Коцебу Вильгельм Августович - Старый гофмаршал

идѣть у него съ четверть часа. Ее влекло къ нему какое-то материнское чувство; ей было жалко этого одинокаго старика. Потомъ она предложила ему готовить для него на ихъ кухнѣ, такъ какъ до сихъ поръ онъ посылалъ за обѣдомъ въ одинъ изъ городскихъ ресторановъ; и если съ самаго начала гофмаршалъ насмѣшливо относился къ незатѣйливости своего графскаго стола, то тѣмъ не менѣе находилъ его вкуснымъ и нисколько невреднымъ для своего желудка. Обоюдныя посѣщен³я продолжались. Петерсъ дѣлался все болѣе и болѣе простъ въ обращен³и съ графомъ, такъ что иногда приглашалъ его даже придти отобѣдать съ ними, чѣмъ Богъ послалъ. Обыкновенно это случалось тогда, когда дочь приготовляла ему какое нибудь любимое его кушанье; въ подобныхъ случаяхъ онъ безъ всякой церемон³и прямо, безъ спроса, отворялъ двери въ комнату сосѣда и громко говорилъ:

   - Пойдемте обѣдать вмѣстѣ, ваше с³ятельство! Какой у насъ сегодня соусъ изъ кислой капусты, - чудо! При этомъ бывало даже иногда, что онъ, въ порывѣ добродуш³я, безъ всякой церемон³и трепалъ его с³ятельство по плечу.

   Въ душѣ Бронна отъ времени до времени все еще возмущалось его чувство гофмаршальскаго самолюб³я при такомъ черезъ-чуръ дружескомъ обращен³и съ нимъ его хозяина, и въ так³я минуты ему хотѣлось дать замѣтить ему неумѣстность подобной фамильярности; но, не смотря на щедро разсыпаемое хозяиномъ титулован³е своего жильца "вашимъ с³ятельствомъ", онъ повидимому нисколько не считалъ для себя особенною честью такое знакомство и обходился съ графомъ, какъ съ человѣкомъ себѣ равнымъ. Но вѣдь въ сущности этого никакъ не слѣдовало допускать. Подобнаго сближен³я навѣрное никогда бы и не послѣдовало, если бы совѣтникъ канцеляр³и не обладалъ магнитомъ, въ лицѣ его милой дочки. Вѣдь въ сердцѣ каждаго человѣка сказывается потребность привязаться къ чему нибудь - это уже непреложный законъ природы. Поэтому, ради Елисаветы, къ которой графъ съ каждымъ днемъ чувствовалъ все болѣе влечен³я, онъ прощалъ ея отцу все. Потомъ онъ постепенно привыкъ слушать канцелярск³й юморъ старика, привыкъ смотрѣть, на смѣющ³еся, темно-кар³е глаза его дочки, такъ что нечувствительно для него самого все болѣе и болѣе скрѣплялись узы, привязывавш³я его къ этому простому семейству.

   Но еще удивительнѣе было то, что гофмаршалъ въ скоромъ времени, нисколько не замѣчая всего неприлич³я для него такой неподходящей компан³и, снизошелъ до знакомства съ немногими пр³ятелями Петерса и не чуждался ихъ общества. Въ декабрѣ старикъ Петерсъ праздновалъ день своего рожден³я. Графъ былъ также приглашенъ въ числѣ прочихъ гостей и явился акуратно въ половинѣ восьмаго часа вечера, приславъ впередъ себя приличный случаю подарокъ: корзинку съ шестью бутылками превосходнаго рейнвейна. Кружокъ собравшихся у Петерса посѣтителей былъ не великъ, и гофмаршалъ нашелъ тамъ: отставнаго подполковника - стариннаго школьнаго товарища хозяина, молодаго пр³ятной наружности чиновника гражданской службы, который былъ отрекомендованъ ему какъ дальн³й родственникъ, по фамил³и Эдуардъ Тюмлеръ, и двухъ какихъ-то невзрачныхъ пр³ятельницъ дочери хозяина. На столѣ горѣла простая фаянсовая лампа, а на комодѣ двѣ свѣчи; въ углу болтала и смѣялась молодежь; а трое стариковъ размѣстились на болѣе покойной мебели - двое на диванѣ, одинъ на креслѣ. Елисавета съ озабоченнымъ видомъ хлопотала объ ужинѣ, и глаза графа слѣдили за ней съ искреннею благосклонностью.

   - Не правда-ли, какая превосходная телятина и какъ великолѣпно зажарена! кликнулъ Петерсъ, при появлен³и въ дверяхъ коренастой Христины съ этимъ лакомымъ блюдомъ, между тѣмъ какъ Андрей, съ спокойнымъ, величавымъ и нѣсколько презрительнымъ видомъ, клалъ на столъ порученные его вниман³ю желѣзные вилки и ножи, съ деревянными черенками. Рейнвейнъ привелъ все маленькое общество въ такое благодушное настроен³е, что Броннъ началъ даже разсказывать разныя истор³и изъ придворной жизни, между прочимъ, какъ одинъ такой-то король извѣстилъ его августѣйшаго монарха о своемъ посѣщен³и въ такое-то именно время, и какъ вдругъ высочайш³й посѣтитель, вслѣдств³е какихъ-то политическихъ соображен³й, пр³ѣхалъ цѣлою недѣлею ранѣе назначеннаго имъ самимъ срока.

   - Можете вы себѣ представить мое смущен³е при такой неожиданности, господа! сказалъ онъ своимъ собесѣдникамъ, которые всѣ превратились въ слухъ: - нужно было устроить илюминац³ю въ дворцовомъ саду и заставить бить всѣ фонтаны!...

   - Шутка-ли, сколько съ этимъ хлопотъ! перебилъ его Петерсъ.

   - Когда успѣть приготовить все это? гдѣ вдругъ взять необходимыхъ для этого людей? продолжалъ графъ.

   - Для этого достаточно было одной роты фейерверкеровъ, замѣтилъ подполковникъ.

   - Нѣтъ! гдѣ же тутъ обойтись этимъ количествомъ людей? Мы проработали всю ночь, я самъ совсѣмъ не ложился спать - и къ вечеру все было готово. Сказавъ это, графъ обвелъ всѣхъ присутствующихъ глазами, какъ-бы ожидая увидѣть на всѣхъ лицахъ выражен³е изумлен³я и восторга.

   - Да, хлопотливое это дѣло, нечего сказать! произнесъ Петерсъ какъ-бы себѣ подъ носъ; а подполковникъ ограничился лишь тѣмъ, что надувъ щеки, выпустилъ изъ себя струю воздуха и слегка посвисталъ при этомъ.

   Большинство людей всегда чувствуютъ себя внутренно удовлетворенными, когда имъ представляется случай поораторствовать; графъ Броннъ по природѣ своей былъ совсѣмъ не болтунъ, но это невинно-веселое настроен³е духа, въ которое онъ былъ приведенъ выпитымъ рейнвейномъ, сдѣлало его таковымъ на этотъ вечеръ; ему показалось, что его разсказы всѣхъ заинтересовали и онъ, довольный собою, ушелъ къ себѣ.

   "Я очень пр³ятно провелъ нынѣшн³й вечеръ", вполголоса сказалъ онъ самъ себѣ; но потомъ имъ опять овладѣло чувство презрительнаго сожалѣн³я въ себѣ, гофмаршалу, который могъ находить удовольств³е въ подобномъ обществѣ, и при этой мысли его хорошее расположен³е вдругъ исчезло, такъ что онъ, сердитый и недовольный, легъ въ постель. Да, нелегко разстаться съ привычками, которыя складывались цѣлыми годами, и совершенно отказаться отъ своихъ прежнихъ воззрѣн³й, даже и тогда, когда пара прекрасныхъ темно-карихъ глазъ освѣщаетъ собою переходный путь отъ прошедшаго къ настоящему!

   Однакожъ, онъ сдѣлалъ еще болѣе рѣшительный шагъ въ этомъ направлен³и. Это было двадцать четвертаго декабря. Елисавета рано утромъ зашла къ нему и убѣдительно просила его придти въ сумерки посидѣть къ его отцу, чтобы не проводить такого вечера грустно совсѣмъ одному. Какъ будто въ туманѣ, далеко-далеко, представилось гофмаршалу время его собственнаго дѣтства, и потомъ воспоминан³е объ этомъ торжественномъ днѣ все яснѣе выплывало въ его воображен³и, какъ-бы принося съ собою даже самый запахъ елки. "Канунъ Рождества!" произнесъ онъ почти шопотомъ;- да, въ этотъ вечеръ дѣйствительно какъ-то еще больше чувствуется одиночество, когда вокругъ себя не кого порадовать чѣмъ нибудь".

   - Такъ вы придете? повторила молодая дѣвушка свое приглашен³е графу, который изъявилъ свое соглас³е молчаливымъ пожат³емъ ея руки. Теперь нужно было подумать о томъ, чтобы что нибудь принести также для елки и съ своей стороны, и потому онъ отправился, въ сопровожден³и своего слуги Андрея, за разными покупками и воротился домой черезъ нѣсколько часовъ съ цѣлымъ ворохомъ всякихъ вещей, которыя несъ за нимъ его лакей. Броннъ узналъ теперь новое наслажден³е, наслажден³е дарить другихъ, чего онъ прежде никогда не дѣлывалъ,- такъ что его сердце, склонное въ благороднымъ побужден³ямъ, благословляло людей, давшихъ ему случай испытать подобное наслажден³е. Онъ велѣлъ опять позвать Елисавету къ себѣ, чтобы передать ей подарки, предназначенные для ея отца и братьевъ; а большую корзину, въ которой находились вещи, назначенныя для нея самой, онъ просилъ ея открыть лишь послѣ раздачи остальныхъ подарковъ, и она обѣщала ему, что даже и непритронется въ ней до того времени. Когда, наконецъ, раздался сигнальный звонъ колокольчика и мальчики, сгоравш³е нетерпѣн³емъ въ своемъ заточен³и, куда ихъ заключили на время праздничныхъ приготовлен³й, вдругъ выскочили изъ спальной и увидали въ открытую дверь ярко освѣщенную елку, съ звѣздою на верху, которая какъ будто возвѣщала имъ, что новорожденный Христосъ принесъ съ собою радость всѣмъ, способнымъ ощущать ее въ эту блаженную минуту,- то у нихъ обоихъ вырвался изъ груди такой крикъ неподдѣльнаго восторга, что онъ какъ будто оживилъ это скромное жилище, а на глазахъ одинокаго стараго холостяка вызвалъ слезы. Лица мальчиковъ положительно с³яли счаст³емъ.

   - Благодарствуйте, ваше с³ятельство! сказалъ старш³й изъ мальчиковъ, подходя къ графу, поспѣшно расшаркиваясь передъ нимъ и любуясь полученными имъ сокровищами.

   - Большое вамъ спасибо, ваше с³ятельство! повторилъ вслѣдъ за нимъ и меньшой свою благодарность.

   - Отлично! превосходно! твердилъ совѣтникъ канцеляр³и, низко нагибаясь, чтобы разсмотрѣть полученныя имъ самимъ вещи: мѣховую шапку, ящикъ съ сигарами и еще кое-как³я мелочи.

   А Елисавета, вся красная отъ удовольств³я, подошла къ графу, взяла его на обѣ руки и сказала:

   - Вы сдѣлали мнѣ уже слишкомъ богатый подарокъ.

   Броннъ между тѣмъ получилъ въ свою очередь пару туфель съ своимъ шифромъ, вышитыхъ собственноручно Елисаветою, и надъ которыми онъ долго стоялъ, до глубины души тронутый ея вниман³емъ.

   - Вы сдѣлали мнѣ еще болѣе цѣнный подарокъ, отвѣтилъ онъ ей.- Вы пр³ютили въ своей семьѣ одинокаго пришлеца на чужой сторонѣ; это такое благодѣян³е, цѣну котораго я только теперь постигаю вполнѣ!

   - Ну, что же ты стоишь? бросайся къ нему въ объят³я и поцѣлуи его за все, чѣмъ онъ надѣлилъ насъ! простодушно перебилъ Петерсъ эти обоюдныя изл³ян³я благодарности.

   Елисавета просто, безъ всякаго жеманства, подставила графу свою щеку, на которой тотъ запечатлѣлъ крѣпк³й поцѣлуй, осчастливленный до крайности этимъ позволен³емъ.

   - Вотъ такъ-то лучше! добавилъ старикъ Петерсъ.

   Поздно воротился Броннъ въ свою комнату. Можетъ быть въ первый разъ послѣ своего удален³я отъ двора, онъ всецѣло отдался настоящему, которое на нынѣшн³й день положительно оторвало его отъ прошедшаго. Въ какомъ-то непонятномъ для самого себя настроен³и легъ онъ въ постель, но никакъ не могъ заснуть; изъ кухни до него доносились веселые голоса Христины и Андрея, которые также получили на елкѣ богатые подарки. "Какой же однако чудакъ совѣтникъ канцеляр³и, подумалъ онъ и невольно улыбнулся;- я самъ ни за что не осмѣлился бы попросить у его дочери позволен³я поцѣловать ее!"

  

  

   За послѣдн³я недѣли въ старикѣ гофмаршалѣ произошла большая перемѣна: онъ сталъ размышлять о самомъ себѣ и о жизни вообще; конечно, эти размышлен³я явились у него уже очень поздно,- впрочемъ, этого нельзя сказать до той самой минуты, пока человѣкъ не сомкнулъ своихъ глазъ навѣки. При дворѣ онъ безконечно вращался въ многочисленномъ обществѣ, но тамъ ни отъ кого не встрѣчалъ искренняго къ себѣ расположен³я, а скорѣе самъ безсознательно былъ расположенъ къ этимъ людямъ; благоговѣйное обожан³е и преданность, которыя онъ повергалъ къ стопамъ августѣйшей владычицы своего сердца, подъ конецъ просто обратились у него въ привычку. И при всемъ томъ, онъ постоянно оставался одинокимъ въ этой толпѣ; онъ глубоко сознавалъ это теперь, находясь въ тихой, скромной, семейной средѣ, которая пр³ютила его у себя, и чувствовалъ, что ему необходимо ухватиться за эту семью, какъ на свое послѣднее прибѣжище. И всяк³й разъ, когда на него находили так³я думы, ему мерещились ласковые, темно-кар³е глаза молодой дѣвушки. Что именно заставляло его потомъ подходить иногда къ зеркалу и тщательно разсматривать свое лицо, чтобы провѣрить, насколько велико было вл³ян³е руки всеразрушающаго времени,- онъ не могъ дать себѣ въ этомъ положительнаго отчета.

   Вслѣдств³е преобладан³я въ его головѣ подобнаго рода думъ и размышлен³й, случалось иногда, что графъ въ своемъ уединен³и не вполнѣ сознавалъ то, что онъ дѣлалъ; точно также случилось, что онъ, однажды, въ концѣ января, отправившись гулять, продлилъ свою прогулку долѣе обыкновеннаго, повидимому совершенно забывъ, что дрезденск³й климатъ нисколько не похожъ на климатъ Итал³и. Холодный восточный вѣтеръ продулъ его насквозь; онъ простудился и схватилъ такой грипъ, какого съ нимъ никогда не бывало при дворѣ. Докторъ уложилъ его въ постель и прописалъ лекарство. Странное дѣло! Гофмаршалу, закутанному въ одѣяло, больному, казалось, что никогда еще ему не было такъ хорошо, какъ теперь! Всѣ въ домѣ старались ходить на цыпочкахъ и говорить шопотомъ, доходившимъ до слуха больнаго, который сдѣлался въ этихъ четырехъ стѣнахъ главнымъ предметомъ вниман³я ихъ обитателей; всѣ заботились о немъ, а Елисавета даже варила для него особенный бульонъ. Пока лихорадочное состоян³е все усиливалось, Андрей сидѣлъ цѣлыя ночи, при свѣтѣ маленькой лампочки въ гостиной, рядомъ съ его спальнею; и когда однажды вечеромъ, докторъ, послѣ своего обычнаго визита, вышелъ въ другую комнату и сказалъ успокоительнымъ тономъ: "ну, теперь уже все пойдетъ хорошо!", то больному вдругъ стало ясно все то, что онъ смутно подозрѣвалъ.

   Было уже далеко за полночь. Броннъ лежалъ въ полузабытьѣ. Дверь въ гостинную отворилась, кто-то ступалъ по ковру едва слышною походкою, а заснувш³й тѣмъ временемъ Андрей вдругъ очнулся, вскочилъ на ноги и ужасно громко отвѣтилъ что-то на сдѣланный ему вопросъ. Вслѣдъ затѣмъ, что-то зашелестило и тихо скрипнула дверь въ спальную. Броннъ, который между тѣмъ совсѣмъ очнулся, заврылъ глаза и почувствовалъ, какъ Елисавета осторожно подошла къ его постели и, нагнувшись, внимательно посмотрѣла ему въ лицо. Черезъ нѣсколько секундъ видѣн³е скрылось, и все опять по прежнему стало тихо.

   Но за то сердце больнаго заговорило громче: "Я люблю Елисавету!" прошептали его губы, и онъ простиралъ въ пустое пространство свои руки, какъ будто желая удержать ими мимолетно явивш³йся ему образъ.- "Милосердый Боже! возврати мнѣ здоровье, дай мнѣ вкусить земнаго счаст³я, котораго я никогда не испытывалъ! она будетъ моею женою!" Такъ молился онъ; глаза его наполнились слезами; онъ заметался на своей постели, а о снѣ уже не было болѣе и помина. Какъ будто въ смутныхъ грезахъ роились въ его мозгу перемѣнчивые образы счастливаго будущаго: то видѣлъ онъ себя въ идилическомъ уединен³и вмѣстѣ съ нею; то наряжалъ ее въ дорог³я платья, для представлен³я ея ко двору; то усаживалъ ее въ блестящ³й экипажъ, соображая въ то же время, какого цвѣта лучше будетъ сдѣлать ливрею, для того, чтобы все соотвѣтствовало ослѣлительной красотѣ молодой женщины. Откуда бы взялись средства, для того, чтобы окружить ее такимъ великолѣп³емъ, этого въ горячешномъ бреду не въ состоян³и былъ сообразить непрактичный старикъ. Онъ не задалъ себѣ также еще другаго, весьма важнаго вопроса: "любитъ-ли его Елисавета? согласится-ли она связать свою молодую судьбу съ пятидесяти-восьми-лѣтнимъ человѣкомъ?" Но отвѣтъ на это являлся самъ собою слѣдующ³й: "Что же, какъ не любовь, могло заставить Елисавету пожертвовать своимъ ночнымъ покоемъ? тѣмъ болѣе, что она сама часто говорила, что любитъ поспать, и что кромѣ того она спитъ вообще такъ крѣпко, что ее и пушкою не разбудишь". Только къ утру благодѣтельный сонъ смежилъ усталые, воспаленные глаза гофмаршала.

   Счаст³е самый лучш³й лекарь. Не смотря на безсонную ночь и на волнен³е, графъ на слѣдующее утро почувствовалъ себя гораздо лучше и вскорѣ уже могъ встать съ постели и посидѣть на диванѣ, прислонясь слабою головою къ его спинкѣ, на которую была наброшена вязаная тамбурнымъ крючкомъ салфеточка. Онъ былъ, правда, еще очень, очень слабъ, но тѣмъ не менѣе уже на пути къ выздоровлен³ю, которое пошло потомъ быстрыми шагами впередъ, въ особенности съ тѣхъ поръ, какъ Елисавета стала приходить къ нему часа на два, чтобы ему не было такъ скучно. Она предложила ему почитать вслухъ; а такъ какъ Броннъ не отличался большимъ знакомствомъ съ нѣмецкою литературою, то Елисаветѣ, стало быть, представлялось обширное поле для выбора чтен³я.

   - Извѣстна ли вамъ повѣсть нашего милаго поэта Фрейтага, подъ назван³емъ: "Потерянная рукопись"? спросила она однажды.

   Онъ долженъ былъ сознаться, что даже никогда и не слыхалъ о такой книгѣ.

   И вотъ она стала читать, а онъ слушать. Весьма часто онъ ничего болѣе не слыхалъ, кромѣ звука ея голоса. Онъ мало обращалъ вниман³я на содержан³е книги; его занимало не чтен³е, а восхищала вся ея роскошная фигура, сидѣвшая противъ его, откинувшись на спинку креселъ, и отъ которой онъ не могъ оторвать глазъ. Но Ильза все-таки интересовала его, потому что въ Ильзѣ онъ воображалъ Елисавету, наслаждающеюся вмѣстѣ съ нимъ описываемыми Фрейтагомъ прелестями деревенской жизни. Потомъ, въ своихъ мечтахъ, онъ вдругъ переносилъ ее въ блестящую придворную сферу, гдѣ она представлялась ему въ богатомъ, роскошномъ платьѣ. Наконецъ, мысленно онъ даже сталъ ревновать къ своей Ильзѣ-Елисаветѣ выведеннаго авторомъ на сцену професора, который собирался на ней жениться. Тогда онъ бралъ у нея изъ рукъ книгу и тѣмъ прерывалъ чтен³е. Болѣзненная путаница его мыслей причиняла ему сильные приливы крови къ головѣ; затѣмъ слѣдовала задушевная бесѣда; но онъ разсѣянно слушалъ то, что разсказывала ему молодая дѣвушка, потому что все его вниман³е было сосредоточено на звукѣ ея голоса. Такъ, однажды, она разсказала ему, какъ лишилась своей матери; при этомъ онъ вспомнилъ также о своей собственной матери, которая и на этотъ разъ представилась его воображен³ю не иначе, какъ въ тюрбанѣ съ бѣлыми страусовыми перьями; наконецъ, все это навело его на мысль, что мать его умерла Богъ знаетъ сколько лѣтъ тому назадъ, и что онъ самъ гораздо старше Елисаветы годами. Но это промелькнуло только, какъ легкое облако, на ясномъ, солнечномъ горизонтѣ его ликующей души, считавшей свое тайное предположен³е несомнѣнно вѣрнымъ.

   Если чувство любви овладѣваетъ человѣкомъ въ годы графа, то она пускаетъ свои корни въ самую глубину существован³я; вѣдь ужъ это въ послѣдн³й разъ - говоритъ само себѣ его сердце, изъ всѣхъ силъ цѣпляясь за счаст³е, вслѣдств³е убѣжден³я, что если оно исчезнетъ, то оставитъ послѣ себя ничѣмъ ненаполняемую пустоту, не то, что въ молодости, когда одну утраченную надежду тотчасъ же смѣняетъ другая. Пожилой человѣкъ бываетъ способенъ на самыя глупыя, достойныя сожалѣн³я, выходки, когда въ немъ вспыхиваетъ пылъ юношеской страсти. Точно также и Броннъ чувствовалъ, что это уже въ послѣдн³й разъ; при этомъ, однако, самыя чистыя его намѣрен³я, не смотря на всю силу желан³я, принимали оттѣнокъ благоразум³я, и онъ дошелъ даже до того, что сталъ разсматривать съ практической стороны и болѣе спокойнымъ взглядомъ свое намѣрен³е. "Если,- думалъ онъ,- я сейчасъ попрошу у совѣтника канцеляр³и руки его дочери, то старикъ можетъ отнестись недовѣрчиво къ будущности своего дорогаго дитяти; вѣдь у меня нѣтъ никакого состоян³я, а графск³й титулъ хотя и льститъ самолюб³ю, но что стала бы съ нимъ дѣлать молодая женщина въ случаѣ своего вдовства, когда она не можетъ даже разсчитывать на получен³е мужниной пенс³и? Впрочемъ, теперь, по всей вѣроятности, о вдовствѣ нечего и думать; поэтому нужно непремѣнно положить конецъ всѣмъ этимъ сомнѣн³ямъ и неизвѣстности."

   Однакожъ, вообще графъ что-то медленно поправлялся послѣ болѣзни; силы все еще не возвращались къ нему, а ежедневныя справки, наводимыя имъ передъ зеркаломъ о своемъ лицѣ, приводили къ тому, что тамъ по прежнему отражался тусклый, болѣзненный взглядъ и утомленный видъ. Наконецъ, онъ надѣялся, что въ первые, болѣе теплые дни марта будетъ въ состоян³и приступить въ приготовлен³ямъ задуманнаго имъ плана, къ осуществлен³ю котораго онъ стремился съ такою юношескою пылкостью. Всѣ домашн³е были очень удивлены, когда онъ въ одно прекрасное утро объявилъ:

   - Я ѣду по дѣламъ въ Берлинъ.

   Елисавета посовѣтовала ему беречь себя, но не обратила никакого вниман³я на его плутовск³й взглядъ, когда онъ на прощаньѣ сказалъ ей, что воротится очень скоро, и приказала Андрею взять съ собою на всяк³й случай теплые сапоги своего господина.

   То, что старый гофмаршалъ придумалъ, доказывало, что онъ сознательно принялъ къ сердцу и воспользовался благими уроками, данными ему за послѣднее время жизнью. Онъ пришелъ къ убѣжден³ю, что его колекц³я табакерокъ - ничего болѣе, какъ мертвый капиталъ; портретъ былъ для него, конечно, предметомъ, священнымъ по воспоминан³ямъ; но вѣдь онъ будетъ для него не менѣе дорогъ, если онъ велитъ вынуть изъ крышки табакерки тѣ брил³анты, которые составляли какъ-бы рамку вокругъ портрета, и замѣнить ихъ обыкновенною матовою золотою оправою. Такимъ образомъ, онъ рѣшилъ продать всѣ эти сокровища, но только не въ Дрезденѣ, гдѣ будетъ не совсѣмъ удобно сдѣлать это. Изъ Берлина онъ отправился въ Лейпцигъ, для окончательной распродажи, и воротился домой, выручивъ за все сумму въ нѣсколько тысячъ талеровъ. Потомъ начались таинственные переговоры съ адвокатомъ. Графъ очень часто уходилъ изъ дома на нѣсколько часовъ, и при каждой встрѣчѣ съ Елисаветою, раскланиваясь съ нею, бросалъ на нее вышеупомянутый плутовск³й взглядъ, въ которомъ одновременно просвѣчивало внутреннее довольство и счаст³е.

   Такъ прошло недѣли двѣ, пока все было приведено въ полнѣйш³й порядокъ. Графъ Броннъ купилъ домъ въ Лил³енгассе. Не смотря на свое поэтическое назван³е, улица эта находилась въ кварталѣ, который не принадлежалъ къ разряду элегантныхъ; но вѣдь графъ не водилъ знакомства съ дрезденскою знатью и не собирался дѣлать его даже и теперь. Онъ не желалъ ничего, кромѣ тихаго счаст³я съ молодымъ существомъ, къ которому пылалъ юношескою любовью, и въ этомъ отношен³и домъ казался какъ-бы нарочно выстроеннымъ для него. Позади дома былъ садикъ, конечно, маленьк³й и между двухъ высокихъ стѣнъ сосѣднихъ домовъ, но въ немъ были также тѣнистыя мѣста.

   "Вотъ тамъ-то именно мы и дочитаемъ конецъ "Потерянной рукописи" и професоръ можетъ тогда дѣлать, что ему угодно, такъ какъ Елисавета будетъ уже моею женою", думалъ онъ съ чувствомъ чисто дѣтской радости.

   Всѣ мечты о ливреяхъ и придворныхъ празднествахъ были забыты; только для него будетъ она жить, а онъ только для нея.

   Теперь наступила великая минута; онъ собирался торжественно сдѣлать предложен³е своей руки и своего сердца.

   Если-бы графъ въ послѣднее время былъ не такъ исключительно занятъ мечтами о своемъ личномъ счаст³и, которое онъ считалъ вѣрно упроченнымъ, то онъ могъ бы замѣтить, что Елисавета нѣсколько дней была уже совсѣмъ не такъ весела, какъ прежде, и имѣла такой видъ, какъ будто у нея на сердцѣ есть какое-то горе. Когда Броннъ поспѣшно вышелъ изъ своей комнаты, съ безпокойно бьющимся сердцемъ, чтобы отправиться къ совѣтнику канцеляр³и, то онъ встрѣтилъ молодую дѣвушку въ коридорѣ.

   - Куда вы идете? спросила она его.

   - Къ вашему батюшкѣ. Я сдѣлался теперь домовладѣльцемъ, отвѣчалъ онъ, съ трудомъ превозмогая свое волнен³е.

   Послѣдн³й намекъ, который, какъ онъ ожидалъ, долженъ былъ вызвать съ ея стороны крикъ восторга, остался незамѣченнымъ.

   - Не ходите къ отцу, шепотомъ сказала ему Елисавета,- онъ нездоровъ. Ахъ, какая я несчастная!

   И при этихъ словахъ слезы ручьемъ хлынули у нея изъ глазъ.

   Переходъ отъ ожидан³я неизрѣченной радости къ тому, что въ настоящую минуту было у графа передъ глазами, произвелъ на него тяжелое впечатлѣн³е. Это показалось ему дурнымъ предзнаменован³емъ и онъ, молча, въ недоумѣн³и смотрѣлъ на плачущую.

   - Я подумала о васъ, о вашей добротѣ, продолжала она,- вы посовѣтуете, какъ тутъ поступить... и потому я должна все сказать вамъ.

   Броннъ сдѣлалъ движен³е, какъ-бы намѣреваясь отвести дѣвушку къ себѣ.

   - Нѣтъ, нѣтъ, не туда! Только внѣ стѣнъ дома, подъ открытымъ небомъ, могу я свободно высказать все, что хочу. Ступайте въ большой садъ и ждите меня тамъ, на скамейкѣ, откуда видѣнъ Штрэленъ.

   Она исчезла. Просьба ея о томъ, чтобы онъ шелъ такъ далеко для выслушан³я, можетъ быть, тяжкихъ для его сердца признан³й, непр³ятно поразила его; но весенн³й воздухъ былъ такъ теплъ, солнце с³яло такъ ясно, и притомъ это мѣсто было такъ хорошо знакомо ему, вслѣдств³е его прогулокъ тамъ вмѣстѣ съ нею. Въ то время не существовалъ еще зоологическ³й садъ, съ своими тѣнистыми группами деревьевъ, сдѣлавш³йся теперь любимымъ мѣстомъ прогулки дрезденскихъ жителей. Графъ вышелъ изъ дома поспѣшною походкою, но скоро однакожъ сталъ постепенно успокоиваться и пошелъ тише. Природа своимъ вл³ян³емъ утишила бурю, поднявшуюся въ его душѣ. Неужели для него должна была опять наступить суровая зима, между тѣмъ какъ вокругъ улыбалась весна, призывающая весь м³ръ къ новой жизни? Направо отъ скамьи, на которую онъ сѣлъ, разстилались зеленымъ ковромъ рекницск³е холмы, деревья покрывались роскошною листвою, въ воздухѣ зеленѣла веселая пѣсня жаворонка; для всего м³ра начинался праздникъ любви. А по небесному своду тихо плыли легк³я, отдѣльныя облака.

   "Такъ и ея печаль пройдетъ, какъ это мимо проносящееся облако, подумалъ Броннъ, стараясь улыбнуться.- Дѣвичьи слезы то же, что весенн³й дождь".

   Но, тѣмъ не менѣе, ему все-таки было жаль ее.

   Скамейка, на которой онъ сидѣлъ, находилась подъ развѣсистымъ дубомъ, и вообще листва деревьевъ была еще такъ нѣжна, что сквозь ее можно было различать предметы на довольно дальнее разстоян³е. Онъ сталъ смотрѣть по направлен³ю къ городу и увидѣлъ женскую фигуру, въ голубомъ платьѣ, которая нерѣшительною походкою приближалась въ нему. Это была Елисавета.

   Она молча сѣла возлѣ него на скамейку и, опустивъ голову, стала чертить зонтикомъ по землѣ; на ея рѣсницахъ повисли крупныя слезы. Болѣе продолжительное молчан³е становилось неловкимъ. "Вотъ я сейчасъ удивлю ее моимъ предложен³емъ и сообщу ей, что я уже купилъ въ Лил³енгассе домикъ для нашей будущей жизни вдвоемъ", подумалъ Броннъ;- "это неожиданное счаст³е навѣрное прогонитъ тотъ признакъ несчаст³я, который она создала въ своемъ воображен³и". Но прежде чѣмъ онъ успѣлъ начать, послышался тих³й, робк³й, какъ-бы сдерживающ³й рыдан³я, голосъ Елисаветы, которая сказала:

   - Не смотрите на меня, пожалуйста. Хотя я съ полнымъ довѣр³емъ обращаюсь къ вамъ, разсчитывая на вашу дружбу, но тѣмъ не менѣе мнѣ будетъ очень трудно говорить съ вами. Вы нѣсколько разъ видѣли у насъ Эдуарда Тюмлера, но вы не знаете его. Если-бы онъ осмѣлился поближе познакомиться съ вами, то вы навѣрное полюбили бы его. Онъ благородный человѣкъ, лучше котораго, я думаю, не найдется во всемъ м³рѣ. На Пасху будетъ ровно два года, какъ онъ объяснился мнѣ въ любви; но тогда онъ еще не имѣлъ прочнаго служебнаго положен³я и мы ждали, когда онъ получитъ его. Въ ноябрѣ, его сдѣлали докладчикомъ въ правлен³и; однако мы все еще не рѣшались думать о свадьбѣ, потому что онъ очень молодъ. Но, третьяго дня, онъ пришелъ, наконецъ, къ отцу и просилъ у него моей руки. А отецъ наотрѣзъ отказалъ ему, говоря, что онъ не хочетъ подвергать свою дочь всѣмъ непр³ятностямъ бѣдности, зная по собственному опыту, какъ отзываются на женщинѣ постоянныя заботы о насущномъ хлѣбѣ, потому что моя мать умерла, вслѣдств³е ежедневныхъ, разнаго рода, лишен³й,- и что онъ не хочетъ погубить такимъ же образомъ свою дочь.

   Сказавъ это, она залилась слезами. Броннъ сидѣлъ возлѣ нея въ состоян³и невыразимаго оцѣпенѣн³я. Какъ будто спугнутыя цѣлою стаею грозныхъ демоновъ, разлетѣлись мгновенно и закружились вихремъ всѣ его мечты и надежды. Ему казалось, что онъ долженъ ухватиться за что нибудь, чтобы не погрузиться въ бездну отчаянной пустоты, изъ которой, въ послѣдн³е мѣсяцы, извлекли его грезы о возможности запоздалаго счаст³я. Нѣтъ! неужели это правда? Неужели онъ долженъ потерять то, что постоянно, какъ свѣтлый призракъ, носилось у него передъ глазами и въ его воображен³и? потерять все то, съ чѣмъ связано все его земное существован³е? Съ отчаян³емъ утопающаго, который, для своего спасен³я, хватается за соломенку, онъ подумалъ, что вѣдь она не сказала, любитъ ли сама молодаго человѣка.

   - А вы... любите Тюмлера? спросилъ онъ, едва переводя духъ, потому что въ ея отвѣтѣ на этотъ вопросъ заключалось для него все.

   Елисавета отерла свои слезы. Въ равнодушномъ ко всему остальному эгоизмѣ любящаго сердца, она и не подозрѣвала того страшнаго, невыразимаго горя, которое причиняла своими словами сердцу бѣднаго, стараго гофмаршала.

   - Могла ли я не полюбить его? сказала она, краснѣя и еще ниже опуская голову, чтобы скрыть свое смущен³е.- Я ни за что не откажусь отъ него... лучше умереть, чѣмъ не быть его женою. Мой отецъ самъ былъ еще бѣднѣе, когда женился на моей матери, а между тѣмъ они жили между собою согласно и счастливо. Я безъ ропота готова перенести вмѣстѣ съ Эдуардомъ всяк³я лишен³я!

   Она смѣло подняла голову, какъ-бы гордясь своею юношескою энерг³ею, которая придавала ей столько твердости.

   - Мы хотимъ попробовать преодолѣть упрямство моего отца, продолжала дѣвушка, - и потому разсчитываемъ на вашу помощь. Вы всегда относились ко мнѣ съ такою, истинно отеческою добротою - не откажитесь устроить теперь мое счаст³е. Ваше мнѣн³е всегда имѣло большой вѣсъ въ нашемъ семействѣ... замолвите слово за меня и за Эдуарда; скажите, что мы будемъ работать. Я крѣпка здоровьемъ, а Эдуардъ человѣкъ способный, который можетъ, со временемъ, составить себѣ карьеру; умоляю васъ, будьте нашимъ ходатаемъ!

   У графа сильно застучало въ вискахъ, сух³е глаза горѣли, а въ головѣ безсвязно кружились событ³я изъ его прошедшей и настоящей жизни. Передъ нимъ возставали неясные образы людей изъ сферы его придворныхъ знакомыхъ, которые, съ насмѣшливымъ видомъ, дразнили его. "Какъ поживаете, ваше с³ятельство? Что взяли? остались съ носомъ, ваше с³ятельство"? звенѣло у него въ ушахъ; ему казалось, что онъ теряетъ разсудокъ и онъ быстро всталъ съ своего мѣста.

   - Идите домой, сказалъ онъ, дѣлая надъ собою невѣроятное усил³е,- я повидаюсь съ вашимъ батюшкою!

   Взглянувъ на него, Елисавета испугалась той страшной перемѣны, которая произошла въ чертахъ лица ея стараго друга.

   - Что съ вами? вы больны? громко вскрикнула она.

   - Домой! домой! твердилъ ей Броннъ.

   И она ушла отъ него безъ оглядки, потому что ея женск³й инстинктъ вдругъ, съ быстротою молн³и, открылъ ей настоящую причину того, что въ немъ происходило.

   Графъ долго еще стоялъ на одномъ мѣстѣ и безсмысленно смотрѣлъ въ пространство. Онъ задыхался. Воображен³е все еще продолжало рисовать ему юную, роскошную красоту дѣвушки; сокровище это было теперь для него потеряно, а ему самому предстояло опять сдѣлаться тѣмъ же, чѣмъ онъ былъ прежде - одинокимъ, влачащимъ свое жалкое существован³е, съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе дряхлѣющимъ человѣкомъ. Въ порывѣ безпредметной ярости, онъ сильно стукнулъ палкою о землю, такъ что она глубоко воткнулась туда, и все еще никакъ не могъ рѣшиться воротиться обратно въ городъ.

   Какая-то пожилая чета, мирно прогуливавшаяся по близости подъ руку, нѣсколько разъ оборачивалась, чтобы посмотрѣть на него, пораженная его страннымъ видомъ.

   - Что это съ нимъ, бѣднягою? донеслись до его слуха, сказанныя кѣмъ-то изъ нихъ слова, которыя положительно взорвали графа.

   "Какое имъ дѣло до меня? терпѣть не могу любопытныхъ людей"! подумалъ онъ.

   Солнце уже давно закатилось, и только тогда воротился гофмаршалъ домой, поспѣшно заперѣвъ за собою дверь на ключъ.

  

  

   Дальнѣйшее даже не требуетъ никакого пояснен³я. Все было кончено для несчастнаго. Воспоминан³я прошедшаго уже потеряли для него свою прелесть; шкатулка стояла пустая, а портретъ, въ рамкѣ изъ матоваго золота, служилъ для него какъ-бы горькимъ укоромъ, что оригиналъ его былъ главнымъ образомъ виною его безотраднаго существован³я. Если-бы онъ не принесъ своихъ лучшихъ годовъ жизни въ жертву своему ребяческому стремлен³ю къ недостижимому идеалу, то, по всей вѣроятности, теперь, по примѣру многихъ другихъ, онъ могъ бы жить въ кругу своей собственной семьи, любимый ею, какъ онъ того заслуживалъ по свойствамъ его привязчивой души! Съ юношескимъ безразсудствомъ истратилъ онъ свои сердечныя сокровища въ пустыхъ, неуловимыхъ мечтахъ, не думая о концѣ, ни разу не вспомнивъ о старческомъ возрастѣ, когда такъ сильно сказывается потребность въ нѣжныхъ заботахъ близкихъ существъ, въ виду скорой смерти,- вотъ упрекъ, который являлся сознательно передъ его глазами, сначала, впрочемъ, только мимолетно; разсуждать послѣдовательно онъ былъ въ состоян³и лишь тогда, какъ стала понемногу утихать страшная буря, поднявшаяся въ его душѣ.

   Послѣ безсонной, лихорадочно проведенной ночи, онъ пошелъ къ совѣтнику канцеляр³и, гдѣ произошла сцена, которая его больше утомила, чѣмъ взволновала. Серьезно и торжественно сталъ онъ, отъ имени Эдуарда Тюмлера, просить у старика руки его дочери, говоря, что Елисавета, будучи теперь домовладѣлицею, смѣло можетъ выйти замужъ за человѣка безъ состоян³я. Петерсъ стоялъ передъ нимъ совсѣмъ ошеломленный такимъ сообщен³емъ въ первую минуту, потомъ вспылилъ и почти закричалъ:

   - Я ни отъ кого не принимаю подарковъ такого рода, и никому не позволю предлагать мнѣ ихъ! У меня самого хватитъ средствъ на то, чтобы прокормить моихъ дѣтей!

   - Да никто и не думаетъ дарить лично вамъ что нибудь, отвѣчалъ графъ;- домъ купленъ на имя вашей дочери и составляетъ ея собственность; вы не имѣете въ этомъ случаѣ даже никакого права разстроивать будущее счаст³е вашей дочери!

   За этимъ со стороны Петерса послѣдовали горяч³я объят³я, въ которыя графъ равнодушно позволилъ ему заключить себя, и потомъ совѣтникъ канцеляр³и не находилъ даже довольно восторженныхъ словъ, чтобы выразить ему свою благодарность.

   - Вы превосходный, удивительнѣйш³й человѣкъ! громко восклицалъ онъ.- Да благословитъ васъ Богъ за доброе дѣло!

   Тутъ онъ опять бросился обнимать графа и тих³я слезы радости текли по его впалымъ щекамъ.

   Елисавету почти насильно заставили придти въ комнату отца. Вся ея непринужденность въ обращен³и съ графомъ исчезла послѣ того, что произошло въ саду. Ей было очень тяжело принять отъ него такой большой подарокъ; она охотно отказалась бы отъ послѣдняго, но отъ этого зависѣло все счаст³е ея жизни и потому наивный эгоизмъ всѣхъ влюбленныхъ одержалъ верхъ надъ ея нерѣшительностью.

   Она вся вспыхнула и въ нѣсколькихъ несвязныхъ словахъ попыталась выразить графу свою благодарность; но на этотъ разъ уже не рѣшилась поцѣловать его.

   Съ этой минуты Броннъ постоянно сидѣлъ у себя въ комнатѣ и почти совсѣмъ не выходилъ оттуда. Доставлен³е счаст³я молодой дѣвушкѣ, посредствомъ покупки дома на ея имя, было послѣднимъ проявлен³емъ чувства въ его благородной душѣ, изъ которой горечь вытѣснила потомъ все остальное. Онъ даже нѣсколько разъ раскаявался въ томъ, что сдѣлалъ; но раскаян³е это бывало только минутное и являлось только тогда, когда ему нечаянно попадалась на глаза его шкатулка; въ сущности, онъ уже былъ теперь ко всему равнодушенъ. Эта горечь постепенно убивала пламя страсти, горѣвшее въ его душѣ. Только однажды, среди ночи, онъ вдругъ вскочилъ съ своей постели; онъ чувствовалъ, что ему необходимо сейчасъ же видѣть Елисавету, чтобы потребовать у нея отчета за испытываемыя имъ муки; но, уже взявшись за ручку двери, онъ опомнился, отошелъ прочь къ окну, къ холодному стеклу котораго приложилъ свой разгоряченный лобъ - и заплакалъ какъ ребенокъ.

   Броннъ сдѣлалъ свой подарокъ только съ тѣмъ услов³емъ, чтобы свадьба была непремѣнно черезъ три недѣли. Ему было необходимо какъ можно скорѣе положить конецъ своимъ надеждамъ. Онъ, впрочемъ, и безъ того почти совсѣмъ не видалъ Елисаветы, которая, съ своей стороны, не осмѣливалась попрежнему зайти когда нибудь въ его комнату. Притомъ же громк³е радостные возгласы, доносивш³еся такъ часто до слуха графа, становились для него невыносимо тяжелыми.

   Тотчасъ послѣ Пасхи отпраздновали свадьбу. Броннъ обѣщалъ присутствовать также на этомъ торжествѣ; туалетъ его былъ уже почти оконченъ и экипажъ стоялъ у подъѣзда. Но онъ однакожъ все еще не могъ рѣшиться выйти изъ комнаты. Вдругъ дверь быстро растворилась и вбѣжала Елисавета, въ подвѣнечномъ платьѣ, съ вѣнкомъ изъ померанцевыхъ цвѣтовъ на головѣ, вся с³яющая чарующею красотою, въ еще большей степени чѣмъ прежде. Со слезами на глазахъ, она, краснѣя, обвила руками его шею и голосомъ нѣжно любящей дочери прошептавъ: "простите меня!" исчезла такъ же быстро, какъ и появилась.

   Броннъ уже не понялъ значен³я сказанныхъ ею словъ. Онъ сидѣлъ молча на диванѣ, въ бѣломъ галстухѣ и въ орденской лентѣ со звѣздой. Въ домѣ все стихло. Всѣ ушли въ церковь. Когда Андрей воротился оттуда, то нашелъ своего господина почти въ безсознательномъ состоян³и; потрясен³е это било слишкомъ сильно для организма графа: съ нимъ сдѣлалась горячка и онъ слегъ въ постель, съ которой ему болѣе не суждено было встать. Онъ умеръ. Простой памятникъ возвышается надъ его могилой на Ильинскомъ кладбищѣ. А въ домѣ четы Тюмлеровъ въ Лил³енгассе память его свято чтится и до сихъ поръ. И онъ вполнѣ честно заслужилъ ее, этотъ добрый, благородный, старый гофмаршалъ.