Главная » Книги

Апухтин Алексей Николаевич - Стихотворения, Страница 10

Апухтин Алексей Николаевич - Стихотворения


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12

="justify">  
  Тебя не устрашат ни гнет судьбы суровой,
  
  
  Ни цепи тяжкие, ни пошлый суд людей...
  
  
  И ты отдашь всю жизнь за ласковое слово,
  
  
  За милый, добрый взгляд задумчивых очей!
  
  
  
   253. БЕССОННИЦА
  
  
   Проходят часы за часами
  
  
   Несносной, враждебной толпой...
  
  
   На помощь с тоской и слезами
  
  
   Зову я твой образ родной!
  
  
   Я всё, что в душе накипело,
  
  
   Забуду, - но только взгляни
  
  
   Доверчиво, ясно и смело,
  
  
   Как прежде, в счастливые дни!
  
  
   Твой образ глядит из тумана;
  
  
   Увы! заслонен он другим -
  
  
   Тем демоном лжи и обмана,
  
  
   Мучителем старым моим!
  
  
   Проходят часы за часами...
  
  
   Тускнеет и гаснет твой взор,
  
  
   Шипит и растет между нами
  
  
   Обидный, безумный раздор...
  
  
   Вот утра лучи шевельнулись...
  
  
   Я в том же тупом забытьи...
  
  
   Совсем от меня отвернулись
  
  
   Потухшие очи твои.
   ЮМОРИСТИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ. ПАРОДИИ. ЭПИГРАММЫ. ЭКСПРОМТЫ
  
  
  
   254. ЧУДЕСА
  
  
  
  Какие чудеса творятся
  
  
  
  У нас по прихоти судьбы:
  
  
  
  С сынами Франции мирятся
  
  
  
  Угрюмой Англии сыны.
  
  
  
  И даже (верх всех удивлений!)
  
  
  
  Союз меж ними заключен,
  
  
  
  И от бульдожьих уверений
  
  
  
  В чаду Луи Наполеон!
  
  
  
  Уж не опять ли воедино
  
  
  
  Они под знаменем креста
  
  
  
  Идут толпами в Палестину,
  
  
  
  Чтоб воевать за гроб Христа?
  
  
  
  Нет, для народов просвещенных
  
  
  
  Теперь уж выгоды в том нет:
  
  
  
  Что взять им с греков угнетенных?
  
  
  
  Зато не беден Магомет!
  
  
  
  И против Руси собирают
  
  
  
  Они за то войска свои,
  
  
  
  Что к грекам руку простирают
  
  
  
  Они в знак мира и любви.
  
  
  
  А турок просто в восхищенье!
  
  
  
  До этих пор он жил как зверь,
  
  
  
  Не зная вовсе просвещенья,
  
  
  
  А просвещается теперь!
  
  
  
  Уж вместо сабли он иголку
  
  
  
  Изделья английского взял
  
  
  
  И на французскую ермолку
  
  
  
  Чалму родную променял.
  
  
  
  Но европейского покроя
  
  
  
  Его одежда не спасла,
  
  
  
  И под ермолкой, под чалмою,
  
  
  
  Одна у турка голова.
  
  
  
  Ведь мы уж были у Синопа,
  
  
  
  И просвещенных мусульман
  
  
  
  На кораблях купцов Европы
  
  
  
  Их просветивших англичан.
  
  
  
  И для французиков нахальных
  
  
  
  Готов у нас уж пир такой,
  
  
  
  Что без своих нарядов бальных
  
  
  
  Они воротятся домой.
  
  
  
  А если захотят остаться,
  
  
  
  От дорогих таких гостей
  
  
  
  Не можем, право, отказаться,
  
  
  
  Не успокоив их костей.
  
  
  
  5 апреля 1854
  
  
  
   256. ПАРОДИЯ
  
  
  
   Пьяные уланы
  
  
  
   Спят перед столом,
  
  
  
   Мягкие диваны
  
  
  
   Залиты вином.
  
  
  
   Лишь не спит влюбленный,
  
  
  
   Погружен в мечты, -
  
  
  
   Подожди немного,
  
  
  
   Захрапишь и ты.
  
  
  
   6 августа 1854
  
  
  
   Орел
  
  
  
   257. ПАРОДИЯ
  
  
  
  
  
  
   И скучно и грустно...
  
   И странно, и дико, и целый мне век не понять
  
  
   Тех толстых уродливых книжек:
  
   Ну как журналистам, по правде, не грех разругать
  
  
  "Отрывки моих поэтических вспышек"?
  
   Уж я ль не трудился! Пудовые оды писал,
  
  
   Элегии, драмы, романы,
  
   Сонеты, баллады, эклоги, "Весне" мадригал,
  
  
  В гекзаметры даже облек "Еруслана"
  
   Для славы одной! (Ну, конечно, и денежки брал -
  
  
   Без них и поэтам ведь жутко!)
  
   И всё понапрасну!.. Теперь только я распознал,
  
  
  Что жизнь - препустая и глупая шутка!
  
   7 ноября 1854
  
  
  
   259. ИЗ БАЙРОНА
  
  
  
  
  Пародия
  
  
   Пускай свой путь земной пройду я
  
  
   Людьми не понят, не любим, -
  
  
   Но час настанет: не тоскуя,
  
  
   Я труп безгласный брошу им!
  
  
   И пусть могилы одинокой
  
  
   Никто слезой не оросит -
  
  
   Мне всё равно! Заснув глубоко,
  
  
   Душа не узрит мрамор плит.
  
  
   26 августа 1855
  
  
  
   260. ПРИЕЗД
  
  
  
  
  Пародия
  
  
   Осенний дождь волною грязной
  
  
  
   Так и мочил,
  
  
   Когда к клячонке безобразной
  
  
  
   Я подходил.
  
  
   Смотрели грустно так и лужи,
  
  
  
   И улиц тьма,
  
  
   И как-то сжалися от стужи
  
  
  
   Кругом дома.
  
  
   И ванька мой к квартире дальной
  
  
  
   Едва плелся,
  
  
   И, шапку сняв, глядел печально,
  
  
  
   На чай прося.
  
  
   1 сентября 1855
  
  
  
  
   262
  
  
  
  
   1
  
  
   Видок печальный, дух изгнанья,
  
  
   Коптел над "Северной пчелой",
  
  
   И лучших дней воспоминанья
  
  
   Пред ним теснилися толпой,
  
  
   Когда он слыл в всеобщем мненье
  
  
   Учеником Карамзина
  
  
   И в том не ведала сомненья
  
  
   Его блаженная душа.
  
  
   Теперь же ученик унылый
  
  
   Унижен до рабов его,
  
  
   И много, много... и всего
  
  
   Припомнить не имел он силы.
  
  
  
  
   2
  
  
   В литературе он блуждал
  
  
   Давно без цели и приюта;
  
  
   Вослед за годом год бежал,
  
  
   Как за минутою минута,
  
  
   Однообразной чередой.
  
  
   Ничтожной властвуя "Пчелой",
  
  
   Он клеветал без наслажденья,
  
  
   Нигде искусству своему
  
  
   Он не встречал сопротивленья -
  
  
   И врать наскучило ему.
  
  
  
  
   3
  
  
   И непротертыми глазами
  
  
   На "Сын Отечества" взирал,
  
  
   Масальский прозой и стихами
  
  
   Пред ним, как жемчугом, блистал.
  
  
   А Кукольник, палач банкротов,
  
  
   С пивною кружкою в руке,
  
  
   Ревел - а хищный Брант и Зотов,
  
  
   За ним следя невдалеке,
  
  
   Его с почтеньем поддержали.
  
  
   И Феба пьяные сыны
  
  
   Среди пустынной тишины
  
  
   Его в харчевню провожали.
  
  
   И дик, и грязен был журнал,
  
  
   Как переполненный подвал...
  
  
   Но мой Фиглярин облил супом
  
  
   Творенья друга своего,
  
  
   И на челе его преглупом
  
  
   Не отразилось ничего.
  
  
  
  
   4
  
  
   И вот пред ним иные мненья
  
  
   В иных обертках зацвели:
  
  
   То "Библиотеку для чтенья"
  
  
   Ему от Греча принесли.
  
  
   Счастливейший журнал земли!
  
  
   Какие дивные рассказы
  
  
   Брамбеус по свету пустил
  
  
   И в "Библиотеку" вклеил.
  
  
   Стихи блестящи, как алмазы,
  
  
   И не рецензию, а брань
  
  
   Глаголет всякая гортань.
  
  
   Но, кроме зависти холодной,
  
  
   Журнала блеск не возбудил
  
  
   В душе Фиглярина бесплодной
  
  
   Ни новых чувств, ни новых сил.
  
  
   Всего, что пред собой он видел,
  
  
   Боялся он, всё ненавидел.
  
  
   1856 или 1857
  
  
  
  
   267
  
  
   Для вас так много мы трудились,
  
  
   И вот в один и тот же час
  
  
   Мы развелись и помирились
  
  
   И даже плакали для вас.
  
  
   Нас слишком строго не судите,
  
  
   Ведь с вами, право, господа, -
  
  
   Хотите ль вы иль не хотите -
  
  
   Мы разведемся навсегда.
  
  
   18 апреля 1859
  
  
  
   275. ФЕЯ МОРЯ
  
  
  
   Из Эйхендорфа
  
  
  
  Море спит в тиши ночной,
  
  
  
  И корабль плывет большой;
  
  
  
  Вслед за ним, косой играя,
  
  
  
  Фея плещется морская.
  
  
  
  Видят бедные пловцы
  
  
  
  Разноцветные дворцы;
  
  
  
  Песня, полная тоскою,
  
  
  
  Раздается над водою...
  
  
  
  Солнце встало - и опять
  
  
  
  Феи моря не видать,
  
  
  
  И не видно меж волнами
  
  
  
  Корабля с его пловцами.
  
  
  
  23 сентября 1869
  
  
  
   280. ЮРЛОВ И КУМЫС
  
  
  
  
  Басня
  
  
  Один корнет, по имени Юрлов,
  
   Внезапно заболел горячкою балетной.
  
  
   Сейчас созвали докторов, -
  
   Те выслали его с поспешностью заметной
  
  
   По матушке по Волге вниз,
  
  
   Чтоб пить кумыс.
  
   Юрлов отправился, лечился, поправлялся,
  
   Но, так как вообще умеренностью он
  
  
   В питье не отличался
  
  
   И был на выпивку силен,
  
   Он начал дуть кумыс ведром, и преогромным,
  
  
   И тут с моим корнетом томным
  
  
  Случилось страшное несчастье... Вдруг
  
  
   О, ужас! О, испуг!
  
  
  Чуть в жеребенка он не превратился:
  
   Охотно ел овес, от женщин сторонился,
  
  
   Зато готов был падать ниц
  
   Пред всякой сволочью из местных кобылиц.
  
   Завыли маменьки, в слезах тонули жены,
  
  
   В цене возвысились попоны,
  
  
   И вид его ужасен был
  
  
   Для всех кобыл.
  
   Твердили кучера: "Оказия какая!"
  
  
   И наконец начальник края,
  
  
   Призвав его, сказал: "Юрлов,
  
  
   Взгляни, от пьянства ты каков!
  
  
   И потому мы целым краем
  
  
   Тебя уехать умоляем.
  
  
   Конечно, гражданина долг
  
  
   Тебе велел бы ехать в полк,
  
   Но так как лошадей у нас в полку не мало,
  
  
   То, чтоб не сделалось скандала,
  
   Покуда не пройдет волнение в крови,
  
  
   В Москве немного поживи!"
  
  
   Юрлов послушался, явился
  
  
   В Москву - и тотчас же влюбился
  
  
   В дочь генерала одного,
  
   С которым некогда был дружен дед его.
  
  
   Всё как по маслу шло сначала:
  
  
   Его Надина обожала,
  
  
   И чрез неделю, в мясоед,
  
  
   Жениться должен был корнет.
  
  
  Но вот что раз случилось с бедной Надей:
  
   Чтобы участвовать в какой-то кавалькаде,
  
  
   Она уселася верхом
  
  
  И гарцевала на дворе своем.
  
  
   К отъезду было всё готово.
  
  
  Вдруг раздался протяжный свист Юрлова.
  
   Блестя своим pince-nez {*}, подкрался он, как тать,
  
  
   И страстно начал обнимать...
  
  
   Но не Надину, а кобылу...
  
  
   Легко понять, что после было.
  
  
   В испуге вскрикнул генерал:
  
  
   "Благодарю, не ожидал!"
  
   Невеста в обморок легла среди дороги,
  
  
   А наш Юрлов давай Бог ноги!
  
   Один фельетонист, в Москве вселявший страх,
  
  
  Сидевший в этот час у дворника в гостях
  
  
  И видевший поступок этот странный,
  
  
  Состряпал фельетон о нем пространный
  
  
  И в Петербург Киркору отослал.
  
  
   Конечно, про такой скандал
  
  
  Узнала бы Европа очень скоро,
  
  
   Но тут, по счастью, на Киркора
  
  
  Нахлынула беда со всех сторон.
  
  
   Во-первых, он
  
  
  Торжественно на площади столичной
  
  
   Три плюхи дал себе публично,
  
  
  А во-вторых, явилася статья,
  
  
  Где он клялся, божился всем на свете,
  
  
   Что про военных ни...
  
  
  Не станет он писать в своей газете.
  
  
   Вот почему про тот скандал
  
  
   Никто в Европе не узнал.
  
   Читатель, если ты смышлен и малый ловкий,
  
  
  Из этой басни можешь заключить,
  
  
  Что иногда кумыс возможно пить,
  
  
   Но с чувством, с толком, с расстановкой.
  
   А если, как Юрлов, начнешь лупить ведром,
  
  
   Тогда с удобством в отчий дом
  
  
   Вернешься шут шутом.
  
   Конец 1860-х - начало 1870-х годов?
  {* Пенсне (фр.).- Ред.}
  
  
  
  
   282
  
  
  Почтенный Оливье, побрив меня, сказал:
  
  
   "Мне жаль моих французов бедных
  
  
   В министры им меня Господь послал
  
  
  И Трубникова дал наместо труб победных".
  
  
  1870
  
  
  
  283. В. А. ЖЕДРИНСКОМУ
  
  
  
  С тобой размеры изучая,
  
  
  
  Я думал, каждому из нас
  
  
  
  Судьба назначена иная:

Категория: Книги | Добавил: Armush (28.11.2012)
Просмотров: 511 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа