Берг Федор Николаевич - Стихотворения - Книги

Ф. Н. Берг

Стихотворения --------------------------------------

Поэты 1860-х годов

Библиотека поэта. Малая серия. Издание третье

Л., "Советский писатель", 1968

Вступительная статья, подготовка текста и примечания И. Г. Ямпольского.

Дополнения по:

Русские песни и романсы.

"Классики и современники"

М.: Художественная литература, 1989

OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------

СОДЕРЖАНИЕ

Биографическая справка

Больной

Заря

Из стихотворения "Деревня"

Пророк

Зимой

В поле

Смерть

"И плеск, и блеск речной волны..."

Зайка

Золотой дождик

Из стихотворения "В тюрьме"

Грезы и песни

Лесная пустыня

Годовщина

Полдень в глуши

Успокоение

Федор Николаевич Берг родился 11 сентября 1840 года в Наровчатском уезде Пензенской губернии в дворянской семье. Он учился в Воронежском кадетском корпусе, был выпущен оттуда офицером, но предпочел путь литератора. В Воронеже Берг сблизился с И. С. Никитиным, о котором после его смерти напечатал не лишенные интереса воспоминания, где нарисовал привлекательный образ поэта.

Берг впервые выступил в печати в 1859 году в юмористическом журнале "Развлечение". В первой половине 60-х годов он сотрудничал в "Современнике", "Времени", "Светоче", "Русском слове", "Библиотеке для чтения", "Иллюстрации" и других изданиях, где было опубликовано большое количество его оригинальных стихотворений, переводов и прозаических произведений (роман "Закоулок" и повесть "В четырех стенах" - из жизни кадетского корпуса). Принимая в "Светоче" ближайшее участие, он заведовал библиографическим отделом журнала. Вместе с В. Костомаровым Берг выпустил книжки "Сборник стихотворений иностранных поэтов" (два выпуска) и "Поэты всех времен и народов"; он начал издавать полное собрание сочинений Г. Гейне в русском переводе, однако на первом томе издание приостановилось.

Творчество Берга этих лет, в том числе и поэтическое, свидетельствует о бесспорных, хотя и не всегда последовательных, демократических симпатиях, его сочувствии новым веяниям русской жизни, стремлениям "молодого поколения", демократической интеллигенции. Современники припоминают одну любопытную деталь: Берг всегда демонстративно ходил в красной рубашке.

Но во второй половине 60-х годов в нем происходит перелом, и мысли о народном благе, о преследуемых властями друзьях народа сменяются разочарованием в былых идеалах и чувством религиозной примиренности. Интересен в этом отношении образ храма в его поэзии. В начале 60-х годов "ветхий храм" - символ уходящего прошлого. "Храма ветхого под твердою стопой Дрогнули мшистые ступени", - пишет Берг в стихотворении "Заря"; в селах, и деревнях, полях и лесах России "давно уж веет жизнь иная". "Пророк" в одноименном стихотворении призывает "разрушить ветхий храм", вместо которого "создаст иной иное племя", и по поводу "боязливых сомнений" убежденно заявляет, что заря новой жизни давно уже занялась над родиной, "скончалось царствие былого". Эти настроения вытесняются мотивами смирения и веры, идеализацией патриархальных религиозно-нравственных устоев, и их символом является блестящий в лесной глуши, в уединении от людей, "далекой церкви крест простой" ("Лесная глушь") и "мерный звон" колокола, успокаивающий душу ("Успокоение"). Эти настроения отразились и в прозе Берга (сборник "Заонежье", 1874) и в его переписке.

На грани 60-х и 70-х годов Берг печатался в неославянофильской "Заре", а затем перешел на активно реакционные позиции, сотрудничая в "Русском мире", "Русском вестнике", "Гражданине" Мещерского. Много печатался он и в "Ниве". Он уже выступает теперь преимущественно не как поэт и беллетрист, а как критик, историк и публицист. В 1875-1879 годах Берг был фактическим, а затем и официальным редактором "Русского мира"; после смерти Каткова в течение ряда лет редактировал "Русский вестник" (1888-1895) и другие реакционнные издания, в том числе субсидировавшуюся министерством внутренних дел газету "Родная речь". В начале XX века Берг был активным деятелем монархических организаций.

Берг умер, совершенно забытый, в московской психиатрической больнице 3 апреля 1909 года.

ВОЛЬНОЙ

К болезни он привык. Просиживая дни,

Он думал и мечтал... "Теперь там шумно, жарко!

Хлопочут, бегают, торопятся они...

Как это солнышко невыносимо ярко!

Здесь в полусумраке, за рамою двойной,

В тенистой комнате покойно и уютно..."

И уж не плакал он, когда ему порой

Былое, бурное припоминалось смутно...

Привык он жить один. Давно уж он забыл,

Что есть иная жизнь волнений и страданий;

В уединении он так их полюбил -

Картины пестрые болезненных мечтаний!

Как злобно он вздрогнет, когда ему теперь,

Вдруг свежим воздухом пахнув в лицо больное,

Тревога шумная в растворенную дверь

Расскажет радостно про новое, живое!

<1861>

ЗАРЯ

Заря! Унынье, страх лучей ее бегут,

И сердце бьется жизни жаждой;

Толпою бодрою идем на жизнь и труд!

Свое для всех положит каждый.

Идем на жизнь и труд! В пылающих сердцах,

В биеньи частом каждой жилы,

В молчаньи сдержанном, в стремительных речах

Вся мощь и крепость львиной силы!

Пусть умирающих, ослепших голоса

Звучат... Земля моя родная!

По селам, городам, в поля твои, в леса

Давно уж веет жизнь иная!

Вот вспыхнет солнышко над сумрачной землей!

Бегут обманчивые тени,

И храма ветхого под твердою стопой

Дрогнули мшистые ступени...

<1861>

ИЗ СТИХОТВОРЕНИЯ "ДЕРЕВНЯ"

Н. Н - ской

Вот и околица, вот мельница и пруд

Весь в красном пламени... А там за ним пойдут

Волной широкою колосья наливные!

При блеске утреннем пурпурного луча

Сверкнули крестики за рощей золотые -

То ветхий сельский храм. Колесами стуча, .....

Плотиной старою поехала телега;

Здоровой свежестью повеяло с полей,

Гречихой, коноплей... С качнувшихся ветвей,

Закапала роса. А утренняя нега

Очарованием своим еще царит...

Бесшелестно листок в огне зари висит,

Как озолоченный...

Скорей, моя телега!

Бывало, - помнить ли? - подпершися рукой

С несносной книгою сидишь. Перед тобой

Из непонятных букв, из-за тупой указки

Выходят странные, причудливые сказки...

Так душно в комнате, и скучно, и темно!

Сирень врывается в раскрытое окно,

И сыплются цветки на стол, благоухая;

И звон ко всенощной, и ржанье лошадей,

И крик, веселый крик несется, замирая,

Со скрипом колеса с желтеющих полей;

И в небе голубом следишь за лётом птицы,

И в нетерпеньи мнешь окраины страницы,

И тетку строгую уж слушаешь едва,

Как опьянелая кружится голова,

И хочется бежать в овраг к пруду и к лодке,

И плакать хочется под грозный голос тетки!

Иль зимним вечером - как снегом бьет в стекло

Метель летучая - при нагоревшей свечке

На сундуке большом, окованном, у печки

В тени угла сидишь уютно и тепло

И няню слушаешь. Узнав и гнет и горе,

Я понимал уже, как пела мне она,

Что мукой вечною какою-то полна

Ее душа... Поет, бывало: "В синем море

Плыла лебедушка... Вдруг сокол налетел...

И в сердце у меня последний звук звенел -

И я рыдал, обид припомнив ряд несчетный,

И няню целовал с любовью безотчетной...

<1861>

ПРОРОК

Он шел по селам, городам,

Он говорил: "Настало время!

Пора разрушить ветхий храм,

Создаст иной иное племя!"

С упреком горьким осмеял

Их боязливые сомненья,

На них он твердо отвечал,

С могучей силой убежденья:

"Когда хотя один из нас

Сказал той новой жизни слово,

Заря ее уж занялась,

Скончалось царствие былого!"

<1861>

ЗИМОЙ

Как у наших ворот снежный вихорь метет,

Вкруг столбов всё крутит-завивается,

Словно стонет-гудёт, в стекла мерзлые бьет.

Ах, как сердце болит - надрывается!

Не приехал домой наш сосед молодой, -

Да зачем он опять-то покажется?

Правда, прошлой весной говорил он со мной.,

Да ведь всё не упомнишь, что скажется!

Вот весна-то была! И тепла, и светла!

Как-то всё говорилося, пелося,

Всех бы я обняла, всем прощать начала -

Как-то вдруг мне любить захотелося!

Что он видел и знал! Сколько мне рассказал

Про широкую жизнь, про раздольную

По большим городам, по далеким краям,

Про людскую про волюшку вольную!

Полетела бы я в эту даль, в те края,

Всё б увидела новое, дивное,

Эту скуку и брань позабыла бы я,

Всё б свое позабыла противное.

Вот как птицы летят, от морозов спешат

За людьми работящими, праздными,

Что за новой весной, чай, толпа за толпой

Потянулись дорогами разными...

А у наших ворот лишь тропинка идет...

Вон уж снегом она заметается!

А у наших ворот только буря поет,

Только буря поет-заливается...

<1862>

В ПОЛЕ

Ф. М. Достоевскому

Дай тебе боже, родная земля,

Мира, свободы, покою!

Как эти села, как эти поля

Крепко сроднились со мною!

Чудное утро за ночью дождливою:

Серая тень переходит за нивою,

Тучки плывут в синеве,

И широко по траве

Тянется ветер струей благовонного

В рощу зеленую,

Дождиком свежим омытую,

Солнечным светом залитую.

Дай тебе боже, родная земля,

Дождичка, вёдра в поля,

И сохрани их от града, от голода,

Жара сухого да позднего холода!

Бог вам на помощь, христовы работнички!

Глубже вам вспахивать пашенку черную,

Шире косой размахнуться проворною -

Будет большой урожай,

Град не побьет, саранча не напустится...

Как всё кругом зацветет да распустится -

Знай увози-собирай!

В полдень ли жаркий, полуночью ль тихою

Медом потянет от кашки с гречихою,

Станут хлеба что стена,

И засквозятся, что золото яркое,

Стебли сухие на солнышко жаркое

И зашумят, как волна.

Песни по селам споются веселые,

Стоном застонут телеги тяжелые -

Горы снопов повезут.

Всё, чем поля за труды ни поплотятся,

Всё на току на сухом умолотится,

Всё в закрома покладут.

Дай тебе боже, родная земля,

Мудрых вождей и великих,

Чтобы не слышали эти поля

Криков проклятия диких,

Чтоб не лилась неповинная кровь,

Слез неутешных не лилось -

Чтоб вековечно святая любовь

В грешных сердцах воцарилась!

<1862>

СМЕРТЬ

М. Н. Коптевой

Мне кажется, что я умру в дороге,

На станции. Глухая будет ночь,

Я не смогу усталость превозмочь

И задремлю тихонько на пороге.

Там в темноте меняютлошадей,

Среди теней и тусклых фонарей

Бубенчиков раздались переливы,

И фыркает протяжно конь ленивый...

А ночь темна - без звезд и без лучей.

И снится мне, что я приеду скоро,

Что вот теперь уж кончен скучный путь,

Что будет мне так сладко отдохнуть

Средь тихих слов простого разговора,

Под жаркий треск растопленных печей...

А ночь темна - без звезд и без лучей.

Вот огоньки блеснули мне приветно,

И сердце им забилося ответно,

И хочется туда лететь, бежать

И нового так много рассказать,

И хочется так многих мне увидеть,

По-старому любить и ненавидеть

И страстно жить опять среди людей...

А ночь темна - без звезд и без лучей.

Темна, темна! И сердце вдруг упало...

Ну, стоит ли стремиться и желать

И новое всё что-то узнавать?

И эта мысль мне мозг застывший сжала:

Так тяжела, упорна и одна,

Как ночь кругом, черна и холодце...

Ну стоит ли? Ведь всё одно и то же!

Когда-то был я лучше и моложе,

Мне нравилась вся эта трескотня,

Весь этот блеск так радовал меня!

Ну, а теперь... теперь с меня довольно!

Но отчего ж вдруг сердцу стало больно?

И отчего - всё будто холодней

Сырой туман ползет с сырых полей?

Ну пусть уж так! Пусть тише сердце бьется!

Холодный мрак всё тише раздается...

Но хорошо! Вот так бы всё лежать!

Ни мучиться, ни думать, ни желать,

И мирно спать без снов - покойно, вечно...

И дальше не поеду я, конечно.

<1862>

* * *

И плеск, и блеск речной волны,

Туманы, тени ночи синей,

Благоухания весны

Над зеленеющей пустыней

Лугов и свежих озимей,

Весь этот трепет, щебетанье,

Вся эта яркость и блистанье

Сквозистых рощ, небес, полей,

Что светлой, полной жизнью дышат,

И голосов несметный хор...

Привычный слух, спокойный взор

Их мало видит, мало слышит.

Но если в душных городах

Всё это вспомнишь в день туманный,

На людных, смрадных площадях,

Под гул тревоги неустанной, -

Широко, полно дышит грудь,

Вольнее хочется вздохнуть...

И вот сверкнула даль немая,

Звенит, щебечет впереди -

Весна цветет, благоухая,

В твоей взволнованной груди...

<1862>

ЗАЙКА

Заинька у елочки попрыгивает,

Лапочкой об лапку поколачивает.

"Экие морозцы, прости господи, стоят,

Елочки от холоду под инеем трещат;

Елочки от холоду потрескивают;

Лапочки от холоду совсем свело.

Вот кабы мне, зайке, мужичонком быть,

Вот кабы мне, зайке, да в лаптях ходить,

Жить бы мне да греться бы в избушечке

Со своей хозяюшкою серенькой.

Нынче мужички-то хорошо живут,

Нынче мужичкам-то эту волюшку дают,

Волюшку-свободу, волю вольную,

Что на все иди четыре стороны:

На одну-то сторону напросишься,

На другую сторону намолишься...

Вот кабы мне, зайке, мужичонком быть,

Вот кабы мне, зайке, да в лаптях ходить,

Пироги бы есть да всё с капусткою,

Пироги бы с сладкою морковкою,

На полатях зимушку пролеживать,

По морозцу в саночках покатывать!.."

<1862>

ЗОЛОТОЙ ДОЖДИК

Дождя сверкающего капли

Шумели в блещущих листах,

Шумел, весь в каплях, воздух синий,

Колеблясь в радужных волнах;

Благоуханная прохлада

Плыла широко. Здесь и там

Встр