Главная » Книги

Бальмонт Константин Дмитриевич - Любовь и ненависть, Страница 9

Бальмонт Константин Дмитриевич - Любовь и ненависть


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

>  
  Что замыслил, то свершу.
  К песне 48-й. - Португальская песня (Braga, II, 71, 2):
  
  
   Я влюбленный, влюбленная ты,
  
  
   Кто из нас будет более твердым?
  
  
   Я как солнце гонюсь за тобой,
  
  
   Ты как тень от меня убегаешь.
  К песне 50-й. - Все, конечно, помнят латинский стих:
  
   Gutta cavat lapidem, non vi,
  
  
  
  
   sed saepe cadento.
  
   Капля камень долбит не силой, но частым
  
  
  
  
  
  
   паденьем.
  Есть португальская песня (Braga, II, 17, 7):
  
  
   Нет, нет, говоришь ты, не будет,
  
  
   Любить никогда я не стану.
  
  
   Вода упадает на камень
  
  
   Так долго, что камень смягчит.
  К песне 51-й. - Всечеловеческое или, вернее, всемужчинское заблуждение, что женщина и непостоянство суть одно. Мужчины много более заслуживают рекриминаций. - В старинных romances мысль о неверности женщины часто повторяется (Duran, Romancero generai, I, ns 22, 50):
  
  
   Отлучка моя будет краткой,
  
  
   Да не будет такой твоя твердость:
  
  
   Постарайся, хоть женщина ты,
  
  
   Быть на всех других непохожей.
  
  
  
  
  ---
  
  
  
  Слову женщины не верить,
  
  
  
  Слово женское - пушинка,
  
  
  
  В быстром ветре пух летящий
  
  
  
  Или надпись на воде.
  Другие romances более вежливы (ib., 25):
  
  
  
  Справедливо ты промолвил -
  
  
  
  Низки женщины. Однако
  
  
  
  И весьма они различны,
  
  
  
  Как солдаты под ружьем.
  И еще:
  
  
  
  Все дурные - невозможность,
  
  
  
  Все хорошие - нельзя.
  
  
  
  Травы есть, что жизнь даруют,
  
  
  
  Травы есть, в которых смерть.
  К песне 54-й. - Разнопевность:
  
  
  
  Чтобы тебя я полюбила,
  
  
  
  Должна семь раз я повторить:
  
  
  
  Люблю, люблю, люблю, люблю я,
  
  
  
  Люблю любить, тебя любить.
  
  
  
  НЕНАВИСТЬ И ПРЕЗРЕНИЕ
  К песне 5-й. - Испанки очень любят ходить к обедне. Так что уйти из церкви, когда там можно было бы еще быть, для испанки действительное лишение.
  К песне 8-й. - Португальская песня (Braga, II, 93, 7):
  
  
   Обманщик, да позволит Небо,
  
  
   Чтоб заплатил ты за обман,
  
  
   И чтоб тебе, когда полюбишь,
  
  
   Любовь была бы не верна.
  И еще:
  
  
   Неблагодарный, да свершится,
  
  
   Что ты за это зло заплатишь,
  
  
   Чтоб тот, кому ты очень верен,
  
  
   Тебе бы очень изменил.
  К песне 9-й. - Во всех тех песнях, где выражается ненависть и презрение возненавидевшей женщины, гораздо более тонкости, остроумия, находчивости и настоящей змеиной злости, нежели в словах мужчины, которые почти всегда элементарны и, во всяком случае, являют мало изобретательности. Можно подумать, что, побыв вместе с мужчиной, женщина не только научается мужским, по-мужски твердым, мыслям, но и вовсе похищает его мужской ум и, отточив свою нежность, превращает ее в острие ненависти.
  К песне 51-й. - Разнопевность:
  
  
   То и дело все твердишь мне -
  
  
   Умираю, умираю.
  
  
   А умри, тогда увидим,
  
  
   И тогда скажу я: да.
  К песне 66-й. - Разнопевность:
  
  
   Ах, Мария, не по вкусу
  
  
   Ни один тебе мужчина!
  
  
   Короля, быть может, хочешь?
  
  
   Их в колоде карт четыре.
  
  
  
  
  ---
  Франсиско Родригес Марин, которому нельзя не верить, говорит об испанских песнях ненависти и презрения (Cantos Populares Espanoles, t. III, p. 283), что значительное число песен, выражающих ненависть, суть порождения расы Гитан, особливо те, в которых изобличается душа низкая и мысль трусливая и предательская. Он обращает внимание на то, что число coplao de odio (песен ненависти) незначительно в сравнении с песнями, посвященными другим чувствам. Объяснение этому дается одной народной испанской песней:
  
   Кто воистину любит, забывает тот поздно,
  
   И хотя бы забыл, не начнет ненавидеть,
  
   И увидевши то, что любил он любовью,
  
   Снова любит, едва лишь к нему обратится.
  
  
  
   КОЛЫБЕЛЬНЫЕ ПЕСНИ
  Ни у одного европейского народа нет таких изящных и нежных, тонко-воздушных колыбельных песенок, как у испанцев. Странно думать, что именно в испанском национальном темпераменте, - в его историческом прошлом, - так много жестокого и темного. Как истинно страстные люди, испанцы во всем доходят до крайности и предельности, и если чрезвычайно жестоки их завоевательные набеги, исключительно нежны кроткие состояния испанской души. Нужно еще заметить, что ни один, кажется, народ в Европе не испытывает такой нежности, любви к детям, как именно испанцы. Ни в одной стране, во время многочисленных моих путешествий, я не видал, чтобы взрослые, не только женщины, но и мужчины, выказывали такую заботливость и ласковость к детям. Грубой же сцены с детьми я не видел в Испании ни разу, хотя изъездил Испанию из конца в конец и бывал в ней многократно.
  Припевы "Эа-ля-эа", "Эа-ля-ро-ро", "Эа-ля-нана" играют в испанской колыбельной напевности ту же роль, как у нас припев "Баюшки-баю", "Баю-бай", "Баю-баю".
  Песенки 26-я и 27-я нуждаются в пояснении. Испанское предание гласит, что святой Иоанн Креститель весьма любит небесные шумы. День его, 24 июня, праздновался шумными торжествами, на это указывают громовые раскаты, обычно совпадающие с данным временем. Во избежание подобной сумятицы, Господь заставляет его спать три дня без перерыва, считая с кануна Иванова дня. И святой не может, таким образом, праздновать свой день, ибо, когда просыпается, он уже прошел. В области Бадахоса есть соответствующая поговорка:
  
  
   Когда бы святой Иоанн
  
  
   Праздник свой знал,
  
  
   Тогда бы, в веселье, святой Иоанн
  
  
   По всем небесам грохотал.
  И еще:
  
  
   Тогда бы он небо с землей
  
  
   Сочетал в напев громовой.
  В некоторых андалузских селениях его называют беспокойным.
  Иванов день и Иванова ночь во всех европейских странах связаны с целым рядом примет и обычаев. Русские говорят, что на Иванов день солнце на всходе играет. Сербы говорят: на Иванов день солнце на небе трижды останавливается. См. интересную книгу - А. Ермолов. Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах. Т. I. Всенародный месяцеслов. С.-Петербург. 1901 года.
  В пятом томе своего собрания Испанских народных песен Марин приводит, в примечаниях, интересную литургическую драму, столь же нежную, сколь краткую.
  
  
   МАВРИТАНСКИЙ ЦАРЬ И ХРИСТИАНКА
  
  
  
  
   I
  
  (У мавританского царя была пленница, которая пела,
  
  
  
  покуда спал ее ребенок):
  
   1-й голос. Когда деткой была я,
  
  
  
   В лугах я гуляла,
  
  
  
   За мотыльками
  
  
  
   По лугам убегала.
  
  
  
   Когда деткой была я,
  
  
  
   В лугах я блуждала,
  
  
  
   За мотыльками,
  
  
  
   Как они, я летала.
  
  
  
   В луг я ушла,
  
  
  
   По траве я пошла,
  
  
  
   Розы там сея.
  
  
  
   Шипы собрала.
  
  
  
   Эа! эа! эа!
  
  
  
   Не так уж дурна я лицом.
  
  
  
   А если дурна я, скажу, не робея:
  
  
  
   Так да будет, и дело с концом.
  
  
  
   Эа! пою я, усталая.
  
  
  
   Если дурна я, какое же дело вам в том?
  
  
  
   Сон тебя, деточка, сон подкрепи.
  
  
  
   Спи, мое дитятко малое,
  
  
  
   Спи.
  
  
  (Царь, который слушал, отвечает):
  
   2-й голос. Люблю тебя, детка моя,
  
  
  
   Люблю тебя, спи.
  
  
  
   Больше люблю, чем цветочки, что ветер
  
  
  
   Колыбелит весной на степи.
  
  
  
   Больше, чем звоны ручья,
  
  
  
   Что поет: "Торопи же себя, торопи".
  
  
  
   Я люблю тебя, детка моя,
  
  
  
   Спи.
  
  
  
   И меня полюби.
  
  
  
   Как цветочки, тебя я люблю,
  
  
  
   Прошепчи мне сквозь сон: "Вот я сплю".
  
  
  
   Сон тебя, сон подкрепи,
  
  
  
   Деточка, спи.
  
  
  
   Как ручей, тебя я люблю.
  
   1-й голос. Я назареянка,
  
  
  
   Была назареянка.
  
  
  
   Раз назареянка,
  
  
  
   Не для тебя я.
  
  
  
   У Девы Пречистой,
  
  
  
   У Девы Лучистой
  
  
  
   Так дремало Дитя засыпая.
  
  
  
   И Дева, вздыхая,
  
  
  
   И Дева Святая,
  
  
  
   Дремала она, засыпая.
  
  
  
   На горе на Голгофской
  
  
  
   Были ветви оливы.
  
  
  
   Были птички среди ветвей.
  
  
  
   Кровь Христа утишали,
  
  
  
   И в ветвях распевали
  
  
  
   Четыре щегленка и один соловей.
  
  
  
  
   2
  
   1-й голос. Ты белая голубка,
  
  
  
   Ты белая как снег,
  
  
  
   Сядь у реки и испей.
  
   2-й голос. У меня сизые крылья,
  
  
  
   Крылья как ирисы,
  
  
  
   Темные в лазурности своей.
  
   1-й голос. Белая голубка,
  
  
  
   Иди со мной.
  
  
  
   Крыло у тебя ранено
  
  
  
   Острою стрелой.
  
  
  
   Белая голубка,
  
  
  
   Иди со мной.
  
   2-й голос. Не крыло мое ранено,
  
  
  
   А душа пронзена,
  
  
  
   Оттого эта алая
  
  
  
   Кровь здесь видна.
  
   1-й голос. У тебя сизые крылья,
  
  
  
   Крылья как ирисы,
  
  
  
   Белая голубка,
  
  
  
   Иди со мной.
  
   2-й голос. Я одна-одинешенька,
  
  
  
   Я одна здесь пою,
  
  
  
   Без дружка, без любови я,
  
  
  
   И в чужом я краю.
  
  
  
   Я одна-одинешенька,
  
  
  
   Я одна здесь пою.
  
   1-й голос. Замолчи, о, голубка,
  
  
  
   Я плачу с тобой.
  
  
  
   Ты ранишь мне сердце
  
  
  
   Своею мольбой.
  
  
  
   Я дам тебе крылья,
  
  
  
   Чтоб ты легкой была,
  
  
  
   Чтоб на вольную волю
  
  
  
   Улететь ты могла.
  "Испанские колыбельные песни", "Nanos o copias de cuna" родственны по тону с "Детскими песенками" "Rimas Infantiles". Эти детские песенки связаны с различными детскими играми, подобными нашим играм в прятки, в жгут, в чет и нечет, в горелки. Привожу некоторые.
  
  
  
  
   1
  
  
  
  Кто дает, кто дает,
  
  
  
  Прямо в рай пойдет.
  
  
  
  Кто дает и вновь отнимет,
  
  
  
  Ад его охотно примет.
  
  
  
  
   2
  
  
  
  Поцелуйчик, раз.
  
  
  
  Поцелуйчик, два.
  
  
  
  Поцелуйчик, три.
  
  
  
  Поцелуйчик, где?
  
  
  
  
   3
  
  
  
  Мотылек, мотылек,
  
  
  
  Словно розовый цветок,
  
  
  
  Ты на свечке и готов.
  
  
  
  Сколько стало мотыльков?
  
  
  
  
   4
  
  
  
  Бабочка крылатая,
  
  
  
  Быстро-тороватая,
  
  
  
  На свечку попала.
  
  
  
  Сколько бабочек стало?
  
  
  
  
   5
  
  
  
  Мотылечек, мотылек,
  
  
  
  Роза с головы до ног,
  
  
  
  Был крылат, и был ты смел.
  
  
  
  Вот на свечку налетел.
  
  
  
  - Мотылечек здесь? - Я здесь.
  
  
  
  - Ишь ты, как наряден весь.
  
  
  
  - Рубашонок сшил? - А вот.
  
  
  
  - Ну, теперь начнем мы счет.
  
  
  
  Сколько сшил? - Всего одну.
  
  
  
  - Это значит на луну.
  
  
  
  - Целых две. - Для солнца. - Три.
  
  
  
  - Ну, сочти их - и бери.
  
  
  
  
   6
  
  
  
  - Сестрица лягушка!
  
  
  
  - Что надо, подружка?
  
  
  
  - Где муж твой из вод?
  
  
  
  - Явился и ждет.
  
  
  
  - Наряден ли он?
  
  
  
  - Как свежий лимон.
  
  
  
  - К обедне пойдем?
  
  
  
  - Не знаю я, в чем.
  
  
  
  - Пойдем под конец.
  
  
  
  - Замкнулся ларец.
  
  
  
  - Так пить! Где вода?
  
  
  
  - Жбан скрылся. Беда!
  
  
  
  
   7
  
  
  
  Золото.
  
  
  
  Серебро.
  
  
  
  Медь.
  
  
  
  Ничего.
  Из колыбельных песен других европейских народов особенною нежностью отличаются финские колыбельные песни (одну из них читатель найдет в моей "Литургии красоты") и польские "Колысанки". Привожу несколько польских баюканий (Piesni Ludu. Zebrai Zugmuunt Gloger. W latach, 1861-1891. W Krakowie. 1892).
  
  
  
  
   1
  
  
  
   Люляй, ой люляй,
  
  
  
   Спрячь черные очи,
  
  
  
   А очи закроешь,
  
  
  
   Спи до полночи.
  
  
  
  
   2
  
  
  
   Колыбелька, качайся
  
  
  
   От стены до стены,
  
  
  
   Спи, мой розовый цветик,
  
  
  
   Спи, так розовы сны.
  
  
  
  
   3
  
  
  
   Не пой, петушок, ты не пой,
  
  
  
   Марысю мою не буди,
  
  
  
   Малая ночка была,
  
  
  
   Мало Марыся спала.
  
  
  
  
   4
  
  
  
   Скотинка, далечко
  
  
  
   Не отходи,
  
  
  
   Ведь я не пастушка,
  
  
  
   Я малая детка.
  В народных колыбельных песнях особенно трогательна та, повторяющаяся у разных народов черта, что, напевая убаюкивающую песенку ребенку, взрослый поющий превращается сам в дитя. И кажется, что это где-то в мировом пространстве затерянная душа, одна-одинокая, беспомощная, беззащитная, обращающаяся с полусонной мольбой к неведомой силе. И словно слышен полувнятный стон: "А слышат ли меня?" Как колыбель похожа на гроб, так в колыбельных песнях есть всегда запредельная смертная грусть. Да ведь и сон похож на смерть, и что же есть смерть, как не сон, через который мы пробуждаемся в настоящую действительность?
  Из всех колыбельных песен, которые, на каком-либо языке, мне приходилось читать или слышать, мне кажутся наиболее совершенными и бессмертными по своей озаренности две - одна испанская и одна русская.
  Они обе красивые, как цветок, обрызганный росой. Испанская:
  
  
  
  Спи, мое дитятко, спи,
  
  
  
  Нет твоей матери дома.
  
  
  
  Пречистая Дева Мария
  
  
  
  Взяла ее в дом свой служить.
  И русская "Бог тебя дал, Христос даровал". Воспроизвожу ее из книги П. В. Шеина, Великоросс в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах. СПб. 1898.
  
  
  
   Бог тебя дал,
  
  
  
   Христос даровал,
  
  
  
   Пресвятая Похвала
  
  
  
   В окошечко подала,
  
  
  
   В окошечко подала,
  
  
  
   Иваном назвала:
  
  
  
   Нате-тка,
  
  
  
   Да примите-тка.
  
  
  
   Уж вы, нянюшки,
  
  
  
   Уж вы, мамушки,
  
  
  
   Водитеся,
  
 

Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
Просмотров: 350 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа