Лейкин Николай Александрович - Актеры-любители

   - Я-то?.. проговорилъ Плосковъ и замялся.- Жалованье у меня не велико, но мы получаемъ хорош³я награды послѣ новаго года. - Потомъ мы предугадываемъ биржевой курсъ бумагъ и играемъ на биржѣ. Въ банкѣ часто вообще бываетъ такъ, что курсъ впередъ извѣстенъ. Потомъ мой отецъ опытный маклеръ. Да... это бываетъ иногда очень выгодно.

   - Ну, а жалованья-то все-таки сколько-же получаете? допытывалась Люба.

   - Двѣсти рублей... Но жалованье наше нельзя считать. Главное - награда и игра на биржѣ, отвѣчалъ Плосковъ.- Ничего... Намъ жить можно. У васъ ужъ, поди, и брилл³анты приданые есть? спросилъ онъ опять.

   - Нѣтъ, брилл³антовъ еще пока не покупали.

   - А шуба, шуба... Традиц³онная купеческая чернобураго лисьяго мѣха ротонда, крытая бархатомъ?

   Онъ усмѣхнулся.

   - Тоже еще не покупали.

   Часовъ въ двѣнадцать актеры-любители начали расходиться отъ Кринкиныхъ, сговорившись о днѣ репетиц³й. Уходили всѣ разомъ. Любу дожидалась въ прихожей горничная. Горничная хотѣла подать Любѣ пальто, но Плосковъ вырвалъ его у ней и самъ подалъ Любѣ. Во время надѣван³я пальто онъ ухитрился незамѣтно чмокнуть Любу въ ручку. Та вспыхнула, но ничего не сказала. Выйдя на подъѣздъ, Плосковъ усадилъ Любу на извощика рядомъ съ горничной, а самъ на другомъ извощикѣ поѣхалъ провожать ихъ и, проводивъ до дома, при прощаньи крѣпко пожалъ ручку Любѣ.

  

  

   Дарья Терентьевна еще не спала и дожидала Любу; когда та вернулась отъ Кринкиныхъ. Дарья Терентьевна встрѣтила ее въ прихожей. - Ну, что? Какъ? Разсказывай... начала она, цѣлуя дочь.

   - Да вотъ узнала, что вы приказывали. Двѣсти рублей онъ жалованья въ банкѣ получаетъ. Двѣсти рублей въ мѣсяцъ и кромѣ того, говоритъ, награды хорош³я... отвѣчала та.

   - Фу ты пропасть! Да ты про кого? вытаращила глаза Дарья Терентьевна.

   - Да про Витал³я Петровича. Сами-же вы велѣли спросить, сколько онъ жалованья получаетъ.

   - Да вѣдь я тебѣ сказала вообще, сказала только къ слову, что ежели за тобой какой-нибудь молодой человѣкъ ухаживаетъ, то ты должна стараться узнать, сколько онъ жалованья получаетъ, а ты ужь сейчасъ - и на поди!

   - Онъ, маменька, очень ухаживалъ, онъ даже до нашего дома насъ проводилъ.

   - Ну, не болтай вздора. Этотъ тебѣ въ женихи не годится. Что такое банковск³й конторщикъ! Да въ другой разъ не позволяй ему и провожать себя: "маменька, молъ, этого не любитъ". Я тебя про другихъ спрашиваю, кто тамъ былъ.

   - Онъ, маменька, говоритъ, что онъ на биржѣ играетъ и что это очень выгодно, что онъ хорош³я деньги наживаетъ.

   - Да что ты все про этого Плоскова! Говорю тебѣ, что онъ тебѣ не пара! Ты дѣвушка богатая, съ большимъ приданымъ. Будешь много про него болтать, то я и на репетиц³и пускать не стану. Богъ съ нимъ и съ спектаклемъ. Да и вообще мнѣ не по нутру эти спектакли. Ежели я согласилась тебя отпустить, то только изъ-за того, что нѣтъ-ли тамъ какихъ-нибудь мужчинъ основательныхъ_; солидныхъ.

   - Офицеръ былъ какой-то, только онъ со мной почти не разговаривалъ. Это нашъ режиссеръ. Онъ распредѣлялъ роли.

   - Да ты, кажется, совсѣмъ не понимающая! Иди, раздѣвайся.

   Люба отправилась къ себѣ въ комнату и стада снимать съ себя платье и корсетъ, дабы ложиться спать. Черезъ нѣсколько времени къ ней опять пришла Дарья Терентьевна. Она была въ юбкѣ и ночной кофточкѣ.

   - Что это за люди Кринкины? Разсказывай... снова начала она.

   - Да живутъ хорошо. Лариса Павловна дама хорошая, ласковая, такъ меня расцѣловала, только ужь очень она накрашена и сильно молодится. Все хочетъ молодыя роли играть. А вотъ мужъ у ней какой-то эдак³й.... полоумный. Впрочемъ, онъ даже и не сидѣлъ съ нами, разсказывала Люба.

   - Были-ли молодые люди изъ хорошаго купеческаго круга-то - вотъ я объ чемъ спрашиваю.

   - Конинъ былъ. У нихъ, говорятъ, ватная фабрика.

   - Ну, этотъ пьяница. Я знаю Конина. Это такой съ хриплымъ голосомъ?

   - Да, съ хриплымъ. Только это, я думаю, отъ комизма.

   - Какое отъ комизма! Просто пропилъ свой голосъ. Все съ актерами путается.

   - Только онъ некрасивъ. Такой какой-то шаршавый.

   - Красота тутъ не причемъ, матушка, а былъ бы человѣкъ солидный и изъ хорошаго купеческаго дома. Заводчикъ Корневъ былъ?

   - Нѣтъ, не былъ.

   - Да вѣдь онъ первый актеръ-любитель.

   - Должно быть въ какомъ-нибудь другомъ кружкѣ играетъ. Вѣдь любительскихъ кружковъ много. Впрочемъ, о немъ кто-то упоминалъ, чтобы пригласить его.

   - Вотъ это подходящ³й человѣкъ, хоть онъ и любитель, вотъ за этого человѣка ты возьмись, ежели его пригласятъ играть. У нихъ и пароходство, и заводы - и чего-чего нѣтъ! Мукосѣевымъ онъ родственникомъ приходится да и кромѣ того одинъ сынъ у отца.

   - Онъ, должно быть, въ мукосѣевскомъ кружкѣ и играетъ.

   - Конечно-же тамъ. Вотъ ежели-бы въ мукосѣевск³й кружокъ тебя пригласили играть, такъ я-бы зажмурясь отпускала, потому тамъ все дѣти купеческихъ тузовъ, а здѣсь, я думаю, сбродъ какой-то. Ну, кто еще былъ?

   - Да все банковск³е служащ³е изъ разныхъ банковъ.

   - Ну, конечно-же сбродъ.

   - Адвокатъ одинъ былъ.

   - Тоже горе. Нынче адвокату грошъ цѣна. Хорош³й, который въ хорош³я дѣла втершись, въ любительск³е спектакли играть не пойдетъ, а разные голь-адвокатишки, такъ хуже банковскихъ чиновниковъ.

   - Я не знаю, маменька, почему вы противъ банковскихъ чиновниковъ. У васъ племянникъ банковск³й чиновникъ,- заступилась Люба.

   - И тоже голь.

   - Онъ голь, а ежели Витал³я Петровича взять...

   Мать строго взглянула на дочь.

   - Да что ты все про этого Витал³я Петровича! Ужь не вздумала-ли ты съ нимъ что-нибудь въ серьезъ? Смотри у меня! - строго сказала она дочери.

   - Лазина Анничка вышла-же за банковскаго чиновника - и живетъ хорошо.

   - Не мели вздору! Лазина и ты. Лазина сирота, ее выдавалъ дядя и далъ за ней какихъ-нибудь пять тысячъ, а ты богатая невѣста.

   - Да вы спросите-ка папеньку хорошенько. Можетъ быть этотъ Витал³й Петровичъ и въ самомъ дѣлѣ хорошо достаетъ на биржѣ. Пусть папенька разузнаетъ.

   - Молчи. Ужь изъ-за одного этого его надо гнать отъ хорошей дѣвушки, что онъ играетъ на биржѣ. Вѣдь это можно какъ выиграть, такъ и проиграть. Въ такую тоже можно петлю впутаться, что и не вывернешься потомъ. Конечно, у него нѣтъ ничего, такъ и терять нечего.

   - Вы почемъ знаете?

   Дѣвушка слезливо заморгала глазами.

   - Что это такое? Слезы по этомъ мальчишкѣ? строго спросила Дарья Терентьевна.- Ну, стало быть, больше на репетиц³ю не пойдешь.

   - Да раздразните, такъ у каждаго будутъ слезы. Всякаго можно раздразнить.

   - Не пойдешь, матушка, не пойдешь, повторила Дарья Терентьевна,

   - Какъ это хорошо! Сначала отпустить играть, я уже роли взяла, а потомъ: не пойдешь! Вѣдь это-же невѣжество, вѣдь это-же все порядочные люди, съ какой-же стати имъ спектакль разстраивать!

   - Плевать мнѣ на спектакль. Я дочь берегу.

   Люба выпрямилась и торжественно сказала.

   - Маменька, вы этого не сдѣлаете!

   - Что?

   - А вотъ чтобы играть меня не пустить.

   - Увидишь, что сдѣлаю, ежели будешь бредить не вѣдь кѣмъ. Ну. ложись спать, пора, прибавила Дарья Терентьевна и стала уходить изъ комнаты дочери.

   - Сначала дозволятъ, дадутъ обѣщан³е, а потомъ разстраивать и не пускать... бормотала ей вслѣдъ Люба.

   Она легла въ постель, попробовала читать романъ, какъ это она всегда дѣлала на ночь, но ей не читалось. Передъ ней мелькалъ Плосковъ. Она вспомнила, какъ онъ ей пожималъ пальцы, какъ поцѣловалъ руку. Красивая фигура его дразнила _:ее. Люба загасила свѣчу и заснула, но и во снѣ ей снился Плосковъ.

  

  

   Покажи-ка, как³я так³я роли тебѣ дали вчера,- сказала на утро Дарья Терентьевна дочери.

   - Роли, какъ роли. Что ихъ смотрѣть по пусту,- отвѣчала та.

   - Однако, должна-же я видѣть, приличныя онѣ или неприличныя.

   - Неприличныхъ ролей не бываетъ.

   - Очень часто бываютъ. Напередъ говорю, неприличныхъ ролей я тебѣ играть не позволю. Покажи, говорю.

   - Нате, смотрите, только все равно ничего не поймете.

   Дочь подала матери тетрадку.

   - Тутъ всего одна роль. а ты говорила про двѣ роли,

   - Вторая роль еще не выписана. Ее привезетъ мнѣ сегодня или завтра Витал³й Петровичъ Плосковъ.

   - Какъ? Опять къ намъ пр³ѣдетъ?

   - Такъ что-жъ изъ этого? Не безпокойтесь, онъ васъ не укуситъ.

   Дарья Терентьевна взяла тетрадку и прочла:

   - "Роль горничной изъ комед³и "Которая изъ двухъ?" Зачѣмъ-же ты горничную-то взяла?

   - Ахъ, Боже мой! да такую дали. Эта роль очень хорошая.

   - Нѣтъ, я къ тому, что и наряда хорошаго нельзя будетъ показать на сценѣ,- сказала Дарья Терентьевна и стала перелистывать роль.- Что это такое! "Щиплетъ ее за щеку", написано. Это тебя, что-ли, будутъ щипать за щеку?

   - Да вѣдь это только такъ, для прилику,- отвѣчала Люба.

   Дарья Терентьевна вздохнула и произнесла:

   - Не люблю я этой фамильярности.

   - Да вѣдь это сцена.

   - Плюху-бы тебѣ вздумали дать на сценѣ. Кто-же тебя щипать то будетъ? Плосковъ, что-ли?

   - Нѣтъ, не Плосковъ, а другой любитель. Это одинъ адвокатъ. Да что вамъ впередъ-то узнавать! Вотъ на репетиц³ю послѣзавтра поѣдете - и увидите.

   - Поцѣлуевъ въ этой роли нѣтъ?

   - Нѣтъ, нѣтъ, успокойтесь.

   Дарья Терентьевна вообще была недовольна, что дозволила дочери играть на сценѣ, а когда вечеромъ пр³ѣхалъ Плосковъ и привезъ роль изъ комед³и "На Пескахъ", недовольство это еще болѣе усилилось. Она и дочь встрѣтили его въ гостиной и Дарья Терентьевна, даже не просила его садиться. Онъ, однако, переминался съ ноги на ногу и сказалъ:

   - Ежели Любовь Андреевна теперь свободна, то мнѣ хотѣлось-бы пройти съ ней эту роль. У насъ сцены вмѣстѣ.

   - Сейчасъ? возмутилась Дарья Терентьевна.- Да что вы, батюшка, съ одного-то. Вчера было распредѣлен³е ролей, послѣзавтра будетъ репетиц³я, и наконецъ сегодня хотите проходить роль. Вѣдь у Любы не только свѣта въ окошкѣ, что спектакль. Она сегодня сольфеджей еще не играла на роялѣ.

   - Въ такомъ случаѣ извините... сконфуженно поклонился Плосковъ.

   Люба вспыхнула.

   - Нѣтъ, нѣтъ. Останьтесь и прочтемте роли. Сольфеджи я могу и потомъ, проговорила она,

   Мать покосилась на дочь, но не возражала. Люба пригласила Плоскова садиться и началась считовка тѣхъ сценъ, которыя у Любы и Плоскова совпадала вмѣстѣ. Дарья Терентьевна сидѣла тутъ-же и слушала, искоса посматривая_; на Плоскова.

   - Вѣдь никакого смысла нѣтъ вотъ въ такомъ чтен³и, сказала она наконецъ.- На сценѣ ежели дѣлать репетиц³ю - ну, тогда я понимаю.

   - Ахъ, какъ возможно! Мы все-таки привыкаемъ къ интонац³и, отвѣтилъ Плосковъ.

   Черезъ нѣсколько времени Дарья Терентьевна спросила его:

   - Заводчикъ Корневъ у васъ не будетъ играть?

   - Кажется, что его хотятъ пригласить сыграть комическую роль въ "Что имѣемъ,- не хранимъ". Тамъ двѣ хорош³я комическ³я роли, а у насъ только одинъ хорош³й комикъ.

   - Вотъ это прекрасный молодой человѣкъ, солидный. Любочка въ прошломъ году одинъ разъ танцовала съ нимъ въ Коммерческомъ собран³и.

   - Маменька, да вы-бы хоть чаю велѣли подать Витал³ю Петровичу, заговорила Люба.

   - Позвони въ колокольчикъ - подадутъ, отвѣчала мать сурово.

   Дѣвушка сдѣлала движен³е съ пуговкѣ электрическаго звонка, но Плосковъ остановилъ ее.

   - Нѣтъ, нѣтъ. Благодарю покорно. Я не хочу чаю.

   - Отчего-же? Выпейте, опять какъ-то нехотя сказала Дарья Терентьевна.

   - Боюсь простудиться. Напьешься горячаго, а потомъ сейчасъ выдешь на воздухъ и горло можетъ захватить. А намъ, актерамъ-любителямъ, чистый голосъ нуженъ.

   - Ужъ будто такъ и нуженъ! И спектакли-то, я думаю, вовсе не нужны.

   - Прекрасное, благородное развлечен³е.

   - Не нахожу, чтобы оно было благородное. Извините вы меня, но, по моему, оно даже глупое.

   - Чѣмъ-же? Чѣмъ-же, Дарья Терентьевна?

   - Да вотъ вамъ нужно дѣлами заниматься, хлѣбъ себѣ заработывать, а вы пустяками занимаетесь.

   - Дѣлу - время и потѣхѣ - часъ. Вѣдь это все въ свободное отъ занят³й время.

   Считовка кончилась. Плосковъ началъ прощаться.

   - Такъ до послѣзавтра, Любовь Андреевна, говорилъ онъ. - До свидан³я. Дарья Терентьевна. Надѣюсь, что и вы пожалуете вмѣстѣ съ дочкой на репетиц³ю.

   - Непремѣнно пр³ѣду. Должна-же я видѣть что у васъ за народъ эти самые актеры и что у васъ тамъ происходитъ.

   Плосковъ ушелъ.

   - Вотъ нахалъ-то! воскликнула Дарья Терентьевна, когда за нимъ закрылись двери.

   - Зарѣзали вы меня, маменька, безъ ножа зарѣзали своею грубостью! сказала Люба, чуть не плача.

   - Погоди, не то еще будетъ, ежели онъ не уймется въ своемъ нахальствѣ.

   - Да что онъ вамъ сдѣлалъ? Въ чемъ вы видите его нахальство?

   - Какъ въ чемъ? Русскимъ языкомъ даю ему понять, что не желаю, чтобы онъ у насъ остался, а онъ все-таки остается.

   Люба отвернулась и слезливо заморгала глазами.

  

  

   Первая репетиц³я спектакля была назначена уже на сценѣ, въ театральномъ залѣ. Назначена она была вечеромъ въ 7 часовъ. Дарья Терентьевна ни за что не хотѣла отпустить дочь одну и поѣхала съ ней вмѣстѣ на репетиц³ю. Когда онѣ къ 7 часамъ явились въ театральный залъ, актеры-любители были уже всѣ въ сборѣ, хотя репетиц³я еще и не начиналась. Нѣкоторые изъ актеровъ пр³ѣхали въ залъ далеко еще до 7 часовъ. Комикъ Конинъ явился съ цѣлой корзиной вина и уже угощалъ товарищей. Въ темномъ, освѣщенномъ только пятью-шестью газовыми рожками, залѣ, какъ шмели, жужжали участники любительской труппы, разговаривая между собой. Вдали виднѣлась сцена съ освѣщенной рампой и съ декорац³ей, изображающей комнату. Когда Дарья Терентьевна и Люба вошли въ залъ, ихъ встрѣтилъ Плосковъ и повелъ къ режиссерскому столу, за которымъ сидѣли офицеръ Луковкинъ и Кринкина. Около Кринкиной стоялъ гимназистъ Даниловъ,

   - Только васъ и ждемъ, сказалъ Луковкинъ Любѣ.- Сейчасъ можемъ и начинать. Первой пьесой будемъ репетировать "Которая изъ двухъ", прибавилъ онъ и представился Дарьѣ Терентьевнѣ, отрекомендовавшись режиссеромъ.

   - Позвольте ужъ и мнѣ познакомиться съ вами обратилась къ матери Любы Кринкина, назвавъ себя и протягивая руку.- Я такъ полюбила вашу дочь, такъ, что она для меня теперь какъ родная. Я ее видѣла въ спектаклѣ лѣтомъ, на маленькой домашней сценѣ и, по моему, она подаетъ больш³я надежды...

   Луковкинъ захлопалъ въ ладоши.

   - Участвующихъ въ комед³и "Которая изъ двухъ" прошу на сцену! крикнулъ онъ.

   - Я пойду, маменька, а вы сядьте тутъ, сказала Люба.

   - Хорошо, хорошо, отвѣчала Дарья Терентьевна, опускаясь на стулъ недалеко отъ Кринкиной и искоса разсматривая ее.

   Плосковъ подалъ Любѣ свернутую калачикомъ руку и повелъ Любу на, сцену.

   "Ну, опять прилипъ"... подумала съ неудовольств³емъ Дарья Терентьевна про Плоскова и ее всю какъ-бы передернуло.

   Кромѣ Любы на сценѣ появился Гуслинъ и показались дѣвицы Бекасова и Трубачева. На суфлерской будкѣ спиной къ зрительному залу сидѣлъ, суфлеръ въ шляпѣ и съ книжкой. Рядомъ съ нимъ стоялъ Луковкинъ съ режиссерской тетрадкой. Началась репетиц³я. Дарья Терентьевна внимательно слѣдила за ней и особенно превращалась вся въ слухъ и зрѣн³е, когда появлялась fla сценѣ Люба. Кринкина придвинулась къ Дарьѣ Терентьевнѣ и сказала:

   - Какое прелестное времяпровожден³е эти любительск³е спектакли. Я буквально оживаю на сценѣ.

   - Да. Но для молоденькихъ дѣвушекъ то оно, знаете... стала отвѣчать Дарья Терентьевна и не окончила.

   - А что? Вы противъ?

   - Отвыкаютъ отъ дома... отъ рукъ отбиваются, ну, и въ голову имъ разныя мысли вступаютъ. Конечно, я ничего не говорю, коли хорошая компан³я, а вѣдь есть всяк³е, так³е, которые могутъ и нажужигать въ уши то, что не слѣдуетъ.

   - О, насчетъ общества не безпокойтесь. У насъ общество на подборъ. Вы про мужскую молодежь больше?

   - Да вообще.

   - Въ нашей труппѣ все прекрасные молодыя люди. И нигдѣ, знаете? дѣвушка не составитъ себѣ такъ скоро парт³ю, какъ участвуя въ любительскомъ кружкѣ. Прежде всего, она на виду.

   - Ну, не скажите. Не особенно-то любятъ этотъ видъ солидные женихи.

   - Отчего? Я вотъ давно уже подвизаюсь среди любителей на сценахъ и сколько прелестныхъ парт³й составилось на моихъ глазахъ. Про Фулаевыхъ вы слыхали? <огатые купцы. Ихъ дочь Вѣрочка въ прошломъ году играла также въ нашей труппѣ...

   - Позвольте, позвольте... Что онъ это ей говоритъ? перебила Кринкину Дарья Терентьевна и даже заслонила свое ухо, чтобы лучше слышать, что происходитъ на сценѣ.

   Дѣло въ томъ, что въ это время репетировали свою сцену Люба и Гуслинъ, а режисеръ Луковкинъ, стоя спиной къ рампѣ, кричалъ:

   - Побольше лукавства, мадмуазель Биткова! Побольше лукавства! Вспомните, что вы играете хитрую субретку, прошу повторить эту сцену.

   И началось повторен³е. Дарья Терентьевна все ждала, что Любу ущипнутъ за щеку, какъ это она прочла въ роли дочери, но ничего подобнаго на сценѣ не произошло. Гуслинъ не протянулъ даже и руки къ щекѣ Любы.

   - Какъ фамил³я этого молодого человѣка? спросила Дарья Терентьевна у Кринкиной.

   - Гуслинъ. Это начинающ³й адвокатъ.

   - Дѣлишки-то есть-ли? Поди, безъ дѣлишекъ бѣдствуетъ?

   - Ну, не скажу. Онъ занимается при какомъ-то присяжномъ повѣренномъ и тотъ ему представляетъ практику.

   - Ахъ, даже и не самъ по себѣ, а изъ чужихъ рукъ глядитъ! Такъ... Ну, вотъ вы сейчасъ говорили о парт³и... Я не про свою дочь, а вообще... Какая ужъ тутъ парт³я!

   - Да вѣдь всѣ съ малаго начинаютъ. Но онъ прекрасный молодой человѣкъ. Немножко фатоватъ, это за нимъ есть, но душа у него предобрая.

   - Одной душою нынче не проживешь, отвѣчала Дарья Терентьевна.

   - Ну, невѣста принесетъ капиталъ.

   - Тѣ, которые за невѣстой даютъ капиталъ, тоже ищутъ, чтобы этотъ капиталъ къ другому капиталу приткнуть. Ну, а этотъ офицеръ-то что такое?

   - Онъ режиссеръ нашъ, сказала Кринкина.

   - Нѣтъ, я вообще. Богатый человѣкѣ или такъ?

   - Кажется, что у него нѣтъ никакого состоян³я. Вотъ у насъ въ труппѣ состоятельный человѣкъ,- Конинъ.

   Кринкина кивнула по направлен³ю къ столу, за которымъ сидѣлъ передъ бутылками Конинъ съ компан³ей.

   - Знаю я его, небрежно сказала Дарья Терентьевна.

   Кринкина продолжала:

   - Немножко онъ кутнуть любитъ, но душа у него предобрая.

   - Даже и не немножко. Я его по Озеркамъ знаю. Онъ тамъ на дачѣ жилъ.

   - Женится, перемѣнится, а быль молодцу не укоръ.

   - Ну, ужъ этотъ наврядъ перемѣнится.

   Въ это время Люба кончила репетировать и Плосковъ велъ ее подъ руку, приближаясь къ Дарьѣ Терентьевнѣ. Дарья Терентьевна опять сморщилась отъ неудовольств³я и когда дочь съ Плосковымъ приблизилась къ ней, не утерпѣла и сказала:

   - И чего это ты все подъ руку-то?... Будто одна ходить не можешь. Вѣдь здѣсь не балъ, не танцы как³е, а репетиц³я.

   Плосковъ быстро оставилъ руку Любы, поклонился и отошелъ въ сторону. Люба хотѣла что-то сказать матери, но покосившись на Кринкину, только пошевелила губами и нахмурилась.

  

  

   - Чтo-жъ, домой теперь? спрашивала Любу Дарья Терентьевна, вообще сидѣвшая какъ-бы на иголкахъ, хмурая и на всѣхъ косо смотрѣвшая.

   - Какъ домой! Что вы! Мнѣ еще нужно во второй пьесѣ репетировать, отвѣчала та.

   - Нѣтъ, вы погодите. Мы еще будемъ чай пить, обратилась къ Дарьѣ Терентьевнѣ Кринкина.- Самое интересное, что у насъ есть, это то, что мы пьемъ чай въ антрактѣ репетиц³и. Тутъ у насъ соединяются всѣ въ одну семью и дѣлаются какъ-бы родными.

   - Да вѣдь это вамъ интересно. Ну, а мнѣ-то что?

   - Вы увидите, какъ у насъ всѣ сблизившись. какъ всѣ, какъ говорится, санъ-фасонъ.

   - Сиди ты! Куда-же ты? крикнула Дарья Терентьевна на дочь, видя, что та хочетъ отойти отъ нея.

   - Я, мамаша, только къ Машѣ Бекасовой. Надо поговорить насчетъ костюма въ пьесѣ.

   - Какой у тебя костюмъ! Дали какую-то горничную играть.

   - Ахъ, какая вы строгая мамаша! покачала головой Кринкина. - Дайте ей свободу, дайте ей походить. Чего вы боитесь! Вѣдь здѣсь все свои.

   - Для васъ свои, а она-то вѣдь у васъ въ первый разъ играетъ, Ну, ступай, ступай, ужъ ежели такъ тебѣ надо къ Бекасовой, смилостивилась Дарья Терентьевна, обращаясь къ дочери.

   Люба отошла, Кринкина постаралась какъ-нибудь занять Дарью Терентьевну и принялась ей разсказывать, какъ въ прошломъ году Фулаева, дочь одного купца, игравшая въ ихъ труппѣ, составила себѣ отличную парт³ю, выйдя замужъ за одного инженера-технолога, тоже любителя.

   - По веснѣ онъ получилъ прелестное мѣсто на желѣзной дорогѣ - тысячъ въ пять и они уѣхали служить въ провинц³ю, продолжала Кринкина.- Братъ вотъ этого гимназиста, что стоялъ давеча около меня, былъ у нихъ въ К³евѣ... Они поселились по мѣсту служен³я въ К³евѣ... и говоритъ, что живутъ, какъ магнаты. Потомъ еще въ прошломъ году у насъ составилась парт³я.

   Дарья Терентьевна слушала внимательно, разговоръ пришелся по ней и отвлеклась отъ Любы.

   А Люба въ это время сидѣла на сценѣ, въ кулисахъ, на бутафорскомъ диванѣ, вмѣстѣ съ Плосковымъ, и вела слѣдующ³й разговоръ:

   - Что это съ вашей мамашей? спрашивалъ Плосковъ. - Удивительно, какая она непривѣтливая сегодня. Да и прошлый разъ, когда я у васъ былъ....

   - Ахъ, оставьте, пожалуйста, не обращайте на нее вниман³я. Это просто отъ невѣжественности. Ей не хочется, чтобы я играла, а я поставила на своемъ, дала отвѣтъ Люба.

   - Но, пожалуй, она можетъ запретить вамъ играть передъ самымъ спектаклемъ.

   - Ну, ужъ этого-то я никогда не послушаюсь.

   - Какъ-бы сдѣлать, чтобы она хоть немножко глядѣла на меня поласковѣе?

   - Она вотъ сердится, что я съ вами подъ-руку хожу. Не водите меня подъ-руку при ней. пожалуйста.

   - Да позвольте... Что-жъ тутъ такого?

   - Ну, вотъ не хочетъ. А все отъ дикости понят³й. Привыкнетъ.

   - Вы думаете? Было-бы печально, ежели-бы труппа лишилась васъ. Да и я-то... Знаете, я такъ привыкъ къ вамъ на дачѣ, такъ сжился съ вами на прогулкахъ, на танцовальныхъ вечерахъ въ Озеркахъ, что тотъ интервалъ времени, который мнѣ пришлось провести послѣ переѣзда съ дачи, не видясь съ вами, повергъ меня даже въ какое-то унын³е.

   - Ахъ, оставьте, пожалуйста, сказала Люба, вся вспыхнувъ, и прибавила: - Вотъ ежели-бы она услыхала эти слова!

   - Да что-же я говорю? Я говорю только, что скучалъ безъ васъ, а скучалъ я ой-ой какъ! И вдругъ меня осѣнила мысль примазаться вотъ къ этой любительской труппѣ и пригласить васъ играть, чтобы опять видѣться съ вами, слышать вашъ пр³ятный голосокъ, чувствовать ваше...

   - Не говорите, не говорите этого... Пожалуйста, не говорите... испуганно пробормотала Люба, потупившись.

   - Это говорю не я, а мое сердце.

   - Ежели вы будете такъ говорить, я уйду.

   - Еще одинъ вопросъ. Ваша маменька, кажется, меня очень не любитъ?

   - Да она всѣхъ молодыхъ людей не любитъ.

   - Стало-быть, она прочитъ васъ замужъ за старика? Вѣдь когда-нибудь надо-же вамъ выдти замужъ?

   - Богъ ее знаетъ! Она все говоритъ о какихъ-то солидныхъ людяхъ. Потомъ для нея... кто богатъ, тотъ и солидный человѣкъ.

   - Ну, это тоже понят³я!..

   - Дик³я. Я сама знаю. Но что-жъ вы съ ней подѣлаете?

   - А вашъ какой взглядъ?

   - Что мнѣ богатство! Мы сами люди не бѣдные. У меня еще отъ бабушки есть семь тысячъ наслѣдедсва. Только, пожалуйста, не будемъ объ этомъ говорить. Бросьте.

   - Еще одинъ вопросъ. А какъ вашъ папаша на это дѣло смотритъ?

   - На какое?

   - Да вотъ насчетъ жениховъ.

   - Да вамъ зачѣмъ знать?

   Плосковъ вздохнулъ и сдѣлалъ умильное лицо.

   - Ежели спрашиваю, то, стало-быть, нужно. Ахъ, Любовь Андреевна, вы не можете себѣ представить, что со мной дѣлается,, ежели я долго васъ не вижу! Вотъ, напримѣръ, послѣ переѣзда съ дачи... Я искалъ васъ въ церкви, на улицѣ, въ театрахъ, бродилъ мимо вашего дома,- наконецъ, меня осѣнила счастливая мысль, какъ войти къ вамъ и какъ устроить, чтобы намъ почаще видѣться.

   Люба сидѣла, потупившись, перебирала фальборку своего платья и слушала молча. Наконецъ, она быстро сказала:

   - Пойдемте... А то маменька меня искать начнетъ. Или нѣтъ, прибавила она. - Вы останьтесь здѣсь, а я одна въ зало пойду. Вы потомъ выйдите.

   - Повинуюсь, ежели это необходимо... поклонился Плосковъ.

   Люба вышла изъ-за кулисъ въ зрительную залу. Тамъ Дарья Терентьевна давно уже искала ее и спрашивала всѣхъ, гдѣ дочь.

   - Гдѣ это ты запропастилась! встрѣтила она Любу.- Пошла съ Бекасовой разговаривать, а Бекасова здѣсь въ залѣ. Съ кѣмъ ты тамъ была? Опять должно быть съ нимъ... съ этимъ?..

   - Да нѣтъ-же, нѣтъ. Я съ режиссеромъ говорила. Съ этимъ офицеромъ.

   - Ну, что ты врешь, матка? Режисеръ все время на сценѣ стоялъ, а ты не вѣдь гдѣ скрывалась. Гдѣ этотъ самый, злосчастный-то? Какъ его?

   Дарья Терентьевна спрашивала про Плоскова. Люба поняла и отвѣчала:

   - Да почемъ-же я-то знаю!

   Въ это время около режиссерскаго стола сгруппировалась цѣлая толпа актеровъ-любителей. Пр³ѣхалъ сынъ заводчика Корнева, который согласился играть роль Морковкина въ водевилѣ "Что имѣемъ - не хранимъ", и толпа окружила его. Къ Дарьѣ Терентьевнѣ подошла Кринкина и сказала:

   - Давеча мы все говорили о женихахъ. Вотъ богатый женихъ... Корневъ.

   - Да развѣ онъ здѣсь? спросила Дарья Терентьевна.

   - Сейчасъ пр³ѣхалъ. И актеръ хорош³й, и женихъ. Онъ будетъ у насъ играть въ водевилѣ.

   Дарья Терентьевна оживилась.

   - Надо поздороваться съ нимъ. Я знаю и его отца, и его мать. Всѣхъ ихъ знаю, заговорила она.- Пойдемъ, Люба... Ты вѣдь тоже его знаешь... Ты танцовала съ нимъ въ Коммерческомъ собран³и. Постой, я на тебѣ платье поправлю... Батюшки! Да у тебя спина въ чемъ-то бѣломъ...

   - Это я должно быть на сценѣ какъ-нибудь о декорац³ю замаралась.

   Дарья Терентьевна привела въ порядокъ платье дочери и направилась къ группѣ, среди которой стоялъ Корневъ.

  

  

   Алексѣй Захарычъ Корневъ былъ ужъ далеко не юноша. Ему было лѣтъ подъ тридцать. Онъ былъ брюнетъ, стригъ волосы подъ гребенку, носилъ круглые усы, загибающ³еся кончиками около нижней губы, имѣлъ красноватое пятнами лицо и былъ одѣтъ въ клѣтчатую свѣтлую пиджачную пару англ³йскаго покроя. На жилетѣ его покоилась массивная золотая цѣпь съ компасомъ, съ машинкой для обрѣзки сигаръ и вообще съ кучею брелоковъ. Онъ былъ средняго роста, очень тощъ и симпатичнаго ничего изъ себя не представлялъ. Корневъ разсказывалъ компан³и, что въ мукосѣевскомъ кружкѣ, гдѣ онъ обыкновенно игpaлъ, тоже на-дняхъ идетъ спектакль и онъ исполняетъ роль Любима Торцова въ "Бѣдность не порокъ".

   - Тамъ репетиц³и и здѣсь репетиц³и. Ужъ придутся репетиц³и въ одно время, такъ не прогнѣвайтесь, туда поѣду, потому тамъ все-таки родное, нашъ собственный кружокъ. Впрочемъ, у васъ-то я съ двухъ репетиц³й сыграю. Я ужъ игралъ эту роль, говорилъ онъ.

   - Мосье Корневъ, здравствуйте... обратилась къ нему Дарья Терентьевна. Или не узнаете знакомыхъ?

   - Какъ-же, какъ-же... Отлично помню... Мое почтен³е..

   Онъ хотѣлъ назвать Дарья Терентьевну по имени и запнулся.

   - А вы здѣсь что-же? Вы тоже развѣ?.. продолжалъ онъ.

   - Да вотъ дочь играетъ. И не хотѣла отпускать, да такъ ужъ... Такъ я съ ней.

   - Имѣю честь кланяться... расшаркался и передъ Любой Корневъ.- Какъ нынче въ купеческомъ-то кругу заиграли! прибавилъ онъ.- Рѣдк³й домъ безъ актрисы. И кружковъ что этихъ развелось! Страсть. Это меня радуетъ.

   - Да ужъ хорошо-ли это, полно? попробовала возразить Дарья Терентьевна.

   - Отчего-же? Все-таки искусство, все-таки осмысленное занят³е. Такъ можно начинать? Можно репетировать? спросилъ онъ офицера.

   - А вотъ только мы чаю напьемся, отвѣчалъ тотъ. Господа! пожалуйте къ столу.

   На длинномъ офиц³антскомъ столѣ, плохо освѣщенномъ двумя свѣчками, помѣщался большой самоваръ въ безпорядкѣ стояли стаканы на блюдечкахъ, лежали булки и соленыя мясныя закуски и сыръ, разложенные на бумагѣ, и высилась бутылка коньяку. Сахаръ также находился въ бумажномъ тюрюкѣ.

   Около самовара стоялъ взъерошенный тщедушный деньщикъ офицера Луковкина. Всѣ стали присаживаться къ столу.

   - Ну, что-жъ стоишь! Разливай чай-то! крикнулъ на деньщика Луковкинъ.

   Тотъ принялся исполнять требуемое.

   - Стаканы-то перетеръ-ли?

   - Протеръ, ваше благород³е.

   Дарья Терентъенна, не отпуская отъ себя Любу, старалась усѣсться рядомъ съ Корневымъ, но это ей не удалось. Корневъ сѣлъ вмѣстѣ съ Конинымъ, съ толстой комической старухой Табаниной и къ нимъ присоединился Луковкинъ. Они тотчасъ взялись за коньякъ и рѣшили выпить по рюмкѣ "гольемъ".

   - Знаете, когда сильная роль, я вотъ безъ этого зелья совсѣмъ играть не могу, сказалъ Корневъ, стукнувъ пальцами по бутылкѣ.

   - Да и я тоже, отвѣчалъ Конинъ.- Перекалить не хорошо, а двѣ-три рюмки передъ выходомъ на сцену...

   - Вотъ, вотъ... Толчокъ даетъ. На нервы дѣйствуетъ. Самъ чувствуешь, что лучше играешь. Да вотъ буду играть Любима Торцова,- ну, какъ въ третьемъ актѣ передъ драматической сценой не выпить?! Знаете это мѣсто: "Прочь съ дороги! Любимъ Торцовъ идетъ"! Комическая дама съ нами выпьетъ? обратился Корневъ къ толстой Табаниной.

   - По малости потребляемъ, отвѣчала та съ улыбкой, цитируя слова изъ какой-то роли.

   Дарья Терентьевна и дочь помѣстились черезъ столъ, наискосокъ отъ Корнева и его компан³и Плосковъ на этотъ разъ ужъ не сѣлъ съ ними. Онъ былъ около Кринкиной на другомъ концѣ длиннаго стола, хотя и не спускалъ съ Любы глазъ, даже слегка перемигивался съ ней, когда Дарья Терентьевна отворачивалась. Кринкина замѣтила это и сказала ему:

   - Кажется, вамъ очень нравится этотъ лакомый кусокъ...

   - А что-же?.. Прекрасная дѣвушка... Прекрасное семейство... Мать только немножко того... отвѣчалъ Плосковъ.

   - Да, она васъ что-то не особенно жалуетъ.

   - И не понимаю, почему? пожалъ плечами Плосковъ.- Конечно, я человѣкъ маленьк³й...

   - Ну, а тутъ ищутъ большихъ. Вонъ мать-то какъ въ Корнева впилась. Да нѣтъ, этого ужъ не поймаешь, этотъ оболтался.

   - Какой онъ женихъ, если у него дама сердца съ цѣлымъ семействомъ въ сторонѣ.

   - А развѣ есть?

   - Да какъ-же... Это всѣ знаютъ. Вотъ погодите, въ спектаклѣ у насъ она навѣрное будетъ въ первомъ ряду креселъ сидѣть, и я тогда вамъ ее покажу. Она всегда бываетъ, когда Корневъ играетъ.

   - Вы Любочкиной-то матери ее покажите. А сами не унывайте и дѣйствуйте. Терпѣн³е все превозмогаетъ, сказала съ улыбкой Кринкина.- Вы мнѣ скажите откровенно, я другъ всѣхъ влюбленныхъ, вы влюблены въ мадемуазель Биткову?

   - Да... Не скрою... Она мнѣ очень нравится, отвѣчалъ Плосковъ не вдругъ.

   - И имѣете на нее серьезныя намѣрен³я?

   - Хорошъ виноградъ да зеленъ.

   - Хотите, я вамъ помогу?

   - Готовъ за это въ ножки поклониться. Но вы будете помогать?

   - Надо дѣйствовать, дѣйствовать и дѣйствовать, не останавливаться ни передъ чѣмъ. Мужчина долженъ быть немножко нахаленъ.

   - Да ужъ я и такъ, кажется...

   - Предметъ-то вашей страсти самъ какъ на васъ смотритъ? допытывалась Кринкина.

   - Да она, кажется, мнѣ симпатизируетъ, кажется, я ей нравлюсь.

   - Надо влюбить въ себя. А когда дѣвушка полюбитъ...

   - Мать-то у ней очень ужъ ко мнѣ не благоволитъ.

   - Полюбитъ дѣвушка, такъ и мать съ ней ничего не подѣлаетъ.

   - Не выдадутъ да и кончено.

   - Пускай бѣжитъ. Увозите... Вѣнчайтесь тайно... Это даже такъ романтично. Ну, а я вамъ помогу, я вѣдь теперь ваша союзница.

   - Вашими-бы устами да медъ пить.

   - И будете пить, даю вамъ слово, если не станете дремать и будете умно дѣйствовать. Обвѣнчаетесь гдѣ-нибудь въ захолустьѣ, пр³ѣзжайте назадъ и старикамъ въ ноги... Небось, простятъ, вѣдь вы не каторжный, находитесь на службѣ, а родительское сердце не камень.

   Вмѣсто отвѣта Плосковъ только вздохнулъ.

   Во время чаепит³я Дарья Терентьевна тихо журила дочь и говорила ей:

   - Дура ты, совсѣмъ дура. Ежели ужъ дошла въ спектаклѣ участвовать, то съ Корневымъ тебѣ въ одной пьесѣ слѣдовало-бы играть, а то играешь какую-то горничную, да и то не вѣдь съ кѣмъ.

   - Въ той пьесѣ, гдѣ Корневъ играетъ, мнѣ роль не подходитъ, отвѣчала Люба.

   - Вздоръ! Что такое значитъ - не подходитъ! Что ты настоящая актриса, что-ли!

   - Да до сегодняшняго вечера неизвѣстно было, будетъ-ли еще Корневъ играть-то у насъ.

   - А теперь, когда стало извѣстно, то и просись въ его пьесу.

   - Да нельзя этого...

   - Отчего? Такъ, молъ, и такъ, а то играть не стану. А то вдругъ дали играть какую-то горничную! Погоди, можетъ-быть, я и сама скажу, дай только мнѣ пьесу посмотрѣть, въ которой Корневъ играетъ.

   - Маменька, Бога ради, не дѣлайте этого!