Тредиаковский Василий Кириллович - Из "Тилемаxиды" - Книги

В. К. Тредиаковский

Из "Тилемаxиды" --------------------------------------

В. К. Тредиаковский. Избранные произведения

"Библиотека поэта". Большая серия.

М.-Л., "Советский писатель", 1963

OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------

СОДЕРЖАНИЕ

"Древня размера стихом пою отцелюбного сына..."

"Горе! чему цари бывают подвержены часто?.."

"Все государи, всегда которы преспеющи были..."

"Вкупе тогда ж при ней усмотрил я сыночка Эрота..."

"Буря внезапна вдруг возмутила небо и море..."

"Я спросил у него, состоит в чем царска державность?.."

"А потом председатель нам предложил три задачи..."

"Прежде ж всех иных, нечестивая та Астарвея..."

"Должно людей примечать прилежно, да оных познаешь..."

"Ментор потом восхотел испытать, уже наостаток..."

* * *

Древня размера стихом пою отцелюбного сына,

Кой, от-природных брегов поплыв и странствуя долго,

Был провождаем везде Палладою Ментора в виде:

Много ж коль ни-страдал от гневныя он Афродиты,

За любострастных сея утех презор с омерзеньми;

Но прикровенна премудрость с ним от-всех-бед избавляла,

И возвратишуся в дом даровала рождшего видеть.

Странно ль, быть добродетели так увенчанной успехом?

Муса! повеждь и-вину, и-конец путешествий сыновских,

Купно, в премене царств и-людей, приключения разны;

Рцы, коль-без-кротости юноша пыщ, без скромности дерзок;

Без направлений стремглав, чужд-искусства безнавыков дельных;

Вне постоянства превратен, и-твердости вне легкомыслен;

Коль есть медлен ко-благу, творить-зло, игрутщу пристрастен;

Чаять всего от-себя, но-без-помощи реяться в бездны:

Всё ж и-сие и то украс_и_ примышлений убранством.

А воскриляя сама, утверди парить за-Омиром,

Слог "Одиссии" веди стопой в Фенелонове слоге:

Я не-сравниться хощу прославленным толь стихопевцам:

Слуху российскому тень подобия токмо представлю,

Да громогласных в нас изощрю достигать совершенства.

* * *

Горе! чему цари бывают подвержены часто?

Часто мудрейший в них уловляется в сети не-чая:

Люди пронырны корысть и любящи их окружают;

Добрые все отстают от них отлучаясь особно,

Тем что они не-умеют ласкать и-казаться услужны:

Добрые ждут, пока не взыщутся и призовутся,

А государи почти не-способны снискивать оных.

Злые ж, сему напротив, суть смелы, обманчивы, дерзки,

Скоры вкрасться, во-всем угождать, притворяться искусны,

Сделать готовы всё, что-противно совести, чести,

Только б страсти им удоволить в самодержавном.

О! злополучен царь, что толь открыт злых-коварствам:

Он погиб, когда ласкательств не отревает,

И не любит всех вещающих истину смело.

* * *

Все государи, всегда которы преспеющи были,

Суть не-весьма за тем своего блаженства достойны:

Нега портит их, а величие упоевает.

Счастия коль-же тебе, по всех победе несчастий!

И при-всегдашней памяти внутрь тех бедностей бывших!

Ты увидишь Ифаку еще; твоя-же и-слава

Превознесется до-самых светил, до звезд понебесных.

Будешь-же ты когда другим властелин человекам,

И добродетельми отчими править мирное царство,

Помни, что-сам был слаб, бедн, страждущ равно как-оны,

Сладко тебе да-бывает всем им делать отраду,

Подданных прямо люби, проклинай ласкательства вредны,

Да и знай притом, что великим будешь постольку,

Ты поскольку в стремительствах всех быть станешь умерен,

А всегда бодр, храбр, побеждать кипящие страсти.

* * *

Вкупе тогда ж при ней усмотрил-я сыночка Эрота,

Кой летал своея вкруг матери крилышек порхом.

Хоть на-личишке его пребывала румяна умильность,

Вся благолепность, и-вся веселость любезна младенства;

Только ж в глазенках его ж не знаю что-острое было,

Я от-чего трепетал и внутрь пребезмерно боялся.

Зря на-меня, усмехался он; но можно приметить,

Что тот усмех лукав, ругателен, зол совокупно.

Вынял из-тула он тогда, не медля, златого

Стрелу одну, у-него из бывших, преострую ону;

Лук-свой напряг, и-хотел уже вонзить мне-ту в перси,

Как внезапу явилась притом Паллада с эгйдом,

И меня защитила, сим от-стрелы покрывая.

Взор богини сея не-имел красоты женоличны,

И прелестный неги тоя, какую приметил

На Афродитином я лице и-во-внешней осанке;

Но, напротив, красоту простотой нерадиву и-скромну:

Было всё-важно в ней, благородно, крепко, сановно,

Силы исполнь, исполнь и-величия в мужестве твердом.

Та от-Эрота стрела, не-возмогши пробить сквозь-эгида,

Пала на-землю тут, без всяки содейности, тщетно.

То Эрот в досаду прияв воздохнул претяжко:

Стыдно было ему так видеть себя побежденна.

"Прочь отсюду, - Паллада ему, - прочь мальчик продерзкий!

Будешь всегда побеждать сердца единственно подлы,

Любящи паче бесчестны твоих любосластий утехи,

Нежели стыд, целомудрие, честь, добродетель и-славу".

Слыша Эрот сие отлетел раздраженный прегорько.

* * *

Буря внезапна вдруг возмутила небо и-море.

Вырвавшись, ветры свистали уж-в-вервях и-парусах грозно;

Черные волны к бокам корабельным, как-млат, приражались,

Так что судно от тех ударов шумно стенало.

То на-хребет мы-взбегаем волн, то-низводимся в бездну,

Море когда, из-под-дна разливаясь, зияло глубями.

Видели близко себя мы камни остросуровы,

Ярость о-кои валов сокрушалась в реве ужасном.

Опытом я тут-познал, как слыхал от Ментора часто,

Что сластолюбцы всегда лишаются бодрости в бедствах.

Наши киприйцы все, как жены, рыдали унывши:

Только и-слышал от них я что жалостны вопли рыдавших,

Только-что вздохи одни по-роскошлой жизни и-неге,

Только-что и богам обречении тщетных обеты,

Жертвы оным принесть, по здравом приплытии к брегу.

Не было в них проворства ни-в-ком приказать-бы-что дельно,

Также никто не знал и сам за что-бы приняться.

Мне показалось, что-должен я-был, спасая мою жизнь,

Равно ее спасти от-беды и-у-всех-же со-мною.

Стал на-корме при-весле я сам, для того-что наш-кормчий,

Быв помрачен от-вина, как-вакханта, бедства не-видел.

Я ободрил мореходцев, крича-им полмертвым с боязни:

"Прапоры сриньте долой, вниз-и-парусы, дружно гребите".

Стали они тогда гресть сильно веслами всеми;

Мы пробрались меж камней так без-вреда и-напасти,

И мы видели там все страхи близкий смерти.

* * *

Я спросил у-него, состоит в чем царска державность?

Он отвещал: царь властен есть во всем над-народом;

Но законы над-ним во всем же властны конечно.

Мощь его самодержна единственно доброе делать;

Связаны руки имеет он на всякое злое.

Их законы во-власть ему народ поверяют,

Как предрагий залог из всех во свете залогов;

Так чтоб-он-был отец подчиненным всем и-подручным.

Хощет Закон, да-один человек, за мудрость и-мерность,

Служит многих толь людей благоденствию паче,

Нежели многие люди толь, за бедность и-рабство,

Подло гордость и-негу льстят одного человека.

Царь не должен иметь ничего сверьх в обществе прочих,

Разве что-нужно его облегчить от-труда многодельна,

И впечатлеть во всех почтение благоговейно,

Как к блюстителю всех полож_е_нных мудро законов.

Впрочем, царю быть должно трезвейшу, мнее роскошну,

Более чужду пышности, нежели простолюдину.

Больше богатства ему и-веселий иметь не-достоит,

Но премудрости, славы, к тому ж добродетели больше,

Нежели стяжут коль сих прочие все человеки.

Вне он должен быть защитник отечеству милу,

Воинствам всем предводитель, и-сим верьховный начальник;

Внутрь судия, чтоб-подсудным быть-добрым, разумным, счастливым.

Боги царем его не-ему соделали в пользу;

Он есть царь, чтоб был человек всем людям взаимно:

Людям свое отдавать он должен целое время,

Все свои попечения, всё и-усердие людям;

Он потолику достоин царить, поколику не-тщится

Памятен быть о-себе, да предастся добру всенародну.

* * *

А потом председатель нам предложил три-задачи,

Кои решить по Миноевым правилам все надлежало.

Первая сих: кто в_о_льнейший есть из всех человеков?

Тот отвещал, что царь верьховну державу имущий,

И победитель есть всегда над-своими врагами.

Но другой, что то человек пребезмерно богатый,

Кой довольствовать все свои пожелания может.

Сии мнили, что-тот, который есть не-женатый

И путешествует жизнь всю-свою в чужестранные земли,

Не подчинен отнюдь никакого народа законам.

Те содержали, что-варвар то в лесу пребываяй

И звериным питаяися ловом, отнюдь не-зависящ

От повелений градских и-от-всякия нужды другия.

Были и-мнящие, что человек, уврльненный ново,

Как исходяй от-работ жестоких всегдашни неволи,

Болей чувствует всех других он сладость свободы.

А наконец иные, что-т_о_ человек, кой-при-смерти,

Тем что оного рок от-всего свобождает конечно,

И человеки все над ним не-имеют-уж власти.

Я, в мою чреду, отвещал, не-опнувшись ни-мало,

Как не-забывший, что-Ментор о-том-мне говаривал часто:

"В_о_льнейший всех, я-сказал, кто волен в самой неволе.

Где б и-каков кто-ни-был, пресвободен тот пребывает,

Если боится богов, и токмо-что оных боится:

Словом, поистине волен тот, кто, всякого страха

Чужд и всех прихот_е_й, богам и разуму служит".

Старшие мужи воззрели на-друга друг осклабляясь,

И удивились они, что-ответ мой точно Миноев.

Предложен_а_ потом другая задача в словах сих:

Кто несчастнейший есть из всех человеков во-свете?

Каждый сказывал так, как-своим он разумом мыслил.

Тот говорил, что кто небогат, нездоров и-нечестен.

Сей содержал, что нет у-кого ни единого друга.

Ин изрек, что-отец, у которого дети такие,

Кои не благодарны ему и-его недостойны.

Был мудрец тут с острова Л_е_свона, так провещавший:

"Самый несчастный есть, кто-себя почитает несчастна,

Ибо несчастия нет в вещах изнуряющих столько,

Сколько того в нетерпении приумножающем _о_но".

Слыша сие, собрание всё воскликнуло громко,

Все восплескали ему руками, и-каждый так-думал,

Что сей-мудрец за-сию задачу п_о_честь одержит.

Но вопрошен-был и-я, в ответ им скоро сказавший,

Следуя правилам тем, научился от-Ментора коим,

Что во всех человеках есть то царь пребесчастен,

Мнится пресчастлив кой-быть, что в бедность прочих ввергает:

Он, по-своей слепоте, еще сугубо несчастлив,

Как не-мог_у_щий знать своего ж несчастия точна,

И не может притом от-него никогда устраниться,

Тем что-боится в себе его познать совершенно:

Истина льстящих к нему сквозь-толпу не может продраться.

Мучим он-люто есть всегда своими страстями;

Он из должностей всех отнюдь ни едины не-знает;

Сладости он никогда не-вкусил добра в сотворени,

И никогда ж не-видал красоты в добродетели чистой:

Он злополучен во-всем, и-достоин быть злополучен;

Каждый день ему несчастий еще прибавляет;

К гибели он своей бежит, и-готовятся боги

Оного препостыд_и_ть вельми наказанием вечным.

Весь собор признал побеждена мною лесвийца;

А престарелые мужи те и всем объявили,

Что ул_у_чил я т_о_лком в истинный разум Миноев.

* * *

Прежде ж всех иных, нечестивая та Астарвея,

Ты о-которой слыхал, быв в Тире, многажды столько,

В сердце своем погубить царя вознамерилась твердо.

Страстно любила она единого юношу тирска,

Очень богата и-кр_а_сна, именем Иоаз_а_ра.

Та хотела сего на-престол посадить воцаривши.

Что-ж-бы в намерени сем получить успех вожделенный,

То всклеветала царю из двух на старшего сына,

Имя ему Фада_и_л, что-желая нетерпеливно

Быть преемник отцу своему, на-сего зло-умыслил.

Ложных свидетелей та подставила, и доказала.

Царь умертвил своего неповинного сына бесчастно.

Младший, Валеаз_а_р нарицаемый, послан в Сам_о_н был,

Будто б наукам ему и нравам елладским учиться;

В самой-же вещи, как Астарвея царю нашептала,

Что надлежало его удалить, да-не-он согласится

И да-не-вст_у_пит такожде в злый с недовольными умысл.

Поплыл сей едва, как-кор_а_бль с ним ведшие люди,

Бывши подкуплены все от-то_я_ ж жены прелихия,

Приняли меры тот потопить во время нощное.

Сами спаслись до-чужих ладей вплавь, их ожидавших;

Так-то царевича те в глубину морскую низвергли.

Впрочем, любовь Астарвеина та не ведома токмо

Пигмалиону была одному; он внутренно думал,

Что никого другого она никогда не-полюбит.

Сей государь, недоверчивый толь, поверился слепо

Злой-сей жене, что-любовь ослепила его пребезмерно.

Точно в то-ж-время, как-был сребролюбен, искал-он подлогов,

Чтоб истребить богатого оного Иоазара,

Коего так Астарвея и-толь чрезвычайно любила:

Всё богатство хотел-царь у-юноши токмо восхитить.

Но как Пигмалион пребывал корыстию гнусно

И подозрению, и любви, и алчности к злату,

То Астарвея отнять у-него живот поспешила.

Мнила, что-может-быть несколько он уже догадался

О любодействе бесчестном ее с тем-младым человеком.

Ведала сверьх, предовольну быть сребролюбию токмо,

К лютости чтоб понестись царю на Иоазара.

Так заключила в себе, что-терять ни-час_а_-ей не-должно

И потребить его самого упреждением смерти.

Видела та начальных людей в палате, готовых

Руки свои обагрить пролиянием царския крови.

Слышала день на всяк о некоем умысле новом,

Токмо ж боялась поверить в своем человеку такому,

Быть который возможет ей предателем в деле.

Но наконец весьма безопаснее той показалось,

Ядом втай окормивши, известь тем Пигмалиона.

Кушивал он наичаще один, иль с оною токмо:

Сам и-готовил всё про-себя,. что кушать-был должен,

Верить в сем ни чьим, кроме своих-рук, не-могши.

Он заключался в палатах своих в отдаленнейше место,

Лучше дабы укрыть ему недоверку такую

И не быть-бы никем никогда назираему тамо,

Еству когда к столу своему учреждал, как-бы-повар.

Сладостей уж никаких не смел искать-он застольных:

Да-и-не-мог вкусить, сам-чего не-умел изготовить.

Так не токмо мяс_а_ приправлены к_у_харьми вкусно,

Но и-еще вино, млеко, хлеб, соль-же и-масло,

Всяка пища притом и-другая, всем обычайна,

Быть не-могли отнюдь ему на-потребу столову.

Ел он только плоды, в саду с древ сорваны им же,

Иль огородный злак, который сам-же насеял

И у-себя варил тем образом, сказанным мною.

Впрочем, не утолял-же и-жажды другою водою,

Токмо которую сам поч_е_рпнет из-кладезя, бывша

В некоем месте палаты, всегда ж замкненна прекрепко;

А ключи от-замк_о_в при-себе имел сохраняя.

Коль ни-являлся ж надежден быть на-свою Астарвею,

Токмо и от-нее непрестанно предохранялся.

Прежде себя и есть и пить заставливал ону

Из всего, на-столе у них там что ни-стояло,

Чтоб ему не быть, без нее, отравлену ядом

И по нем-бы самой не жить ей долей на-свете.

Но приняла наперед-та противное зелье отраве,

Коим старуха ее снабдила, злейша сам_ы_я,

Бывша наперсница ей во всех любодейных беспутствах:

После чего погубить царя уже не-боялась.

Се и способ, каким злодеяние то совершила:

В час, они за-столом в который начали кушать,

Та старуха, пособщица ей, помянутая мною,

Вдруг загремела великим стуком при-некоих дверях.

Царь, мня-всегда, что-убийцы к нему вломиться хотели,

Весь становится смущен, и к дверям бежит да-увидит,

Твердо ль они весьма заключены запорами были.

Тотчас старуха ушла. Царь в недоумении стал быть,

И не знал, что мыслить о-слышанном стуке и-громе,

Только ж дверей отворить не-посмел осмотрить-бы прилежней.

В том ободряет его Астарвея, и-купно ласкает,

Да и паки за-стол призывает, и-просит покушать.

Яд уж-она вложила между тем в чашу златую,

Бегал он когда ко дверям, при-коих стучало.

Пигмалион, как-обык, велел ей прежде напиться.

Выпила та не-боясь, на-приято лекарство в надежде.

Пил он-и-сам; и вскоре потом ему затошнилось,

И тотч_а_с-же упал тут в _о_мрак. Но Астарвея,

Зная, что-может ее убить с подозрения мнейша,

Стала одежду драть на-себе и волосы с воем.

Вот объемлет царя умирающа; вот прижимает;

Вот окропляет его и-потоком слез дожделивных:

Ибо хитрая та, лишь-захочет, то-слезы и-льются.

Как-же увидела там наконец, что царь обессилел

И как будто с духом своим уже расставался,

То, да-не-в-память пришед повелит умертвить-ту с собою,

Ласки свои оставивши все и-усердия знаки,

В остервенившуся ярость пришла ужасно и-странно.

Бросилась та на-него, и-тогда задавила руками.

Так-то ум-наш ни-судьбины себе, ни-впредь-будущи части,

Да и-ни-мер не знает счастием превознесенный!

Перстень потом сорвал_а_ с руки, с головы ж диадиму;

Да и-велела к себе туда быть Иоазару,

Коему перстень на-перст, на чело диадиму взложила.

Мнила, что-бывшие все с стороны ее не-замедлят

Следовать страсти ее ж и-царем проповедят любимца.

Но наипаче хотевшие той угождать в раболепстве

Подлы имели сердца, корысть любили бездельну,

И не способны отнюдь к усердию искрению были,

Сверьх-же того во всех в них не было бодрости смелы,

И опасались врагов, Астарвея которых имела.

Больше боялись еще, что-жена сия нечестива,

Как горда несносно была, так-лют_а_, зла-и-скрытна:

Каждый желал, в безопасность себе, дабы та-погибла.

В том при-дворе и-в-палатах мятеж восстал превеликий,

Слышится всюду крик: "Царя не стало! Скончался!"

Те устрашились; другие хватают оружие спешно;

Следствий боятся все, а-что-умер царь не-горюют.

Весть полетела о-сем, от уст к устам прелетала,

И собой огласила весь-град вкруг Тир превеликий;

Только-ж ниж_е_ одного не-нашлось притом человека,

Кой-бы тужил по царе, издохшем скоропостижно:

Смерть его спасение всем и людям утеха.

* * *

Должно людей примечать прилежно, да-оных познаешь.

Часто-их видеть долг и-беседовать: многажды с ними.

Надобно, чтоб цари говорили с подвластными сами;

Надобно, чтоб говорить подчиненных они заставляли;

Спрашивать о делах у них советов и-мнений;

Испытов_а_ть тех-самих не-болыпими также делами,

В коих-бы отповедь те царям давали исправну,

Да увидятся, суть-ли способны к должностям высшим.

Чем, Тилемах любезный, ты научился в Ифаке

Распознавать добр_о_ты разнь в ваянных кумирах?

Частым видением сих, и-притом наблюдением твердым

Всех пороков, и-в-них совершенств, - с искусными в деле

Образом равным беседуй, и разговаривай часто

О благих и качествах злых в человеках с другими

Ты человеки, мудрости и добродетелей вестных,

Кои долгим искусством тех и-познали испытно;

Так нечувствительно сам позн_а_ешь и-ты предовольно,

Суть каковы они и-чего от них ждать-прист_о_ит.

Что научило тебя познавать изрядно и-точно

Добрых тех, и-худых, и посредственных токмо пиитов?

Частое чтение их, и-с людьми рассуждение также,

Знают силу которы во-веех стихотворчества родах,

Что показало тебе разбирать в мусик_и_и различность?

Тож прилежание всё к наблюдению м_у_сиков добрых.

Как возможно надеяться править людьми преизрядно,