Бальмонт Константин Дмитриевич - Зарево зорь, Страница 2 - Книги

Не усладился я, разливный Нил, тобой.

Мне море чудится, - вспененным я рожден,

Я океанскою волной освобожден.

А суша мне - тюрьма, оковны сонмы скал, -

Я дома прочного нигде не воздвигал.

И не хочу я жить, как тень, средь верениц

Тяжелых пирамид, раскрашенных гробниц.

Покоя не хочу жрецов богов-зверей, -

Едва чего коснусь, лечу я прочь скорей.

Тысячелетия, сомкнутые в звено,

Тысячекратный раз шумит веретено.

В тысячекратности молельный свет свечи.

Сознанье яркое, мой дух отсюда мчи.

Что длилось - рушилось. Что было - то прошло.

Кораблик малый мой, раскрой свое крыло.

Я птица вольная. Я два крыла раскрыл.

Я вьюсь, пою, смеюсь. Прощай, мне чуждый Нил.

ЗВЕЗДА ВЕЧЕРНЯЯ

Она была мечтой одета,

Светилась в новолунних снах.

И в мерной зыби менуэта

Плыла как лебедь на волнах.

Вся в кружевах, как лебедь черный,

С его узорностью крыла.

А в тот же час, в выси надгорной,

Звезда Вечерняя плыла.

Она была из Вальтер-Скотта,

Она была и в этих днях.

И в зыби мерного гавота

Плыла как лебедь на волнах.

Вся в кружевах, как лебедь черный,

С его узорностью крыла.

А в тот же час, в выси надгорной,

Звезда Вечерняя плыла.

Она была из сказок света,

Из сказок сумрака в лучах,

И как зима вступает в лето,

Вступила в вальс, кружилась в снах.

Вся в кружевах, как лебедь черный,

С его узорностью крыла.

А в тот же час, за мир надгорный,

Звезда Вечерняя зашла.

ЛУЧЕИЗЛОМ

О, бранная изломность линий,

Военный стан пучины синей;

Ход жизней, ждущих череды;

Качание морской звезды;

Иглянки, живоросли, жгучки,

Существ лучистых мир; ряды

Звере-растений; борозды

Разорванность; плавучесть тучки;

Глубинный небосвод воды;

Лучистый камень, роговая

Обманка, сложный строй хором,

Где луч расходится с лучом;

Вся хоть морей, всегда живая,

Где слизь целует, жизнь свивая,

И волны крутятся узлом;

И из одной страны прозрачной

К другой - светильник бивуачный -

Прошедший луч - лучеизлом.

КОСТЕР

Дымно-огненный туман

Был основой миру дан.

Из туманного огня

Жизнь возникла для меня.

Солнце в атом заключив,

Я упал на горный срыв,

Вырос, крылья распростер,

И зажег над тьмой костер.

Мой костер на высоте,

На верховной он черте.

И вошли в его объем

Ветер, молния, и гром.

ОГНЕБАГРЯНКА

Расцвела в лесу огнебагрянка,

Целый день сверкает как светлянка,

К ночи затемняется светляк.

И в ночи он пьет, листами, мрак.

Но едва за гранью кругозора

Горные засветятся озера,

Отдаленность восприявши чар,

Вновь живет, горит цветок пожар.

ПЛАМЯ

Если пламя голубое

Ты зажжешь на алтаре,

Вас, лелейных, в храме - двое,

И лицо свое живое,

Весь сияя, как в заре,

До лазури наклоняя,

Оттеняя ту зарю,

Пламя синее впивая,

Бог вещает: - Я горю,

Я с тобою, земножитель,

Мой молельник, мой святитель,

Я с тобою говорю.

Если ты зажег молитву,

Искры в пляску устремил,

На горячую ловитву

Я схожу под звон кадил.

И ловлю я это пламя,

И вздымаю дым как знамя,

И вдыхаю жар души,

Этот синий-синий ладан.

Миг загадан и разгадан

К светлой цели поспеши.

Что задумал, то случится,

Счастье - верное твое,

Ибо синий пламень длится,

Выпрямляясь как копье.

КОНИ БУРЬ

Ржали кони по лазури,

Разоржались кони бурь,

И, дождавшись громкой бури,

Разрумянили лазурь.

Громы, рдея, разрывали

Крепость мраков, черный круг.

В радость радуги играли,

Воздвигали рдяность дуг.

Завершив свой подвиг трудный,

Ливень струй освободив,

Мир растений изумрудный

Весь прикрыли мглою грив.

И промчались в небе взрытом,

Арку радуги дожгли,

И ушли, гремя копытом,

Чу, последний гром вдали.

РЫЦАРЬ

Кто ты, летящий за чертой?

- Воитель бури молодой,

Зажгу свечу, проснется гром.

И сломит тучу мой излом.

Мой меч - огонь. Мой красный конь -

В неутомимости погонь.

Лечу, свечу, - и ток дождя

Играет, тучу бороздя.

Мой круглый щит, семи цветов,

Горит на чашечках цветов.

В росе - мой облик молодой,

Я рыцарь Молнии златой.

СЧАСТЬЕ

Счастье! в желанном себя потеряв,

Будешь любить.

Нежно за волосы взяв,

Будешь рот его пить,

Целующий рот его пить,

Как росу испивают по капле расцветности трав.

Счастье! Себя потеряв,

Снова себя находить

В этом другом,

В нить золотую его перевить свою тонкую нить,

Быть лепестком с лепестком,

Чащей двойною расцветших купав,

Чашей одной, затаившей вино,

Слитно упасть на заветное дно,

Быть между зыблемых трав,

Сердце до милого сердца прижав,

Знать, что Судьбой это все решено,

В звездах, давно.

133. НЕ В ЭТИ ДНИ

Не в эти дни вечеровые

Паденья капель дождевых, -

Не в эти дни полуживые,

Когда мы душу прячем в стих,

Чтоб озарить себя самих, -

О, нет, тогда, когда впервые,

Как капли жаркого дождя,

Струились звезды, нисходя

На долы Неба голубые, -

Тогда, как в первый раз, в ночи,

Средь звезд, как меж снежинок - льдина,

Жерло могучего Рубина,

Соткав кровавые лучи,

Окружность Солнца-Исполина

Взметнуло в вышний небосклон,

И Хаос древний был пронзен, -

Тогда, как рушащие громы,

Бросая миллионный след,

Качали новые хоромы,

Где длился ливнем самоцвет,

И свет был звук, и звук был свет, -

Тогда, тебя, кого люблю я,

С кем Я мое - навек сплелось,

Взнести хотел бы на утес,

В струях разметанных волос,

Яря, качая, и волнуя,

Тебя, касаньем поцелуя,

Сгорая, сжег бы в блеске гроз.

ОСТРИЕ

Я жизнью и смертью играю.

Прохожу по блестящему краю.

Острие.

И не знаю, кого погублю я,

Ту, кого обожаю, целуя,

Или сердце мое.

Вот порвется. Так, бьется, так бьется.

А она, наклоняясь, смеется.

Говорит: -

Что с тобой? Ты бежал очень скоро?

Ты боишься - за что-то - укора?

Тут - немножко болит?

Я знаю разъятую рану.

Прикоснись же. Мешать я не стану.

Все стерплю.

Только помни, пока повторяю.

Только верь мне, пока я сгораю.

Я люблю. Я люблю.

БЛАГОВЕСТИЕ

Тот, кто думает, что человек может быть

убийцей, и тот, кто думает, что человек

может быть убитым, оба не знают ничего.

Бхагаватгита.

Кто думает, что, убивая,

Он убивает, тот слепец.

Кто думает, что жизнь живая

В предельных ликах, тот слепец

На миг, напев свой прерывая,

Я начинаю в свой конец.

Кто думает, что в Мире слитом

Есть пропасть смерти, тот слепец.

Кто думает, что быть убитым

Конец есть жизни, тот слепец.

Века ходил я полем взрытым,

И из колосьев плел венец.

Что я, то я, и измененья

Суть только зрелища одежд.

Я прерываю праздник зренья,

Привет мой сну сомкнутых вежд.

Но тьма и ужас нисхожденья

Есть восхождение надежд.

Что я, то я, не разделяет

Игра оружия меня.

Вода меня не потопляет,

Я целен в бешенствах огня.

Что это правда, сердце знает,

И голос мой поет, звеня.

Кто думает, что умирая,

Он умирает, тот слепец.

Кто думает, что жизнь, сгорая,

Не возгорится, тот слепец.

Я был в Аду, и в жажде Рая

Из свежих трав плету венец.

ПРИМЕЧАНИЯ

Мирра. - Стихотворение обращено к Мирре (Марии Александровне) Лохвицкой (1869-1905), известной поэтессе, близкой поэтам модернистского направления. Бальмонт посвятил ее памяти стихотворение "О, какая тоска, что в предсмертной тиши..." (впервые опубликовано: К. Д. Бальмонт. Стихотворения. Л., 1969. С. 473). Несколько стихотворений Лохвицкой обращено к Бальмонту: "Лионель", "Моя душа, как лотос чистый...", цикл "Поэту" и др. (см.: "Поэты 1880-1890-х годов". Л., 1972). Сафо (VI в. до н. э.) - древнегреческая поэтесса. Лохвицкую называли "русской Сафо" (см.: Бунин И. А. Собр. соч. М., 1967. Т. 9. С. 289), было известно ее стихотворение "Сафо" (см.: "Поэты 1880-1890-х годов". Л., 1972. С. 605). Серафим - ангел высшего чина.

Тоска степей. - Полонянка - пленница. Половцы - тюркоязычные народы, пришедшие из Заволжья в Причерноморье. В 1054 г. произошло первое столкновение русских с половцами. Зурна - восточный народный духовой инструмент, вроде рожка, свирели.

Приближаясь к Александрии. - Александрия - город в дельте Нила. Озирис (егип. миф.) - бог, олицетворяющий возрождающуюся и умирающую природу.

Поля Египетские. - Феллах - арабский крестьянин.

Рубище. - Аравия - Аравийский полуостров в Азии. Либийские горы - Ливия. Нубия - историческая облает в Африке, между первым и шестым порогами Нила.