Сологуб Федор - Пламенный круг

вали и ликуй! Пройдут ли, внезапны и горды, Дерзнувшие спорить с судьбой, - Встречай опьяневшие орды Напевом, зовущим на бой.

  * * * Люби меня ясно, как любит заря, Жемчуг рассыпая и смехом горя. Обрадуй надеждой и легкой мечтой И тихо погасни за мглистой чертой. Люби меня тихо, как любит луна, Сияя бесстрастно, ясна, холодна. Волшебством и тайной мой мир освети, - Помедлим с тобою на темном пути. Люби меня просто, как любит ручей, Звеня и целуя, и мой, и ничей. Прильни и отдайся, и дальше беги. Разлюбишь, забудешь, - не бойся, не лги.

  * * * Безгрешный сон, Святая ночь молчанья и печали! Вы, сестры ясные, взошли на небосклон, И о далеком возвещали. Отрадный свет, И на земле начертанные знаки! Вам, сестры ясные, земля моя в ответ Взрастила грезящие маки. В блестящем дне Отрада есть, - надежда вдохновенья. О, сестры ясные, одна из вас ко мне Сошла в тумане сновиденья!

  * * * Ты незаметно проходила, Ты не сияла и не жгла, Как незажженное кадило, Благоухать ты не могла. Твои глаза не выражали Ни вдохновенья, ни печали, Молчали бледные уста, И от людей ты хоронилась, И от речей людских таилась Твоя безгрешная мечта. Конец пришел земным скитаньям, На смертный путь вступила ты. И засияла предвещаньем Иной, нездешней красоты. Глаза восторгом загорелись, Уста безмолвные зарделись, Как ясный светоч, ты зажглась, И, как восходит ладан синий, Твоя молитва над пустыней, Благоухая, вознеслась.

  * * * Дышу дыханьем ранних рос, Зарею ландышей невинных: Вдыхаю влажный запах длинных Русалочьих волос, - Отчетливо и тонко Я вижу каждый волосок; Я слышу звонкий голосок Погибшего ребенка. Она стонала над водой, Когда её любовник бросил. Ее любовник молодой На шею камень ей повесил. Заслышав шорох в камышах Его ладьи и скрип от весел, Она низверглась вся в слезах, А он еще был буйно весел. И вот она передо мной, Все та же, но совсем другая. Над озаренной глубиной Качается нагая. Рукою ветку захватив, Водою заревою плещет. Забыла темные пути В сияньи утреннем, и блещет. И я дышу дыханьем рос, Благоуханием невинным, И влажным запахом пустынным Русалкиных волос.

  * * * Не понимаю, отчего В природе мертвенной и скудной Встает какой-то властью чудной Единой жизни торжество. Я вижу вечную природу Под неизбежной властью сил, - Но кто же в бытие вложил И вдохновенье и свободу? И в этот краткий срок земной, Из вещества сложась земного, Как мог обресть я мысль и слово, И мир создать себе живой? Окрест меня все жизнью дышит, В моей реке шумит волна, И для меня в полях весна Благоухания колышет. Но не понять мне, отчего В природе мертвенной и скудной Воссоздается властью чудной Духовной жизни торжество.

  * * * Все были сказаны давно Заветы сладостной свободы, - И прежде претворялись воды В животворящее вино. Припомни брак еврейский в Кане, И чудо первое Христа, - И омочи свои уста Водою, налитой в стакане. И если верный ученик В тебе воскреснет, - ток прозрачный Рассеет сон неволи мрачной, Ты станешь светел и велик. Что было светлою водою, То сердцем в кровь претворено. Какое крепкое вино! Какою бьет оно струею!

  * * * Все было беспокойно и стройно, как всегда, И чванилися горы, и плакала вода, И булькал смех девичий в воздушный океан, И басом объяснялся с мамашей грубиян. Пищали сто песчинок под дамским башмаком, И тысячи пылинок врывались в каждый дом. Трава шептала сонно зеленые слова. Лягушка уверяла, что надо квакать ква. Кукушка повторяла, что где-то есть куку, И этим нагоняла на барышень тоску, И, пачкающий лапки играющих детей, Побрызгал дождь на шапки гуляющих людей, И красили уж небо в берлинскую лазурь, Чтоб дети не боялись ни дождика, ни бурь, И я, как прежде, думал, что я - большой поэт, Что миру будет явлен мой незакатный свет.

  * * * Жизнь проходит в легких грёзах, Вся природа - тихий бред, - И не слышно об угрозах, И не видно в мире бед. Успокоенное море Тихо плещет о песок. Позабылось в мире горе, Страсть погибла, и порок. Век людской и тих, и долог В безмятежной тишине, Но - зачем откинут полог, Если въявь, как и во сне? VI. ВОЛХВОВАНИЯ

  * * * В стране безвыходной бессмысленных томлений Влачился долго я без грез, без божества, И лишь порой для диких вдохновений Я находил безумные слова. Они цвели во мгле полночных волхвований, На злом пути цвели, - и мертвая луна Прохладный яд несбыточных желаний Вливала в них, ясна и холодна.

  * * * Я томился в чарах лунных, Были ясны лики дивных дев, И звучал на гуслях златострунных Сладостный напев. В тишине завороженной От подножья недоступных гор Простирался светлый и бессонный, Но немой простор. К вещей тайне, несказанной Звал печальный и холодный свет, И струился в даль благоуханный, Радостный завет.

  * * * Полуночная жизнь расцвела. На столе заалели цветы. Я ль виновник твоей красоты, Иль собою ты так весела? В озарении бледных огней Полуночная жизнь расцвела. Для меня ль ты опять ожила, Или я - только данник ночей? Я ль тебя из темницы исторг В озарение бледных огней? Иль томленья томительных дней - Только дань за недолгий восторг?

  * * * Над усталою пустыней Развернулся полог синий, В небо вышел месяц ясный. Нетревожный и нестрастный. Низошла к земле прохлада, И повеяла отрада. В мой шатер, в объятья сна, Тишина низведена. С внешней жизнью я прощаюсь, И в забвенье погружаюсь. Предо мною мир нездешний, Где ликует друг мой вешний, Где безгрешное светило, Не склоняясь, озарило Тот нетленный, юный сад, Где хвалы его звучат.

  * * * Здесь, на этом перекрестке, в тихий, чуткий час ночной Ты стояла предо мною, озаренная луной, И, бессмертными словами откровенье роковое Повторяя, говорила, что на свете только двое, Что в созданьи многоликом только я и только ты В споре вечном и великом сплетены, но не слиты. Обе темные дороги в ожидании молчали. Ночь внимала и томилась от восторга и печали. И в сияньи непорочном, в полуночной тишине Все дыханья, вновь желанья возвращались все ко мне. Только ты одна таилась, не стремилась к нашей встрече, Вещим снам противореча, вечно близко и далече.

  * * * Луны безгрешное сиянье, Бесстрастный сон немых дубрав, И в поле мглистом волхвованье, Шептанье трав... Сошлись полночные дороги. На перекрестке я опять, - Но к вам ли, демоны и боги, Хочу воззвать? Под непорочною луною Внимая чуткой тишине, Все, что предстало предо мною, Зову ко мне. Мелькает белая рубаха, - И по траве, как снег бледна, Дрожа от радостного страха, Идет она. Я не хочу её объятий, Я ненавижу прелесть жен, Я властью неземных заклятий Заворожен. Но говорит мне ведьма: "Снова Вещаю тайну бытия. И нет и не было Иного, - Но я - Твоя. Сгорали демоны и боги, Но я с Тобой всегда была Там, где встречались две дороги Добра и зла". Упала белая рубаха, И предо мной, обнажена, Дрожа от страсти и от страха, Стоит она.

  * * * Водой спокойной отражены, Они бесстрастно обнажены При свете тихом ночной луны. Два отрока, две девы творят ночной обряд, И тихие напевы таинственно звучат. Стопами белых ног едва колеблют струи, И волны, зыбляся у ног. звучат как поцелуи. Сияет месяц с горы небес, Внимает гимнам безмолвный лес, Пора настала ночных чудес. Оставлены одежды у темного пути. Свершаются надежды. - обратно не идти. Таинственный порог, заветная ограда, - Переступить порог, переступить им надо. Их отраженья в воде видны, И все движенья повторены В завороженных лучах луны. Огонь, пылавший в теле, томительно погас, - В торжественном пределе настал последний час. Стопами белых ног, омытыми от пыли. Таинственный порог они переступили.

  * * * Ты печально мерцала Между ярких подруг, И одна не вступала В их пленительный круг. Незаметная людям, Ты открылась лишь мне, И встречаться мы будем В голубой тишине, И молчание ночи Навсегда полюбя, Я бессонные очи Устремлю на тебя. Ты без слов мне расскажешь, Чем и как ты живёшь, И тоску мою свяжешь, И печали сожжёшь.

  * * * Надо мною, как облако Над вершиной горы, Ты пройдешь, словно облако Над вершиной горы, В многоцветном сиянии, В обаяньи святом, Ты промчишься в сиянии, В обаяньи святом. Стану долго, безрадостный, За тобою глядеть, - Утомленный, безрадостный, За тобою глядеть, Тосковать и печалиться, Безнадежно грустить, О далеком печалиться, О бесследном грустить.

  * * * Вот минута прощальная До последнего дня... Для того ли, печальная, Ты любила меня? Для того ли украдкою, При холодной луне, Ты походкою шаткою Приходила ко мне? Для того ли скиталася Ты повсюду за мной, И ночей дожидалася С их немой тишиной? И опять, светлоокая, Ты бледна и грустна, Как луна одинокая, Как больная луна.

  * * * Есть тропа неизбежная На крутом берегу, - Там волшебница нежная Запыхалась в бегу, Улыбается сладкая, И бежит далеко. Юность сладкая, краткая, Только с нею легко. Пробежит, - зарумянится, Улыбаясь, лицо, И кому-то достанется Золотое кольцо... Рокового, заклятого Не хотеть бы кольца, Отойти б от крылатого, Огневого гонца.

  * * * Ночь настанет, и опять Ты придешь ко мне тайком, Чтоб со мною помечтать О нездешнем, о святом. И опять я буду знать, Что со мной ты, потому, Что ты станешь колыхать Предо мною свет и тьму. Буду спать или не спать, Буду помнить или нет, - Станет радостно сиять Для меня нездешний свет. Ведьме Поклонюсь тебе я платой многою, - Я хочу забвенья да веселия, - Ты поди некошною дорогою, Ты нарви мне ересного зелия. Белый саван брошен над болотами, Мертвый месяц поднят над дубравою, - Ты пройди заклятыми воротами, Ты приди ко мне с шальной пошавою. Страшен навий след, но в нем забвение, Горек омег твой, но в нем веселие, Мертвых уст отрадно дуновение, - Принеси ж мне, ведьма, злое зелие.

  * * * Громадный живот, Искаженное злобой лицо, Окровавленный рот, А в носу - золотое кольцо. Уродлив и наг, И вся кожа на теле черна, - Он - кудесник и враг, И свирепость его голодна. На широком столбе Он сидит, глядит на меня, И твердит о судьбе, Золотое копье наклоня. - Сразить не могу, - Говорит, - не пришел еще срок. Я тебя стерегу, Не уйдешь от меня: я жесток. - Копье подыму, Поражу тебя быстрым копьем, И добычу возьму В мой костьми изукрашенный дом. -

  * * * Где безбрежный океан, Где одни лишь плещут волны, Где не ходят челны, - Там есть фея Кисиман. На волнах она лежит, Нежась и качаясь, Плещет, блещет, говорит, - С нею фея Атимаис. Атимаис. Кисиман - Две лазоревые феи. Их ласкает океан. Эти феи - ворожеи. К берегам несет волну, Колыхаясь, забавляясь, Ворожащая луну Злая фея Атимаис. Пенит гневный океан, Кораблям ломая донья, Злая фея Кисиман, Ворожащая спросонья. Злые феи - две сестры - Притворяться не умеют. Бойся в море злой поры, Если обе чары деют.

  * * * Не трогай в темноте Того, что незнакомо, - Быть может, это - те, Кому привольно дома. Кто с ними был хоть раз, Тот их не станет трогать. Сверкнет зеленый глаз, Царапнет быстрый ноготь, - Прокинется котом Испуганная нежить. А что она потом Затеет? мучить? нежить? Куда ты ни пойдёшь, Возникнут пусторосли. Измаешься, заснёшь. Но что же будет после? Прозрачною щекой Прильнет к тебе сожитель. Он серою тоской Твою затмит обитель. И будет жуткий страх, - Так близко, так знакомо, Стоять во всех углах Тоскующего дома.

  * * * Злая ведьма чашу яда Подает, - и шепчет мне: - Есть великая отрада В затаенном там огне. - Если ты боишься боли, Чашу дивную разлей, - Не боишься? так по воле Пей её или не пей. - Будут боли, вопли, корчи, Но не бойся, не умрешь, Не оставит даже порчи Изнурительная дрожь. - Встанешь с пола худ и зелен Под конец другого дня. В путь пойдешь, который велен Духом скрытого огня. - Кое-что умрет, конечно, У тебя внутри, - так что ж? Что имеешь, ты навечно Все равно не сбережёшь. Но зато смертельным ядом Весь пропитан, будешь ты Поражать змеиным взглядом Неразумные цветы. - Будешь мертвыми устами Ты метать потоки стрел, И широкими путями Умертвлять ничтожность дел. - Так, смеясь над чашей яда, Злая ведьма шепчет мне, Что бессмертная отрада Есть в отравленном огне.

  * * * В тихий вечер, на распутьи двух дорог Я колдунью молодую подстерёг, И во имя всех проклятых вражьих сил У колдуньи талисмана я просил. Предо мной она стояла, чуть жива, И шептала чародейные слова, И искала талисмана в тихой мгле, И нашла багряный камень на земле, И сказала: "Этот камень ты возьмёшь, - С ним не бойся, - не захочешь, не умрёшь. Этот камень все на шее ты носи, И другого талисмана не проси. Не для счастья, иль удачи, иль венца, - Только жить, все жить ты будешь без конца. Станет скучно, - ты веревку оборвёшь, Бросишь камень, станешь волен, и умрёшь".

  * * * Я подарю тебе рубин, - В нем кровь горит в моем огне. Когда останешься один, Рубин напомнит обо мне. В нем кристаллический огонь И металлическая кровь, - Он тихо ляжет на ладонь И обо мне напомнит вновь. Весь окровавленный кристалл Горит неведомым огнем. Я сам его зачаровал Безмолвным, неподвижным сном. Не говорит он о любви, И не любовь в его огне, - В его пылающей крови Ты вспомнишь, вспомнишь обо Мне.

  * * * Зелёный изумруд в твоем бездонном взоре, Что зеленело на просторе, Замкнулось в тесный круг. Мерцает взор зелёный, изумрудный, - Мне кажется, что феей чудной Прокинешься ты вдруг. Уже не дева ты, - Зелёная царица, И смех твой - звон ручья, И взор зелёный твой - лукавая зарница, Но ты - опять моя. И как бы ты в траве ни затаилась, И чем бы ты ни притворилась, Сверкая и звеня, - Везде найду тебя, везде тебя открою, Зеленоглазая! ты все со мною, Ты вечно для меня.

  * * * Иду в лесу. Медлительно и странно Вокруг меня колеблется листва. Моя мечта, бесцельна и туманна, Едва слагается в слова. И знаю я, что ей слова ненужны, - Она дыхания нежней, Ее вещания жемчужны, Улыбки розовы у ней. Она - краса лесная, И все поет в лесу, Хвалою радостной венчая Ее красу.

  * * * - Зачем возрастаю? - Снегурка спросила меня: - Я знаю, что скоро растаю, Лишь только увижу веселую стаю, Растаю, по камням звеня. И ты позабудешь меня. - Снегурка, узнаешь ты скоро, Что таять легко; Растаешь, узнаешь, умрешь без укора, Уснешь глубоко

  * * * В чародейном, темном круге, все простив что было днём, Дал Я знак Моей подруге тихо вспыхнувшим огнём. И она пришла, как прежде, под покровом темноты. Позабыл я все вопросы, и спросил я: - Кто же ты? И она с укором кротким посмотрела на меня. Лик её был странно бледен в свете тайного огня. Вкруг неё витали чары нас обнявшего кольца, - И внезапно стал мне внятен очерк близкого лица.

  * * * Наивно верю временам, Покорно предаюсь пространствам, - Земным изменчивым убранствам И беспредельным небесам. Хочу конца, ищу начала, Предвижу роковой предел, - Противоречий я хотел, Мечта владычицею стала. В жемчуги, злато и виссон, Прелестница безумно-злая, Она рядит, не уставая, Земной таинственный мой сон.

  * * * Ты не бойся, что темно. Слушай, я тебе открою, - Все невинно, все смешно, Все Божественной игрою Рождено и суждено. Для торжественной забавы Я порою к вам схожу, Собираю ваши травы, И над ними ворожу, И варю для вас отравы. Мой напиток пей до дна. В нем забвенье всех томлений; Глубина его ясна, Но великих утолений Преисполнена она. Вспомни, как тебя блаженно Забавляли в жизни сны. Все иное - неизменно, Нет спасенья, нет вины, Все легко и все забвенно. VII. ТИХАЯ ДОЛИНА

  * * * В весенний день мальчишка злой Пронзил ножом кору березы, - И капли сока, точно слезы, Текли прозрачною струей. Но созидающая сила Еще изникнуть не спешила Из зеленеющих ветвей, - Они, как прежде, колыхались, И так же нежно улыбались Привету солнечных лучей.

  * * * Я дорогой невинной и смелою Прохожу, ничего не тая. Что хочу, то могу, то и делаю, - Вот свобода моя. Научитесь хотенью упорному, Наберитесь ликующих сил, Чтоб зовущий к пристанищу черному Вас косой не скосил, - И поверьте великим вещаниям, Что свобода не ведает зла, Что она только ясным желаниям Силу жизни дала.

  * * * Надо мной голубая печаль, И глядит она в страхе высоком Полуночным таинственным оком На земную туманную даль. Бездыханно-холодные травы Околдованы тихой луной, И смущен я моей тишиной, Но стези мои тайные правы. Не об этом ли шепчут ручьи, Что в моих неподвижных туманах Беспорочно в томительных странах Пронесу помышленья мои?

  * * * Есть соответствия во всём, - Не тщетно простираем руки: В ответ на счастье и на муки И смех и слезы мы найдём, И если жаждем утешенья, Бежим далеко от людей. Среди лесов, среди полей Покой, безмыслие, забвенье. Ветвями ветер шелестит, Трава травою так и пахнет. Никто в изгнании не чахнет, Не презирает и не мстит. Так, доверяяся природе, Наперекор судьбе, во всем Мы соответствия найдем Своей душе, своей свободе.

  * * * Час ночной отраден Для бесстрашного душой. Воздух нежен и прохладен, Темен мрак ночной. Только звезд узоры, Да вдали кой-где огни Различают смутно взоры. Грусть моя, усни! Вся обычность скрыта, Тьмою скрыты все черты. Ночь - безмолвная защита Мне от суеты. Кто-то близко ходит, Кто-то нежно стережет, Чутких глаз с меня не сводит, Но не подойдет.

  * * * Чернеет лес по берегам. Один сижу я в челноке, И к неизвестным берегам Я устремляюсь по реке. На небе ясная луна, А на реке туман встаёт. Сияет ясная луна, И кто-то за лесом поёт. О, ночь, единственная ночь! Успокоительная сень! Как пережить мне эту ночь? К чему мне свет? К чему мне день?

  * * * Затаился в траве и лежу, - И усталость мою позабыл, - У меня ль недостаточно сил? Я глубоко и долго гляжу. Солнцем на небе сердце горит, И расширилась небом душа, И мечта моя ветром летит, В запредельные страны спеша. И на небе моем облака То растают, то катятся вновь. Позабыл, где нога, где рука, Только в жилах торопится кровь.

  * * * Ты ко мне приходила не раз То в вечерний, то в утренний час, И всегда утешала меня. Ты мою отгоняла печаль, И вела меня в ясную даль, Тишиной и мечтой осеня. И мы шли по широким полям, И цветы улыбалися нам, И смеясь, лепетала волна, Что вокруг нас - потерянный рай, Что я светлый и радостный май, И что ты - молодая весна.

  * * * Камыш качается, И шелестит, И улыбается, И говорит Молвой незвонкою, Глухой, сухой, С дремою тонкою В полдневный зной. Едва колышется В реке волна, И сладко дышится, И тишина, И кто-то радостный Несет мне весть, Что подвиг сладостный И светлый есть. На небе чистая Моя звезда Зажглась лучистая, Горит всегда, И сны чудесные На той звезде, - И сны небесные Со мной везде.

  * * * Ты ничего не говорила, - Но уж и то мне был укор. К смиренным травам ты склонила Твое лицо и кроткий взор, И от меня ушла неспешно, Вдыхая слабый запах трав. Твоя печаль была безгрешна, И тихий путь твой не лукав.

  * * * Своеволием рока Мы на разных путях бытия, - Я - печальное око, Ты - веселая резвость ручья; Я - томление злое, Ты - прохладная влага в полях, Мы воистину двое, Мы на разных, далеких путях. Но в безмолвии ночи, К единению думы склоня, Ты закрой свои очи, Позабудь наваждения дня, - И в блаженном молчаньи Ты постигнешь закон бытия, - Все едино в созданьи, Где сознанью возникнуть, там Я.

  * * * Опять заря смеяться стала, Про ночь забыли небеса, И переливно задрожала На свежей зелени роса. Ты гордый стыд преодолела, Ты победила сонм тревог, И пышных платьев не надела, И не обула нежных ног. Конец исканиям мятежным. Один лишь путь, смиренный - прав. К твоим ногам, в лобзаньи нежном, Приникли стебли тихих трав. И свежесть утренней прохлады Тебя лаская обняла. Цветы душисты, птицы рады, Душа свободна и смела.

  * * * Ты не заснула до утра, Грустя, благоухая, О, непорочная сестра Смеющегося мая! Среди полей внимала ты Полночному молчанью, Полету радостной мечты, И звездному сиянью. И ночь, склонившись над тобой, Сквозь ясные светила Благословляющей росой Окрест тебя кропила.

  * * * Вдали от скованных дорог, В сиянии заката, Прикосновеньем нежным ног Трава едва примята. Прохлада веет от реки На знойные ланиты, - И обе стройные руки Бестрепетно открыты. И разве есть в полях цветы, И на небе сиянье? Улыбки, шепот, и мечты, И тихое лобзанье.

  * * * Прозрачный сок смолистый, Застывший на коре. Пронизан воздух мглистый Мечтаньем о заре. Скамейка у забора, Далекий плеск реки. Расстаться надо скоро... Пожатие руки... Ты скрылась в тень густую В замолкнувшем саду. Гляжу во мглу ночную, Один в полях иду. Застенчивой весною, Стыдяся белых ног, Не ходишь ты со мною Просторами дорог. Но только ноги тронет Едва-едва загар, Твой легкий стыд утонет В дыханьи вешних чар, И в поле ты, босая, - В платочке голова, - Пойдешь, цветкам бросая Веселые слова.

  * * * Любовью легкою играя, Мы обрели блаженный край. Вкусили мы веселье рая, Сладчайшего, чем Божий рай. Лаская тоненькие руки И ноги милые твои, Я изнывал от сладкой муки, Какой не знали соловьи. С тобою на лугу несмятом Целуяся в тени берез, Я упивался ароматом, Благоуханней алых роз. Резвей веселого ребенка, С невинной нежностью очей, Ты лепетала звонко, звонко, Как не лепечет и ручей. Любовью легкою играя, Вошли мы только в первый рай: То не вино текло играя, То пена била через край, И два глубокие бокала Из тонко-звонкого стекла Ты к светлой чаше подставляла И пену сладкую лила, Лила, лила, лила, качала Два тельно-алые стекла. Белей лилей, алее лала Бела была ты и ала. И в звонах ласково-кристальных Отраву сладкую тая, Была милее дев лобзальных Ты, смерть отрадная моя!

  * * * Близ одинокой избушки Молча глядим в небеса. Глупые стонут лягушки, Мочит нам платье роса. Все отсырели дороги, - Ты не боишься ничуть, И загорелые ноги Так и не хочешь обуть. Сердце торопится биться, - Твой ожидающий взгляд Рад бы ко мне обратиться, Я ожиданию рад.

  * * * Прохладная забава, - Скамейка челнока, Зеленая дубрава, Веселая река. В простой наряд одета, Сидишь ты у руля, Ликующее лето Улыбкою хваля. Я тихо подымаю Два легкие весла. Твои мечты я знаю, - Душа твоя светла. Ты слышишь в лепетаньи Прозрачных, тихих струй Безгрешное мечтанье, Невинный поцелуй.

  * * * Тропинка вьется, Река близка, И чья-то песня раздается Издалека. Из-за тумана Струясь, горя, Восходит медленно и рано Моя заря. И над рекою Проходишь ты. Цветут над мутной глубиною Твои мечты. И нет печали, И злых тревог, - Росинки смехом задрожали У милых ног.

  * * * Я печален, я грешен, - Только ты не отвергни меня. Я твоей красотою утешен В озареньи ночного огня. Не украшены стены, Желтым воском мой пол не натерт, Я твоей не боюся измены, Я великою верою тверд. И на шаткой скамейке Ты, босая, сидела со мной, И в тебе, роковой чародейке, Зажигался пленительный зной. Есть у бедности сила, - И печалью измученный взор Зажигает святые светила, Озаряет великий простор. VIII. ЕДИНАЯ ВОЛЯ

  * * * О, жалобы на множество лучей, И на неслитность их! И не искать бы мне во тьме ключей От кладезей моих! Ключи нашел я, и вошел в чертог, И слил я все лучи. Во мне лучи. Я - весь Я - только Бог. Слова мои - мечи. Я только Бог. Но я и мал, и слаб. Причины создал я. В путях моих причин я вечный раб, И пленник бытия.

  * * * Иду в смятеньи чрезвычайном, И, созерцая даль мою, Я в неожиданном, в случайном Свои порывы узнаю. Я снова слит с моей природой, Хотя доселе не решил, Стремлюсь ли я своей свободой, Или игрой мне чуждых сил. Но что за гранью жизни краткой Меня ни встретит, - жизнь моя Горит одной молитвой сладкой, Одним дыханьем бытия.

  * * * Околдовал я всю природу, И оковал я каждый миг. Какую страшную свободу Я чародействуя постиг! И развернулась без предела Моя предвечная вина, И далеко простерлось тело, И так разверзлась глубина! Воззвав к первоначальной силе, Я бросил вызов небесам, Но мне светила возвестили, Что я природу создал сам.

  * * * День сгорал, недужно бледный и безумно чуждый мне. Я томился и метался в безнадежной тишине. Я не знал иного счастья, - стать недвижным, лечь в гробу. За метанья жизни пленной клял я злобную судьбу. Жизнь меня дразнила тупо, возвещая тайну зла: Вся она, в гореньи трупа, Мной замышлена была. Это я из бездны мрачной вихри знойные воззвал, И себя цепями жизни для чего-то оковал. И среди немых раздолий, где царил седой Хаос, Это Я своею волей жизнь к сознанию вознёс.

  * * * В долгих муках разлученья Отвергаешь ты меня, Забываешь час творенья, Злою карою забвенья День мечтательный казня. Что же, злое, злое чадо, Ты ко мне не подойдешь? Или жизни ты не радо? Или множества не надо, И отдельность - только ложь? Не для прихоти мгновенной Я извел тебя из тьмы, Чтобы в день, теперь забвенный, Но когда-то столь блаженный, Насладились жизнью мы. В беспредельности стремленья Воплотить мои мечты, Не ушел я от творенья, Поднял бремя воплощенья, Стал таким же, как и ты.

  * * * Опьянение печали, озаренье тихих, тусклых свеч, - Мы не ждали, не гадали, не искали на земле и в

  

  

  

  

   небе встреч. Обагряя землю кровью, мы любовью возрастили те

  

  

  

  

  

   цветы, Где сверкало, угрожая, злое жало безнадежной

  

  

  

  

  

  красоты. И в пустынях терпеливых нами созданной земли В напряжении мечтанья и желанья вдруг друг друга

  

  

  

  

  

  мы нашли, Для печали и для боли, для безумия, для гроз... Торжество безмерной воли, это Я тебя вознёс.

  * * * На гибельной дороге Последним злом греша, В томительной тревоге Горит моя душа. Святое озаренье Унылых этих мест, Сияло утешенье, Яснейшая из звезд. Но, чары расторгая Кругом обставших сил, Тебя, надежда рая, Я дерзко погасил. И вот - подъемлю стоны, Но подвиг мой свершу: Бессмертные законы Бесстрастно напишу. Творенья не покину, Но, все ко мне склоня, Дам заповедь едину: Люби, люби меня. Венчан венцом терновым, Несметные пути Воздвигну словом новым, Но все - ко Мне идти. Настал конец утехам, Страдать и мне пора, - Гремят безумным смехом Долина и гора. Но заповедь едину Бесстрастно я простер На темную долину, На выси гордых гор.

  * * * Он не знает, но хочет, - Оттого возрастает, цветёт, Ароматные сладости точит, И покорно умрёт. Он не знает, но хочет. Непреклонная воля Родилася во тьме. Только выбрана доля - Та иль эта - в уме, Но темна непреклонная воля. Умереть или жить, Расцвести ль, зазвенеть ли, Завязать ли жемчужную нить, Разорвать ли лазурные петли, Все равно - умереть или жить.

  * * * Мой ландыш белый вянет, Но его смерть не больная. Его ничто не обманет, Потому что он хочет не зная, И чего хочет, то будет, Чего не будет, не надо. Ничто его не принудит, И увяданье ему отрада. Единая Воля повсюду, И к чему мои размышленья? Надо поверить чуду Единого в мире хотенья.

  * * * В последнем свете злого дня, В паденьи сил, в затменьи Бога, Перед тобой моя дорога. Приди ко Мне, люби Меня. В мирах все призрачно и тленно, Но вот Я заповедь даю, Она вовеки неизменна: Люби Меня и жизнь Мою. Я - все во всем, и нет Иного. Во мне родник живого дня. Во тьме томления земного Я - верный путь. Люби Меня.

  * * * То не слёзы, - только росы, только дождь. Не раздумье, - только тени темных рощ, И не радость, - только блещет яркий змей, - Все же плакать и смеяться ты умей! Плоть и в свете неподвижна и темна, Над огнями бездыханна, холодна. В тёмном мире неживого бытия Жизнь живая, солнце мира - только Я. IX. ПОСЛЕДНЕЕ УТЕШЕНИЕ

  * * * Маленькие кусочки счастья, не взял ли я вас от жизни? Дивные и мудрые книги, таинственные очарования музыки, умилительные молитвы, невинные, милые детские лица, сладостные благоухания, и звезды, - недоступные, ясные звезды! О, фрагменты счастья, не взял ли я вас от жизни! Что же ты плачешь, мое сердце, что же ты ропщешь? Ты жалуешься: "Кратким, и более горьким, чем сладким, обманом промчалась жизнь, и её нет". Успокойся, сердце мое, замолчи. Твои биения меня утомили. И уже воля моя отходит от меня.

  * * * Белый мой цветок, таинственно-прекрасный, Из моей земли, из черной ты возник, На меня глядишь ты, нежный и безгласный, И понятен мне безмолвный твой язык. Ты возник из тьмы, моей мечте навстречу, Ты зовешь туда, откуда вышел ты, - Я твоим вещаньям не противоречу, К твоему дыханью наклонив мечты.

  * * * Елисавета, Елисавета, Приди ко мне! Я умираю, Елисавета, Я весь в огне. Но нет ответа, мне нет ответа На страстный зов. В стране далекой Елисавета, В стране отцов. Ее могила, её могила В краю ином. Она скончалась. её могила - Ревнивый дом. Победа смерти не победила Любви моей. Сильна могила, её могила. - Любовь сильней. Елисавета, Елисавета, Приди ко мне! Я умираю, Елисавета, Я весь в огне Слова завета, слова завета Не нам забыть. С тобою вместе, Елисавета, Нам надо быть. Расторгнуть бремя, расторгнуть бремя Пора пришла. Земное злое растает бремя, Как сон, как мгла. Земное бремя, - пространство, время, Мгновенный дым. Земное, злое расторгнем бремя, И победим! Елисавета, Елисавета, Приди ко мне. Я умираю, Елисавета, Я весь в огне. Тебя я встречу в блистаньи света, Любовь моя. Мы будем вместе, Елисавета, И ты, и я.

  * * * Поет печальный голос Про тишину ночную, Глядит небесный лебедь На лилию земную. На ней роса мерцает От четырех озер. В лазоревое море Она подъемлет взор. Поет печальный голос О чем-то непонятном. Пред смертью ль горний лебедь. В пути ли невозвратном? Она в печали нежной, Она как снег бела, Ее волна колышет, Ее лелеет мгла.

  * * * Чиста любовь моя, Как ясных звезд мерцанье, Как плеск нагорного ручья, Как белых роз благоуханье Люблю одну тебя, Неведомая дева, Невинной страсти не губя Позором ревности и гнева. И знаю я, что здесь Не быть с тобою встрече: Твоя украшенная весь От здешних темных мест далече. А мой удел земной - В томленьях и скитаньях, И только нежный голос твой Ко мне доносится в мечтаньях.

  * * * Я к ней пришёл издалека. Окрест, в полях, прохлада. И будет смерть моя легка И слаще яда. Я взоры тёмные склонил. В траву роса упала. Еще дышу. Так мало сил. Так жизни мало. Туман восходит, - и она Идет, так тихо, в поле. Поет, - мне песнь её слышна, - Поет о воле. Пришел. Она ко мне близка. В её очах отрада. И смерть в руке её легка И слаще яда.

  * * * Я влюблён в мою игру. Я играя сам сгораю, И безумно умираю, И умру, совсем умру. Умираю от страданий, Весь измученный игрой, Чтобы новою зарей Вывесть новый рой созданий. Снова будут небеса, - Не такие же, как ваши, - Но опять из полной чаши Я рассею чудеса.

  * * * Невинный цвет и грешный аромат Левкоя Пленительным желанием томят Покоя. Так сладостно склоняться в полусне Под тенью К желанному и радостному мне Забвенью, - Простивши все, что было в жизни злом И мукой, Стереть и память даже о былом Разлукой.

  * * * Свободный ветер давно прошумел И промчался надо мною, Долина моя тиха и спокойна, - А чуткая стрела Над гордою башнею возвышенного дома Все обращает свое тонкое острие К далекой и странной области Мечты. Уже и самые острые, Самые длинные Лучи Растаяли в мглистом безмолвии. Туман поднимается Над топкими берегами реки. Усталые дети чего-то просят И плачут. Наступает Моя последняя стража. Дивный край недостижим, как прежде, И Я, как прежде, только я.

  * * * Что было, будет вновь, Что было, будет не однажды. С водой смешаю кровь Устам, томящимся от жажды. Придет с высоких гор. Я жду. Я знаю, - не обманет. Глубок зовущий взор. Стилет остер, и сладко ранит. Моих коснется плеч. Приникнет в тайне бездыханной. Потом затопит печь, И тихо сядет ждать за ванной. Звенящие струи Прольет, открыв неспешно краны, И брызнет на мои Легко означенные раны. И дверь мою замкнет, И тайной зачарует стены, И томная войдет В мои пустующие вены. С водой смешаю кровь Устам, иссохнувшим от жажды. Что было, будет вновь. Что было, будет не однажды.

  * * * Мы были праздничные дети, Сестра и я. Плела нам радужные сети Коварная Змея. Стояли мы, играть не смея На празднике Весны. У злого, радостного Змея Отравленные Сны Хоть бедных раковин случайно Набрать бы у ручья, - Нет, умираем, плача тайно, Сестра и я.

  * * * Настало время чудесам. Великий труд опять подъемлю. Я создал небеса и землю, И снова ясный мир создам. Настало творческое время. Земное бремя тлеет вновь Моя мечта, моя любовь Восставит вновь иное племя. Подруга смерть, не замедляй, Разрушь порочную природу, И мне опять мою свободу Для созидания отдай.