Подкольский Вячеслав Викторович - Три ночи

не и осмотрев со свечой постель, которая положительно вся была усеяна испуганно бегавшими взад и вперёд муравьями.

   "Что за история?! Как они могли попасть в комнату? Непостижимо!" - изумлялся Крупицын, стряхивая муравьёв.

   "Что же я теперь стану делать? Надо хоть бельё переменить!" - решал он и нагнулся к кровати, чтобы достать из под неё чемодан, но вместо кожаного чемодана рука его нащупала какой-то деревянный ящик.

   Виктор Петрович выдвинул его и остолбенел от удивления.

   Ящик, также облепленный весь муравьями, заключал внутри себя целый муравейник, видимо, вырытый и принесённый сюда из леса.

   Крупицын тут только догадался, кем и зачем он поставлен в его спальню.

   - Вот идиотки старые! - бешено проскрежетал он. - Я добровольно не соглашаюсь, так они меня насильно лечить вздумали! Однако, нельзя же в самом деле остаться здесь и отдать себя на съедение муравьям?! Ах, дуры, дуры! Вот я сейчас их всех перебужу.

   Виктор Петрович кое-как оделся и, умышленно громко шлёпая туфлями, вышел в коридор, взывая о помощи.

   Сначала выглянула испуганная Марьюшка, а потом в ночном чепце и капоте появилась сама Пелагея Игнатьевна.

   - Что такое, Виктор Петрович? Что с вами? - спросила она деланно встревоженным тоном.

   - Да помилуйте, мне устроили какие-то инквизиционные пытки!.. Домна, что ли, это ваша поусердствовала? Но только это прямо невозможно! Меня буквально всего источили муравьи! - силясь быть вежливым, пояснил гость.

   - И ноги накусали? Ну, слава Тебе Господи! - радостно воскликнула хозяйка.

   - Как: слава Тебе, Господи?! Вы смеётесь надо мной, что ли? - не выдержал Крупицын.

   - Зачем смеяться? Ни смеяться, ни сердиться тут нечего! Теперь вашу боль как рукой снимет!

   - Да что вам боль-то моя далась? Ведь я вас не просил лечить меня?! Что же, вы думаете, мне теперь легче, когда всё тело, как огнём жжёт? - волновался Виктор Петрович.

   - Ничего, ничего, потерпите! - ласково успокоила его Пелагея Игнатьевна.

   - Туда я больше не пойду, извините! Прикажите постлать мне постель в другом месте и достать свежее бельё.

   - Хорошо, хорошо, сейчас Марьюшка всё сделает!..

   Пока последняя приготовляла гостю новую постель в гостиной на диване, он взволнованно ходил из угла в угол, приняв окончательное решение завтра же уехать с хутора.

   Наутро эта весть страшно поразила Пелагею Игнатьевну, которая, искренно извиняясь за своё насильственное лечение, горячо упрашивала Виктора Петровича остаться. Не желая прямо обидеть старуху, Крупицын решился прибегнуть ко лжи и сказал, что он уезжает не совсем, а только съездит на несколько дней в губернский город отправить деловые письма в Петербург и запастись от скуки книгами. Пелагея Игнатьевна отлично поняла, что это одна только отговорка, и больше уже упрашивать не стала.

   После вчерашнего дождя погода стояла нежаркая. Перед обедом послали в Размахино за лошадьми. Наскоро пообедав, Виктор Петрович распростился с хозяйкой и, щедро наградив Домну с Марьюшкой, покинул навсегда "бабье царство", как прозвал он про себя хутор Пелагеи Игнатьевны.

   "Слава Тебе, Господи! Наконец-то вырвался! - подумал Крупицын, отвесив последний поклон провожавшим его женщинам, и невольно задал себе вопрос. - Куда же, однако, я поеду? Не в Петербург же обратно? Было бы смешно вернуться туда, когда отпуск только что ещё начался! В Крым? Теперь не стоит. Вот что: доеду по железной дороге до Нижнего, а там сяду на пароход и покатаюсь по Волге. Это самое лучшее: речные путешествия так освежают".

   Добравшись до станции, Виктор Петрович взял билет до Нижнего Новгорода, а на другой день отъезжал уж от последнего на огромном, красивом пароходе общества "Кавказ и Меркурий".

   Каковы же были удивление и радость Крупицына, когда он, после вкусного, тонкого обеда в столовой первого класса, вышел на палубу подышать свежим воздухом и лицом к лицу встретился с полным, загорелым брюнетом в форме морского офицера, своим знакомым по клубу.

   - Виктор Петрович! Какими судьбами? - радостно воскликнул офицер, крепко пожимая его руку своими обеими могучими руками.

   - Да вот прокатиться вздумал... А вы куда едете? - полюбопытствовал в свою очередь Крупицын.

   - Никуда не еду, я у себя дома! - рассмеялся офицер.

   - Как так? Я вас не понимаю.

   - Очень просто: я командир этого парохода!

   - Неужели? Давно? А я и не знал... Очень, очень приятно встретиться!

   - А я ещё больше вашего рад! Представьте себе такое положение вещей: со мной жена и свояченица, обе - страстные винтёрки!.. Вынь, да выложь им партнёра! Признаться сказать, в поиски за таковым я и вышел из каюты... Вдруг, такая счастливая встреча!.. Если вы ничего не имеете против дамского винта, то позвольте вас представить моим дамам.

   - Напротив, очень рад! - с нескрываемой радостью воскликнул Виктор Петрович, предчувствуя, что наконец-то, он попал в "свою сферу".

   Командир парохода приятельски взял Крупицына под руку и повёл к своей каюте.

   Капитанские дамы оказались милыми, весёлыми, очень хорошенькими и, сверх ожидания Виктора Петровича, в винт играли прекрасно.

   Весь рейс до Астрахани и обратно до Нижнего прошли для Крупицына совершенно незаметно. На больших пристанях слезали на берег, осматривали города, накупали всевозможных местных произведений, фруктов, ягод, арбузов и пр. Погода всё время стояла чудная, вследствие этого ревматизм не беспокоил Виктора Петровича, и Крупицын находился в самом оживлённом, весёлом настроении духа.

   Когда вернулись в Нижний, капитан и его дамы уговорили Крупицына сделать с ними ещё один рейс. Виктор Петрович согласился. В Казани на пароход села большая компания молодёжи, которая вскоре присоединилась к компании капитана, и всем сделалось ещё веселее. Свояченица капитана была хорошая музыкантша, а среди новой компании нашлась певица-консерваторка, так что в рубке первого класса нередко устраивались настоящие концерты, в заключение которых Крупицын, по единодушной просьбе публики, с неподдельным юмором рассказывал о своём трёхдневном пребывании в "бабьем царстве".

   Оканчивал он свой рассказ так:

   - Только что я выехал со двора, как тотчас же отворили в доме все окна и двери, принесли несколько ушатов воды и принялись за дезинфекцию, чтобы даже духом мужским не пахло!.. Всё вымыли, выскоблили, комнаты окурили ладаном, и теперь уже после меня, наверняка можно сказать, хутор добрейшей Пелагеи Игнатьевны не увидит больше ни одного мужчины!

  

  

   Источник текста: Подкольский В. В. Вечером. - СПб.: Типография "Труд", 1903. - С. 21.

   OCR, подготовка текста - Евгений Зеленко, август 2011 г.

   Оригинал здесь: Викитека.