Петриченко Кирилл Никифорович - Первая неудача на командирстве

надѣясь, что днемъ лучше угадаю въѣхать въ него въ ту минуту, когда волна опадетъ, а слѣдующая еще не успѣетъ подняться.

   Я простился съ остававшимися на берегу, обѣщая тотчасъ прислать шлюпку за ними, какъ только буруны улягутся.Мы сѣли въ четверку, гребцы приготовили весла, а остальные матросы, дружно приподнявши ее, столкнули въ воду.

   Вѣроятно, не каждому случалось проѣзжать черезъ буруны на маленькой шлюпкѣ; какой страшный шумъ оглушаетъ тогда бѣднаго пловца! оно конечно ничего, если это только катанье или, пожалуй, даже и необходимость, но когда знаешь, что если выброситъ тебя назадъ, то выброситъ на гостепр³имный берегъ. У меня назади не было гостепр³имнаго берега; я долженъ былъ во что бы то ни стало переѣхать на судно, а если единственная шлюпка разобьется, то не было уже никакой надежды попасть на него.

   Въ двадцати саженяхъ отъ берега налетѣлъ на насъ страшный бурунъ и прикрылъ совершен³ю. "Не робѣй! держи крѣпче весла!" только успѣлъ и закричать своимъ гребцамъ, какъ ротъ былъ полонъ соленой воды. Въ эту минуту мнѣ послышался далек³й, какъ бы заглушенный крикъ: "прощайте, ваше благород³е!" мнѣ даже казалось, что это мечта, но не до того было, чтобы думать въ это время: смерть близко, а умирать не хотѣлось.

   Къ счаст³ю нашему, гребцы не выпустили изъ рукъ веселъ, и лишь только волна опала, какъ они двинули дружно шлюпку, и она перескочила черезъ первую гряду; шлюпка была полна воды, но мы скоро отлили ее фуражками и сапогами, держась между двумя стѣнами буруновъ; потому что ѣхать въ нихъ, когда шлюпка отъ воды отяжелѣла, было было бы безумно. Ни берега, ни оставшейся команды, намъ не было видно.

   Оправившись наскоро, мы пустились опять впередъ и въѣхали во вторую гряду; этотъ переѣздъ былъ удачнѣе, такъ что только немного воды попало къ намъ, и мы, не останавливаясь уже, переѣхали третью гряду; на ней бурунъ былъ меньше и не поднимался такими высокими гребнями.

   Только-что проѣхали буруны, какъ опасность миновалась совершенно; хотя съ моря и дулъ вѣтеръ, но волнен³е было правильное, и мы благополучно доѣхали до баржи.

   - Здравствуй! все ли у тебя благополучно? спросилъ я своего больнаго.

   - Все благополучно, ваше благород³е, слава Богу! ночь прошла тихо, да я и не спалъ, лихорадка трусила, такъ ужь не прозѣвалъ бы потравить канату, еслибы сдѣлался вѣтеръ, отвѣчалъ матросъ.

   Первая минута когда я вступилъ на палубу, была радость спасен³я: человѣкъ всюду эгоистъ; во вторую я съ тоскою взглянулъ на берегъ и увидѣлъ моихъ бѣдныхъ матросовъ, которыхъ никакъ не могъ перевести на баржу. Я зналъ, что бѣдняки голодны, но какъ было помочь? попробовалъ было положить въ бочонокъ сухарей и пустилъ его, но увы! онъ плылъ не къ берегу, а по течен³ю, вдоль его.

   Я полагаю, что не ошибусь въ сравнен³и, если скажу, что только влюбленный можетъ такъ внимательно смотрѣть на свою милую, какъ смотрѣлъ я на завѣтный берегъ. Я помѣстился на палубѣ, положилъ зрительную трубу на бортъ и черезъ нее слѣдилъ за малѣйшими движен³ями на берегу.

   Около полудня, начали со всѣхъ сторонъ съѣзжаться Ногаи на арбахъ и разбирать оставш³йся лѣсъ; матросы какъ будто говорили имъ что-то и размахивали руками, но потомъ всѣ вдругъ столпились въ кучу, какъ испуганное стадо, и отошли въ сторону. Наконецъ, стали появляться вооруженные всадники въ черкесскихъ платьяхъ; они подъѣзжали къ матросамъ и казалось о чемъ-то спрашивали ихъ. Часа въ три пополудни матросы вдругъ пошли отъ берега къ песчанымъ буграмъ и скрылись за ними.

   Куда они пошли? вотъ вопросъ, который задалъ я себѣ и не могъ рѣшить; больше нечего мнѣ было смотрѣть на берегу, и я сталъ ждать...

   Ночь прошла спокойно, хотя вѣтеръ продолжалъ дуть по-прежнему. Природа взяла верхъ, и я уснулъ на палубѣ, но какой это былъ тревожный сонъ! При первомъ разсвѣтѣ, какъ только можно было смотрѣть вдаль, я опять навелъ трубу на берегъ; но онъ былъ пустъ, на немъ ни души не было. Вѣтеръ не стихалъ, буруны не уменьшались, и я боялся рисковать еще разъ ѣхать на берегъ для развѣдки.

   Весь день прошелъ въ томительномъ ожидан³и, матросы не появлялись на берегу, и Ногаи также не показывались, потому что лѣсу уже ничего не оставалось.

   Долго, невыносимо долго, тянулся этотъ день и слѣдующая за нимъ ночь.

   Такъ, безъ всякой перемѣны, прошелъ еще день и еще одна ночь. Я упадалъ духомъ.

   Съ половины третьей' ночи вѣтеръ сталъ стихать и измѣняться отъ берега; это скорѣй всего могло уничтожить буруны, и надежда стала оживать во мнѣ. Съ разсвѣтомъ точно я замѣтилъ, что волнен³е стало тише, и буруны не поднимались уже такъ высоко какъ прежде; поджидая, чтобы они еще болѣе утихли, я ходилъ по палубѣ, все надѣясь, что вотъ появятся матросы, но ихъ не было. Мысли, одна другой мрачнѣе, сжимали голову, и я уже потерялъ надежду еще разъ увидѣть свою команду,- какъ вдругъ крикъ: ваше благород³е, ребята идутъ! въ одно мгновен³е пробудилъ меня къ жизни, я схватилъ трубу и увидѣлъ матросовъ выходившихъ изъ-за песчаныхъ бугровъ; сосчиталъ ихъ, они были всѣ!.. Какая жаркая молитва благодарности изливалась изъ измученной души моей.

   - На четверку! закричалъ я бывшимъ при мнѣ четверымъ матросамъ, и трехъ изъ нихъ, кромѣ больнаго, отправилъ на берегъ. Перевозка кончилась благополучно, и я вздохнулъ свободно, увидѣвши всѣхъ людей своихъ на палубѣ баржи.

   Унтеръ-офицеръ разказалъ мнѣ, что когда шлюпку мою покрыло буруномъ, то они, думая, что я погибъ, закричали мнѣ: "прощайте"; но потомъ увидѣли, какъ мы выбрались изъ буруновь и пристали къ баржѣ; тогда, не безпокоясь уже о нашей участи, стали думать о себѣ. Сначала они бранили Ногаевъ, которые брали самовольно лѣсъ, но тѣ не хотѣли ихъ слушать и говорили: "чего вы бережете, сами будете ли цѣлы?" Конные, которые пр³ѣзжали къ берегу, были мирные Черкесы; они спрашивали матросовъ, зачѣмъ они здѣсь и отчего не ѣдутъ на судно, гдѣ ихъ лодка? Потомъ подошелъ къ нимъ старикъ Ногай, сказалъ, что онъ старшина изъ ближайшаго аула и сталъ звать ихъ съ собою въ аулъ, говоря, что если они останутся на ночь на берегу, то ихъ или убьютъ или увезутъ въ горы; что тѣ, которые пр³ѣзжали на лошадяхъ, не добрые люди, они служатъ переметчиками абрекамъ и непремѣнно приведутъ ихъ сюда. Матросы послушались старшины и пошли съ нимъ въ аулъ, расположенный верстахъ въ четырехъ отъ того мѣста. Ногай привелъ ихъ въ свою кибитку и запретилъ имъ выходить изъ нея даже днемъ, а на ночь далъ всѣмъ оруж³е и велѣлъ ложиться спать въ кибиткѣ; самъ же, тоже вооруженный, легъ въ дверяхъ. Такъ провели они три дня; старикъ берегъ ихъ, но только не могъ дать имъ порядочной пищи, потому что былъ очень бѣденъ, а предложилъ имъ то, что самъ ѣлъ: немного ржаной муки, вскипяченной въ морской водѣ, потому что прѣсной вблизи аула нѣтъ.

   - Два дня мы терпѣли голодъ, говорили матросы,- и не могли ѣсть этого варева: больно нечисто, столько въ него нападало мухъ, точно варенье сдѣлалось; на трет³й уже день очень отощали, такъ поѣли немного, а вотъ Бердѣеву было хорошо: ему бабы молока носили.

   Бердѣевъ былъ нашъ канониръ изъ Татаръ, служивш³й намъ переводчикомъ съ Ногаями.

   Какъ только вѣтеръ стихъ, Ногай тотчасъ проводилъ матросовъ до берега и очень былъ радъ, что уберегъ ихъ отъ абрековъ.

   Минуты лишней не мѣшкалъ я у негостепр³имнаго берега, и хоть вѣтеръ былъ очень тих³й, однакоже до ночи успѣли мы отойдти подальше въ море и тамъ выжидать попутнаго вѣтра. До Бирючей Косы дошелъ я благополучно и, выполнивъ тамъ всѣ обряды карантина, пошелъ въ Волгу; до Астрахани оставалось только сто верстъ и мнѣ хотѣлось какъ можно скорѣе пройдти ихъ. Вѣтеръ дулъ попутный, что большая рѣдкость въ Волгѣ; только наступала уже ночь, хотя и лунная. Даже люди, хорошо знающ³е всѣ фарватеры Волги, не рѣшаются идти въ устье ея ночью; въ ней очень много отмелей, которыя ежегодно измѣняютъ свое положен³е; но я не подумалъ объ этомъ и, надѣясь, что хорошо знаю всѣ мели, поставилъ всѣ паруса и полетѣлъ вверхъ по рѣкѣ. Баржа шла отлично, мѣсяцъ свѣтилъ какъ днемъ, я расхаживалъ по палубѣ и мечталъ объ удовольств³и свидан³я съ дорогими людьми, какъ вдругъ,- такое ужь было мнѣ тогда несчаст³е во всемъ! - баржа со всего ходу плавно нашла на песчаную отмель, идущую отъ праваго берега; ударъ былъ очень легк³й, потому что мель не крута, и судно постепенно теряло ходъ, такъ что я этого не замѣтилъ вовремя. Мечты разлетѣлись въ прахъ, когда баржа остановилась, и мнѣ представилась самая непр³ятная дѣйствительность - сидѣть, какъ ракъ на мели.

   Закрѣпивъ наскоро всѣ паруса, чтобы они еще больше не тащили на мель, я тотчасъ сдѣлалъ завозъ въ лѣвую сторону, гдѣ глубина была больше; но баржа не трогалась съ мѣста, она была плоскодонная и сидѣла на землѣ всѣми точками своего дна. Оставалось одно дѣйствительное средство - выгрузить на берегъ часть лѣса и облегчить судно, но берегъ въ этомъ мѣстѣ былъ не близко, а у меня нѣтъ шлюпокъ; только одна поврежденная четверка, и надобно было посылать на ближнюю ватагу, верстъ за пять, за лодками; но я пожалѣлъ матросовъ и рѣшился дожидаться утра.

   Такъ какъ въ рѣкѣ, хотя и на мели, опасности нѣтъ никакой, а днемъ трудовъ было не мало, то я заснулъ крѣпко, приказавши разбудить себя на разсвѣтѣ. Встаю, и что же? день чудесный, тишина, вѣтру нѣтъ, а съ нимъ нѣтъ и воды, которую онъ нагналъ вчера, она вся скатилась, и вокругъ баржи преспокойно расхаживаютъ вороны.

   Какое это было для меня непр³ятное зрѣлище! Хотя я и не могъ подвергнуться большой отвѣтственности за то, что сталъ на мель въ рѣкѣ, по которой мы всѣ ходимъ ощупью, но одного стыда уже было довольно.

   Времени впереди много, надобно было выжидать, чтобы снова нѣсколько дней дулъ съ моря вѣтеръ и пригналъ воду,- тогда только баржа могла сойдти съ мели; а чтобы воспользоваться самою малѣйшею прибылью, я началъ выгружать постепенно все. Для этого дали мнѣ съ ватаги плоскодонную лодку, и на ней я перевезъ на берегъ не только весь грузъ, но даже всѣ принадлежности судна; а наконецъ и самыя мачты вынулъ и спустилъ въ воду. Когда ужь нечего было выгружать, я во второй разъ, въ эту несчастную кампан³ю, сталъ ждать; хотя теперь это было не такъ мучительно какъ прежде, за то вдвое досаднѣе: тогда было горе, а тутъ досада.

   Каждый вечеръ я думалъ: завтра, быть-можетъ, подуетъ нагонный вѣтеръ; иногда онъ точно начиналъ дуть, но скоро стихалъ, не успѣвая нагнать довольно воды.

   Изъ всѣхъ невыгодъ, как³я падаютъ на долю касп³йскихъ моряковъ, самое непр³ятное есть плаван³е по Волгѣ, отъ Астрахани до взморья. Частые извороты рѣки, такъ что одинъ и тотъ же вѣтеръ становится и противнымъ, и попутнымъ, мели, которыми изобилуетъ рѣка, дѣлаютъ плаван³е несноснымъ. Мели Волги моряки дѣлятъ на законныя и не законныя. Законныя находятся при самомъ выходѣ изъ устья, миновать ихъ нельзя, и каждое судно должно простоять на нихъ нѣсколько дней, а иногда и мѣсяцевъ, чтобы дождаться, когда вѣтромъ съ моря подниметъ воду. Хорошо еще, если оно сидитъ не глубоко, и ему немного надобно воды, а то больш³я суда, вышедши изъ Астрахани въ маѣ мѣсяцѣ, иногда только въ сентябрѣ успѣваютъ перетащиться черезъ мель.

   Незаконными мелями называютъ тѣ, на которыя можно стать и не стать, если фарватеръ хорошо знаешь, или лучше сказать, если есть хорош³е рулевые, поступивш³е въ матросы изъ астраханскихъ рыбаковъ; они знаютъ Волгу, какъ свою постель. У меня на бѣду не было такого ни одного.

   Такимъ образомъ, каждый вечеръ надѣясь и каждое утро теряя надежду, я провелъ мѣсяцъ, не подвинувшись ни на вершокъ впередъ. Отъ порта прислали ко мнѣ пароходъ, чтобы онъ помогъ мнѣ стащиться, когда прибудетъ вода, но ея не было, и пароходъ стоялъ безъ дѣйств³я.

   Командиръ ворчалъ и сердился на меня, что изъ-за другаго онъ долженъ былъ стучать въ камышахъ, отдавая себя на жертву комарамъ. Наконецъ, его потребовали для другаго поручен³я, онъ ушелъ, и я, по-прежнему, остался одинъ, бесѣдовать самъ съ собою и съ завистью любоваться, какъ не далеко отъ меня летѣли суда и лодки подъ парусами, а я сидѣлъ, будто невольникъ на цѣпи. Всего бы только саженъ на пятьдесятъ подвинуться, и былъ бы на свободѣ; да какъ ихъ перескочишь?

   Какъ теперь помню: 29-го августа, поѣхалъ я на ватагу къ обѣднѣ и тамъ еще замѣтилъ, что вѣтеръ перемѣнился и подулъ съ моря, но это меня не обрадовало, я усталъ надѣяться. Возвращаюсь на баржу, и первый вопросъ: "Какъ вода"?-"Прибываетъ", отвѣчали мнѣ, и судно стало шевелиться. Наученный горькимъ опытомъ, я не упустилъ на этотъ разъ уже ничего, чтобы воспользоваться временною прибылью воды, и къ вечеру былъ уже на свободѣ. Черезъ три дня баржа была совершенно нагружена, за мною пришелъ пароходъ и довелъ до Астрахани.

   Такъ неудачно кончился для меня первый годъ на поприщѣ командирства; у молодаго командира, за его неловкость, отняли судно и посадили на нѣсколько мѣсяцевъ на береговое содержан³е.

   Стыдно было передъ товарищами.