эти сборы определены
уже на канцелярских служителей; определили доложить государю. Тут же Феодосий
новгородский поднял вопрос: следует ли постригать молодых людей в монахи ? Когда
эти мнения были доложены государю, то в январе 1723 года издан был указ: "Впредь
отнюдь никого не постригать, и, сколько из обретающегося ныне числа оных монахов
и монахинь будет убывать, о том в Синод репортовать повсемесячно, и на те убылые
места определять отставных солдат".
По возвращении из Персидского похода Петр
прилежнее занялся делом о монашестве. Основная мысль уже высказалась в январе
1723 года в указе о московском Чудове монастыре: "Иметь монахов таких, которые
достойны б были к произведению на начальства духовные, а которые тамо суть под
стеною токмо стоящие, тех в иные переводить монастыри, в которых монахи своими
питаются трудами". Наконец, после многократных черчений (исправлений)
первоначальной записки Петр так высказал взгляд свой на монашество и его
происхождение: "Монашество явилось, во-первых, от людей, уединения по совести
желающих, и без всякой страсти или мнения, якобы невозможно в мире спастись, но
ради токмо природной к тому склонности; другие мучителей и гонителей ради
укрывались и невольно, хотя соблюсти душу свою. Монастыри же в тех же пустынях
имели и таким же правилом, яко и уединенные, жили, не требуя прочих трудами туне
насыщатися. Когда греческие императоры некоторые, покинув свое звание, ханжить
начали и паче их жены, тогда некоторые плуты к оным подошли и монастыри уже в
самых городах строить испросили и денежные помочи требовали; еще же горше, яко
не трудитися, но трудами других туне питатися восхотели, к чему императоры
весьма склонны явились и великую часть погибели самим себе и народу стяжали, на
одном канале от Черного моря даже до Царя-города на 30 верстах с 300 монастырей
было, и так как от прочего неосмотрения, так и от сего в такое бедство пришли:
когда турки осадили Царьгород, ниже 6000 человек воинов сыскать могли. Сия
гангрена и у нас зело было распространяться начала под защищением
единовластников церковных, но еще господь бог прежних владетелей так благодати
своей не лишил, как греческих, которые (т. е. русские) в умерерности оных
держали. Могут ли у нас монахи имя свое делом исполнить? Но сего весьма климат
северные нашея страны не допускает, и без трудов своих или чужих весьма
пропитатися не могут. Нужда в нынешнем монашестве имеется трех ради вин: 1) ради
удовольствования прямою совестию оное желающих; 2) для архиерейства, понеже не
позволено быти кроме монахов, хотя прежде с 300 лет по Христе не монахи были и
многие чудеса на соборах явили; 3) примера ради апостола Павла, который хотя
обрезание и отрешил всячески, но ученика своего Тимофея обрезал иудей ради". В
январе 1724 года дан именной указ Синоду: "Хотя в регламенте духовном о монахах
уже изъяснено и како оных содержать определено, но кратко, понеже тогда аще и о
всем его исправлении была нужда, но вящшая была верховной архиерейской власти,
которую примером папы римского, противно повеления божия, распространять
некоторые тщились, в чем великую тягость истины желатели в сем понесли
исправлении и с помощию божиею исправили, определили и постановили. Ныне же,
имея свободное время, при расположении правильно всех дел в государстве, и о сем
чине пространно объявя людям, також расположить и установить должно есть для
пользы вечной и временной людям и изрядства обществу. Надлежит искать способы,
каким бы образом иной путь, пред богом угодный и пред людьми непостыдный и
неблазненный, был, понеже нынешнее житие монахов точию вид есть и понос от иных
законов, немало же и зла происходит, понеже большая часть тунеядцы суть и понеже
корень всему злу - праздность, то сколько забабонов (суеверий), расколов и
возмутителей произошло, всем ведомо есть; також у нас, почитай, все из поселян,
то, что оные оставили, явно есть: не точию не отреклись, но приреклись доброму и
довольному житию, ибо дома был троеданник, т. е дому своему, государству и
помещику, а в монахах все готовое, а где и сами трудятся, то токмо вольные
поселяне суть, ибо только одну долю от трех против поселян работают. Прилежат ли
же разумению божественного писания и учения? Всячески нет. А что говорят:
молятся, то и все молятся, и сию отговорку отвергает Василий св. Что же прибыль
обществу от сего? Воистину токмо старая пословица: ни богу, ни людям, понеже
большая часть бегут от податей и от лености, дабы даром хлеб есть. Находится же
оный способ жития праздным сим не праздный, но богоугодный и незазорной, еже
служити прямым нищим, престарелыми младенцам". Вследствие этого определяется две
цели для монашества: 1) служение страждущему человечеству; 2) образование из
себя властей церковных. Распределяются по монастырям отставные солдаты и другие
нищие, которым монахи должны прислуживать; монахини также должны служить
престарелым и больным своего пола, кроме того, заниматься воспитанием сирот, для
чего отделяется несколько монастырей, остальные занимаются рукоделием, а монахи
- хлебопашеством. Для приготовления же ученых монахов должны быть учреждены две
семинарии: в Петербурге и Москве.
Мы видели, что для призрения подкидываемых
младенцев Петр велел в 1715 году построить гошпитали - в Москве мазанки, а в
других городах - деревянные. Число младенцев возрастало год от году все более и
более; в 1724 году в одной Московской губернской канцелярии их находилось 865
человек, 396 мужеского и 469 женского пола разного возраста, от полугода и
меньше до 8 лет; издерживалось на них 4731 рубль, считая на человека по 5 рублей
15 алтын и 5 денег на год. При них находилось 218 кормилиц, из которых каждой
шло на год по 3 рубля денег и по 3 четверти хлеба. Канцелярия доносила, что
кормилицы и младенцы живут по разным местам, потому что указных госпиталей не
построено, и, быть может, вместо незаконных умерших младенцев подставлены
законные, чего усмотреть нельзя, ибо никакого признака нет; на валовых смотрах
двое младенцев, украденные кормилицами, были узнаны отцом да матерью, а
несколько других младенцев усмотрено у родных матерей на указном корму. Теперь
для воспитания подкинутых младенцев в Москве назначены были монастыри. В мае
1724 года капитан гвардии Баскаков получил указ: взяв доходы монастырские,
разделить следующим образом: 1) чиновным монастырским; 2) на церковные потребы;
3) прочее разделить на трое: две доли - больным, треть - служащим монахам; 4) на
деньги, которые больным определены, делать и содержать постели, белье и прочее
по регламенту о гошпиталях; 5) в сиротских монастырях первый и второй пункт
равно содержать с прочими; 6) служащих монахинь також с прочими; 7) а о
младенцах малых, средних и до семи лет порядок содержать по своему произволению,
применяясь по-домашнему, однакож лишнее надобно, дабы белье и чистота хорошая
была; 9) також, чтоб когда пять лет минет, учили грамоте из монахинь; 10) в
выведенном монастыре сделать школу, где обучать арифметикой геометрии; 11)
монастыри для больных, старых и увечных - Вознесенский и Чудов; для сирот -
Новодевичий; для школ, который определят от Синода. Относительно сиротского
Новодевичьего монастыря Баскаков распорядился таким образом: здесь было 36
полугодовых младенцев, на каждого шло по 2 рубля денег в год; к ним было
приставлено 18 кормилиц, получавших по 3 рубля и по 5 четвертей хлеба в год. 36
годовым младенцам шло каждому по 2 рубля денег и по полторы четверти хлеба; к
ним было приставлено 18 монахинь, каждой шло по 6 рублей и по 5 четвертей. То же
содержание получали и двухлетние младенцы. Трехлетние и четырехлетние получали
по 3 рубля и по 2 четверти, к ним приставлены были монахини, к троим - по одной
и получали по 6 рублей и по 5 четвертей. Пятилетние получали то же содержание,
но к ним приставлено было по одной монахине к четверым. Шестилетние получали по
3 рубля 50 копеек и по 2 четверти с осьмушкою хлеба; для обучения их грамоте
приставлено было шесть монахинь. В мае 1724.года Синод получил указ: "Святейший
Синод деньги, сбираемые за штраф с раскольников, без указу нашего ни на какие
расходы не держите, понеже оные нужны ныне для строения в монастырях и на учение
сирот, пока вся экономия ваша окончится". Но так как воспитательные дома могли
быть устроены не во всех монастырях, то положено было учить монахинь прядильному
мастерству; в 1722 году в синодскую канцелярию прислано было с прядильного двора
в Покровском 50 мастериц и прялей с инструментами для рассылки по женским
монастырям, где они должны были учить монахинь своему искусству. По этому случаю
Сенат предложил Синоду, чтоб не подчинять всех монахинь этим бабами девкам,
посланным с прядильного двора, потому что есть старицы из знатных, также
престарелые.
Относительно белого духовенства дело было
труднее: здесь имелось дело не с людьми, которые бежали от труда и нужды в жизнь
более спокойную и привольную; здесь нужно было позаботиться об улучшении
материального быта, а где было взять для этого средств при тогдашнем финансовом
состоянии? Мы видели, что прежде для улучшения положения священников старались
ограничить число их при церквах и освободить их от обязанности покупать себе
домы; теперь, последнее распоряжение было распространено на дьяконов и
причетников, которые, подобно священникам, должны были жить в домах, купленных и
поддерживаемых на сборные церковные деньги; но этих средств было мало. В ноябре
1722 года в соединенной конференции сенаторы вместе с членами Синода рассуждали
о мерах более действительных и ничего не могли придумать. Решили, как
обыкновенно решалось тогда в трудных случаях, узнать, как делается в других
странах; в протоколе записали: "О определении при церквах священником и
церковным служителем трактамента рассуждено: выписав из прав других христианских
народов, и предложить впредь к рассуждению общему". Пока продолжали старое,
запретили строить новые церкви без указа из Синода: "Понеже всякому
здраворассудному известно, какое то небрежение славе божией в лишних церквах и
множестве попов". Доход приходских священников уменьшался тем, что богатые люди
имели своих священников при домовых церквах. Относительно этих так называемых
крестовых священников предполагалась такая мера: "О священниках крестовых
учинить бы предел, кому держать, кому не держать, понеже от оных многое бесчиние
и унять их невозможно. И ежели кому позволится крестового попа держать, дабы тот
хозяин повинен был приходским своим священникам дать такой же трактамент, какой
оному крестовому на год даван будет, а за всякое его бесчиние обязан бы был
ответствовать. А ежели никому не позволится (т. е. иметь крестовых попов),
штрафовать бы оных волочащих попов чем тяжким, хотя на время и до каторжной
работы, дабы прочие страх имели и без отпусков своих архиереев не волочились. На
заставах заказать бы накрепко, дабы попов и чернецов, хотя и начальных, которые
не позваны будут и от своих архиереев не явят пропусков, к С. - Петербургу не
пропускать, такожде и нищих волочаг, понеже и от тех немалое злое в людех
бывает"ю
Нужда заставляла и лучших людей решаться на
поступки, незаконность которых они ясно сознавали. В 1722 году, в бытность
Синода в Москве, церкви Девяти Мучеников священник Михаил Тимофеев подал
повинное доношение, что в 719 году, находясь у дел в тиунской палате, трудился
он неусыпно два года без всякого вознаграждения и, не получая от церкви и от
треб дохода, пришел в крайнюю нищету и вынужден был для прокормления себя и
домашних своих принимать от челобитчиков добровольные приношения деньгами,
съестными припасами и напитками. Состоя ныне при инквизиторских делах и желая
снять с себя всякое подозрение, он представил список всем принятым подаркам и
просил по случаю заключения мира с Швециею прощения вины своей. Синод, как
видно, был затруднен этим повинным доношением, и только в половине 1725 года
состоялось определение: истязания чинить ему не надлежит; но токмо вместо
истязания от инквизиторства его отрешить и впредь к делам не определять, но
токмо быть ему у церкви Девяти Мучеников по-прежнему, а вышеописанными взятками
впредь его никому не порочить и тех взяток (97 рублей, 3 червонца да припасов на
196 рублей 93 копейки), буде о том ни от кого челобитной не будет, не
взыскивать.
Мы видели, что прежде Петр распоряжался
обучением детей белого духовенства, кто пожелает, в школах заранее, чтоб
были годны в попы. Но в описываемое время он признавал за нужное не
ограничиваться желающими; в 1723 году издан был указ: "Поповских, дьяконских и
причетнических детей набирать в школы всех тех, которые учиться могут, и,
которые в учении быть не похотят, тех имать в школы и неволею и учить их в
надежде священства". Петр не был того мнения, что в войске могут быть
священники, способные только исправлять требы, и в 1723 году писал в Синод, чтоб
в полки определять священников из ученых в школах. Об отношениях сельских
священников к крестьянам Сенат в общем заседании с Синодом постановил, чтоб в
праздничные дни прихожане приходили в церковь поочередно и домов своих пустыми
не оставляли; если крестьянин в чем-нибудь ослушается священника, то последний,
прежде чем писать об этом архиерею, должен объявить своим церковникам и
старостам, чтоб крестьянину, по письму одного священника, в город волокиты не
было. Обратили внимание и на вдовых священников и дьяконов, которым запрещено
было вступать во вторичный брак без выхода из духовного звания; в апреле 1724
года Петр указал: вдовых попов и дьяконов, которые учились в школах и могут
послужить в проповеди слова божия, обнадежить, что ежели они вступят в
второбрачие, то могут быть при архиереях в учителях и у дел в духовных советах и
управлениях.
Прежде Петр требовал от паствы соблюдения
благочиния в церквах, безмолвного стояния во время божественной службы; теперь
обратился к пастырям и в 1723 году указал именным указом всем архиереям и прочим
духовным властям от Синода объявить, чтоб они в св. церквах во время
божественного чтения и пения никаких челобитчиков ни с какими челобитьями, также
приказных людей ни с какими докладами, кроме государственных великих и коснения
не терпящих дел, отнюдь к себе не допускали и сами никого для таких дел не
призывали, но упражнялись бы в богомыслии и молитвах и тем подавали бы
приходящим на молитву людям образ благоговейного в церквах стояния. В церквах во
время литургии доброхотные подаяния велено собирать в два кошелька: один - для
церковных потреб, другой - на гошпиталь.
Как с учреждением Сената соединено было
учреждение фискалов, так при учреждении Синода установлена была должность
протоинквизитора, или главного фискала, по делам духовного ведомства, который
обязан был выбирать провинциал-инквизиторов; должность их главным образом
состояла в наблюдении, чтоб каждый чин исполнял свои обязанности, и в донесении
о преступлениях.
Разумеется, прежде всего инквизиторы должны
были наблюдать за раскольниками. Первым делом новоучрежденного Синода было
издание пастырского увещания к раскольникам. Тогда же Синод объявил, чтоб все
раскольнические учителя являлись для споров с Синодом свободно, без всякой
боязни, наблюдая только должную учтивость в спорах, что никто из них не будет
задержан, если даже и не согласится с Синодом; но если кто не явится в
назначенный срок, тот подвергается гражданскому суду и казни. Но в январе 1725
года в увещании к православным против распространителей раскола Синод жалуется,
что по этому приглашению никто из раскольнических учителей не явился на споры:
"Когда их прежде взыскивано неволею к суду и наказанию за хуления их на церковь
божию и за развращение простого народа, тогда они клеветы в народе пускали
сицевые: неправедно страждем за древнее благочестие, гонение терпим и казни
приемлем, понеже не хотяще послушать нашего оправдания и доводов, которые имамы
от божественного писания осуждают нас в ссылки, во узы, в темницы и на смерть. А
ныне, когда их призывано волею на любовный и безопасный честный разговор, не
изволили явиться: кая тому причина? Не иная, токмо неправота их".
Кроме приглашения раскольнических учителей к
спорам, Синод объявил: "Всяк, кто бы ни был, ежели в книгах, прежде печатанных,
также и которые впредь с рассуждения и определения синодального будут печатаны,
покажется ему какое-нибудь сомнение, приходил бы с объявлением этого сомнения в
святейший правительствующий Синод без всякого подозрения и опасения, и ему сие
сомнение разрешено будет от св. писания". В этом объявлении Синод, между прочим,
говорит о раскольниках: "Показалось им что-нибудь за истинное, хотя и весьма
ложное и непотребное, они в своем мнении и закрепили". Против этого места на
поле Петр написал собственноручно: "И в том до смерти стоят и в мученичество
себе вменяют, из которых один пример объявим зде: в 1701 году вор Талицкой ради
возмущения людей писал письма, будто антихрист уже пришел, которому его учению
последовал некто шорник Иван Савин и в том со удивлением, какие муки терпел, не
внимая никакого от духовных наставления, за которое злодеяние и на смерть
осужены, что все с радостию принял. Но когда во время казни копчением Талицкой,
не стерпя того, покаялся и снят с оного, то, видя оное, Савин спросил
караульщиков, для чего оного сняли, от которых уведал, что повинился, тогда
просил и о себе, которого также сняли, и желал видеть его, и когда допущенный
спросил его, впрямь ли он повинился и для чего. Тогда Талицкой все подробно
сказал, что все то ложь, чему учил; а в какую горесть при сем тот Савин и с
какими слезами раскаивался и пенял на Талицкова, для чего в такую беду его
привел, что он ни для чего, только вменяя то за истину, страдать рад был".
Раскольнические учители не являлись в Синод для
споров о вере, а между тем не переставали распространять свое учение; Синод
начал требовать сильных мер. В 1722 году в общей конференции Синода с Сенатом в
Москве архиепископ Феодосий новгородский говорил, что многие раскольники по
окладу денег не платят, на Бутырках жители мало не все раскольники и посланным
для платежа денег не дают и грозят побить, хотя бы к ним и офицера послали. В
докладных пунктах своих государю Синод говорил: "Для поимки раскольнических
учителей, которые, хотя тайно по домам, а кой-где имели и долговременное
пребывание, размножают раскольническую прелесть и отвращают простонародье от
церкви, очень потребен, кажется, такой указ, чтоб людям, посылаемым от духовного
правительства для поимки этих учителей, оказываемо было беспрепятственно
послушание и светские управители не требовали бы при этом от своих командиров
указа. И если в поимке этих лжеучителей (что до исправления души надлежит) такой
вольности Синоду дано не будет, то не только неудобно будет их сыскать и
искоренить, но еще более под укрывательством и защитою без боязни приумножаться
и многих к своей прелести привлекать могут, что будет святой церкви крайне
вредно, ибо по ведомостям из Москвы раскольники так умножились, что в некоторых
приходах никого, кроме них нет, и все по записке под двойным окладом значатся в
раскольниках. В отыскании лжеучителей светские управители духовным не только не
помогают, но и препятствуют: так, вязниковский судья Опрянин прислал подьячего с
приставами и силою взял из-за решетки к себе на двор явившегося в расколе
подьячего Лютова, которого держали у духовных дел под караулом, и на указ,
присланный из приказа Церковных дел, Опрянин не дал никакого отзыва. Петр
отвечал на доклад: "Брать таких, кто от Синода где к тому определен будет без
всякого препятствия и светским начальникам, в том им вспомогать, и кто
преслушает сего, будет штрафован, яко преслушатель указа; но дабы для какой
страсти духовные приставники не затевали на кого напрасно, того для повинен
духовный приставник, взяв такова, немало держав, привести сам к светскому
начальнику, где он, приведенный, ведался, или начальнику того места, ежели
далеко тот, где оной ведом; тогда светский начальник должен его
освидетельствовать того ж дни, и, буде увидит, что раскольник, отдать духовному
приставнику; буде же увидит, что в нем того нет, то и такого отдать ему, но
притом сказать, что он будет о том писать в Синод и Сенат, и, отдав, писать
немедленно, и когда такой репорт получат, тогда в Синоде при двух членах
сенатских то исследовать и решить, чего будет кто достоин".
Известный нам Питирим нижегородский продолжал
свою деятельность против раскольников. В июле 1722 года он уведомлял Петра, что
двое раскольнических учителей, старец Никон и старец Пахомий, обратились к св.
церкви и он, с целию обратить и других, снова поставил их правителями над их
согласиями на Керженце. Тогда же вместе с приятелем своим Ржевским он писал
Петру, что по указу велено раскольникам быть на каторге, пока обратятся, а когда
обратятся, тогда их для определения отсылать в Синод, а в Сибирь их посылать не
велено. Несмотря на то, явился в Нижний из Петербурга капитан с каторжными
колодниками, которых велено ему отвесть в Сибирь. "Уведомились мы, - пишет
Питирим, - что посланы с ним раскольники необратившиеся, в том числе Василий
Власов, злой раскола заводчик и учитель, которому не только в ссылке, но и на
сем свете, по мнению нашему, быть не надлежит; также многие раскольники, опасные
и неопасные, бегут и селятся в сибирских же городах, и ежели этим каторжным
раскольникам позволено будет быть в тех городах и дастся им воля, то они,
собравшись с беглыми раскольниками, могут произвести немалые пакости к
возмущению народному". Петр отвечал указом Сенату: "Впредь раскольников отнюдь в
Сибирь посылать не велите, ибо там и без них раскольников много, а велите их
посылать в Рогервик".
А раскольники все ждали антихриста. В марте
1722 года в Пензе на базаре монах взобрался на крышу лавки, поднял клобук на
палке и начал кричать, что Петр - антихрист, будет всех печатать и только тем,
кто запечатан, будет давать хлеб. То был страдавший падучею болезнию,
полупомешанный монах Варлаам, в миру драгунский капитан Василий Левин. В Тайной
канцелярии Левин оговорил многих, в том числе и митрополита Стефана Яворского,
то винился, то снова повторял прежнее. Его казнили смертию в Москве. В 1723 году
раскольники ходили по деревням и учили: "Как то ныне минуло два года,
праздновали две недели (Ништадтский мир), и был по всем церквам звон во весь
день от утра и до вечера, и в то время антихрист садился на престол, и поделаны
в Москве Красные ворота, только наши староверы в те ворота не ездят. Пройдет еще
семь лет, и антихрист явится и выдаст 70 колырств". Относительно ожидания
антихриста один из самых любопытных эпизодов в истории раскола представляет
жизнь монаха Самуила. "Было благочестие, а ныне отпало, как и Рим; царь Петр -
антихрист, потому что владеет сам один, и патриарха нет, а то его печать, что
бороды брить, и у драгунов раскаты". Так говорил монах Савва в Тамбове дьячку
Степану; тот испугался и перестал ходить в церковь. Пошел к духовнику, а
духовник, как нарочно, стал рассказывать: "Как мы бывали на Воронеже в певчих и
певали пред государем и при компании, проклинали изменников кое-каких, и дошел
разговор до Талицкого, и государь говорил: "Такой он вор Талицкий: уж и я
антихрист! О, господи! Уж и я антихрист пред тобой!" И мы, то слыша, думали: к
чему он это говорит - бог знает". А у дьячка Степана от этих слов духовника
сомнение все более и более усиливалось, и начал он убеждаться, что царь Петр -
прямой антихрист; да и в Кирилловой старопечатной книге написано, что во имя
Симона Петра имать сести гордый князь мира сего, антихрист. Степан решился
постричься. Разговорился с одною женщиной, а та рассказывает, что родственники
ее были в Суздале, где содержалась царица, и царица говорила людям: "Держите
веру христианскую, это не мой царь, иной выше". Степан постригся от живой жены в
тамбовском Трегуляевском монастыре и назван был Самуилом. Ему говорили, что
первое гонение будет на монастыри. "Нет нужды, - отвечал он, - уйду тогда в
горы". В Трегуляевском монастыре Самуил сходится с другим монахом, Филаретом, и
тот рассказывает: теперь над нами царствует не наш государь, царь Петр
Алексеевич, а Лефортов сын; царь Алексей Михайлович говорил жене своей: если
сына не родишь, то разлюблю тебя; она родила дочь, а у Лефорта в это время
родился сын; царица из страха и разменялась. Приехал в Трегуляевский монастырь
дядя Самуила, монах Никодим из мигулинского Троицкого монастыря, инквизитор;
племянник рассказал ему о своих сомнениях относительно антихриста. "Нет, не
антихрист, - отвечал дядя, - а разве предтеча". С другой стороны шел слух, что
нижегородские раскольники называют антихристом архиерея своего, Питирима, за его
преследование старой веры. Скоро потом забрали всех монахов Трегуляевского
монастыря в Воронеж по какому-то делу; там Самуил написал письмо, что Петр -
антихрист, и подбросил на неизвестный двор. Монахов отпустили; на дороге из
Воронежа, в селе Избердее, Самуил встретился с сыном боярским Лежневым, который
говорил: "Носится слух, что наш государь пошел в Стекольню и там его посадили в
заточенье, а это не наш государь". А Самуил думал: антихрист! Пришел указ не
читать книгу Ефремову и соборник, пришел духовный регламент; явно, что царствует
антихрист, отводит от монашества, надобно бежать в пустыню! Самуил бежал, но его
поймали, отослали снова в Трегуляевский монастырь и посадили на цепь. Сидя на
цепи, он тосковал, что царствует антихрист, не хотел кланяться игумену: как мне
ему кланяться? Он слуга антихристов. Наконец Самуилу удалось уйти в степь, а
оттуда пробраться к козакам, и где найдет какого бурлака, простого человека,
внушает, что царствует антихрист; нашел попа, который на ектениях поминал вместо
императора "имперетерь" и объяснял: "имперетерь", потому что людей перетерли. В
это время в Самуиле благодаря его впечатлительной натуре произошла перемена:
попались ему в руки книги, распространявшиеся правительством против раскола,
сомнения его рассеялись, и он, возвратясь в свой монастырь, начал проповедовать
православие. Но тут новое искушение: его взяли из Трегуляевского монастыря и
отвезли в московский Богоявленский, откуда он должен был посещать училище.
Самуил был не прочь почитать книги и подумать над прочитанным, но в летах уже не
детских учиться грамматике было ему тяжело; не явится на урок - ждут плети от
префекта. Он снова стал раздражаться против нового порядка и его виновника, хотя
уже и не считал его более антихристом. А тут еще сильное искушение: пришло
известие, что жена вышла замуж за другого; с одной стороны, мысль, что она
совершила, по апостолу, прелюбодеяние по его вине, но кто виноват в этой вине?
Тот же Петр, потому что и жена хотела постричься, но ей не велели; с другой
стороны, ревность: Самуил не мог быть равнодушен при мысли, что жена его
принадлежит другому. А товарищ монах Петр все бранит духовный регламент, все
поджигает этою бранью Самуила; наконец тот не вытерпел и начал писать на
бумажках ругательства против императора. Одну такую бумажку нашли, и Самуила
взяли в Тайную канцелярию; он оправдывался, что писал не для того, чтоб
распространять в народе, а для покою в совести, но ему не верили и казнили
смертью.
Случаи самосожжения повторялись: узнали, что в
Ишимской волости находятся раскольники, и туда отправился полковник Парфеньев
для увещания и обращения, а если не обратятся, то для взятия двойного оклада; но
раскольники в двух пустынях сами себя сожгли.Спокойно держали себя выговцы; с
ними случилось любопытное происшествие: подьячий Саблин подделал указ,
уполномочивавший его взять деньги с Выговской пустыни; но там были люди опытные,
распознали, что указ фальшивый, и представили Саблина на Петровские заводы.
Такие явления встречались между раскольниками,
державшимися, по их словам, старой веры, т. е. старых книг; но мы видели уже
другие явления - ереси. Знаменитый еретик лекарь Дмитрий Тверитинов раскаялся в
своем заточении и в 1722 году просил, чтоб ему дали духовника; но то направление
ереси, какое мы видели у него, не ослабевало. В 1724 году ходил какой-то Алексей
Попов и учил: доведется молиться на небо духом и истиною, таковых поклонников
бог принимает, а иконам поклоняться не достоит: иконы - дело рук человеческих; в
Москве явился человек многолетний - не Иоанн ли Богослов явился? В последнем
времени явятся Иоанн Богослов, и Илия, и Енох; как император ходил в низовый
поход, сказывают, что в полках явился великим возрастом человек и называли его
богатырем - не Енох ли явился? В следующем году был сыскан в Астрахани еретик
Артемий Иванов, который говорил, что сын божий на кресте распят не был, но был
вместо его пророк Евсевий, называл иконы идолами, поклоняющихся им -
идолопоклонниками, церковь - вертепом разбойников и таинства церкви уничтожал.
Раскол, отпадение от церкви имел и у нас, в
России, такие же последствия, как и в других странах. Раз высвободившись от
авторитета церкви, раскольники разделились на многоразличные толки, и это
разделение, усиливаясь с течением времени все более и более, не знало границ.
Протестантского влияния отрицать нельзя: оно явственно, например, в Тверитинове;
но и без протестантского влияния дело шло дальше и дальше известным покатым
путем. Смута, множество толков, невозможность добраться до истины посредством
людей усиливали стремление ограничиваться одним св. писанием, но и писание
толковалось различно; чтоб уйти от этих толков, начали стремиться войти в
непосредственное сношение с духовным миром, с божеством, начали с того, что
стали ждать появления людей, долженствующих быть вестниками великого переворота,
который уничтожит смуту и водворит царство истины; вместе с появлением
антихриста ждали появления Иоанна Богослова, Еноха, Илии; кончили тем, что стали
приводить себя в напряженное, неестественное состояние, думая, что в этом
состоянии отрешаются от земного и получают наитие свыше, дар пророчества; в
мужчинах, наиболее способных к этим упражнениям, стали видеть христов, в
женщинах - богородиц; еще один шаг - и Христос исторический исчезал, и каждый
посредством известных упражнений, приводящих в восторженное состояние, мог стать
Христом. Средства приводить себя в такое восторженное состояние с религиозной
целью одинаковы во все времена, у всех народов, у шаманов и дервишей, у финских
волхвов, о которых рассказывает древняя русская летопись, у трясущихся мужиков и
баб, о которых упоминается в Стоглаве, и в западноевропейских сектах.
Производить крайние русские секты XVIII века, и теперь существующие, развившиеся
из религиозного движения XVII века, которое мы называем расколом, производить их
от старинных богомилов точно так же ошибочно, как производить их от квакеров, и
точно так же будет натяжкою производить западных альбигойцев от тех же
богомилов. Но мы возвратимся к этому предмету, когда надобно будет описывать
вскрытие означенных сект перед правительством и обществом.
Борясь с расколом, Синод не упускал из внимания
протестантов и католиков. Так, он прислал ведение в Сенат по поводу доношений
Иоакима, епископа астраханского, который писал, что в 1718 году приехал в
Астрахань через Персию римской веры патер Антоний, который в 1721 году построил
близ православной церкви кирху с главою и крестом; спрошенный епископом,
отвечал, что построил церковь по приказу губернатора Волынского; в 720 году
лютеранский пастор Яган Сикилис построил близ православной церкви свою церковь и
поставил на ней четвероконечный крест, а в 721 году от живого мужа жену
православной веры обвенчал с драгуном лютеранской веры; следовало по этому делу
допросить пастора, но нельзя ничего сделать из страха перед губернатором
Волынским, который запретил духовного приказа судье делать что-либо без его
повеления. Синод в своем ведении изъявил желание, чтоб впредь Волынский в
духовные дела не вступался. Сенат послал Волынскому указ не вступаться в
духовные дела и потребовал ответа по обвинениям. В конце 1723 года издан был
любопытный указ, чтоб католики, живущие в Петербурге, требовали пасторов только
из французов: предпочтение, оказанное галликанской церкви, как более свободно
относящейся к папе, понятно; кроме того, побуждением могли служить и
дружественные отношения к Франции.
Вместе с уничтожением раскола обязанностью
Синода было по духовному регламенту уничтожение суеверий. Как везде, так и тут
преобразователь хотел действовать объяснениями и наставлениями. Из дома
секретаря Монастырского приказа Макара Беляева был взят в Синод серебряный
ковчег с изображением мученика Христофора; в ковчеге хранились мощи, которые по
освидетельствовании оказались слоновою костью. Император велел перелить ковчег в
какой-нибудь церковный сосуд, а слоновую кость положить в синодальную
кунст-камеру и написать на нее трактат с таким объявлением, что прежде, когда
духовных инквизиций не было, употреблялись такие и тому подобные суперстиции
(суеверия), которые и от приходящих в Россию греков производились, что ныне
синодальным тщанием уже истребляется. В 1723 году св. Синод приговорил: сочинить
увещание с таким рассуждением, что годового артуса и богоявленской воды хранение
для благочестия не нужно, ибо благословенные хлебы можно получать на каждой
литургии и вода освящается часто; в строении золотых и серебряных на иконы
окладов, подсвечников и лампад особенного славе божией и благочестию приплода
никакого нет, а вместо этих незавещанных, но самопроизвольных строений из
монастырской и церковной казны должно усердное иметь попечение о строении
странноприимниц. Велено было отобрать в церковную казну привески у образов и
употреблять их на церковные потребности. Часовни были разоряемы, крестные ходы
отменены. Излишняя ревность возбуждала ропот в людях и несуеверных, боявшихся
переступления должных границ в стремлении очищать общество от суеверий. Сенат
счел своею обязанностию вмешаться в дело в отсутствие государя. В июле 1722 года
господа Сенат призвали синодального обер-секретаря и говорили ему, что от
разоренных часовен разбросаны кресты и главы и валяются без призору, отчего
происходит большой соблазн; также и крестных ходов отменять не следует; если
синодальным персонам ходить самим нет времени, то можно определить кого-нибудь
из свободных.
Мера преследования юродивых могла найти полное
оправдание в следующем случае. В 1723 году по доношению коломенского инквизитора
в Синод был представлен юродивый Василий Босой. Выслушав расспросные речи, Синод
приговорил отослать его в Юстиц-коллегию, ибо юродивый показал, что юродствовал
притворно, в городе Белёве убил священника за то, что тот не хотел его
исповедовать; в Орле столкнул с моста младенца за то, что тот дразнил его; в
вотчине Ромодановских, в селе Просвирякове, волшебством разлучил крестьянина с
женою; ходя по селам, девичья полу людей волшебством превратил на растление
человек с двадцать; будучи в Калуге, волшебству научил десять человек; чтоб не
чувствовать холода, ходя зимою в одной рубашке, босиком, весною рвал малую
крапиву, потом в горшке без воды выжимал сок и мазался, учил двоеперстному
сложению. Демонов имел у себя в услужении; водяным демонам давал всякий скот по
их требованию: когда погонят скот поить, и в то время отдавал им в воду, а
воздушные бесы ему безо всякого прекословия послушны, не уговариваясь, тогда как
водяные без уговору, без подачки ничего не делают, а главный над всеми бесами -
сатана Миха; из Калуги в Киев он, юродивый, был принесен демонскою силою в семь
часов.
Подобные явления могли ослабляться возможным
распространением религиозно-нравственного просвещения в народе. Мы видели, что
по духовному регламенту возлагалась на Синод обязанность сочинить три
необходимые для народа книги. Феофан Прокопович сочинил букварь, вышедший под
заглавием "Первое учение отроком". В предисловии говорится: "Понеже мнози, у нас
чин отеческий имущии, и сами мало что знают о законе божии, настала нужда общая
сочинить книжицу с толкованием десятословия законного, от бога преданного; но и
сие еще немного пользовало, ибо в России были таковые книжицы, но понеже
славянским высоким диалектом, а не просторечием написаны, того ради лишалися
доселе отроцы подобающего себе воспитания. Видя убо толикую в народе своем
тщету, всероссийский монарх, император и государь наш всемилостивейший Петр
Великий и, яко отец Отечества, поболев сердцем о таком несчастии подданных
своих, начал прилежно рассуждать, как уставить в России действительное и
необходимое правило отроческого воспитания. И вдохнул ему бог по его желанию
таковой премудрый совет повелеть сочинити книжицу с ясным толкованием закона
божия, и символа веры, и молитвы господней, и девяти блаженств и напечатать оную
с букварем, дабы отроцы, читать учащиеся по буквах и слогах, во утверждение
чтения своего не псалмов и молитв, но сего толкования училися. А по сем уже, в
вере и законе божии наставленни, могли бы с пользою учить псалмы и молитвы. И се
повелением его императорского величества и напечатана таковая книжица, по
которой учимии отроцы могут познати волю божию и страха господня от младых
ногтей научитися". Сохранилась маленькая собственноручная записка Петра: "Чтоб
мужикам сделать какой маленькой регул и читать по церквам для вразумления". В
феврале 1723 года Синод распорядился: вместо прежнего чтения книг Ефрема Сирина,
соборника, и других читать в великий пост по церквам буквари с толкованием
заповедей божиих, распределя их умеренно, чтоб приходящие в церковь и
готовящиеся к исповеди и причастию св. таин, слыша заповеди божии и толкования
их и осмотрясь в своей совести, лучше могли к истинному покаянию себя
приготовить. В апреле 1724 года Петр прислал в Синод указ: "Святейший Синод!
Понеже разговорами я давно побуждал, а ныне письменно, дабы краткие поучения
людям сделать (понеже ученых проповедников зело мало имеем), также сделать
книгу, где б изъяснить, что непременный закон божий, и что советы, и что
предания отеческие, и что вещи средние, и что только для чину и обряду сделано,
и что непременное, и что по времени и случаю переменилось, дабы знать могли, что
в каковой силе иметь. О первых кажется мне, что просто написать тако, чтоб и
поселянин знал, или на два: поселянам простые, а в городах покрасивее для
сладости слышащих, как вам удобнее покажется, в которых бы наставления, что есть
прямой путь спасения, истолкован был, а особливо веру, надежду и любовь (ибо о
первой и последней зело мало знают и не прямо что знают, а о середней и не
слыхали); понеже всю надежду кладут на пение церковное, пост и поклоны и прочее
тому подобное, в них же строение церквей, свечи и ладан. О страдании Христовом
толкуют только за один первородный грех, а спасение делами своими получать, как
выше писано". Еще прежде Петр велел собрать римский, лютеранский и кальвинский
катехизисы и прочие церковных действ книги и, переведши на славянский язык, для
знания и ведения напечатать.
От преобразовательного движения в Великой
России обратимся к таким же движениям в Малой. Мы видели положение Малороссии
перед окончанием Северной войны, положение, вызывавшее постоянно вмешательство
царского правительства, заставлявшее его усиливать свои средства для сохранения
общих государственных интересов. Ништадтский мир позволял действовать
решительнее. В начале 1722 года, когда новый император торжествовал этот мир в
Москве, приехал туда и гетман Скоропадский с поздравлениями; его приняли
почетно, но этим все и ограничилось. 29 апреля состоялся указ: для прекращения
возникшего в малороссийских судах и войске беспорядка велено быть при гетмане
бригадиру Вельяминову и шести штаб-офицерам из украинских гарнизонов на
основании договоров, постановленных с прежними гетманами: Таким образом, один
чиновник, находившийся при гетмане, заменен коллегиею. На жалобу Скоропадского,
что пункты Хмельницкого этим уничтожаются, Петр отвечал собственноручно: "Вместо
того как постановлено Хмельницким, чтоб верхней апелляции быть у воевод
великороссийских, оная (т. е. коллегия) учреждена, и тако ничего нарушения
постановленным пунктам с Хмельницким не мнить, но будет сие для исполнения по
оным". В мае обнародован был манифест об учреждении Малороссийской коллегии под
председательством бригадира Вельяминова; обязанности новой коллегии были
обозначены так: 1) надзирать за скорым и беспристрастным производством дел во
всех присутственных местах и обиженным оказывать законное удовлетворение. 2)
Иметь верную ведомость о денежных, хлебных и других сборах и принимать их от
малороссийских урядников и войтов. 3) Производить из этих денег жалованье с
гетманского совета сердюкам и компанейцам, иметь приходные и расходные книги и
ежегодно представлять их прокурору в Сенат. 4) Препятствовать с гетманского
также совета генеральным старшинам и полковникам изнурять работами козаков и
посполитых людей. 5) Смотреть, чтоб драгунам отводимы были квартиры без всякого
исключения, даже в гетманских поместьях, кроме двора, где он живет, также дворов
старшин, священно - и церковнослужителей. 6) Рассматривать вместе с полковыми
командирами имеющие поступать жалобы от нижних чинов и малороссиян. 7)
Наблюдать, чтоб присылаемые к гетману указы от государя и Сената были
записываемы в генеральной канцелярии и в свое время доставлялись рапорты; также
препятствовать писарям гетманским подписывать вместо его универсалы и отправлять
их из коллегии.
С таким подарком Скоропадский отправился домой.
В июле в отсутствие государя Сенат был встревожен известием, что гетман 3-го
числа умер. Немедленно приговорили: Малую Россию до избрания другого гетмана
ведать и всем управлять полковнику черниговскому Полуботку вместе с генеральною
старшиною, только во всех делах и советах и посылках универсалов иметь сношение
с бригадиром Вельяминовым и о том послать им грамоту. К бригадиру Вельяминову
послать указ с нарочным курьером, написать, чтоб ехал в Глухов как можно скорее
по почте и, приехавши туда, смотрел накрепко, чтоб при этой ваканции как в
старшине, так и в прочих не было никаких противностей и народ к тому побуждаем
не был; смотреть, чтоб без его ведома никаких универсалов и писем о делах не
посылали, о том проведывать ему тайно. К генералу князю Трубецкому, киевскому
губернатору, послать указ, чтоб ехал как можно скорее по почте в Киев, смотрел и
проведывал тайно, чтоб заграничных и внутренних никаких тайных пересылок и
факций не было и не произошло бы смятений, особенно чтоб не было пересылок от
запорожцев, Орлика, от прочих изменников и из Крыму, чтоб не только старые
заставы хорошо содержаны, но и новые прибавлены были. О том же послать указ и к
командующему войсками генералу Вейсбаху. В Сенате беспокоились, не полагаясь на
Полуботка; обер-прокурор Скорняков-Писарев писал Макарову: "Изволишь старание
приложить, чтоб кого в Малороссию его величество приказал отправить для
правления гетманского из знатных, понеже от Полуботка правлению надлежащему быть
я не надеюсь, ибо он совести худой". Между тем двое знатных войсковых товарищей
отправились к Петру в Астрахань с просьбою о позволении избрать нового гетмана;
сенаторы написали к находившемуся при императоре графу Петру Андреевичу
Толстому, что они, с общего совета, отпустили малороссийских посланцев в
Астрахань, ибо, не отпустивши их, можно возбудить сомнение относительно
исполнения просьбы; астраханскому губернатору писано, чтоб задержал их в
Астрахани, и если государь прикажет отпустить их назад, то не прикажет ли
объявить им, что дело о избрании нового гетмана отлагает до своего возвращения
из похода. "И таким образом, - писали сенаторы, - никакого сомнения им не будет,
и может то тако до воли его императорского величества остаться. А что мы
бригадиру Вельяминову обще с старшиною подписываться не велели и то учинили для
того, чтоб сначала сею новостию их не потревожить, и о том просим указу".
Согласно с мнением сенаторов, Петр отвечал, что прошение малороссиян исполнится,
когда он возвратится из похода. Но до этого возвращения две власти, стоявшие
друг подле друга в Малороссии, успели перессориться. В октябре Полуботок с
товарищами прислал в Сенат жалобу на Малороссийскую коллегию, которая мимо
старшины, не сносясь и не советуясь с нею, посылает полковникам указы, требуя
известий, сколько в котором полку маетностей, мельниц и других угодий; назначено
также послать в полки десять офицеров Глуховского гарнизона - неизвестно зачем.
Из войсковой канцелярии коллегия требует выписок, универсалов, розысков, купчих
и других документов по делам тех челобитчиков, которые приходят с жалобами в
коллегию, чего войсковая канцелярия давать не может, потому что такого
обыкновения в ней никогда не бывало и канцеляристов немного. Коллегия для
сборных денег требует особливых еще счетчиков, чего нет в монаршей инструкции.
Коллегия о самых малых делах присылает указы старшине именем его императорского
величества, требует ответов и исполнения, чего они исполнять не могут при
вседневных трудностях в управлении дел малороссийских. Вельяминов с своей
стороны жаловался, что старшина плохо исполняет императорские указы и словесно
объявляет, что они не в команде Малороссийской коллегии. Старшины прислали
жалобу на имя императора: "Ваше величество указали в Малороссии быть коллегии
для высшей апелляции, а Малороссийская коллегия принимает на свой суд такие
дела, которые в полковых и генеральных судах наших не бывали, и посылает солдат
за обжалованными знатными людьми и старшиною и решает дела по своему усмотрению,
вследствие чего судьи наши скоро останутся без дела. Нас велено изъять из
ведения Иностранной коллегии и подчинить Сенату; а Малороссийская коллегия указы
вашего величества ежедневно к нам присылает, приказывает всякий день исполнять и
подавать себе обо всем доношения, как своим подчиненным".
Сенат, рассмотрев все эти жалобы, постановил:
по частным делам Вельяминову ведомостей и копий из канцелярии не требовать, а
когда у старшины будут советы о важных делах, то в них участвовать одному
Вельяминову и брать с сентенций и универсалов копии, а коллегии в те дела не
метаться. Коллегии принимать дела только по апелляции. Указов старшине не
посылать, а сноситься промемориями с учтивостью, а с угрозами отнюдь не писать;
если же окажут сопротивление, то писать об этом в Сенат. С требованиями известий
о маетностях, мельницах и прочем к полковникам не посылать иначе как с совета
старшины.
Старшина, поблагодарив за такое определение
отношений в ее пользу, прислала доношение, что теперь стало известно, зачем
коллегия посылала офицеров в полки: посланы они были с указами во всенародное
объявление, чтоб всякий обиженный являлся с жалобою прямо в Глухов в коллегию,
не опасаясь своей старшины, и дело его будет немедленно решено; чернь от этого
взволновалась и не только перестала слушаться старшины и владельцев своих, но
подняла старые дела, давно решенные как со владельцами и старшиною, так и между
собою, встали друг на друга и прямо отправились в коллегию. Те же офицеры всюду
ревизовали мельницы, бани, пасеки и прочее, и эта ревизия привела людей в
сомнение. Но Вельяминов дал знать, что старшина, не объявя ему, учредила в
Глухове собственный суд, кроме генерального; в этом новом суде судьи будут из
полковых старшин по три человека, с тем чтоб жить им в Глухове по месяцу,
переменяясь. Вельяминов писал, что в Малороссийской коллегии приняты челобитные
только на старшину, на судью, писаря и есаула, потому что в генеральный суд на
них бить челом нельзя: сами они здесь присутствуют. В ответ на это Сенат
постановил в феврале 1723 года: если у генеральной старшины будут какие советы о
важных делах без сообщения Вельяминову,