Желиховская Вера Петровна - Святолесские певцы

; Трепетными руками вознёс отец Киприан священную чашу над головой своею и не сдержал, не мог сдержать слёз, оросивших лицо его, открывших душу его к нисходившей на него благодати. Впервые почувствовал он с собою не мёртвую память о дочерях, а их живое и животворное присутствие.

  

   С этой памятной рождественской обедни отец Киприан ожил. Ожил не здравием, а духом, - ожил к своим обязанностям, к делу. Воспрянула душой, по милосердию Божию, и Любовь Касимовна. Занялася она снова, как с дочерьми бывало, и хозяйством, и рукоделием - не для себя, так для благостыни неимущим, - ткала и пряла для нищей братии.

   После водосвятия Крещенского дни стали светлеть да длиннеть; а вскоре по сырной неделе снега начали чернеть, подаваться теплу, сбегать с отдохнувшей земли. В переломе поста прилетели вешние пташки, побурели и вздулись ветви древесные, зазеленели ранние всходы.

   С весной начались снова работы по постройке церкви. Стал Киприан ходить да на могилках дочек своих сиживать не только во дни их памяти, но изо дня в день, за работами наблюдая.

   Повёл он деятельную жизнь, но силами видимо ослабевал; сильно кашлял, и каждый вечер, несмотря на вешнее тепло, его бил озноб, трясла лихоманка.

   В светлую утреню повторилося вновь, всему миру на удивление, пение незримых певцов, в лице одного отрока Василько, певшего, ничего не замечая вокруг себя, ни на кого не глядя, но всё время видя возле себя, не въявь, а в духе, своих умерших сестёр... И когда пошёл он после того пения с кружкой, на сбор для строившейся на погосте церкви, то никому из сборщиков впереди шедших не отсыпали православные так щедро и с такою охотой.

   - Как ты делаешь это, дитятко? Как можешь ты один так звонко да голосисто петь? - допытывалась у него мать.

   - Не знаю, матушка! Право-слово не ведаю! - ответствовал Василько. - В памяти моей - их голоса! В душе - радостная любовь, а пред очами - их живые облики! Они сами!.. И вот я пою - и они верно поют со мною вместе, как прежде певали, а народ дивится!.. Не верит, что живы они в Господе Иисусе Христе. А ведь сказывал я тебе много раз последний их завет, когда прощались они со мною... Помнишь?.. "Кого любовь да молитва соединяют, - для тех разлуки нет!" Правду они сказывали, матушка!

   - Правду, желанный мой! Правду! - глубоко вздыхала мать-попадья. - Велики дела Твои, Господи!

  

   В конце лета поспела постройка "Выпетой" отроками, детьми отца Киприана, церкви. В праздник Успения Пречестной Богородицы освятили её. Стечение народа было огромное. Святолесский воевода и бояре, и всё духовенство, и все дьяки и приказные, со своими боярынями, и попадьями, и дьячихами, и приказничихами, съехались из города. Всем хотелося поглядеть на выпетую церковь, из подаянных грошей сложенную, и послушать пения "отрока Божие" Василько.

   И пел он, и с ним пели певцы незримые чудными голосами, на дивование всему миру.

   Но то было их последнее пение, во славу выпетой ими церкви, и последнее ей и в ней служение отца Киприана. После розговенья, отпостившися и отговевшися напоследок с семьёй, благочестивый иерей слёг в предсмертной хворости и более не вставал. Не долго пережила его Любовь Касимовна: по осени и её положили рядом с мужем и дочками, под сенью их трудами воздвигнутого храма.

   А Василько?.. Что сталось с осиротевшим отроком?.. Он сиротой себя не считал! Оставшись на земле один, он видел и чувствовал себя всегда со своими... Он никогда не говорил о себе одном. Когда его спрашивали: "Где он был? Что делал?.. Чем он жив?.." Василько, с блаженною улыбкой на кротком лице, отвечал:

   - Мы вот тут живём, возле церкви... Мы ноне на погосте пели, а завтра пойдём в собор... Живы мы. слава Всевышнему, благостью Господа нашего Иисуса Христа.

   Когда ему доказывали, что он ошибается, что теперь сёстры его уж больше с ним не поют, - мальчик только усмехался и возражал, покачивая головой:

   - Ой, поют! Да только я один их ноне слышу!.. Не хотим мы, чтобы все нас слышали.

   Святолесцы его прозвали блаженным. Многие над ним смеялись... Но Василько долго в миру не нажил. Ушёл он в скит к старцу Евфимию. С его благословения вырыл себе келийку возле пещеры схимника; служил ему по самую смерть святого старца, а когда он скончался, Василько остался один жить в его келье.

   И многие годы по смерти Евфимия соседние монахи, дровосеки в лесу, пастухи и перехожие путники, слышали на могиле его чудное пение. То "блаженный" Василько вспоминал священные напевы, которые в детстве певал со своими красавицами-сёстрами.

   Так кончалась переписанная мною старая рукопись.

  

   Источник: Желиховская В. П. Фантастические рассказы. - СПб.: Типография А. С. Суворина, 1896. - С. 3.

   OCR, подготовка текста: Евгений Зеленко, август 2011 г.

   Оригинал здесь: Викитека.