Толстой Лев Николаевич - Бирюков П.И. Биография Л.Н.Толстого (том 3, 1-я часть)

актер души говорящего. "Секрет речи, - говорит Рескин, - есть секрет сочувствия, и полное очарование ее доступно только благородному. Таким образом, правила прекрасной речи сводятся все к присутствию в речи искренности и доброты". Приводя это мнение английского критика, г-н Андреевич переходит к оценке языка Толстого и говорит: "Присутствие искренности и доброты" на самом деле чувствуется в каждой фразе Толстого. Есть мука за людей, есть жалость к их незаслуженным страданиям, есть глубокая ненависть к жестокости сильных и чудное, бьющее насмерть презрение к их самодовольству. Мне нравится и важный, несколько повышенный тон речи, за которым вы видите огромную работу мысли и чувства. "Писание" в этом случае имеет ясную и определенную цель, которая дорога Толстому. Это не игра ума, не феерия творчества, это - страстное стремление проникнуть в те глухие и глубокие тайники жизни, где таится корень всех зол, это могучий призыв в возрождению, к простой и близкой к природе жизни, "красота которой располагает к миру, согласию и любви". И критик заканчивает свою статью фразой, которая обобщает все, сказанное выше: "Это воистину великое произведение". Английский переводчик "Воскресения" А. Моод, бывший в непрерывных сношениях со Л. Н-чем, по поводу этого перевода дает интересные сведения о перипетиях издания "Воскресения" в своей статье под названием "Как Толстой писал "Воскресение"". Между прочим он говорит так: "Произведение было продано Марксу, издателю петербургской иллюстрированной еженедельной газеты, причем, согласно условию, издатель платил деньги вперед. Но здесь автору пришлось столкнуться с новыми препятствиями. Он в течение двадцати лет отказывался работать за плату и заявил, что он отказывается впредь от авторских прав: все, что печатает, может быть свободно перепечатываемо всяким. Кроме того, он избегал срочной работы, т. е. доставление известной части и вполне исправленного манускрипта к определенной дате. И вот теперь все, что ему было противно, обрушилось на него. Дело осложнялось еще тем, что Маркс, платя деньги, как всякий издатель, желал точно определить свои права. Он давал 30000 рублей, если единственно ему будут предоставлены, хотя бы в течение только нескольких недель по окончании печатания в "Ниве", права продажи романа, и лишь 12000 руб. за право печатания в "Ниве". Толстой, после короткого колебания, согласился взять меньшую сумму. Но тут опять начались неприятности. Другие издатели стали перепечатывать роман по мере его появления в "Ниве". Маркс протестовал, говоря, что он надеялся, что будет огражден от перепечаток до окончания романа. Толстому пришлось напечатать открытое письмо, в котором он обращался к добрым чувствам издателей, прося их впредь до окончания романа воздержаться от перепечаток. Эта сторона уладилась, но выплыли новые осложнения. Прежде всего, конечно, начались придирки со стороны петербургской цензуры. Все, что "подкапывало авторитет церкви и государства" и вообще все, казавшееся опасным цензору, исключалось. Понятно, что III часть, в которой описывается обращение с арестантами на пути в Сибирь и в самой Сибири, пострадала наиболее. Но вообще на протяжении всей книги целые главы, страницы и отдельные фразы попали под красный карандаш цензора. В первой части из глав XXXIX и XI, остались лишь слова: "Церковная служба началась"; равным образом вся глава XIII, описывающая влияние военной службы, исчезла. Во II части глава XXVIII, в которой описывается посещение Топорова, обер-прокурора святейшего синода, также была сокращена. Можно сказать, что если бы подобная книга принадлежала другому автору, а не Толстому, такое жизненно верное изображение архигонителя Победоносцева вызвало бы запрещение всей книга и арест автора. Среди других глав особенно пострадали со 2-й части глава XIX, описывающая коменданта Петропавловской крепости, глава XXX, описывающая классификацию преступников, и глава XXXVIII, описывающая отбытие арестантского поезда из Москвы. Иностранные переводы тоже оказались неполны. Так, например, французский переводчик Вызева (Wysewa), превосходно владеющий французским языком, не довольствуясь полированием простого и прямого стиля Толстого и обращения его в чрезвычайно плавную книжную речь, выбросил, из боязни оскорбить католиков, описание церковной службы и нападки на армию, из боязни возбудить неудовольствие антидрейфусаров. Но помимо русской цензуры и иностранных переводчиков, надо было еще считаться с редакторами и издателями. "Echo de Paris", в котором появлялось "Воскресение", начало получать массу писем от читателей, которые жаловались, что Нехлюдов, по их мнению "недостаточно занимается Катюшей". Вообще, по их мнению, в романе недостаточно любовного элемента. Редактор, зная, что его дело угождать требованиям и вкусам публики, пропустил несколько глав и перешел прямо к сцене, где Нехлюдов опять "занимается Катюшей", хотя, может быть, нежелательным для читателей газеты образом. Как известно, в Америке "Воскресение" также потерпело немало в руках лицемерных редакторов. Роман был изуродован исключением мест, говорящих против милитаризма и земельной собственности. Вся глава XVII, изображающая падение Катюши, была исключена и т. д. В немецком издании (перевод Hauffa), также было исключено все "оскорбительное" для церкви и армии. Характерно, что не обошлось без комических эпизодов и в Англии, где также оказались добродетельные господа, нашедшие книгу Толстого "безнравственной". Один почтенный квакер, прочтя сиену падения Катюши, поспешил сжечь книгу... Когда, наконец, было решено печатать "Воскресение", Толстой энергично взялся за окончательную обработку романа. Эта "обработка" заключалась в совершенной переделке всей книги, некоторые части романа были несколько раз переделаны заново. Толстой настолько расширил свое произведение, что Маркс добровольно прибавил еще 10.000 руб. гонорара. Толстой никогда не оставался доволен написанным. Всякая корректура возвращалась с новыми и новыми изменениями, так что переводчики не могли получить своевременно окончательной версии некоторых глав, пока они не появились в "Ниве". Это увеличивало опасность появления неавторизованных переводов, которые не принесли бы денежной выгоды делу, побудившему Толстого разрешить появление книги в печати. Толстой настолько был требователен по отношению к самому себе и так щедр в "исправлениях", что несколько раз, по получении уже "окончательной" версии некоторых глав, которые были уже переведены и даже набраны, приходили новые и новые версии, так что переводчикам и наборщикам приходилось начинать работу наново". Много хлопот и огорчений принесли Л. Н-чу и отношения с издателями русскими и иностранными, претензии которых, часто противоречившие друг другу, было очень трудно удовлетворить. Но все же в конце концов роман был напечатан в изуродованной форме. В Германии роман пользовался громадным успехом и выдержал около дюжины изданий. Во Франции вышло новое полное издание. Полный русский текст романа был опубликован по-немецки в Германии и в Англии в издании "Свободного слова" на русском и английском языке в переводе Моода. Вскоре появились и драматические переделки "Воскресения" на русском и французском языках, с успехом шедшие на сцене. Вообще этот роман стал одним из наиболее популярных произведений Л. Н-ча. Этому способствовало, во-первых, то, что он появился во время расцвета славы Л. Н-ча, не говоря уже о захватывающем интересе содержания. Кроме того, отказ от литературной собственности дал возможность напечатать его всевозможным фирмам, и вскоре по окончании печатания его в "Ниве" в России роман вышел в 40 различных изданиях и, конечно, количество распространения его надо считать миллионами. Не обошлось и без пасквилей. Нашелся человек, позавидовавший славе Толстого и издавший небольшую брошюру под названием "Понедельник", роман графа Худого; это оказалось самой жалкой, нелепой и малоинтересной пародией на произведение Л. Н-ча, возбуждавшей вопрос: зачем, кому понадобилась эта непроизводительная работа? Но критическая работа, заключенная в романе, не прошла даром. Она крайне раздражила представителен официальной религии и, как известно, привела к отлучению Л. Н-ча от государственной церкви. Последствия этого события были огромны. Можно сказать, что с него начинается новая эпоха в жизни Л. Н-ча, мы надеемся посвятить описанию ее четвертый и последний том биографии. 28 октября 1915 г.