посвящается памяти графа Каподистриа
Северные цветы на 1832 год
М., "Наука", 1980
Два удела предоставило небо великим людям. Иногда предприимчивый человек, одаренный могучею душою, выступая на поприще мира, не встречает преград, как будто люди и судьба согласовались исполнять его предначертания. Переходя от одного подвига к другому, он наконец достигает своей цели и в глубокой старости, увенчанный славою, в последний раз вспоминая свою жизнь, мирно засыпает под благословением человечества.
Другой, в самой колыбели, как Алкид1, борется со змиею. Покинутый на произвол судьбы, как челн в океане, он от самой юности враждует с возмужалым Злодейством. Колоссальные думы кажутся безумством ничтожной толпе, пока, оправданные событиями, они не предстанут изумленному миру, как хребет гор Кавказских...
В дали, увенчан облаками,
Стоит гранитный великан.
Белеют горы над горами,
Как будто с ярыми волнами
Застыл мгновенно Океан.
Среди громов, в порфире черной,
Гигантов ряд нерукотворный
Едва сквозит издалека;
Так предстают в дали просторной
Давно минувшие века.
А там, над темною громадой,
Как среброрунных козлищ стадо,
Блуждают тихо облака;
И неподвижно, на вершине,-
Как бы семья орлиных гнезд -
Стоит твердыня на твердыне
В соседстве лучезарных звезд.
Не так ли и великий человек из дивных подвигов громоздит себе лестницу к бессмертию? Неутомимый, он страшится смерти единственно потому, что не все совершил. Торопливо он разрушает преграды; но судьба, низложенная им, как баснословный исполин, с каждым прикосновением к земле возникает с новою силою! Наконец, уступая его мужеству и гранитному терпению, она, завистница, поражает зодчего в то мгновение, когда торжественно он положил последний камень на вершину своего здания... Запоздалый гром, обрушенный на главу великого, есть первый отгул его славы; а молния - факел, озаривший колосс, воздвигнутый им для пользы человечества. Мыслящий наблюдатель, склоняя колена у гроба великого и с умилением воспоминая его подвиги, вопрошает: "Если бы он почил тихим сном глубокой старости, то чего бы недоставало к его земному величию?" - Смерти за истину.
Мир праху твоему, доблестный муж! в холодный век эгоизма ты бескорыстно любил свое отечество. Любуясь величием твоей души, я часто думал: не обломок ли древнего мира занесла к нам благодетельная буря?
Твой гроб достоин струн и слез!
Твое прекрасно назначенье.
Ты скорбной Греции принес
Привет России: возрожденье.
Нет! Добродетель - не мечта.
В наш век, расчетливый и злобный,
Я укажу твой холм надгробный,-
И онемеет клевета.
Оплачем смерть незабвенного гражданина; подобно древнему вождю израильтян, он видел обетованную родину в туманном отдалении. Но сбудутся надежды мужа советов, если Греция исполнит его завещание. В наши дни могила не поглощает великого человека, и думы его переходят к преемникам, как родовое наследство.
"Дума" принадлежит Д. Ю. Струйскому и содержит отклик на смерть греческого государственного деятеля Иоанйиса Каподистрия (1776-1831). Активный участпик греческого восстания, а с апреля 1827 г. - президент Греции, Каподистрия был сторонником дружбы с Россией. 9 октября 1831 г. он пал жертвой заговора, инспирированного противниками русско-греческого сближения.
1 Алпид - Геракл.