Бальмонт Константин Дмитриевич - Только любовь

">  

  

  Теперь меж; тобою и им".

  

  

  

  "Смотри. Я его облекаю

  

  

  

  В сиянье Своей красоты.

  

  

  

  С тобою Я слезы роняю,

  

  

  

  Но Я зажигаю - цветы".

  

  

  

   ОДИН ИЗ ИТОГОВ

  

  

   В конце концов я твердо знаю,

  

  

   Кто мы, что мы, где я, в чем я.

  

  

   Всю неразрывность принимаю,

  

  

   И вся Вселенная - моя.

  

  

   Я знаю все ее стихии,

  

  

   Я слышал все ее слова.

  

  

   И здесь являясь не впервые,

  

  

   Моя душа опять жива.

  

  

   Из тех планет, что были стары,

  

  

   Я много новых создаю,

  

  

   Неумирающие чары

  

  

   И Возрождение пою.

  

  

   Металлов мертвенные слитки

  

  

   Бросаю в нестерпимый жар,

  

  

   И - в первозданьи, и - в избытке,

  

  

   И свеж, и юн - кто был так стар.

  

  

   Я знаю все. Но есть забвенье.

  

  

   И страшно - сладко мне забыть,

  

  

   И слушать пенье, видеть звенья,

  

  

   И ненавидеть, и любить.

  

  

   Моя заманчивая доля -

  

  

   Быть даже вольным и в цепях.

  

  

   О, да, я воля, воля, воля.

  

  

   Я жизнь, я смерть, я страсть, я страх.

  

  

   Мое певучее витийство -

  

  

   Не только блеск созвучных сил.

  

  

   Раз захочу, свершу убийство,

  

  

   Быть может, я уж и убил.

  

  

   Но в должный миг припоминанье

  

  

   Пронзит внезапно темноту.

  

  

   И приведет меня скитанье

  

  

   К весеннеликому Христу.

  

  

   К тому, который не страдает,

  

  

   Страдая вольно за других,

  

  

   Но бесконечно созидает

  

  

   Из темных душ блестящий стих.

  

  

   Он убедителен и кроток,

  

  

   Он упоительно-жесток,

  

  

   И он - в перебираньи четок,

  

  

   Но больше - в пеньи звонких строк.

  

  

   Всечуткий, многоликий, цельный -

  

  

   Встречает с ясностью лица

  

  

   Всех тех, кто в жажде беспредельной

  

  

   Во всем доходит до конца.

  

  

   Кто говорит, что Он - распятый?

  

  

   О, нет, неправда, он не труп,

  

  

   Он юркий, сильный и богатый,

  

  

   С улыбкой нежной свежих губ.

  

  

   Он так красив, так мудр, спокоен,

  

  

   Держа все громы в глубине.

  

  

   Он притягателен и строен,

  

  

   И вечно нас ведет к Весне.

  

  

   Он смотрит, как резвятся дети,

  

  

   Как мчится молний череда,

  

  

   Не двадцать маленьких столетий,

  

  

   А сердце говорит - всегда.

  

  

   И был ли Он сейчас в хитоне,

  

  

   И был ли в панцире - как знать!

  

  

   Но только в самом страшном стоне

  

  

   Сокрыта звездная печать.

  

  

   Земле, что ярче изумруда,

  

  

   Сказал Он, что ей суждено:

  

  

   Нам первое являя чудо,

  

  

   Он воду превратил в вино.

  

  

   И, весь - бездонное значенье,

  

  

   Зиме уготовляя Май,

  

  

   Разбойника за миг мученья

  

  

   Он взял с собою в вечный Рай.

  

  

   И там, где звезд живые реки,

  

  

   Звеня, не точат берега, -

  

  

   Внемлите слову, человеки, -

  

  

   Он примет худшего врага.

  

  

   У Человека больше сходства

  

  

   С Христом, чем с Дьяволом, и он,

  

  

   Впадая в низкое уродство,

  

  

   Лишь на мгновенье ослеплен.

  

  

   Впадая в ярость возмущенья,

  

  

   В великий Сатанинский Сон,

  

  

   Желая ужаса и мщенья,

  

  

   Лишь на мгновенье ослеплен.

  

  

   В гореньи властного пожара

  

  

   Себе лишь нанося урон,

  

  

   Впадая в марево Кошмара,

  

  

   Лишь на мгновенье ослеплен.

  

  

   И это краткое мгновенье

  

  

   Продлится миллионы лет,

  

  

   Но в яркий праздник Воскресенья

  

  

   Весь мрак войдет в безмерный Свет!

  

  

  

   ДРУГИЕ ИТОГИ

  

  

   Другие итоги... Их много,

  

  

   И скоро я их расскажу.

  

  

   Но я еще здесь - у порога,

  

  

   С восторгом смотрю на межу.

  

  

   И то, что заветная тайна

  

  

   До завтра во мне заперта,

  

  

   Не прихоть, что встали случайно,

  

  

   Но знаний моих полнота.

  

  

   О, сколько вам будет открытий,

  

  

   Безвестные братья мои,

  

  

   О, сколько блистательных нитей,

  

  

   Различных в одном бытии.

  

  

   Еще я колеблюсь, робею,

  

  

   Еще я горжусь и гляжу,

  

  

   Великою тайной моею

  

  

   Лелейно еще дорожу.

  

  

   Но скоро всю бездну сокровищ

  

  

   Явлю в прорицаньях я вам,

  

  

   И вы, миновали чудовищ,

  

  

   Войдете в невиданный Храм.

  

  

   Не будет ни звука, ни краски,

  

  

   К которым мечтой не коснусь.

  

  

   И в правде неслыханной сказки

  

  

   Я все их отдам вам... Клянусь!

  

  

  

  СОЗНАНЬЕ, СИЛА И ОСНОВА

  

  

   Сознанье, Сила и Основа

  

  

   Три Ипостаси Одного,

  

  

   О, да, вначале было Слово,

  

  

   И не забуду я его.

  

  

   В круженьи Солнца мирового

  

  

   Не отрекусь ни от чего.

  

  

   Высоты горные Сознанья -

  

  

   Как Гималайские хребты.

  

  

   Там вечный праздник пониманья

  

  

   Зачатья новой красоты.

  

  

   Для нежной радости ваянья

  

  

   Я изменяю все черты.

  

  

   Неумирающая сила

  

  

   Не знает, что такое мель.

  

  

   Она не помнит то, что было,

  

  

   Родит приливы и метель.

  

  

   И в каждом атоме могила,

  

  

   В пылинке каждой колыбель.

  

  

   Неистребимая Основа -

  

  

   Неисчерпаемый рудник.

  

  

   В ней все возможности живого,

  

  

   В ней мрак и блеск и вздох и крик.

  

  

   Столетье отжил я, и снова

  

  

   Встречаю детски майский миг.

  

  

   Среди стихийного бесчинства

  

  

   И столкновенья встречных струй

  

  

   Я чую радость материнства,

  

  

   Я слышу новый поцелуй,

  

  

   И двустороннее Единство

  

  

   В моей крови поет: "Ликуй!"

  

  

   О, да, вначале было Слово,

  

  

   И как не помнить мне его!

  

  

   В движеньи круга мирового

  

  

   Я прикасался до всего.

  

  

   Сознанье, Сила и Основа -

  

  

   Три солнца духа моего!

  

  

  

  

  ПОЛНОЧЬ

  

  Каждый день я умираю, каждый день рождаюсь вновь.

  

  Утром с Солнцем в мир вступаю, ночью праздную любовь;

  

  Ненасытно сердце хочет каждый день иной мечты,

  

  Каждой ночью смотрят звезды с невозбранной высоты.

  

  Опьяненное пространством, Солнце каждый день горит,

  

  С неизменным постоянством Полночь сердцу говорит.

  

  Слышу, слышу - волны звона, то двенадцать бьет часов.

  

  С голубого небосклона льются хоры голосов, -

  

  Возрастающих в безгласьи, ясно внятных для души, -

  

  Гул растений ароматных, расцветающих в глуши.

  

  Море времени и мысли бьется в бездне голубой,

  

  О пределы пониманий ударяется прибой.

  

  В душе, для снов открытой, сладко знать, что берега

  

  Принимают от созвездий и от Моря - жемчуга.

  

  Миг еще, и тьма закроет в Вечность глянувшую дверь,

  

  И сознанье успокоит. Клад получен. Спи теперь.

  

  Ты - вневременное видел. Вновь во времени умри.

  

  И назавтра встань венчанный в первозданности Зари.

  

  

  

   БЕЗГЛАСНАЯ ПОЭМА

  

  

  Каждый цветок есть изваянный стих,

  

  

  В каждом растении - сага.

  

  

  В них очертания мыслей моих,

  

  

  Слез освежительных влага.

  

  

  Стоит мне только подумать о чем,

  

  

  Мысли в пространство стремятся,

  

  

  Светятся в нем достающим лучом,

  

  

  В гроздьях созвездий роятся.

  

  

  Мыслью моею я все достаю,

  

  

  В царствах бездонных Эфира.

  

  

  В кузницах тайных незримо кую

  

  

  Звенья богатого мира.

  

  

  То, что чернело, как грубый кусок,

  

  

  Было обломком тяжелым,

  

  

  Я превращаю в горящий цветок,

  

  

  Отданный огненным пчелам.

  

  

  Творческий молот стучит без конца,

  

  

  Искры сплетаются в плеске.

  

  

  Звенья растут Мирового Кольца,

  

  

  Неумирающей сказки.

  

  

  Дальше и дальше уходят мечты,

  

  

  Нет для мышленья границы.

  

  

  В новых просторах раскрылись цветы,

  

  

  Искрятся их вереницы.

  

  

  В лилиях белых вся неленость моя,

  

  

  Страсть моя в кактусах красных,

  

  

  В желтых колосьях покой бытия,

  

  

  Ласковость в розах атласных.

  

  

  Арум зловещий, и старый анчар,

  

  

  Пасть орхидеи тигриной -

  

  

  Яркая разность тождественных чар,

  

  

  Отблески мысли единой.

  

  

  Кровью я каждый цветок расцветил,

  

  

  Или слезою воздушной,

  

  

  Дал им вкусить от сверкающих сил,

  

  

  Вырастил в бездне послушной.

  

  

  Вырастил их, и до завтра затих,

  

  

  Лучшие радости немы.

  

  

  Каждый цветок есть изваянный стих

  

  

  Вечно-безгласной Поэмы.

  

  

  

  

  ВЫСОТЫ

  

  

  

  Безмолвствуют высоты,

  

  

  

  Застыли берега.

  

  

  

  В безмерности дремоты

  

  

  

  Нагорные снега.

  

  

  

  Здесь были океаны,

  

  

  

  Но где теперь волна?

  

  

  

  Остались лишь туманы,

  

  

  

  Величье, глубина.

  

  

  

  Красивы и усталы,

  

  

  

  В недвижности своей,

  

  

  

  Не грезят больше скалы

  

  

  

  О бешенстве морей.

  

  

  

  Безжизненно, но стройно,

  

  

  

  Лежат оплоты гор.

  

  

  

  Печально и спокойно

  

  

  

  Раскинулся простор.

  

  

  

  Ни вздоха, ни движенья,

  

  

  

  Ни ропота, ни слов.

  

  

  

  Безгласное внушенье

  

  

  

  Чарующих снегов.

  

  

  

  Лишь мгла долин курится,

  

  

  

  Как жертвы бледный дым.

  

  

  

  Но этой мгле не слиться

  

  

  

  С тем царством снеговым.

  

  

  

  Здесь кончили стремленья

  

  

  

  Стремительность свою.

  

  

  

  И я как привиденье

  

  

  

  Над пропастью стою.

  

  

  

  Я стыну, цепенею,

  

  

  

  Но все светлей мой взор.

  

  

  

  Всем сердцем я лелею

  

  

  

  Неизреченность гор.

  

  

  

  

  К ЛЮДЯМ

  

  

  О, люди, я к вам обращаюсь, ко всем,

  

  

  Узнайте, что был я несчастен и нем,

  

  

  Но раз полюбил я возвышенность гор,

  

  

  И все полюбил я и понял с тех пор.

  

  

  Я понял, но сердцем, - о, нет, не умом,

  

  

  Я знаю, что радостен царственный гром,

  

  

  Что молния губит людей и зверей,

  

  

  Но мир наш вдвойне обольстителен с ней.

  

  

  Мне нравится все, что Земля мне дала,

  

  

  Все сложные ткани и блага и зла,

  

  

  Всего я касался, всему я молюсь,

  

  

  Ручьем я смеялся, но с Морем сольюсь.

  

  

  И снова под властью горячих лучей

  

  

  С высот оборвется звенящий ручей.

  

  

  Есть мудрость, но жизнь не распутал никто,

  

  

  Всем мудрым, всем мертвым скажу я: "Не то!"

  

  

  Есть что-то, что выше всех знаний и слов,

  

  

  И я отвергаю слова мудрецов,

  

  

  Я знаю и чувствую только одно,

  

  

  Что пьяно оно, мировое вино.

  

  

  Когда же упьюсь я вином мировым,

  

  

  Умру и воскресну и буду живым,

  

  

  И буду я с юными утренним вновь...

  

  

  О, люди, я чувствую только Любовь!

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  Дата написания сборника - лето 1903 г., Мерреккюле (дачная местность на берегу Балтийского моря, на территории теперешней Эстонии). Впервые напечатан в Москве, в издательстве "Гриф", в начале ноября 1903 г. В книгу вошло 119 стихотворений. 2-е издание - М.: Гриф, 1908; 3-е издание - Полное собрание стихов. М.: Скорпион, 1913. Т. 4; 4-е издание - Собрание лирики. М., 1917. Кн. 6.

  Эпиграф - из романа Ф. М. Достоевского "Бесы" (ч. 2, гл. первая, V).

  ЦВЕТНЫЕ ТКАНИ - с. 189.

  Гимн Солнцу - с. 189. - В августе 1903 г. А. П. Чехов по просьбе Бальмонта рекомендовал В. А. Гольцеву напечатать "Гимн Солнцу" в журнале "Русская мысль", назвав его "хорошим стихотворением", "одним из самых красивых у Бальмонта", но Гольцев посчитал его "растянутым и чересчур напыщенным" (Чехов А. П. Полное собрание сочинений. М., 1951. Т. 20. Сс. 121-122 и 386). Год спустя после выхода сборника "Только любовь" это стихотворение было напечатано в журнале "Мир искусства" (1904. No 12. С. 267). Апис - священный бык в Древнем Египте; египтяне верили, что Апис зарождается от солнечного луча; одна из примет Аписа - белое пятно на лбу (звезда). Эллада - Древняя Греция. Дионис (греч. миф.) - бог растительности, виноделия, символ умирающей и зарождающейся природы. Аполлон (греч. миф.) - бог солнца, покровитель поэтов, предводитель муз. Франциск Ассизский (1182-1226) - итальянский монах, основатель ордена нищенствующих монахов - францисканцев, причисленный католической церковью к лику святых; сочинил стихотворный "Гимн Солнцу", в котором славил бога за то, что он поставил в небе господина брата солнца (messor lo frate sole). Василиск - сказочное чудовище - змей, убивавший все живое своим взглядом. Карфаген - город-государство на северном побережье Африки. В 146 г. до н. э. был захвачен римлянами и разрушен. Газдрубал - карфагенский полководец, потерпевший поражение в бою с римлянами и умолявший римского вождя Сципиона о помиловании, тогда как его гордая жена, не желая сдаваться победителю, вместе с детьми бросилась в огонь (см. подробнее: "Римская история" Аппиана. VIII. С. 131). В любовниках, чьи жаркие лобзанья через века почувствовал Шекспир - Ромео и Джульетта. Антоний Марк (83-30 гг. до н. э.) - римский политический деятель и полководец. Влюбленный в египетскую царицу Клеопатру, он ради нее пренебрег государственными делами и забыл о своем долге: в морском сражении, когда Клеопатра обратилась в бегство, Антоний последовал за нею, бросив свое войско, - вскоре Антоний и Клеопатра покончили с собой. Македонец - Александр Македонский (356-323 гг. до н. э.) - великий полководец, желавший создать всемирную империю.

  Что мне нравится - с. 198. - Новый путь. 1903. No 10. С. 19.

  Мои звери - с. 199. - Новый путь. 1903. No 10. С. 23. Вакх - прозвище бога Диониса. Бард - поэт, певец у древних кельтских племен. Сфинкс - в Древнем Египте фантастическое животное с головой человека и телом льва. Как воплощение царской власти, как символ духа-охранителя эти статуи ставились вдоль дорог, ведущих к храмам и пирамидам. Она пленила страшного Эдгара, // Ей был пленен трагический Бодлер. - Имеются в виду рассказ Э. По "Черный кот", стихотворения Ш. Бодлера "Кошка", "Кот", "Кошки".

  Жар-птица - с. 200. - Новый путь. 1903. No 6. С. 47 (под названием: "Красный цветок").

  Звездный хоровод - с. 200. - Новый путь. 1903. No 6. С. 51, опубликовано без заглавия. Дон-Жуан - см. статью Бальмонта "Тип Дон-Жуана в мировой литературе" (Мир искусства. 1903. NO 6. Сс. 269-292; Горные вершины. С. 173), в которой рассмотрены драма Тирсо де Молины "Севильский озорник и Каменный гость", повесть П. Мериме "Души чистилища", поэма Хосе де Эспронседы "Саламанкский студент", романы Г. д?Аннунцио "Наслаждение" и С. Пшибышевского "Homo Sapiens". Венный Жид (Агасфер) - герой средневековой легенды, еврей-скиталец, осужденный богом на вечное скитание за то, что не дал Христу отдохнуть на его крестном пути на Голгофу; легенда послужила источником многих произведений мировой литературы (Шубарт, Ленау, Гете, Э. Кине, Э. Сю, В. К. Кюхельбекер и др.).

  Ворожба - с. 202. - Дата по письму Бальмонта к В. С. Миролюбову от 15 июля 1903 г. Ночь Ивановых Огней-Иванова ночь (с 23 на 24 июня по старому стилю), когда в деревнях праздновался древний, идущий с языческих времен народный праздник (в Прибалтике в эту ночь обязательно зажигают костры).

  ОЧЕРТАНИЯ СНОВ - с. 209

  Возвращение - с. 209. - Курьер. 1903. 4 мая.

  Благовещенье в Москве - с. 212. - Благовещение пресвятой богородицы - церковный праздник (25 марта по старому стилю).

  Я не знаю мудрости - с. 212. - Почтальон. 1902. No 9. С. 527.

  Золотая рыбка - с. 218. - Курьер. 1903. 2 ноября.

  МГНОВЕНЬЯ СЛИЯНИЯ - с. 221.

  К Елене - с. 226. - Новый путь. 1903. No 10. С. 28. Елена - героиня древнегреческого эпоса, покровительница моряков. Вот что писал B. Пяст в своих "Воспоминаниях о Блоке". Дело происходит на редакционном собрании "Нового пути" у Мережковских. Разговор заходит о Бальмонте. "Как он мелко плавает! Какая банальность это последнее, что он напечатал: "О, Елена, Елена, Елена!.." - произносит свой суд лицо очень влиятельное, с очень большим правом на приговоры в этой области обладающее, очень ценимое Блоком, много в его внутреннем мире значащее. Но Блок - один - сейчас же вступается. Наперекор всей, одобряющей суждение аудитории. Говорит звучно и прямо: "Но там у него дальше: "Ты и жизнь, ты и смерть кораблей",