Сиповский Василий Васильевич - История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

а: только суровость старика смѣняется y него мягкостью сердца, даже чувствительностью... На нашихъ глазахъ, въ два года выростаетъ онъ изъ ребенка, пускающаго змѣя и поѣдающаго пѣнки съ варенья - въ самостоятельнаго человѣка, съ достоинствомъ выходящаго изъ затруднен³й очень опасныхъ. "Гриневъ былъ однимъ изъ благороднѣйшихъ представителей дворянства второй половины XVIII вѣка. Какъ и всѣ люди его поколѣн³я, онъ началъ жить очень рано и достигъ умственной и нравственной зрѣлости въ так³е годы, когда люди нашего времени смотрятъ на себя, какъ на школьниковъ" (Черняевъ).

   Любопытна характеристика Гринева, сдѣланная проф. Ключевскимъ: "Среди образовъ XVIII в. не могъ Пушкинъ не отмѣтить "недоросля", и отмѣтилъ его безпристрастнѣе и правдивѣе Фонвизина. У послѣдняго Митрофанъ сбивается на каррикатуру, обращается въ комическ³й анекдотъ. Въ исторической дѣйствительности недоросль - не каррикатура и не акекдотъ, a самое простое и вседневное явлен³е, къ тому же нелишенное довольно почтенныхъ качествъ. Это - самый обыкновенный, нормальный русск³й дворянинъ средней руки. Высшее дворянство находило себѣ пр³ютъ въ гвард³и, y которой была своя политическая истор³я въ XVIII в., впрочемъ, болѣе шумная, чѣмъ плодотворная. Скромнѣе была судьба нашихъ Митрофановъ. Они всегда учились понемногу,- сквозь слезы при Петрѣ I,- со скукой при Екатеринѣ II, не дѣлали правительствъ, но рѣшительно сдѣлали нашу военную истор³ю ХѴIII в. Это - армейск³е офицеры, которые протоптали славный путь отъ Кунерсдорфа до Рымника и до Нови. Они, съ русскими солдатами, вынесли на своихъ плечахъ дорог³е лавры Миниховъ, Румянцевыхъ и Суворовыхъ. Пушкинъ отмѣтилъ два вида недоросля, или, точнѣе, два момента его истор³и: одинъ является въ Петрѣ Андреевичѣ Гриневѣ, невольномъ пр³ятелѣ Пугачева, другой - въ наивномъ беллетристѣ и лѣтописцѣ села Горохина - Иванѣ Петровичѣ Бѣлкинѣ".

   Отъ отца унаслѣдовалъ Грвневъ взглядъ на смыслъ своей жизни, на свои обязанности,- отъ матери - мягкость ея сердца. Жизнь помогла развиться этимъ добрымъ задаткамъ, полученнымъ еще изъ вл³ян³й родной семьи. Благодаря стараньямъ отца, онъ пр³обрѣлъ дома кое-как³я свѣдѣн³я, и скудный запасъ ихъ онъ пополнялъ охотно,- это была одна изъ причинъ его скораго сближен³я съ Швабринымъ, который покорилъ его своею образованностью и начитанностью.

   Рано обнаруживаетъ онъ умѣн³е жить своимъ умомъ; онъ дѣлалъ промахи, но не совершилъ ничего постыднаго. Обыгранный не совсѣмъ чисто Зуринымъ, онъ съ негодован³емъ отвергаетъ предложен³е Савельича "не платить проигрыша",- и это негодован³е обнаруживаетъ въ юношѣ, только что вырвавшемся изъ-подъ родительской опеки, тонкость чувства чести. Онъ довѣрчивъ и наивенъ, но мужества y него - не заниматьстать,- истор³я со Швабринымъ это доказала. Чистота его юношескаго сердца, его отзывчивость на все хорошее, простота и благородство души, завоевали ему любовь Маши Мироновой, золотое сердце которой было скрыто ея скромностью, смирен³емъ, ея провинц³альною застѣнчивостью, даже дикостью. Его юное благородство, храбрость и искренность покоряютъ ему даже жесткое сердце Пугачева,- Гриневъ становится въ человѣческ³я отношен³я къ нему, и, только благодаря этому, притаивш³еся въ душѣ Пугачева добрые инстинкты открываются.

   Поэтъ сумѣлъ своего "простого" героя и нарисовать "просто" - онъ не идеализировалъ его, не придавалъ ему красивыхъ позъ и не вложилъ ему въ уста патетическихъ рѣчей. Гриневъ ничего "романтическаго" въ себѣ не имѣетъ,- это образъ, написаный кистью художника-реалиста. Эпиграфомъ ко всей повѣсти Пушкинъ выбралъ изречен³е: "береги честь смолоду", желая этимъ подчеркнуть ту основную черту въ характерѣ Гринева, которую онъ вынесъ изъ воспитан³я, полученнаго доиа.

   Во главѣ, посвященной характеристикѣ Мироновыхъ, Пушкинъ эпиграфомъ беретъ фразу изъ "Недоросля": "старинные люди, мой батюшка",- опредѣляя этимъ, что Мироновы живутъ въ кругу старозавѣтныхъ традиц³й, что даже Гриневы стоятъ гораздо ближе ихъ къ новшествамъ культурной жизни. Гриневы - представители захудалаго, но родовитаго дворянства, Мироновы - бѣдные, служилые люди, попавш³е въ дворяне, благодаря петровской табели о рангахъ.

   Старикъ Мироновъ сорокъ лѣтъ тянетъ солдатскую лямку; онъ участвовалъ во многихъ походахъ - и противъ пруссаковъ (семилѣтняя война), и противъ турокъ. Онъ плохо знаетъ военные артикулы и, несмотря на всю любовь свою къ военному дѣлу, не можетъ своихъ инвалидовъ научить различать правую ногу отъ лѣвой; онъ не знаетъ и законовъ военныхъ,- всѣмъ въ "крѣпости" распоряжается его властолюбивая супруга, которая даже въ засѣдан³и "военнаго совѣта" принимаетъ горячее участ³е. Но изъ своей многотрудной жизни онъ вынесъ спокойное мужество, вѣрность солдатскому долгу и равнодуш³е къ смерти. Въ послѣдн³я минуты своей жизни онъ явилъ примѣръ истиннаго героизма и выказалъ всю красоту своей безхитростной и кроткой, а, вмѣстѣ съ тѣмъ, и мужественной, благородной души". (Черняевъ). Рѣшившись на борьбу съ Пугачевымъ, онъ зналъ, что идетъ на смерть,- и участь семьи не останавливаетъ его: онъ просто прощается съ подругой жизни, просто благословляетъ дочь. "Въ его послѣднихъ словахъ къ дочери сказывается вся сила его вѣры и вся искренность его безхитростной, простой, чисторусской морали: "Ну, Маша, молись Богу, будь счастлива. Онъ тебя не оставитъ. Коли найдется добрый человѣкъ - дай вамъ Богъ, любовь да совѣтъ. Живите такъ, какъ жили мы съ Василисой Егоровной". Къ солдатамъ своимъ онъ обращается съ рѣчью простой, чуждой аффектац³и: "что же вы, дѣтушки, стоите? умирать, такъ умирать - дѣло служнвое!". Въ немъ много комизма, но въ тѣхъ случаяхъ, въ которыхъ обнаруживается его величавое, чуждое всякой театральности чисто-русское мужество, онъ вселяетъ къ себѣ глубокое уважен³е, и вы преклоняетесь передъ нимъ, какъ передъ истиннымъ героемъ, ни мало не уступающимъ тѣмъ героямъ древней Грец³и и древняго Рима, которымъ мы привыкли удивляться со школьной скамьи. (Тамъ же). Иванъ Кузьмичъ - изъ разряда тѣхъ смирныхъ, незамѣтныхъ героевъ, которыми такъ интересовался Л. Толстой въ своихъ "Севастопольскихъ разсказахъ" и въ "Войнѣ и Мирѣ". {Тушинъ, Тимохинъ и др.}

   Рядомъ съ Мироновымъ стоитъ близк³й ему по духу Иванъ Игнатьевичъ. Въ этомъ кривомъ поручикѣ-старикѣ еще больше комизиа, чѣмъ въ его начальникѣ,- онъ еще простодушнѣе, еще безхитростнѣе капитана Миронова, но y него такое-же мужественное сердце и довольно здраваго смысла. И Швабринъ, и даже Гриневъ не прочь посмѣяться надъ этимъ смѣшнымъ старикомъ, который безропотно исполняетъ всѣ приказан³я капитанши - помогаетъ ей мотать нитки, по ея приказан³ю, нанизываетъ грибы для сушен³я. Ho y него оказывается свои взгляды на жизнь и смерть... Онъ, напримѣръ, чуждъ предразсудковъ "культурнаго общества" и на дуэль смотритъ съ чисто-народной точки зрѣн³я. Когда Гриневъ его пригласилъ быть секундантомъ онъ сказалъ: "помилуйте, Петръ Андревчъ. Что это вы затѣяли! Вы съ Алексѣемъ Иванычемъ побранились! Велика бѣда! Брань на вороту не виснетъ! Онъ васъ побранилъ, a вы его выругайте; онъ васъ - въ рыло, a вы его въ ухо, въ другое, въ третье - и разойдитесь; a мы ужъ васъ помиримъ. A то, доброе-ли дѣло заколоть своего ближняго, смѣю спросвть? И добро бы ужъ закололи вы его: Богъ съ нимъ, съ Алексѣемъ Иванычемъ, я и самъ до него не охотникъ. Ну, a если онъ васъ просверлитъ? На что это будетъ похоже? Кто будетъ въ дуракахъ, смѣю спростть?" Онъ осуждаетъ дуэль и съ точки зрѣн³я христ³анской, и съ точки зрѣн³я здраваго смысла. Для него это только грѣхъ и нелѣпость,- "рыцарства" въ поединкѣ онъ не понимаетъ и даже, вопреки начальнымъ требован³ямъ "прилич³я", не считаетъ нужнымъ скрывать ввѣренную ему тайну. Умираетъ онъ такъ же просто, повторяя передъ Пугачевымъ слова своего единственнаго авторитета въ жизни - капитана Миронова. Въ эти слова онъ вноситъ только свое добродуш³е, сказавъ самозванцу: "ты, дядюшка, воръ и самозванецъ!"

   Характервой парой къ Ивану Кузмичу была его жена Василиса Егоровна. Эта словоохотлвиая, прямодушная женщина отличалась властнымъ характеромъ; передъ ней пассовалъ ея, обстрѣлянный въ бояхъ, супругъ,- но, относясь къ нему немного свысока, она умѣла уважать въ немъ честнаго друга и честнаго воина. Она до такой степени сжилась съ нимъ, что жизнь y нихъ была общая. "Мы ужъ сорокъ лѣтъ на службѣ",- говоритъ она о мужѣ. Всѣ дѣла мужа поэтому считаетъ она въ одинаковой степени своими. Она обладаетъ мужественнымъ характеромъ и на военномъ совѣтѣ является рѣшительной сторонницей сопротивлен³я Пугачеву. Она была настоящимъ другомъ своему мужу и въ могилу не хочетъ отпускать его одного. Поэтому она отказывается спасаться бѣгствомъ изъ крѣпости: "нечего мнѣ подъ старость лѣтъ разставаться съ тобой да искать одинокой могилы на чужой сторонѣ,- вмѣстѣ жить, вмѣстѣ и умирать!" - говоритъ она. "Она была необразована и, по внѣшности, нѣсколько грубовата, но въ ея душѣ таился неисчерпаемый родникъ любви, соединенный съ отвагой и выносливостью человѣка, закаленнаго въ опасностяхъ и трудахъ боевой и походной жизни. Василиса Егоровна - такой же свѣтлый и привлекательный типъ стараго вѣка, какъ Иванъ Кузмичъ, Иванъ Игнатьевичъ, Савельичъ и старикъ Гриневъ съ женою (Черняевъ).

   Мар³я Ивановна подстать Грнневу,- не сразу увидишь черты великой души и великаго сердца въ этой простой и незамѣтной дѣвушкѣ. И постигаютъ ее сразу или люди-сердцевѣдцы, какой представлена въ романѣ императрица Екатерина, или инстиктивно чуютъ велич³е ея души людн безхитростные: Савельичъ называлъ ее "ангеломъ Божьимъ". Образован³я она не получила никакого,- бѣдность не позволила родителямъ ея дать ей ни свѣтскаго лоска, ни блестящаго воспитан³я: "они окружили ее атмосферой честной бѣдности и несложныхъ, но возвышенныхъ и твердыхъ взглядовъ на жизнь и людей"... Подобно многимъ русскимъ дѣвушкамъ древней Руси, она все воспитан³е получила въ религ³и, да въ семьѣ. "Церковь сдѣлала ее христ³анкой въ истинномъ смыслѣ этого слова; отч³й домъ поддерживалъ и укрѣпилъ въ ней то настроен³е, которое она вынесла оттуда и прочно привилъ къ ней несложные, но добрые навыки и убѣжден³я, на которыхъ держалась старинная Русь". Впечатлительная и женственная, она отличается чуткостью сердца и тонкимъ, какимъ-то, смиреннымъ самолюб³емъ. Но, роняя тих³я слезы самолюб³я во время беззастѣнчиваго разговора матери объ ея бѣдности, падая въ обморокъ отъ шума битвы и при видѣ Пугачева она могла быть рѣшительна и смѣла въ своихъ поступкахъ: никак³я мучен³я не заставляютъ ее подчиниться волѣ Швабрина: безъ колебан³я идетъ она въ трудный путь,- ходатайствовать передъ императрицей за своего ни въ чемъ неповиннаго жениха. Замкнутая въ себѣ и скрытная, она жила внутренней жизнью и, мало говоря, не выдѣляясь изъ массы людей, сумѣла выработать въ себѣ знан³е людей и научилась въ нихъ разбираться (отношен³е ея къ Швабрину). Рисоваться она не умѣла, всякая аффектац³я ей чужда. Искренняя и простая, она не любитъ выставлять на показъ своихъ чувствъ. Даже прощалась она съ могилами родителей одна, чтобы дорогой ей человѣкъ не былъ свидѣтелемъ ея горя. Насколько сильны надъ ней древне-русск³я воззрѣн³я на жизнь, видно, хотя-бы, изъ того, что, узнавъ о нежелан³и родителей Гринева прислать ему благословен³е на свадьбу, она готова подчиниться волѣ Божьей и отказывается отъ мечты соединить свою сиротскую долю съ судьбой дорогого ей человѣка. "Нѣтъ, Петръ Андреичъ, говоритъ она, я не выйду за тебя безъ благословен³я твоихъ родителей. Безъ ихъ благословен³я не будетъ тебѣ счастья. Покоримся волѣ Божьей. Коли найдешь себѣ суженую, коли полюбишь другую - Богъ съ тобою, Петръ Андреичъ, a я за васъ обоихъ буду Богу молиться!". Великодушная безъ мѣры, дѣвушка готова молиться зa будущую супругу дорогого ей человѣка; она думаетъ только объ его счастье; "безъ ихъ благословен³я не будетъ тебѣ счастья" - говоритъ она. Подобно своимъ родителямъ, подобно кривому поручику, подобно этимъ "стариннымъ людямъ", она не живетъ модными идеалами, вычитанными изъ книгъ. Она осуждаетъ дуэль, видя въ ней проявлен³е злого легкомысл³я и эгоизма,- для нея не "правила чести", не прилич³я свѣтскихъ людей,- a внутренняя, "божеская правда" выше всего на свѣтѣ. "Марья Ивановна прекрасно себѣ усвоила значен³е Евангельскихъ словъ: "будьте кротки, какъ голуби, и мудры, какъ змѣи"; она всецѣло была проникнута величавою народною мудростью, сложившеюся подъ вл³ян³емъ церкви и ея учен³я". Она не кончила своей жизни, какъ Лиза Калитина монастыремъ,- она сдѣлалась счастливой матерью и преданной женой.

   Образъ Маши Мироновой гораздо полнѣе и чище образа Татьяны Лариной. Кроткое лицо Марьи Ивановны окружено ореоломъ чистоты и поэз³и и, даже можно сказать, святости. Марья Ивановна, съ гораздо большимъ основан³емъ, чѣмъ Татьяна, можетъ быть названа идеаломъ русской женщины, ибо въ ея натурѣ, въ ея стремлен³яхъ, и во всемъ складѣ ея ума и характера не было ничего нерусскаго, вычитаннаго изъ иностранныхъ книгъ и, вообще, навѣяннаго иноземными вл³ян³ями. Всѣми своими помыслами и влечен³ями Марья Ивановна связана съ русскимъ бытомъ Только талантъ такого реалиста-художника, какъ Пушкинъ, спасъ образъ героини, этого "ангела во плоти" - отъ фальши. Онъ такъ прикрѣпилъ ее къ землѣ, къ средѣ, къ эпохѣ, что эта идеальная героиня спасена была отъ той идеализац³и, которая многихъ героевъ стараго, до-пушкинскаго романа, обратила въ какихъ-то манекеновъ, живущихъ по правиламъ прописной морали.

   Удивительное мастерство обнаружилъ Пушкинъ и въ обрисовкѣ Пугачева. Въ пору романтизма, когда писатели особенно дорожили риторикой и эффектами, Пушкинъ сумѣлъ въ Пугачевѣ понять и нарисовать не мелодраматическаго героя - а, просто, человѣка, съ человѣческими слабостями и достоинствами. Пугачевъ, въ его толкованьи, тѣмъ интереснѣе для насъ, что къ обрисовкѣ его души Пушкинъ приготовился долголѣтнимъ изучен³емъ историческихъ матер³аловъ, записокъ и устныхъ предан³й. Такимъ образомъ, въ характеристикѣ самозванца сказался не только поэтъ-художникъ, инстинктомъ прозрѣвающ³й человѣческую душу, но и добросовѣстный ученый-историкъ. Благодаря такому соединен³ю точекъ зрѣн³я, образъ Пугачева получился полный: Пушкинъ не умолчалъ о преступныхъ чертахъ его души (напр., о кровожадности), но сумѣлъ въ немъ найти широк³я черты отваги, удальства и способность отдаваться благороднымъ порывамъ; въ немъ онъ уловилъ и добродуш³е, и плутоватый простонародный юморъ. "Пушкинск³й Пугачевъ представляетъ соединен³е богатырскаго размаха съ плутоватостью яицкаго казака, прошедшаго огонь и воду, съ повадками разбойника... Не уменьшая крупныхъ размѣровъ Пугачева, Пушкинъ не дѣлалъ изъ него мелидраматическаго злодѣя, или байрововскаго героя; онъ ни на ммнуту не забывалъ о тѣхъ историческихъ услов³яхъ, которыя породили Пугачева и пугачевщину". Не широк³е политическ³е замыслы, a "прыткость, бодрость молодецкая и хмѣлинушка кабацкая" - какъ поется въ пѣсне, выдвинули Пугачева. Смѣлый, отважный, всегда полагающ³йся на авось, этотъ "герой безвременья", умѣющ³й напустить, когда нужно, ужасъ, можетъ хохотать отъ души заразительнымъ, добродушнымъ смѣхомъ. Г. Черняевъ совершенно справедливо указываетъ, что казнь Мироновыхъ была необходимостью для Пугачева послѣ того, какъ они всенародно называли его "воромъ" и "самозванцемъ". Помиловать ихъ послѣ этого было бы опасною для Пугачева слабостью - онъ уронилъ бы себя въ глазахъ своей кровожадной свиты безвозвратно. Казнь эта была нужна, кромѣ того, и для того, чтобы терроризовать власти.

   Простой человѣческ³й разговоръ Гринева подкупаетъ его и помогаетъ ему установить откровенныя, почти пр³ятельск³я отношен³я. Онъ даже раскрываетъ свои честолюбивые замыслы юношѣ-Гриневу: "Какъ знать! говоритъ онъ. Авось и удастся! Гришка Отрепьевъ вѣдь поцарствовалъ же надъ Москвой!" Такимъ образомъ, ему хочется только поцарствовать,- онъ знаетъ, что судьба Гришекъ Отрепьевыхъ непрочна, но путь къ ней интересенъ,- a Пугачевъ, въ изображен³и Пушкина - именно незаурядная личность: онъ поэтъ-мечтатель,- "съ какимъ то дикимъ вдохновен³емъ" разсказываетъ онъ Гриневу сказку о томъ, что воронъ живетъ триста лѣтъ, потому что питается падалью, a орелъ - недолго, но за то пьетъ живую кровь... И Пугачевъ готовъ жить недолго, да бурно, мятежно,- эту жнзнь онъ предпочитаетъ спокойной, трудовой... Пушкинъ сумѣлъ подслушать поэтическ³я настроен³я не только въ душѣ Пугачева, но и y его дикихъ сообщниковъ: они - так³е же "орлы"-авантюристы, знаютъ, что часъ расплаты не за горами. На Гринева производитъ сильное впечатлѣн³е разбойничья пѣсня: "не шуми, мати, зеленая дубравушка", которую пѣли товарищи Пугачева: невозможно разсказать, говоритъ онъ устами Гринева, какое дѣйств³е произвела на меня эта простонародная пѣсня про висѣлицу, распѣваемая людьми, обреченными висѣлицѣ. Ихъ грозныя лица, стройные голоса, унылое выражен³е, которое придавали они словамъ, и безъ того выразительнымъ,- все потрясало меня какимъ-то п³итическимъ ужасомъ! Поэтъ сумѣлъ въ этой сценѣ раскрыть всю психолог³ю разбойничества, проникнуть въ духъ той поэз³и, которая создана была этимъ широкимъ размахомъ личности, вырвавшейся на свободу! {См. мою Истор³ю русской словесности вып. I, ч. I. Пушкинъ очень интересовался разбойничествомъ,- онъ началъ съ собиран³я пѣсенъ о Стенькѣ Разинѣ, a затѣмъ перешелъ къ Пугачеву. Баллада его "Женихъ" тоже относится къ этой группѣ.}

   Удался Пушкину и другой типъ "разбойника" - Хлопуши, сообщника Пугачева. Это - образецъ "древнерусскаго разбойника-богатыря, имѣвшаго, своего рода, рыцарск³е взгляды на свою професс³ю". Съ презрѣн³емъ онъ относится къ мелкому преступнику Бѣлобородову: "Конечно, говоритъ онъ, и я грѣшенъ, и эта рука повинна въ пролитой христ³анской крови. Но я губилъ супротивника, a не гостя; на вольномъ перепутьи, да въ темномъ лѣсу,- не дома, сидя за печкою; кистенемъ и обухомъ, a не бабьимъ наговоромъ". "Въ этомъ отвѣтѣ открывается весь Хлопуша, съ его суровою и дикою храбростью, съ его отвращен³емъ къ коварству, наушничеству и къ изворотамъ, и съ его своеобразными понят³ями о разбойничьемъ благородствѣ".

   Если въ обоихъ разбойникахъ сумѣлъ Пушкинъ найти что-то подкупающее, то въ лицѣ Швабрина не нашелъ онъ ни одной привлекательной черты. Злой, хитрый, даже коварный интриганъ, для котораго нѣтъ ничего святого въ жизни, онъ не отличается и храбростью и, оттого не видя смысла въ жизни, онъ трусливо цѣпляется за эту жизнь. Его умъ, и образован³е не спасаютъ въ немъ "человѣка" - и образъ его въ повѣсти заклеймленъ позоромъ. Онъ презираетъ вѣру дѣдовъ и отцовъ; ему чужды понят³я о чести и долгѣ,- понят³я, которыми жили Гриневы,- но этого хорошаго-стараго онъ не замѣняетъ хорошимъ-новымъ. Это какая-то "пустота" - отрицательная величина, первый русск³й "нигилистъ", выросш³й на русской почвѣ благодаря плохо-понятому французскому скептицизму.

   Писатель не разсказалъ намъ его прошлаго,- въ дѣйств³е вводитъ онъ Швабрина, словно для контраста съ Гриневымъ,- въ его сердцѣ, какъ разъ, нѣтъ ничего свѣтлаго,- нѣтъ понят³я обязанностей по отношен³ю къ отечеству и ближнимъ; y него нѣтъ чести, не только дворянской, но и человѣческой. Онъ трусливъ, мелоченъ, мстителенъ и даже, единственно-смягчающее этотъ образъ, чувство - любовь къ Машѣ рисуетъ его сердце съ самой отрицательной стороны.

   Небольшую роль играетъ въ повѣсти императрица Екатерина,- но въ этомъ эскизѣ ген³ально намѣчены ея характерныя черты. Во время перваго свиданья съ Машей "незнакомая дама" поражаетъ насъ какимъ-то "царственнымъ" благодуш³емъ; затѣмъ оно смѣняется вниман³емъ, въ которомъ сквозитъ сердечность. Это милостивое отношен³е къ Машѣ смѣняется вспышкой сдержаннаго гнѣва и, наконецъ, въ послѣднемъ свиданьи Екатерина предстаетъ передъ Машей въ ореолѣ холоднаго блеска,- монархиней, награждающей добродѣтель. Каждый взъ этихъ душевныхъ моментовъ удивительно вѣрно передаетъ историческ³я черты императрицы - и это умѣн³е говоритъ просто, хотя и безъ той сердечвой теплоты, которая носитъ характеръ фамильярности, и эта способность отдаться гнѣву, но не безобразному, незнающему предѣловъ,- и это умѣн³е очаровать велич³емъ своей царственной улыбки, награждающей и прощающей,- все это, дѣйствительно, нѣсколько художественныхъ портретовъ Екатерины.

   Въ лицѣ Савельича Пушкинъ изобразилъ типъ крѣпостного слуги, который легко носитъ ярмо своего рабства, такъ какъ онъ прожилъ всю свою жизнь въ патр³архальной семьѣ Гриневыхъ, гдѣ, очевидно, омерзительгыя сторогы крѣпостнтчества не проявляли себя рѣзко, гдѣ возможны были добрыя, задушевныя отношен³я между господами и крестьянами. Мы видѣли уже, что старикъ Гриневъ управлялъ домомъ, семьей и имѣньемъ почти по рецепту Домостроя; онъ былъ "домовладыкой", но не былъ "палачемъ" - въ его глазахъ рабы были "домочадцами" (чадо, дитя), т. е. почти родными... Къ нимъ онъ отвосился строго, но справедливо. Только так³я патр³архальныя отношен³я скрашивали въ нѣкоторыхъ "дворянскихъ гнѣздахъ" жизнь крѣпостныхъ, и русская литература оставила намъ немало указан³й на существован³е, даже въ крѣпостное право, такихъ своеобразныхъ, хотя и грубоватыхъ, но всетаки человѣческихъ отношен³й. Особенно посчастливилось въ нашей литературѣ типу стараго слуги, душой и тѣломъ преданному своему барину. Отрицательно относясь къ крѣпоствому праву, Пушкинъ не могъ вычеркивать изъ жизни такихъ явлен³й, какъ его нянюшка Арина Род³оновна;- онъ облюбовалъ этотъ типъ и изобразилъ его въ нянѣ Татьяны, въ Савельичѣ...

   "Внутренн³й м³ръ Савельича простъ и несложенъ, но онъ озаренъ свѣтомъ безпристрастной и чистой души. Бѣдная деревенская церковь, родное село, да барская усадьба - вотъ, что воспитало Савельича, вотъ, чѣмъ онъ жилъ весь "свой" вѣкъ. Не мудрствуя лукаво, не разсуждая о томъ, имѣютъ-ли помѣщики нравственное право владѣть крѣпостными, онъ по-христ³ански несъ выпавш³й на его долю жреб³й. Онъ родился и умеръ рабомъ, но не былъ рабомъ лѣнивымъ и лукавымъ; онъ служилъ своимъ господамъ "не за страхъ, a за совѣсть", и не тяготился своимъ подневольнымъ положен³емъ. Въ немъ нѣтъ и тѣни холопства,- онъ независимо держится и по отношен³ю къ своему воспитаннику, и даже къ старому барину (письмо его изъ крѣпости). Очевидво, онъ не чувствуетъ гнета крѣпостничества, и считаетъ себя членомъ семьи, съ которою сроднился до того, что и радости, и горести этой семьи - наполняютъ всю его одинокую, самоотверженную жизнь". (Черняевъ) Онъ - вѣрный рабъ, который свято исполняетъ свой долгъ дядьки дворявскаго недоросля. Недалек³й и безтолковый, онъ не понимаетъ, что обязанности дядьки мѣняются съ годами питомца, и это ставитъ не разъ его, и его питомца въ комическ³я положен³я. Но этотъ комизмъ забывается, когда мы видимъ Савельича, готоваго жертвовать своей жизнью за барчука (Пугачеву предлагаетъ свою голову взамѣнъ барской). Мораль y Савельича своеобразная: понят³я о "чести" y него свои. Узнавъ о проигрышѣ питомца, онъ совѣтуетъ ему не платить долга. "Скажи, говоритъ онъ, что родители тебѣ и тратить-то, окромя какъ на орѣхи, запретили". Онъ уговариваетъ своего барина поцѣловать руку Пугачева: "не упрямься! шепчетъ онъ. Плюнь! да поцѣлуй y злод... тьфу! y него руку!" Упрямый и ворчливый, онъ добродушенъ и уступчивъ, и, если своей суетливостью и излишнимъ вниман³емъ ставилъ Гринева не разъ въ смѣшныя положен³я, тѣмъ не менѣе, ему его баринъ за многое былъ обязанъ во время тѣхъ передрягъ, которыя выпали на его долю.

   Наброски "Капитанской дочки", сохранивш³еся въ бумагахъ Пушкина, свдѣтельствуютъ о томъ, какъ много думалъ онъ о своемъ произведен³и. Сначала онъ предполагалъ героемъ повѣсти сдѣлать историческое лицо - Шванчича, - офицера, передавшагося Пугачеву и потомъ прощенному императрицей. Этотъ Шванчичъ - прототипъ Швабрина. Въ этомъ первоначальномъ наброскѣ еще нѣтъ ни Гриневыхъ, ни Мироновыхъ, ни Савельича. Затѣмъ во второй редакц³и повѣсти Пушкинъ героемъ дѣлаетъ Башарина, молодого дворянина, отразившаго на себѣ нѣкоторыя черты Гринева, - онъ, впрочемъ, тоже является измѣнникомъ. Въ этомъ наброскѣ есть уже намеки на любовь героя; бытовая сторона тогдашней русской жизни тоже намѣчается яснѣе. Башаринъ - тоже историческое лицо, о которомъ упоминается въ "Истор³и пугачевскаго бунта". Впослѣдств³и Пушкинъ замѣнилъ его Буланинымъ и, наконецъ, Гриневымъ,- фамил³ей тоже исторической.

   Связь съ "Истор³ей Пугачевскаго бунта" въ повѣсти вообще очень замѣтна: описан³е бѣлогорской крѣпости, ея гарнизона съ исторической точки зрѣн³я вѣрно; жалкое, но героическое сопротивлен³е, оказанное Пугачеву офицерами, вѣрными императрицѣ, тоже срисовано съ дѣйствительности; детали расправы съ ними Пугачева, пониман³е Пугачева, - все основывается на фактическомъ матер³алѣ "Истор³и".

   Кромѣ такихъ историческихъ вл³ян³й, на "Капитанскую дочку" были вл³ян³я и литературныя. Съ карамзинскихъ повѣстей: "Бѣдная Лиза" и "Флоръ Силинъ" въ русскую литературу вошло обыкновен³е рисовать малозамѣтныхъ героевъ; въ ихъ сердцахъ русск³е литераторы любили отмѣчать неожиданныя, на первый взглядъ, черты тонкихъ и высокихъ чувствъ. Во многихъ тогдашнихъ журналахъ вплоть до Пушкина помѣщались не только сентиментальныя повѣстушки на так³я темы, но даже въ отдѣлѣ "сообщен³й" изъ разныхъ городовъ разсказывались различные подобные случаи героизма и добродѣтели мужиковъ, солдатъ, мелкихъ чиновниковъ и пр.,-словомъ, людей такихъ, съ которыми псевдоклассицизмъ никогда не связывалъ героизма. Дѣйствительный случай съ дѣвушкой, которая пришла изъ Сибири въ Петербургъ подавать императору Александру I прошен³е о помилован³и ея ссыльнаго отца поддержалъ эту литературную "моду". Этотъ подвигъ скромной провинц³альной дѣвушки разсказывался съ подробностями во многихъ тогдашнихъ журналахъ - онъ же вдохновилъ извѣстнаго французскаго писателя Ксавье-де-Местра на сочинен³е повѣсти: "La jeune Sibirienne" и H. Полевого: "Параша-Сибирячка". И дѣйствительный подвигъ Параши, и разсказъ Ксавье-де-Местра, и модеыя тогда повѣсти о смиренныхъ людяхъ, оказавшихся героями, несомнѣнно, отразились на "Капитанской дочкѣ". Только сентиментальность, и даже "мелодраматичность" всѣхъ этихъ произведен³й, Пушкинъ сумѣлъ замѣнить спокойнымъ реализмомъ.

   Къ "бытовымъ" романамъ Пушкина надо отнести повѣсть "Дубровск³й", написанную еще до "Капитанской дочки" въ 1832 году и "Повѣсти Бѣлкина".

   Въ повѣсти "Дубровск³й" Пушкинъ изобразилъ современную ему Росс³ю: жизнь дворянъ въ ихъ помѣстьяхъ, недостатки тогдашней администрац³и, нѣкоторыя черты крѣпостничества.

   Яркими красками обрисовалъ писатель старика-Троекурова, богача-помѣщика, въ душѣ котораго благородное странно перемѣшалось съ отвратительнымъ: крѣпостное право, богатство, и произволъ администрац³и сдѣлали его деспотомъ-самодуромъ, который, ради прихоти, или изъ оскорбленнаго самолюб³я, можетъ принести въ жертву и дружбу, и любовь къ дочери. Привольная жизнь Троекурова въ его имѣн³и, его развлечен³я, отношен³я къ мелкимъ дворянамъ и уѣздной администрац³и,- все это представлено въ повѣсти мастерски.

   Не менѣе удачно изобразилъ Пушкинъ и старика-Дубровскаго: это - излюбленный писателемъ типъ - представитель захудалаго дворянства, y котораго отъ блестящаго прошлаго ихъ рода осталась только родословная, маленькое помѣстье и тонкое чувство чести, даже тщеслав³я... Пушкинъ самъ былъ не чуждъ этихъ чувствъ и не разъ ихъ изображалъ ("Родословная моего героя", Гриневъ-старикъ.). Менѣе удачными оказались молодые герои. Дубровск³й-сынъ, благородный юноша, подобно отцу, воодушевленный высокимъ уважен³емъ къ дворянской чести, дѣлается "романтическимъ разбойникомъ" въ духѣ моднаго тогда романическаго героя Ринальдо-Ринальдини, грабитъ только богатыхъ, не прочь иногда наградить добродѣтель и наказать порокъ, - лицо, съ современной точки зрѣн³я - нестественное. Его чистая и высокая привязанность къ Машѣ Троекуровой заставляетъ его отказаться отъ мести ея отцу; эта привязанность заставляетъ его отказаться и отъ личнаго счастья. Подобный типъ благороднаго разбойника-рыцаря,- очень популяренъ въ тогдашнихъ романахъ, переводныхъ и русскихъ. Впрочемъ, намъ людямъ ХХ-го вѣка, опасно говорить о неестественности такихъ типовъ; воспитанные на романической литературѣ, люди пушкинскаго времени были и въ жизни "романтиками", какъ бывали и байронистами-Онѣгиными... Тѣмъ болѣе это возможно, что предлогомъ къ написан³ю повѣсти былъ дѣйствительный случай: другь Пушкина разсказывалъ ему объ одномъ дворянинѣ, который сдѣлался разбйникомъ послѣ того, какъ его сосѣдъ не по праву завладѣлъ его имѣн³емъ.

   Маша Троекурова - образъ, блѣдно очерченный. Это - мечтательница, любительница романовъ, тихое и кроткое существо, которое безсильно и противъ самодурства отца, и противъ любви Дубровскаго; она придерживается искони-русскаго почитан³я святости брака, хотя бы противъ воли заключеннаго.

   Гораздо живѣе обрисованы второстепенные типы: гости Троекурова, чины уѣздной полиц³и, мужики... Всѣ эти типы представляютъ собой ярк³й и сложный фонъ, разработавный искусно. Въ "Евген³и Онѣгинѣ", напримѣръ, дѣйствуютъ только герои,- здѣсь же дѣйствуетъ масса, при томъ простонародвая,- это было новинкой для русской литературы того времени.

   "Повѣсти Бѣлкина" представляютъ собою соединен³е различныхъ разсказовъ, различныхъ по настроен³ю и даже по стилю, очевидно, написанныхъ въ разное время. Пушкинъ соединилъ ихъ подъ общимъ назван³емъ "Повѣсти Бѣлкнна", не желая, какъ извѣстно, подписывать своей фамил³и. Слишкомъ обострены были его отношен³я къ тогдашей русской критикѣ.

   Повѣсть "Выстрѣлъ", начинающая собою "Повѣсти Бѣлкина" - самая слабая по идеѣ и по выполнен³ю. Дѣйств³е повѣсти развертывается въ военной средѣ. Герой ея - Сильв³о, какой "таинственный незнакомецъ", разочарованный, съ чертами байронизма, питающ³й долголѣтнюю месть въ сердцѣ, оказывается, на дѣлѣ очень чувствительнымъ, благороднымъ человѣкомъ, прощающимъ врага изъ сожалѣн³я къ его женѣ.

   Въ повѣсти "Метель" разсказанъ курьезный случай о томъ, какъ дворянская дѣвица по ошибкѣ обвѣнчалась съ чужимъ, ей незнакомымъ юношей, и какъ она, только на четвертый годъ, встрѣтила своего мужа. Въ повѣсти выведенъ сентиментально-романтическ³й герой Владимиръ и такая же героиня Марья Гавриловна. Чисто-русскимъ въ романѣ является выраженное въ немъ уважен³е къ святости обряда бракосочетан³я: и героиня, и ея мужъ, незнакомые другъ съ другомъ, въ течен³е четырехъ лѣтъ считаютъ себя связанными той клятвой, которую они произнесли y алтаря.

   Повѣсть "Гробовщикъ" - веселая шутка, съ примѣсью фантастики, во вкусѣ модныхъ тогда повѣстей. Съ тонкимъ, почти гоголевскимъ юморомъ, охарактеризованъ герой повѣсти и его сосѣдъ, нѣмецъ Шульцъ. Единственный разъ, въ этой повѣсти, Пушкинъ заглянулъ въ жизнь русскаго ремесленника.

   Повѣсть "Станц³онный Смотритель" представляетъ собою трогательную истор³ю изъ жизни "маленькихъ людей". Съ теплымъ сочувств³емъ разсказываетъ Пушкинъ о тяжелой жизни станц³онныхъ смотрителей, о горѣ, постигшемъ его героя, когда его любимая дочь Дуня покинула его скромный домикъ, увлекшись проѣзжимъ. Старикъ спился съ горя и умеръ. Сочувств³е къ "униженнымъ и оскорбленнымъ", которое впослѣдств³и нашло y насъ выразителя въ лицѣ Достоевскаго, впервые художественно выражено было Пушкинымъ. И до него сентиментальные писатели, вродѣ Карамзина, изображали страдающихъ героевъ, стараясь вызывать къ нимъ сострадан³е,- но эта "надуманность" ихъ произведен³й, этотъ сентиментализмъ, выражающ³йся въ навязыван³и читателю своихъ чувствъ, слащавый тонъ,- все это дѣлаетъ ихъ произведен³я нехудожественными въ глазахъ современнаго читателя. Пушкинъ, велик³й писатель-реалистъ, тѣ же чувства сострадан³я къ униженнымъ и оскорбленнымъ, возбуждаетъ y читателя объективнымъ и правдивымъ изображен³емъ жизни. Ta же идея, но другая манера письма.

   Повѣсть "Барышня-крестьянка" вводитъ насъ въ жизнь современныхъ Пушкину "дворянскихъ гнѣздъ". Передъ нами нехитрая любовь молодого барина Алексѣя Берестова и сосѣдней барышни - Лизы Муромской. Оба героя настроены на романическ³й ладъ, но это не мѣшаетъ имъ быть очень жизнерадостными. Русская деревня, помѣщичья жизнь обрисованы здѣсь добродушно и любовно,- въ повѣсти нѣтъ такихъ выпуклыхъ и мрачныхъ картинъ этой жизни, какъ въ "Дубровскомъ".

   "Истор³я села Горохина" представляетъ собою остроумную шалость Пушкина: онъ высмѣялъ въ своемъ разсказѣ манеру письма нѣкоторыхъ историковъ. Вѣроятнѣе всего, онъ мѣтилъ на сочинен³е Полевого: "Истор³я русскаго народа". Разсказъ ведется отъ имени Бѣлкина. Это добродушный, недалек³й человѣкъ, съ самыми поверхностными знан³ями, но обуреваемый зудомъ писательства. Онъ не можетъ отличить существеннаго отъ несущественнаго и о самыхъ пустыхъ и мелкихъ событ³яхъ и лицахъ деревенской жизни повѣствуетъ съ паѳосомъ. Жизнь деревни, съ комической стороны, представленa Пушкинымъ очень удачно. Живыя лица крестьянъ, въ своеобразномъ освѣщен³и Бѣлкина, проходятъ передъ нами.

   Къ послѣднему пер³оду творчества Пушкина относится сочинен³е имъ небольшихъ драмъ, или, вѣрнѣе, драматическихъ сценъ. Большинство ихъ написаны въ 1830-омъ году въ селѣ Болдинѣ, гдѣ Пушкинъ жилъ во время холеры и откуда выбраться долго не могъ вслѣдств³е карантиновъ. "Скупой Рыцарь", "Моцартъ и Сальери", "Каменный Гость", "Пиръ во время чумы" - всѣ относятся къ 1830-му году. Ранѣе въ 1826-омъ году была написана имъ "сцена изъ "Фауста", и позднѣе - въ 1832-омъ года "Русалка". Всѣ эти драмы, въ сущности, очень похожи, по композиц³и, на "Бориса Годунова", представляютъ собою отдѣльные психологическ³е моменты, но не даютъ картины развит³я страсти.

   Передъ нами выведены характеры, воплощающ³е общечеловѣческ³я страсти. На нѣсколькихъ страницахъ, въ двухъ-трехъ монологахъ, Пушкинъ рисуетъ удивительно сложные характеры. Въ этомъ - ихъ психологическ³й интересъ,- но эта способность великаго поэта въ немногихъ словахъ сказать многое лишаетъ его драмы всякаго сценическаго интереса.

   "Скупой Рыцарь" представляетъ собою, по глубинѣ психологическаго анализа, по яркости образа, по ширинѣ художественнаго замысла, всесторонне исчерпывающаго во всѣхъ подробностяхъ общечеловѣческ³й типъ скупца, истинно-шекспировское произведен³е.

   Въ изумительномъ, по силѣ и содержательности, монологѣ "Скупого Рыцаря" Пушкинъ сумѣлъ изобразить, пожалуй, даже не типъ скупца, a типъ психопата, покореннаго "ман³ей велич³я", "ман³ей преслѣдован³я", подчиненнаго "навязчивой идеѣ" (idêe fixe) и переступившаго уже за предѣлы нормальнаго взгляда на жизнь. Это - мономанъ, который наслаждается "поэз³ей зла". Онъ понииаетъ прелесть уб³йства: "есть люди, говоритъ онъ,-

  

   "Въ уб³йствѣ находящ³е пр³ятность,-

   Когда я ключъ въ замокъ влагаю, то же

   Я чувствую, что чувствовать должны

   Они, вонзая въ жертву ножъ: пр³ятно...

   И страшно вмѣстѣ...

  

   Его "ман³я велич³я" выражается въ томъ, что онъ, владѣлецъ несмѣтныхъ богатствъ, воображаетъ себя владыкой м³ра; онъ "царствуетъ", полагая, что ему покорны и любовь, и добродѣтель, и поэз³я, и злодѣйство... Но это - бредъ сумасшедшаго человѣка, который началъ съ собиран³я денегъ, быть можетъ, съ мечтами устроить свое быт³е блестящимъ, и кончилъ тѣмъ, что деньги, средство для такого быт³я, сдѣлалъ цѣлью. Онъ - не владыка, деньги - "не слуги и не друзья" его, a господа, и онъ служитъ имъ, по словамъ его сына, "какъ алжирск³й рабъ, какъ песъ цѣпной". Его "idêe fixe" - наполнять свои сундуки: теперь передъ нимъ вся забота, вся цѣль жизни - наполнить "седьмой сундукъ, еще неполный". Онъ обожаетъ свое золото психопатическою страстью ("Какъ молодой повѣса..."). Онъ знаетъ истор³ю своихъ монетъ и съ наслажден³емъ преступника-психопата вслушивается въ ужасныя ихъ повѣствован³я.

   Онъ страдаетъ "ман³ей преслѣдован³я", такъ какъ ему кажется, что его сынъ, жизнерадостный и беззаботный Альберъ, y котораго атласные карманы не держатъ золота - хочетъ завладѣть его деньгами. Онъ готовъ клеветать на него герцогу; онъ готовъ думать, что Альберъ мечтаетъ объ его смерти, что онъ готовъ его обокрасть... Страдая ман³ей преслѣдован³я, онъ вѣритъ истинѣ своихъ подозрѣн³й - исчад³ю бреда. Трогательной чертой, смягчающей искаженный, нечеловѣческ³й обликъ старика, является проблескъ и въ его черствой душѣ прежняго рыцарскаго благородства, и потому на слова Альбера: "баронъ, вы лжете!" - отвѣчаетъ вызовомъ.

   Пушкину въ монологѣ помѣшаннаго скупца удалось изобразить мрачную "поэз³ю золота". Оно - могущественное зло; оно ведетъ за собой сумасшеств³е, преступлен³я, оно пропитано слезами и кровью, оно несетъ унижен³е и рабство тѣмъ, y кого оно отсутствуетъ,- но оно не щадитъ и того, къ кому оно льется рѣкой. Скупой рыцарь говоритъ о тѣхъ лишен³яхъ, о тѣхъ страдан³яхъ, которыхъ оно ему стоило: благороднаго рыцаря, слугу отечества и ближайшаго друга герцога оно превратило въ мрачнаго преступника, помѣшаннаго, клеветника и палача. Золото отнимаетъ y него жизнь. Передъ лицомъ герцога оно отомстило ему за его ужасную страсть, и онъ умираетъ рабомъ, съ крикомъ: "ключи мои! Ключи!".

   Совершенною противоположностью старику-рыцарю представленъ его сынъ - Альберъ. Это - жизнерадостный, добродушный юноша, полный любви къ развлеченьямъ и утѣхамъ земной жизни. Онъ честенъ и благороденъ,- ни одна черная мысль не грызетъ его сердца. Онъ говоритъ свое amen, на пожелан³я Соломона скорѣе получить наслѣдство, съ беззаботной шуткой, не вдумываясь въ смыслъ того, что онъ сказалъ. Альберъ полонъ рыцарскихъ понят³й о чести,- слушая клевету отца, онъ не протестуетъ, когда тотъ говоритъ объ намѣрен³яхъ сына убить его, но онъ не выдерживаетъ позорящихъ обвинен³й въ попыткѣ обокрасть отца.

   Литературное происхожден³е драмы неясно. Во многихъ литературахъ удалось найти твпы "скупцовъ", но никому изъ изслѣдователей не удалось доказать, что Пушкинъ зналъ именно эти произведен³я. Если допускать литературныя вл³ян³я на образъ скупого рыцаря, то, всего вѣроятнѣе, можно эти вл³ян³я отыскать въ сочинен³яхъ Байрона,- ихъ, по крайней мѣрѣ, Пушкинъ читалъ навѣрно. Въ "Донъ-Жуанѣ" Байрона есть нѣсколько строфъ, посвященныхъ психологическому анализу скупости и отчасти "поэз³и золота".

   Въ другой драмѣ: "Моцартъ и Сальери" Пушкинъ въ лицѣ героя - Сальери вывелъ образъ, нѣсколько напоминающ³й стараго барона. Сальери - тоже мономанъ, для котораго музыка - все въ жизни; ей служитъ онъ съ дѣтства, надъ ней онъ дрожитъ, какъ баронъ надъ своимъ золотомъ; онъ наслаждается ею такъ же, какъ баронъ своимъ золотомъ - тайкомъ, "про себя" - онъ творитъ и сжигаетъ свои произведен³я. Какъ для скупого барона каждый дублонъ полонъ смысла, полонъ краснорѣчивыхъ разсказовъ,-такъ для Сальери каждый музыкальный звукъ есть предметъ изучен³я, каждый звукъ полонъ значен³я: "музыку" онъ "разъялъ, какъ трупъ, повѣрилъ алгеброй гармон³ю"...

   Наконецъ, онъ достигъ счастья: достигъ совершенства, и слава ему улыбнулась - по его словамъ, онъ былъ счастливъ и "наслаждался мирно своимъ трудомъ, успѣхомъ, славой"... И на пути ему вдругъ всталъ Моцартъ. Такъ мирно наслаждается своимъ накопленнымъ золотокъ скупецъ-баронъ, и такой же разладъ въ его радость вноситъ мысль о наслѣдникѣ,- жизнерадостномъ, легкомысленномъ юношѣ, къ которому перейдутъ его богатства... Скупой баронъ не пощадитъ никого, кто посягнулъ бы на его золото,- онъ даже сына готовъ погубить, только спасая свои сокровища,- такъ и Сальери убиваетъ своего друга, ген³я Моцарта, за то, что тотъ овладѣваетъ тайной музыкальнаго творчества,- овладѣваетъ безъ труда, безъ заботъ, благодаря ген³альности своей натуры.

   Онъ легко овладѣваетъ тѣмъ, къ чему всю жизнь стремился Сальери и чѣмъ онъ еще не овладѣлъ. Сальери упорно шелъ къ своей цѣли: онъ, какъ старый баронъ, выстрадалъ свое богатство безсонными ночами, дневными заботами, обузданными страстями: вотъ почему Сальери смущается видомъ беззаботнаго, жизнерадостнаго Моцарта, "гуляки празднаго", который безъ всякаго "благоговѣн³я" относится къ музыкѣ,- его видъ доставляетъ Сальери тѣ же муки, которыя терзаютъ сердце стараго барона, возмущеннаго мыслью о томъ, какъ въ его святилище ворвется его наслѣдникъ:

  

   "Безумецъ, расточитель молодой,

   Развратниковъ разгульныхъ собесѣдникъ!

  

   Оттого Сальери видитъ въ Моцартѣ такого-же "богохульника", какъ баронъ - въ Альберѣ.

   Съ ужасомъ баронъ думаетъ о томъ, какъ, послѣ его смерти, Альберъ -

  

   "Сундуки со смѣхомъ отопретъ,-

   И потекутъ сокровища мои

   Въ атласные дырявые карманы.

   Онъ разобьетъ священные сосуды,

   Онъ грязь елеемъ царскимъ напоитъ..."

  

   За такое-же легкое отношен³е къ "святости" музыкв Сальери возненавидѣлъ Моцарта. Онъ убиваетъ его потому, что видитъ въ этомъ свой долгъ; он