Кармен Лазарь Осипович - Река вскрылась

p;  Вдруг послышалась какая-то дробь.

   Оратор внезапно смолк, картуз вывалился из его рук, он опустил голову и медленно стал скользить по столбу фонаря вниз.

   Несколько человек бросились к нему. Иван также бросился.

   Он увидал на лице кровь... горячую, липкую...

   Теперь он понял, что означала эта дробь.

   "Будьте прокляты!" - хотел крикнуть он этой серой линии с наведенными на толпу ружьями.

   Но что-то вдруг обожгло его. Он упал вперед и пополз, как червяк...

  

   Иван, открыв глаза, изумился.

   Его окружала чужая обстановка.

   Он находился в роскошном кабинете.

   Как в тумане, он видел широчайший письменный стол, заваленный бумагами, портрет какого-то видного мужчины в черной раме, три больших светлых окна, библиотеку, бюст не то Тургенева, не то Герцена, тяжелые драпри и близко, очень близко чье-то лицо.

   Лицо это улыбалось ему, и он силился припомнить, кто так улыбается.

   Но вот лицо это вдруг наклонилось над ним, коснулось его щетинистой щеки своими мягкими светлыми волосами и спросило:

   - Ну, как чувствуете себя?

   - Ах!.. Наташа!

   Он хотел приподняться на постели, схватить ее руку и прижать ее крепко к своей груди, но что-то помешало ему.

   Какая-то тяжесть оттягивала его спину. Он точно пришит был к постели.

   Наташа нагнулась к нему еще ниже и ласково проговорила:

   - Не надо шевелиться. Будьте спокойны.

   - Где я? Что со мною? - спросил он, почувствовав вдруг ноющую боль во всем теле.

   Он видел теперь Наташу совсем как в тумане.

   - Ранен?

   - Да. Но не беспокойтесь. Рана не опасна...

   Иван Федорович сощурил глаза и стал мучительно припоминать что-то.

   Он совершенно забыл теперь про Наташу и окружающую его обстановку.

   Но он не мог припомнить ничего цельного и стройного.

   В отяжелевшем мозгу его вертелись какие-то обрывки.

   То он видел какого-то человека, взбирающегося на фонарь.

   Вот он взобрался, снял с головы котелок, взмахнул им и стал говорить что-то толпе.

   Что он говорит?

   - Товарищи! Товарищи!..

   Человек этот потом исчез, и на его месте появился Прохоров.

   Чудак! Сидя на продырявленном диване, он нажаривал "Барыню".

   И дальше!..

   Дальше... Мрак. Из мрака этого, как из бездны, высовывались кровавые языки.

   Все теперь в голове у Ивана окончательно спуталось, перемешалось, и он от досады чуть не заплакал, как ребенок.

   Вдруг до него донесся чей-то голос:

   - Иван!

   Он вздрогнул и увидал опять Наташу.

   - Вам пора принять опять лекарство.

   Она отлила из синеватой бутылки в массивную серебряную ложку какой-то жидкости и поднесла ему.

   Он покорно втянул ее пылающими губами и почувствовал необыкновенную легкость.

   Голова посвежела, и память вернулась к нему.

   - Вам больно? - спросила она.

   - Да... Тут, - простонал он тихо и указал на грудь. - Что же это такое?! Опять ложь, провокация?

   Она угрюмо молчала.

   Он горько усмехнулся и сказал:

   - Мало ли что!.. Сегодня свобода, а завтра - пожалуйте ручку - и в участок... Знаете, как у нас...

   Он повернулся к стене и глухо зарыдал...

  

  

   Источник текста: Л. Кармен "Рассказы", М: Художественная литература, 1977.

   OCR Busya, 26.07.2008.