Советский рассказ 20-30-х годов / Сост. и ком. Г. П. Турчиной и И. Д. Успенской
М., "Правда", 1987
Отправляясь на работу, он, старый, опытный фоторепортер, проверяет себя:
- Запасные кассеты взял? Взял. Магний взял? Взял.- И, похлопав себя по карманам, спрашивает сам себя: - А карандаш? Где карандаш? Есть карандаш? Есть. Ну, все в порядке.
Для него же ему карандаш?
Для записей.
Примерно с 1934 года записи стали первостепенным делом.
Какие неприятности были у него недавно - редакцией не были приняты снимки - и очень хорошие - только потому, что не было точно написано на обороте, кто именно снят, имя, отчество, фамилия, профессия, где работает, какой момент изображен.
А ведь на снимке было много народу! Казалось бы, что за интерес всех перечислять?! Ведь были сняты самые обыкновенные люди - рядовые рабочие, колхозники, трамвайный вагоновожатый.
Другое дело, если на снимке дипломат, известный человек!
Заведующий редакцией удивленно посмотрел на старого фотографа (памятный взгляд) и пожал плечом.
Снимки не были приняты.
Товарищ помоложе объяснил старику:
- Теперь тысяча девятьсот тридцать четвертый год. Восемнадцатый год революции. Как ты сам не понимаешь! Теперь в нашей стране много известных людей. Все - известные люди. Кто трудится, тот известен...
И старый фотограф с 1934 года не выходит на работу без карандаша и пишет - старательно и точно - после каждой съемки:
"Рабочий такой-то фабрики, Иван Федорович Кузнецов, проверяет новый фрезерный станок".
"Марфа Николаевна Трибесова, счетовод завода "Динамо", покупает в магазине Москвошвея новое пальто".
"Студентки медвуза Санина Лида и Михайлова Нина на прогулке в Парке культуры и отдыха".
"Петя Шуриков, ученик 119-й школы. Беседует с преподавательницей, Зоей Ивановной Лебедевой, о новых учебниках".
Он пишет - старательно и точно - после каждой съемки и часто при этом думает, что действительно в нашей стране каждому человеку уделяется внимание.
Вот. Факт. Иначе и снимков не будет.
И, тщательно сделав надпись и проверив ее, он прячет карандаш.