52 Статуя #53 "По берегу плелся больной человек" #54 "Ветер хрипит на мосту меж столбами" #55 "Светлый сон, ты не обманешь" #56 "Мой любимый, мой князь, мой жених" #57 Молитвы: #58 1. "Сторожим у входа в терем" #59 2. Утренняя ("До утра мы в комнатах спорим") #60 3. Вечерняя ("Солнце сходит на запад. Молчанье") #61 4. Ночная ("Тебе, Чей Сумрак был так ярок") #62 5. Ночная ("Спи. Да будет твой сон спокоен") #63 "Дали слепы, дни безгневны" #64 "В час, когда пьянеют нарциссы" #65 "Вот он - ряд гробовых ступеней" ====================================================================

РАСПУТЬЯ

   (1902-1904)

  

  * * * Я их хранил в приделе Иоанна, Недвижный страж, - хранил огонь лампад. И вот - Она, и к Ней - моя Осанна - Венец трудов - превыше всех наград. Я скрыл лицо, и проходили годы. Я пребывал в Служеньи много лет. И вот зажглись лучом вечерним своды, Она дала мне Царственный Ответ. Я здесь один хранил и теплил свечи. Один - пророк - дрожал в дыму кадил. И в Оный День - один участник Встречи - Я этих Встреч ни с кем не разделил. 8 ноября 1902

  

  СФИНКС Шевельнулась безмолвная сказка пустынь, Голова поднялась, высока. Задрожали слова оскорбленных богинь И готовы слететь с языка... Преломилась излучиной гневная бровь, Зарываются когти в песке... Я услышу забытое слово Любовь На забытом, живом языке... Но готовые врыться в сыпучий песок Выпрямляются лапы его... И опять предо мной - только тайный намек - Нераскрытой мечты торжество. 8 ноября 1902

  

  * * * Загляжусь ли я в ночь на метелицу, Загорюсь - и погаснуть невмочь. Что в очах Твоих, красная девица, Нашептала мне синяя ночь. Нашепталась мне сказка косматая, Нагадал заколдованный луг Про тебя сновиденья крылатые, Про тебя, неугаданный друг. Я завьюсь снеговой паутиною, Поцелуи - что долгие сны. Чую сердце твое лебединое, Слышу жаркое сердце весны Нагадала Большая Медведица, Да колдунья, морозная дочь, Что в очах твоих, красная девица, На челе твоем, синяя ночь. 12 ноября 1902

   * * * Стою у власти, душой одинок, Владыка земной красоты. Ты, полный страсти ночной цветок, Полюбила мои черты. Склоняясь низко к моей груди, Ты печальна, мой вешний цвет. Здесь сердце близко, но там впереди Разгадки для жизни нет. И, многовластный, числю, как встарь, Ворожу и гадаю вновь, Как с жизнью страстной я, мудрый царь, Сочетаю Тебя, Любовь? 14 ноября 1902

   * * * Ушел я в белую страну, Минуя берег возмущенный. Теперь их голос отдаленный Не потревожит тишину. Они настойчиво твердят, Что мне, как им, любезно братство, И христианское богатство Самоуверенно сулят. Им нет числа. В своих гробах Они замкнулись неприступно. Я знаю: больше, чем преступно, Будить сомненье в их сердцах. Я кинул их на берегу. Они ужасней опьяненных. И в глубинах невозмущенных Мой белый светоч берегу. 16 ноября 1902

   * * *

   Несбыточное грезится опять.

  

  

  

  

  Фет Еще бледные зори на небе, Далеко запевает петух. На полях в созревающем хлебе Червячок засветил и потух. Потемнели ольховые ветки, За рекой огонек замигал. Сквозь туман чародейный и редкий Невидимкой табун проскакал. Я печальными еду полями, Повторяю печальный напев. Невозможные сны за плечами Исчезают, душой овладев. Я шепчу и слагаю созвучья- Небывалое в думах моих. И качаются серые сучья, Словно руки и лица у них. 17 ноября 1902

  ПЕСНЯ ОФЕЛИИ Он вчера нашептал мне много, Нашептал мне страшное, страшное... Он ушел печальной, дорогой,

  А я забыла вчерашнее -

  забыла вчерашнее. Вчера это было - давно ли? Отчего он такой молчаливый? Я не нашла моих лилий в поле,

  Я не искала плакучей ивы -

  плакучей ивы. Ах, давно ли! Со мною, со мною Говорили - и меня целовали... И не помню, не помню - скрою,

  О чем берега шептали -

  берега шептали. Я видела в каждой былинке Дорогое лицо его страшное... Он ушел по той же тропинке,

  Куда уходило вчерашнее -

  уходило вчерашнее. Я одна приютилась в поле, И не стало больше печали. Вчера это было - давно ли?

  Со мной говорили, и меня целовали -

  меня целовали. 23 ноября 1902

   * * * Я, изнуренный и премудрый, Восстав от тягостного сна, Перед Тобою, Златокудрой, Склоняю долу знамена. Конец всеведущей гордыне. - Прошедший сумрак разлюбя, Навеки преданный Святыне, Во всем послушаюсь Тебя. Зима пройдет - в певучей вьюге Уже звенит издалека. Сомкнулись царственные дуги, Душа блаженна, Ты близка. 30 ноября 1902

   * * * Царица смотрела заставки - Буквы из красной позолоты. Зажигала красные лампадки, Молилась богородице кроткой. Протекали над книгой Глубинной Синие ночи царицы. А к Царевне с вышки голубиной Прилетали белые птицы. Рассыпала Царевна зерна, И плескались белые перья. Голуби ворковали покорно В терему - под узорчатой дверью Царевна румяней царицы - Царицы, ищущей смысла. В книге на каждой странице Золотые да красные числа. Отворилось облако высоко, И упала Голубиная книга. А к Царевне из лазурного ока Прилетела воркующая птица. Царевне так томно и сладко, - Царевна-Невеста - что лампадка У царицы синие загадки - Золотые да красные заставки. Поклонись, царица. Царевне, Царевне золотокудрой: От твоей глубинности древней - Голубиной кротости мудрой. Ты сильна, царица, глубинностью, В твоей книге раззолочены страницы. А Невеста одной невинностью Твои числа замолит, царица. 14 декабря 1902

   * * * Все кричали у круглых столов, Беспокойно меняя место. Было тускло от винных паров. Вдруг кто-то вошел - и сквозь гул голосов Сказал: "Вот моя невеста". Никто не слыхал ничего. Все визжали неистово, как звери. А один, сам не зная отчего, - Качался и хохотал, указывая на него И на девушку, вошедшую в двери. Она уронила платок, И все они, в злобном усильи, Как будто поняв зловещий намек, Разорвали с визгом каждый клочок И окрасили кровью и пылью. Когда все опять подошли к столу, Притихли и сели на место, Он указал им на девушку в углу, И звонко сказал, пронизывая мглу "Господа! Вот моя невеста". И вдруг тот, кто качался и хохотал, Бессмысленно протягивая руки, Прижался к столу, задрожал, - И те, кто прежде безумно кричал, Услышали плачущие звуки. 25 декабря 1902

   * * * Покраснели и гаснут ступени. Ты сказала сама: "Приду". У входа в сумрак молений Я открыл мое сердце. - Жду- Что скажу я тебе - не знаю. Может быть, от счастья умру. Но, огнем вечерним сгорая, Привлеку и тебя к костру. Расцветает красное пламя. Неожиданно сны сбылись. Ты идешь. Над храмом, над нами - Беззакатная глубь и высь. 25 декабря 1902

   * * * Я искал голубую дорогу И кричал, оглушенный людьми, Подходя к золотому порогу, Затихал пред Твоими дверьми. Проходила Ты в дальние залы, Величава, тиха и строга. Я носил за Тобой покрывало И смотрел на Твои жемчуга. Декабрь 1902

   * * * На обряд я спешил погребальный, Ускоряя таинственный бег. Сбил с дороги не ветер печальный - Закрутил меня розовый снег. Притаился я в тихой долине - Расступилась морозная мгла. Вот и церковь видна на равнине - Золотятся ее купола... Никогда не устану молиться, Никогда не устану желать, - Только б к милым годам возвратиться И младенческий сон увидать! Декабрь 1902

  

  * * * Она ждала и билась в смертной муке. Уже маня, как зов издалека, Туманные протягивались руки, И к ним влеклась неверная рука. И вдруг дохнул весенний ветер сонный, Задул свечу, настала тишина, И голос важный, голос благосклонный Запел вверху, как тонкая струна. Декабрь 1902

  

  * * * Запевающий сон, зацветающий цвет, Исчезающий день, погасающий свет Открывая окно, увидал я сирень. Это было весной - в улетающий день. Раздышались цветы - и на темный карниз Передвинулись тени ликующих риз. Задыхалась тоска, занималась душа, Распахнул я окно, трепеща и дрожа. И не помню - откуда дохнула в лицо, Запевая, старая, взошла на крыльцо. Сентябрь - декабрь 1902

   * * *

  

   Андрею Белому Целый год не дрожало окно, Не звенела тяжелая дверь; Всё забылось - забылось давно, И она отворилась теперь. Суетились, поспешно крестясь. Выносили серебряный гроб... И старуха, за ручку держась, Спотыкалась о снежный сугроб. Равнодушные лица толпы, Любопытных соседей набег... И кругом протоптали тропы, Осквернив целомудренный снег Но, ложась в снеговую постель, Услыхал заключенный в гробу, Как вдали запевала метель, К небесам подымая трубу. 6 января 1903

   * * * Я к людям не выйду навстречу, Испугаюсь хулы и похвал. Пред Тобой Одною отвечу, За то, что всю жизнь молчал Молчаливые мне понятны, И люблю обращенных в слух. За словами - сквозь гул невнятный Просыпается светлый Дух. Я выйду на праздник молчанья, Моего не заметят лица. Но во мне - потаенное знанье О любви к Тебе без конца. 14 января 1903

   * * * Днем за нашей стеной молчали, - Кто-то злой измерял свою совесть. И к вечеру мы услыхали, Как раскрылась странная повесть. Вчера еще были объятья, Еще там улыбалось и пело. По крику, по шороху платья Мы узнали свершенное дело. Там в книге открылась страница, И ее пропустить не смели... А утром узнала столица То, о чем говорили неделю... И всё это - здесь за стеною, Где мы так привыкли к покою! Какой же нам-то ценою Досталось счастье с тобою! 29 января 1903

   * * * Разгадал я, какие цветы Ты растила на белом окне. Испугалась наверное ты, Что меня увидала во сне: Как хожу среди белых цветов И не вижу мерцания дня. Пусть он радостен, пусть он суров - Всё равно ты целуешь меня... Ты у солнца не спросишь, где друг, Ты и солнце боишься впустить: Раскаленный блуждающий круг Не умеет так страстно любить. Утром я подошел и запел, И не скроешь - услышала ты, Только голос ответный звенел, И, качаясь, белели цветы... 9 февраля 1903

   * * * Погружался я в море клевера, Окруженный сказками пчел. Но ветер, зовущий с севера, Мое детское сердце нашел. Призывал на битву равнинную - Побороться с дыханьем небес. Показал мне дорогу пустынную, Уходящую в темный лес. Я иду по ней косогорами И смотрю неустанно вперед, Впереди с невинными взорами Мое детское сердце идет. Пусть глаза утомятся бессонные, Запоет, заалеет пыль.. Мне цветы и пчелы влюбленные Рассказали не сказку - быль. 18 февраля 1903

   * * * Зимний ветер играет терновником, Задувает в окне свечу. Ты ушла на свиданье с любовником. Я один. Я прощу. Я молчу. Ты не знаешь, кому ты молишься, - Он играет и шутит с тобой. О терновник холодный уколешься, Возвращаясь ночью домой. Но, давно прислушавшись к счастию, У окна я тебя подожду. Ты ему отдаешься со страстию. Всё равно. Я тайну блюду. Всё, что в сердце твоем туманится, Станет ясно в моей тишине. И когда он с тобой расстанется, Ты признаешься только мне. 20 февраля 1903

  

  * * * Снова иду я над этой пустынной равниной. Сердце в глухие сомненья укрыться не властно. Что полюбил я в твоей красоте лебединой - Вечно прекрасно, но сердце несчастно. Я не скрываю, что плачу, когда поклоняюсь, Но, перейдя за черту человеческой речи, Я и молчу, и в слезах на тебя улыбаюсь" Проводы сердца - и новые встречи. Снова нахмурилось небо, и будет ненастье. Сердцу влюбленному негде укрыться от боли. Так и счастливому страшно, что кончится счастье Так и свободный боится неволи 22 февраля 1903

  

  * * * - Всё ли спокойно в народе? - Нет. Император убит. Кто-то о новой свободе На площадях говорит. - Все ли готовы подняться? - Нет. Каменеют и ждут. Кто-то велел дожидаться. Бродят и песни поют. - Кто же поставлен у власти? - Власти не хочет народ. Дремлют гражданские страсти - Слышно, что кто-то идет. - Кто ж он, народный смиритель? - Темен, и зол, и свиреп: Инок у входа в обитель Видел его - и ослеп. Он к неизведанным безднам Гонит людей, как стада... Посохом гонит железным... - Боже! Бежим от Суда! 3 марта 1903

   * * * Мне снились веселые думы, Мне снилось, что я не один... Под утро проснулся от шума И треска несущихся льдин. Я думал о сбывшемся чуде... А там, наточив топоры, Веселые красные люди, Смеясь, разводили костры: Смолили тяжелые челны... Река, распевая, несла И синие льдины, и волны, И тонкий обломок весла... Пьяна от веселого шума. Душа небывалым полна.. Со мною - весенняя дума, Я знаю, что Ты не одна... 11 марта 1903

   * * * Отворяются двери - там мерцанья, И за ярким окошком - виденья. Не знаю - и не скрою незнанья, Но усну - и потекут сновиденья. В тихом воздухе - тающее, знающее... Там что-то притаилось и смеется. Что смеется? Мое ли, вздыхающее, Мое ли сердце радостно бьется? Весна ли за окнами - розовая, сонная? Или это Ясная мне улыбается? Или только мое сердце влюбленное? Или только кажется? Или все узнается? 17 марта 1903

   * * * Я вырезал посох из дуба Под ласковый шопот вьюги Одежды бедны и грубы, О, как недостойны подруги! Но найду, и нищий, дорогу, Выходи, морозное солнце! Проброжу весь день, ради бога, Ввечеру постучусь в оконце. И оброет белой рукою Потайную дверь предо мною Молодая, с золотой косою, С ясной, открытой душою. Месяц и звезды в косах... "Входи, мой царевич приветный. И бедный дубовый посох Заблестит слезой самоцветной... 25 марта 1903

  

  * * *

  

  

   С. Соловьеву У забытых могил пробивалась трава. Мы забыли вчера...И забыли слова...

  И настала кругом тишина... Этой смертью отшедших, сгоревших дотла, Разве Ты не жива? Разве Ты не светла?

  Разве сердце Твое - не весна? Только здесь и дышать, у подножья могил, Где когда-то я нежные песни сложил

  О свиданьи, быть может, с Тобой. Где впервые в мои восковые черты Отдаленною жизнью повеяла Ты,

  Пробиваясь могильной травой. 1 апреля 1903

  

  * * * Я был весь в пестрых лоскутьях, Белый, красный, в безобразной маске Хохотал и кривлялся па распутъях, И рассказывал шуточные сказки. Развертывал длинные сказанья Бессвязно, и долго, и звонко - О стариках, и о странах без названья, И о девушке с глазами ребенка. Кто-то долго, бессмысленно смеялся, И кому-то становилось больно. И когда я внезапно сбивался, Из толпы кричали: "Довольно!" Апрель 1908

  

  * * * По городу бегал черный человек. Гасил он фонарики, карабкаясь на лестницу. Медленный, белый подходил рассвет, Вместе с человеком взбирался на лестницу. Там, где были тихие, мягкие тени - Желтые полоски вечерних фонарей, - Утренние сумерки легли на ступени, Забрались в занавески, в щели дверей. Ах, какой бледный город на заре! Черный человечек плачет на дворе Апрель 1903

   * * * Просыпаюсь я - и в поле туманно, Но с моей вышки - на солнце укажу И пробуждение мое безжеланно, Как девушка, которой я служу. Когда я в сумерки проходил по дороге, Заприметился в окошке красный огонек Розовая девушка встала на пороге И сказала мне, что я красив и высок В этом вся моя сказка, добрые люди Мне больше не надо от вас ничего: Я никогда не мечтал о чуде - И вы успокойтесь - и забудьте про него. 2 мая 1903

   * * * Я умер. Я пал от раны. И друзья накрыли щитом Может быть, пройдут караваны И вожатый растопчет конем Так лежу три дня без движенья. И взываю к песку: "Задуши!.." Но тело хранит от истленья Красноватый уголь души. На четвертый день я восстану, Подыму раскаленный щит, Растравлю песком свою рану И приду к Отшельнице в скит. Из груди, сожженной песками, Из плаща, в пыли и крови, Негодуя, вырвется пламя Безначальной, живой любви. 19 мая 1903

   * * * Если только она подойдет - Буду ждать, буду ждать... Голубой, голубой небосвод... Голубая спокойная гладь. Кто прикликал моих лебедей? Кто над озером бродит, смеясь? Неужели средь этих людей Незаметно Заря занялась? Всё равно - буду ждать, буду ждать. Я один, я в толпе, я - как все... Окунусь в безмятежную гладь - И всплыву в лебединой красе. 3 июня 1903 Bad Nauheim

   * * * Когда я стал дряхлеть и стынуть, Поэт, привыкший к сединам, Мне захотелось отодвинуть Конец, сужденный старикам. И я опять, больной и хилый, Ищу счастливую звезду. Какой-то образ, прежде милый, Мне снится в старческом бреду, Быть может, память изменила, Но я не верю в эту ложь, И ничего не пробудила Сия пленительная дрожь. Все эти россказни далече - Они пленяли с юных лет, Но старость мне согнула плечи, И мне смешно, что я поэт... Устал я верить жалким книгам Таких же розовых глупцов! Проклятье снам! Проклятье мигам Моих пророческих стихов! Наедине с самим собою Дряхлею, сохну, душит злость, И я морщинистой рукою С усильем поднимаю трость... Кому поверить? С кем мириться? Врачи, поэты и попы... Ах, если б мог я научиться Бессмертной пошлости толпы! 4 июня 1903 Bad Nauheim

   * * * Очарованный вечер мой долог, И внимаю журчанью струи, Лег туманов белеющий полог На зеленые нивы Твои Безотрадному сну я не верю, Погрузив мое сердце в покой... Скоро жизнь мою бурно измерю Пред неведомой встречей с Тобой... Чьи-то очи недвижно и длинно На меня сквозь деревья глядят. Всё, что в сердце, по-детски невинно И не требует страстных наград. Все, что в сердце, смежило ресницы, Но едва я заслышу. "Лети", - Полечу я с восторгами птицы, Оставляющей перья в пути... 11 июня 1903 Bad Nauheim.

   * * *

  

  

  К М С Сердито волновались нивы Собака выла. Ветер дул. Ее восторг самолюбивый Я в этот вечер обманул. Угрюмо шепчется болото. Взошла угрюмая луна. Там в поле бродит, плачет кто-то. Она! Наверное - она? Она смутила сон мой странный - Пусть приютит ее другой: Надутый, глупый и румяный Паяц в одежде голубой. 12 июня 1903 Bad Nauheim

   * * * Скрипка сгоне! под горой. В сонном парке вечер длинный, Вечер длинный - Лик Невинный, Образ девушки со мной. Скрипки стон неутомимый Напевает мне: "Живи..." Образ девушки любимой - Повесть ласковой любви. Июнь 1908. Bad Nauheim

  

  * * * Ей было пятнадцать лет. Но по стуку Сердца - невестой быть мне могла. Когда я, смеясь, предложил ей руку, Она засмеялась и ушла. Это было давно. С тех пор проходили Никому не известные годы и сроки. Мы редко встречались и мало говорили, Но молчанья были глубоки И зимней ночью, верен сновиденью, Я вышел из людных и ярких зал, Где душные маски улыбались пенью, Где я ее глазами жадно провожал И она вышла за мной, покорная, Сама не ведая, что будет через миг. И видела лишь ночь городская, черная, Как прошли и скрылись- невеста и жених И в день морозный, солнечный, красный - Мы встретились в храме - в глубокой тишине Мы поняли, что годы молчанья были ясны, И то, что свершилось, - свершилось в вышине. Этой повестью долгих, блаженных исканий Полна моя душная, песенная грудь. Из этих песен создал я зданье, А другие песни - спою когда-нибудь 16 июня 1903 Bad Nauheim