Сиповский Василий Васильевич - История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

бовь. Тогда онъ, не безъ задора, говоритъ о своемъ презрѣн³и къ "черни", понимая подъ этимъ словомъ людей, не одобряющихъ его эпикуреизма,- людей, скованныхъ благоразум³емъ, или прилич³ямъ. Юноша-поэтъ скоро угорѣлъ въ чаду такой жизни и утомился. Ссылка подошла кстати: за свое свободное поведен³е - онъ былъ принужденъ оставить столицу. Заступничество Карамзина, Жуковскаго, Энгельгардта (бывшаго директора Лицея) сдѣлали то, что "сѣверъ" (Сибирь, или Соловки) замѣненъ былъ ему "югомъ",-и Пушкинъ былъ отправленъ въ Екатеринославъ служить подъ начало генерала Инзова.

   Пр³ѣхавъ на мѣсто новаго служен³я, онъ сейчасъ же захворалъ. Мимоѣздомъ посѣтилъ его Н. Н. Раевск³й, знавш³й его по Царскому Селу. Онъ ѣхалъ съ семействомъ на Кавказъ и пригласвлъ съ собою А. С. Пушкина. Инзовъ отпустилъ его, и поэтъ отправился на Кавказъ. Раевск³е быля людьми передовыми, хорошо образованными; они сердечно отнеслись къ Пушкину, и въ ихъ кругу поэтъ отдыхалъ душой послѣ пережитыхъ треволнен³й. Онъ наслаждался природой Кавказа и внимательно присматривался къ жизни казаковъ {Говорятъ, что изъ этой поѣздки вывезъ онъ нѣсколько пѣсенъ о Разинѣ, записанныхъ имъ лично.}. Съ Кавказа они перебрались въ Крымъ, въ Гурзуфъ. Здѣсь онъ интересуется татарами, ихъ пѣснями и, подражая имъ, сочиняетъ пѣсню татаръ въ "Бахч. Фонтанѣ". Изъ Крыма Раевск³е отправились въ свое имѣн³е Каменку, a Пушкинъ - въ Бессараб³ю. Пользуясь добротой своего начальника, онъ не разъ посѣщалъ Раевскихъ въ ихъ имѣн³и. Здѣсь онъ встрѣтился съ нѣкоторыми будущими декабристами и принималъ участ³е въ ихъ политическихъ бесѣдахъ.

   Службой Инзовъ Пушкина не обременялъ, и поэту много свободнаго времени оставалось въ Кишиневѣ. Мѣстное общество не отличалось культурностью, и Пушкинъ повелъ себя по отношен³ю къ нему вызывающе - высмѣивалъ мѣстную знать, дрался нѣсколько разъ на дуэли. Въ низкой средѣ Кишинева онъ опять отдается низменнымъ интересамъ: угаръ петербургской жизни на него налетѣлъ еще разъ. Впрочемъ, онъ теперь не отдается ему всецѣло,- онъ много читаетъ, стараясь чтен³емъ восполнить пробѣлы своего образован³я. Кромѣ того, онъ сближается съ нѣкоторыми передовыми офицерами южной арм³и. Интересовался онъ также мѣстными нравами и обычаями, записывалъ пѣсни и сказан³я; одно время увлекался онъ греческимъ возстан³емъ. Но все это не заполняло его души, и онъ здѣсь, на югѣ, скоро узналъ приступы "м³ровой тоски",- того чувства, которое прошлось по всему европейскому обществу, выразившись въ поэз³и Шатобр³ана, Байрона и иногихъ другихъ большихъ и малыхъ "скорбниковъ". Ихъ вл³ян³ю поддался и Пушкинъ, и въ творчествѣ его за эту эпоху замѣтно вл³ян³е обоихъ этихъ пѣвцовъ "разочарован³я".

   Истомившись въ полудикомъ Кишиневѣ, Пушкинъ перебрался въ Одессу служить подъ начало гр. Воронцова. На первыхъ порахъ жизнь въ шумной европейской Одессѣ плѣнила его,- онъ посѣщаетъ театры, завязываетъ знакомства, увлекается мѣстными красавицами, особенно г-жей Ризничъ. Но вскорѣ здѣсь его встрѣтили новыя непр³ятности: онъ не поладилъ со своимъ начальникомъ гр. Воронцовымъ, который требовалъ отъ подчиненныхъ исполнительности и корректности,- и тѣмъ, и другимъ Пушкинъ никогда не отличался; да, кромѣ того, онъ былъ избалованъ полной свободой, предоставленной ему въ Кишиневѣ Инзовымъ. Къ тому жe Пушкинъ влюбился въ жену гр. Воровцова, и, кажется, встрѣтилъ взаимность. Хотя это было и вполнѣ чистое, возвышенное чувство, но, конечно, оно могло только ухудшить отношен³я между гр. Воронцовымъ и поэтомъ. Оскорбленный презрительнымъ отвошен³емъ графа, пренебрежен³емъ къ его литературной славѣ, Пушкинъ пересталъ стѣсняться даже въ дѣловыхъ сношен³яхъ съ начальствомъ. Тогда гр. Воронцовъ попросилъ убрать поэта изъ Одессы на сѣверъ. Это сдѣлать было рѣшено въ Петербургѣ еще до получен³я просьбы гр. Воронцова, такъ какъ въ руки московской полиц³и попало письмо, въ которомъ поэтъ писалъ, что беретъ уроки атеизма"... Въ дни, когда высш³е круги русскаго общества отличались религ³озностью, такое заявлен³е поэта сочтено было, конечно, преступлен³емъ,- и въ 1824 году онъ былъ отозванъ изъ Одессы и поселенъ въ имѣн³и отца, селѣ Михайловскомъ Псковской губерн³и.

   На первыхъ порахъ здѣсь, въ деревенскомъ затишьи, поэтъ тосковалъ страшно,-его тянуло на югъ, гдѣ и природа такъ прекрасна, и гдѣ остались дорог³я его сердцу существа.

   Но вскорѣ Пушкинъ обжился въ деревнѣ, сталъ посѣщать сосѣдей, особенно сблизился съ Осиповой, ея дочерьми и сыномъ, студентомъ Дерптскаго увиверситета. Въ деревнѣ продолжалъ онъ заниматься самообразован³емъ,- рѣдкое письмо его не заключаетъ въ себѣ просьбы прислать ему книгъ. Онъ перечиталъ въ это время много произведен³й иностранной литературы, слѣдилъ внимательно за современной русской, изучилъ русскую истор³ю, познакомился съ русскими лѣтописями. Къ этому времени относится увлечен³е его Шекспиромъ, Вальтеръ-Скоттомъ и народной русской поэз³ей. Особенно помогла ему въ этомъ отношен³и старушка-няня, съ которою ему пришлось коротать вдвоемъ долг³е зимн³е вечера. Она пересказывала ему сказки и пѣла пѣсни, которыя когда-то онъ слышалъ отъ нея въ дѣтствѣ. Конечно, теперь онъ отнесся серьезнѣе, чѣмъ въ дѣтствѣ, къ народной поэз³и, и самъ сталъ собирать и записывать народныя произведен³я и всматриваться въ народные обычаи {Объ этомъ свидѣтельствуютъ, хотя бы, его примѣчан³я къ свадебнымъ пѣснямъ, записаннымъ имъ въ Псковской губ.}. Къ этому же времени относится возникновен³е y него интереса къ Св. Писан³ю, въ жит³ямъ святыхъ. Всѣ эти интересы отразились на его творчествѣ. Сказался на его произведен³яхъ также интересъ къ поэз³и чуждыхъ народовъ и эпохъ. Въ настроен³и Пушкина тоже произошли больш³я измѣнен³я: онъ успокоился и примирился съ жизнью, узнавъ ближе русск³й народъ и его прошлое. {За это "примирен³е" Пушкина упрекали и современники, и нѣкоторые позднѣйш³е критики. Но упреки эти неосновательны. Пушкинъ на себѣ пережилъ то, что пережила современная ему европейская мысль. Гёте началъ съ бурныхъ настроен³й "Sturm und Drang'a" и кончилъ "отречен³емъ" (resignation) отъ мятежныхъ идеаловъ юности: онъ сталъ говорить о "смирен³и", онъ говорилъ: "мнѣ всегда были противны апостолы свободы. Въ концѣ концовъ, каждый изъ нихъ искалъ только произвола для себя. Если ты "хочешь освободить многихъ, то сумѣй служитъ имъ". "Евангел³е отъ ²оанна, пишетъ онъ, я признаю моимъ Евангел³емъ и сущность всей мудрости свожу къ одному изречен³ю - дѣти, любите другъ друга!". Вотъ, чѣмъ, разрѣшился его протестъ. Шиллеръ, начавш³й съ "Разбойниковъ", сталъ звать къ такому-же "смирен³ю": "примкнутъ къ человѣчеству, найти въ его вѣковомъ трудѣ маленькую область, маленьк³й уголокъ и сосредоточить на этой скромной работѣ всю свою силу" - это правило предлагалъ онъ къ свѣдѣн³ю "тому человѣку, который выплылъ съ цѣлой флотил³ей въ открытое дгоре жизни и возвратился на одной спасательной лодкѣ въ тихую пристань". "О человѣчествѣ, пишетъ онъ, ты никогда не можешь думать достаточно высоко,- какъ ты носишь эту идею въ твоей душѣ, такъ ты и выражаешь ее въ дѣйств³яхъ. Также и человѣку, который встрѣчается съ тобою въ тѣсномъ кругу твоей жизни - простирай руку помощи, если онъ въ ней нуждается. Ho o благѣ человѣческихъ поколѣн³й, другъ, пусть заботится, какъ вчера, такъ и сегодня - небо, какъ оно заботится о дождѣ и росѣ". Во Франц³и это "отречен³е" отъ идеаловъ протеста выразилось въ возрожден³и религ³ознаго чувства (Шатобр³анъ, Ламенэ, Ламартинъ, Нодье, де-Местръ). Всего характернѣе, что самъ Ба³ронъ, подъ конецъ своего творчества, сталъ приближаться кь такоиу же смирен³ю, и къ отречен³ю. (Н. Котляревск³и "М³ровая Скорбь", 307-334).}

   Это новое м³росозерцан³е его было чисто-философскимъ пониман³емъ жизни, признан³емъ въ ней наличвости того добра, которое раньше имъ не понималось, не признавалось. На почвѣ такого новаго м³росозерцан³я развилось y Пушкина и новое пониман³е средствъ служен³я обществу,- на прямыхъ, широкихъ и свободныхъ путяхъ. Вотъ почему онъ не примкнулъ къ декабрьскому мятежу, и 11-го мая 1825 года подалъ на имя государя прошен³е о снят³и съ него опалы. 28 августа онъ былъ спѣшно вызванъ въ Москву, 4-го сентября представленъ къ государю и былъ имъ прощенъ. Государь говорилъ съ нимъ долго и милостиво, обѣщалъ самъ цензировать его сочинен³я и поручилъ его надзору гр. Бенкендорфа, тогдашняго шефа жандармовъ. Это былъ человѣкъ исполнительный, но холодный и недоброжелательный: до процвѣтан³я русской литературы ему дѣла никакого не было, и потому опека его надъ Пушкинымъ оказалась для поэта очень тяжелой. На первыхъ порахъ этого поэтъ не замѣтилъ и беззаботно наслаждался "волей".

   Московское общество приняло Пушкина съ распростертыми объят³ями: съ нимъ носились въ "свѣтѣ" и въ литературныхъ кругахъ. Онъ читалъ вездѣ свои произведен³я (особенно "Бориса Годунова") и радовался отъ души тому, что его чтен³е вездѣ сопровождалось шумнымъ успѣхомъ. Его радость была отравлена суровымъ выговоромъ Бенкендорфа за то, что онъ осмѣлился читать своего "Бориса Годунова", не испросивъ на это предварительно разрѣшен³я Государя. Драма была представлена на высочайш³й судъ, и Государь пожелалъ, чтобы изъ нея были выкинуты всѣ народныя сцены, и она была обращена въ "романъ". Пушкинъ не согласился исполнить этотъ совѣтъ-приказан³е и на нѣсколько лѣтъ запряталъ "подъ сукно" свою драму. Тяжелое настроен³е опять имъ овладѣло, и его потянуло въ деревенскую тишь. Бенкендорфъ ревниво опекалъ поэта, часто дѣлая ему замѣчан³я. Подъ вл³ян³емъ такихъ непр³ятностей, Пушкинъ сталъ томиться жизнью: онъ нигдѣ не можетъ найти себѣ мѣсто, - живеть то въ деревнѣ, то въ Петербургѣ. Онъ чуждъ былъ родной сеыьи, но, въ то же время, не могъ уже съ прежней юношеской жизнерадостностью отдаваться утѣхамъ холостой жизни,- онъ чувствовалъ себя неизмѣримо выше тогдашняго русскаго общества - и литераторскаго, и свѣтскаго; наконецъ, онъ сознавалъ, что не исполнились его мечты о независимомъ существован³и, ради котораго принесено было столько жертвъ.

   Утомившись одинокой холостой жизнью, поэтъ начинаетъ искать прочной любви, которая могла бы создать его семейное счастье. Съ этой цѣлью онъ пытался сблизиться съ нѣкоторыми барышнями московскаго и петербургскаго свѣта, но всѣ эти попытки долго оставались неудачными.

   И вотъ, судьба поставила ему на пути Наталью Николаевну Гончарову. Это была молоденькая, семнадцатилѣтняя дѣвушка, недалекая и малообразованная, но прекрасная собой, какъ Мадонна. У Пушкина, по его словамъ, "закружилась голова", когда онъ ее увидалъ, и онъ рѣшительно пошелъ къ развязкѣ, начавъ сватовство съ матерью плѣнившей его дѣвушки, кажется, не постаравшись заглянуть въ сердце и душу самой дѣвушки. Мать ея была человѣкомъ очень тяжелымъ: набожность въ старомъ московскомъ духѣ и благоговѣн³е передъ памятью Императора Александра не спасли ее отъ самодурства, деспотизма и, вообще, недоброжелательства къ людямъ. Она была, во всѣхъ отношен³яхъ, полною противоположностью Пушкину.

   Поэтъ, съ его славой вольнодумца религ³ознаго и политическаго, былъ ей антипатиченъ, но и дочь пристроить поскорѣе она была не прочь. Во всякомъ случаѣ, она дала Пушкину неопредѣленный отвѣтъ, который повергъ его въ такое отчаянье, что онъ вдругъ почувствовалъ потребность бросить все - и Москву, и Петербургъ, и удрать куда-нибудь подальше, отъ знакомыхъ лицъ, отъ знакомыхъ людей... Не испрашивая никакихъ разрѣшен³й, самъ не отдавая себѣ яснаго отчета зачѣмъ, - помчался онъ на Кавказъ. Онъ, между тѣмъ, скакалъ въ дѣйствующую арм³ю, гдѣ думалъ размыкать свое горе среди сильныхъ ощущен³й войны. Всегда впечатлительный и увлекающ³йся, онъ вздохнулъ на Кавказѣ свободной грудью: какъ ребенокъ, наслаждался онъ красотами природы и картинами своеобразной кавказской жизни. Онъ принялъ дѣятельное участ³е и въ военныхъ дѣйств³яхъ,- съ отвагой бросался въ первые ряды, гдѣ шла горячая свалка. Главнокомандующ³й Паскевичъ скоро выразилъ ему свое неудовольств³е по поводу того, что онъ не желаетъ слушать его совѣтовъ; кромѣ того, Паскевичъ былъ недоволенъ невниман³емъ поэта къ его любезности и сближен³емъ съ декабристами.

   Исполняя желан³я Паскевича, Пушкинъ отправился во-свояси на сѣверъ.

   На родинѣ его ждали выговоры Бенкендорфа за самовольный отъѣздъ и сухой пр³емъ Гончаровыхъ. Тѣмъ не менѣе, въ ноябрѣ 1830 года онъ сдѣлался женихомъ H. H. Гончаровой; потомъ начались между нимъ и будущей тещей нелады, которые чуть было не повели къ окончательному разрыву. Кажется, подъ конецъ, самъ Пушкинъ не прочь былъ отъ этого разрыва: отъ первыхъ очарован³й немного оставалось въ его сердцѣ.

   18-го февраля 1831 года свадьба поэта состоялась, и онъ съ молодой женой перебрался въ Петербургъ. На первыхъ порахъ онъ былъ почти вполнѣ счастливъ,-только заботы о деньгахъ тревожили его съ каждымъ днемъ все сильнѣе: онъ то хлопочетъ о раврѣщен³и издавать оффиц³альный журналъ, то намекаетъ, что охотно занялъ бы вакантное послѣ Карамвина мѣсто "истор³ографа", то старается перехватить въ долгъ y друзей, взять впередъ за свои сочинен³я... Его молодая жена совершенно безучастно относилась къ хозяйству,- великому поэту приходилось хлопотать относительно квартиръ, ругаться съ прислугой; попутно устраивалъ онъ запутанныя дѣла своего безалабернаго, опустившагося отца и безшабашнаго брата Льва, и родственниковъ жены... Немудрено, что творчество поэта стало погасать. Къ этому времени относится вторичное принят³е его на службу въ министерство иностранныхъ дѣлъ; кромѣ того, съ разрѣшен³я начальства, онъ занимался теперь въ архивахъ "Истор³ей Петра Великаго".

   Въ угоду молодой красавицѣ-женѣ, Пушкинъ повелъ теперь широк³й, свѣтск³й образъ жизни. Онъ тщеславился своей женой и баловалъ ее на свою голову. Она, недавно еще скромная, тихая дѣвушка, патр³архально-воспитанная, скоро втянулась въ шумную живнь "большого свѣта". - Для этой жизни она не была вооружена ни умомъ, ни тактомъ, ни знан³емъ людей, и сразу стала дѣлать промахи, которые огорчали и смущали поэта, - въ письмахъ его къ женѣ встрѣтимъ мы по этому поводу рядъ совѣтовъ и просьбъ... Между тѣмъ, въ погонѣ за деньгами, поэтъ не зналъ покоя. Занимаясь истор³ей Петра Великаго, онъ вдругъ увлекся пугачевскимъ бунтомъ и, желая изучить вопросъ на мѣстѣ, отправился странствовать въ Казань и Оренбургъ. Письма его къ женѣ полны тревоги за нее,- ревность уже наростала въ его сердцѣ. Въ 1834 году. Пушкина сдѣлали камеръ-юнкеромъ,- это придворное зван³е было ему не по лѣтамъ, и онъ былъ недоволенъ этимъ зван³енъ,- за то ликовала жена: она радовалась тому, что будетъ блистать на придворныхъ балахъ, и что попала теперь въ самый высок³й кругъ русской аристократ³и. Эта знать была почти сплошь интернац³ональна,- до русской литературы ей дѣла никакого не было,- немудрено, что на Пушкина здѣсь смотрѣли только, какъ на "выскочку", и мстили ему тонкими и злыми выходками. Это бѣсило его, но его отаровательная Nathalie ничего не замѣчала и веселилась напропалую. Настроен³я поэта дѣлаются теперь все мрачнѣе... замираетъ его смѣхъ, порою омрачается его оптимизмъ... Онъ отдыхалъ душою только въ кругу избранныхъ друзей: Жуковск³й, Вяземск³й, Гоголь,- вотъ, его друзья-литераторы; Нащокинъ, Соболевск³й - его пр³ятели, съ которыми онъ дѣлился всѣми многочисленными горестями и рѣдкими радостями своей жизни... Хорошо чувствовалъ себя Пушкинъ также въ салонѣ Смирновой (урожденной Россетъ). Здѣсь собирались всѣ друзья Пушкина, сюда приходили иностранцы-дипломаты. Въ теплой, сердечной атмосферѣ этого интеллигентнаго общества Пушкинъ отдыхалъ душой, и свободно раскрывалъ самыя завѣтныя свои мысли. Сдѣлавшись теперь искреннимъ христ³аниномъ, онъ много говорилъ о религ³и; онъ обнаружилъ глубокое знакомство съ всем³рной и русской истор³ей,- въ оцѣнкѣ русской и западной литературы онъ не зналъ себѣ въ тогдашней Росс³и соперника. Даже иностранцевъ поражалъ его "европейск³й умъ, широк³й и глубок³й". Барантъ, французск³й посланникъ, самъ извѣстный историкъ, говорилъ о немъ съ благоговѣн³емъ, утверждая, что онъ - "велик³й мыслитель", что онъ "мыслитъ, какъ опытный государственный мужъ" {Мицкевичъ въ некрологѣ Пушкина писалъ: "Пушкинъ удивлялъ слушателей живостью, тонкостью и ясностью ума; онъ обладалъ громадною памятью, вѣрнымъ сужден³емъ, изящнѣйшимъ вкусомъ. Когда онъ разсуждалъ о политикѣ иностранной и внутренней, казалось, что говоритъ посѣдѣлый, дѣловой человѣкъ, питающ³йся ежедневно чтен³емъ парламентскихъ прен³й. Рѣчь его, въ которой можно было замѣтить и зародыши будущихъ его произведен³й, становилась болѣе и болѣе серьезной. Онъ любилъ разбирать велик³е религ³озные, общественные вопросы, самое существован³е которыхъ было, повидимому, неизвѣстно его соотечественникамъ".}.

   Развязка въ жизни Пушкина приближалась: французск³й эмигрантъ Дантесъ, принятый государемъ въ Кавалергардск³й полкъ, сталъ слишкомъ явно ухаживать за женой Пушкина,- та отвѣчала обычнымъ ей кокетствомъ... Поэтъ былъ увѣренъ въ своей женѣ, но, зная злобное отношен³е къ нему свѣта, боялся больше, чѣмъ слѣдовало, сплетенъ и слуховъ. Однажды онъ и его знакомые получили анонимные пасквили, въ которыхъ набрасывалось пятно на честь его и его жены. Поэтъ вспылилъ, позволилъ себѣ нѣсколько рѣзкостей и вызвалъ Дантеса на дуэль. Потомъ дѣло затянулось, но затѣмъ опять возникло, и 27 января 1837 г. состоялась между ними дуэль, на которой поэтъ былъ смертельно раненъ и скончался 29-го января. Много нашлось людей, искренне оплакавшихъ поэта, но въ высшемъ свѣтѣ нашлись и так³е, которые злорадствовали. По ихъ адресу направилъ Лермонтовъ свою страстную элег³ю-сатиру: "На смерть Пушкина".

   Литературная дѣятельность Пушкина можетъ быть раздѣлена на три пер³ода: а) пер³одъ лицейскихъ произведен³й, b) пер³одъ "м³ровой скорби" и - с) пер³одъ сближен³я съ русской дѣйствительностью. Съ такимъ дѣлен³емъ совершенно совпадаетъ послѣдовательная смѣна увлечен³я Пушкина различными художественными школами: а) псевдоклассицизмомъ, b) романтизмомъ и - с) реализмомъ {Впрочемъ, это дѣлен³е должно быть, принято лишь условно: тогда, какъ, напримѣръ, y Бѣлинскаго смѣна настроен³й была такъ радикальна, что, увлекаясь однимъ, онъ рѣшительно все прерывалъ съ другимъ,- Пушкинъ, при его разностороиности, въ пер³одъ классицизма, является иногда "реалистомъ", a въ пер³одъ реализма могъ возвращатъся и къ классицизму, и кь романтизму. Тѣмъ не менѣе, указанное мною дѣлен³е можеть быть принято, такъ какъ основано на преобладан³и (а не на исключительности) опредѣленныхъ художественныхъ м³ровоззрѣн³й y Пушкина въ извѣстный пер³одъ его жизни.}.

   а) Лицейск³й пер³одъ творчества Пушкина (преобладан³е псевдоклассическихъ вл³ян³й). Выше было указано, что въ родномъ домѣ мальчика окружали французск³я вл³ян³я: преклонен³е передъ Мольеромъ, Корнелемъ и Расиномъ и увлечен³е французской "легкой поэз³ей",- вотъ, атмосфера, въ которой воспитывались дѣтск³е литературные вкусы Пушкина. Объ этой "легкой поэз³и" приходилось не разъ говорить выше {См. мою Истор³ю руcской cловесности, ч. II, 29, 57, 117 и др. "Легкая поэз³я (poêsies lêgères, poêsies fugitives, vers de sociêtê) стихотворныя шалости любовнаго, или шутливаго, характера (пѣсни Анакреона, Овид³я, мадригалы, стансы, сонеты, тр³олеты, рондо); Хлои и Дафнисы, Психеи и Амуры, Нимфы и Сатиры - любимые образы этой поэз³и. Во Франц³и произведен³ями въ такомъ родѣ особенно прославились Лафонтенъ, Шолье, Жанъ-Батистъ-Руссо, Вольтеръ и Парни.}. Ей отдали дань почти всѣ русск³е лирики-псевдоклассики, начиная съ Сумарокова. "Остроумная, слегка сентиментальная, и, въ то же время, часто прозрачно-циничная, эта поэз³я, повторяя шутки древности, въ пастушескихъ эклогахъ, эпиграммахъ, насмѣшливыхъ эпитаф³яхъ, красиво и грац³озно воплотила забавы утонченнаго французскаго ума: подъ прикрыт³емъ шалостей греческихъ пастуховъ и пастушекъ, Дафнисовъ и Хлой, или веселыхъ олимп³йцевъ, рѣзвыхъ нимфъ и сатировъ - часто изображались дѣйствительныя похожден³я тогдашнихъ маркизовъ и маркизъ" (II, 57).

   У насъ въ ХѴIII в. эта поэз³я имѣла большой успѣхъ: и если "серьезная" лирика (ода), уступая натиску времени, теряла свой возвышенный, строго-величавый характеръ и, наполняясь новымъ содержан³емъ, приближалась къ "поэз³и дѣйствительности", то еще большую свободу, въ этомъ направлен³и, имѣла "легкая поэз³я".

   Время Екатерины, время беззаботнаго, изысканнаго прожиган³я жизни, вѣроятно, особенно способствовало популярности y насъ этихъ стихотворныхъ бездѣлушекъ, переводныхъ, подражательныхъ и оригинальныхъ. Такими "бездѣлушками" увлекался и отецъ Пушкина, и дядюшка его Васил³й Львовичъ, небезызвѣстный, въ то время, поэтъ; въ отцовской библ³отекѣ мальчикъ нашелъ почти полный подборъ подобныхъ произведен³й; ими онъ зачитывался, ихъ выучилъ "наизусть". Немудрено, что рано стали грезиться ешу шаловливыя нимфы, фавны, сатиры... Поэз³я олицетворилась для него въ видѣ античнаго бога Феба,- или "музы-вакханочки": онъ бредилъ греческой миѳолог³ей и легко усвоилъ избитые термины классической и псевдоклассической поэз³и: "лира", "пою", поэтъ-"жрецъ" и пр.

   Подъ вл³ян³емъ этой жизнерадостной, беззаботной поэз³и, онъ даже въ сочинен³яхъ Вольтера не усмотрѣлъ серьезнаго содержан³я, и оцѣнилъ только его остроум³е, его блестящ³й тонк³й цинизмъ. За вольтеровскимъ смѣхомъ онъ не подмѣтилъ того безпросвѣтнаго пессимизма, который за нимъ скрывался. Да это и понятно: въ этотъ пер³одъ жизни Пушкинъ былъ далекъ отъ "пессимизма": "эпикуреизмъ" классической и псевдоклассической поэз³и,- вотъ, что его плѣняло.

   Онъ продолжалъ "творить" и въ стѣнахъ лицея. Прекрасно усвоилъ онъ учен³е "эпикурейцевъ" и не разъ въ своихъ раннихъ юношескихъ стихахъ рекомендуетъ себя поклонникомъ этой утѣшительной системы. За это онъ называетъ себя "мудрецомъ", "апостоломъ мудрой вѣры", "лѣнивымъ философомъ", "поэтомъ сладострастья", "сыномъ нѣги"... Охотно расточаетъ онъ наставлен³я, въ родѣ слѣдующихъ: "наслаждайся, наслаждайся! чаще кубокъ наливай, страстью пылкой утомляйся и за чашей отдыхай!" "любви нѣтъ болѣ счастья въ м³рѣ" "безъ вина здѣсь нѣтъ веселья, нѣтъ и счастья безъ любви"; ловить "рѣзвое счастье", расточать безъ боязни "жизни дни златые", "играть", забывая печали, искать истины "на днѣ бокала",- вотъ, что совѣтовалъ друзьямъ юный "парнасск³й волокита". Этотъ "безпечный Пинда посѣтитель" тогда легко смотрѣлъ на свою поэз³ю: муза его - "вакханочка", его "цѣвница" - "мечтан³й сладостныхъ пѣвица", его послан³я "летуч³я", стихи его "вѣтренные", веселиться - его "законъ"... Онъ "только съ музой нѣжится младой", своимъ произведен³ямъ онъ не придаетъ особаго значен³я,- они "плоды веселаго досуга", "не для безсмертья рождены, для самого себя, для друга, да для Темиры молодой". Онъ самъ откровенно указываетъ, откуда пришли къ нему эти беззаботныя настроен³я - онъ себя называетъ "наслѣдникомъ поэз³и" Лафора, Шолье, Парни. Ихъ онъ именуетъ "врагами труда, заботъ, печали"; эти "сыны безпечности лѣнивой" были ему "любезны"; "муза праздности счастливой вѣнчала ихъ", "веселыхъ грац³й перстъ игривый" "оживлялъ ихъ младыя лиры",- и нашъ молодой поэтъ, по его словамъ, увлекаемый ими, "крался вслѣдъ за ними", покоренный ихъ легковѣсной славой {Ср. стихи "Послан³е къ Галичу", "Послан³е къ Ив. Ив. Пущину", "Мое завѣщан³е", "Городокъ". "Къ Батюшкову'', "Гробъ Анакреона", "Послан³е къ Юдину", "Моему Аристарху".}. Изъ русскихъ писателей особенно увлекалъ юношу Батюшковъ, который въ первомъ пер³одѣ своего творчества былъ такимъ же беззаботнымъ пѣвцомъ эпикуреизма.

   Цѣлый рядъ произведен³й Пушкина, въ которыхъ дѣйствующими лицами являлись пастухи и пастушки, нимфы и сатиры, былъ результатомъ этого преклонен³я передъ Парни и КR. {Ср. стихи: "Леда", "Блаженство", "Гробъ Анакреона", "Фавнъ и Пастушка", Амуръ "и Гименей", "Ф³алъ Анакреона", "Торжество Вакха".}. Даже мрачной, холодной поэз³ей Осс³ана увлекся онъ въ передѣлкахъ Парни {Ср. стихи: "Кольна", "Эвлега", "Осгаръ".}. Произведен³я автоб³ографическаго содержан³я проникнуты такимъ же безоблачнымъ настроен³емъ: вино, любовь и дружба,- вотъ, единственные мотивы этихъ произведен³й; къ нимъ относятся всѣ многочисленныя послан³я его къ друзьямъ и красавицамъ, мимоходомъ плѣнявшимъ его легко-воспламеняющееся сердце.

   Надо, впрочемъ, добавить, что мног³я изъ тѣхъ шумныхъ и широкихъ развлечен³й, которыя воспѣвалъ Пушкинъ во время пребыван³я своего въ лицеѣ, относились къ области "фантаз³и". Онъ самъ не разъ признается, что въ ранней юности былъ большимъ "фантазеромъ-мечтателемъ"

  

   "Фантаз³я, тобою

   Одной я награжденъ!

  

   -восклицаетъ онъ въ одномъ произведен³и; себя онъ называетъ "невольникомъ мечты младой", говоритъ, что "мечта - младыхъ пѣвцовъ удѣлъ". Въ мечтахъ онъ обладалъ тогда "всѣми радостями земными". Юношу тянуло въ очарованный м³ръ фантаз³и, туда, "гдѣ м³ръ одной мечтѣ послушный". Что это былъ за м³ръ,- мы видѣли: дѣйствительная жизнь была куда скучнѣе и скромнѣе,- тѣмъ "прекраснѣе" былъ "м³ръ мечты": онъ казался ему роскошнымъ садомъ, гдѣ не переводятся цвѣты - увядаетъ одинъ, расцвѣтаетъ другой... Хлои смѣняются Доридой, любовь - виномъ. Юноша-поэтъ, окрыляемый фантаз³ей, видѣлъ себя въ роскошномъ хороводѣ красавицъ, въ кругу друзей, гдѣ царятъ тонк³я анакреонтическ³я настроен³я. Отуманенный этой оранжерейной атмосферой, не имѣвшей ничего общаго съ дѣйствительностью, онъ пѣлъ восторженную пѣснь безмятежному эпикуреизму...

   Позднѣе, когда онъ кончилъ лицей и вступилъ въ жизнь, этотъ "эпикуреизмъ" выразился въ самомъ безшабашномъ прожиган³и жизни, - тогда поэтъ пересталъ воспѣвать безтѣлесныхъ Хлой и Доридъ, сталъ воспѣвать живыхъ женщинъ и живую любовь, мало общаго имѣющую съ тѣмъ отвлеченнымъ, фантастическимъ чувствомъ, съ которымъ онъ носился въ лицеѣ.

   Но, повторяю, никогда Пушкинъ не былъ въ исключительномъ подчинен³и y однихъ настроен³й,- если "эпикурейск³е" мотивы были типичными для этой эпохи, то нельзя умолчать и о другихъ, замѣтно опредѣлившихся въ этотъ пер³одъ въ его творчествѣ.

   Отечественная война даже съ нѣжной лиры Жуковскаго сорвала нѣсколько могучихъ аккордовъ. Тѣмъ понятнѣе "героическ³я" настроен³я y болѣе разносторонняго и впечатлительнаго Пушкина. И вотъ, рядъ прочувствованныхъ патр³отическихъ произведен³й написано имъ въ честь войнъ 1812-го и 1814-го годовъ {"Воспоминан³я въ Царскомъ Селѣ", "Наполеонъ на Эльбѣ", "На возвращен³е Государя Императора изъ Парижа въ 1814 году".}. Но эти попытки "парить" во слѣдъ Державину остались въ его творчествѣ одинокими.

   Необходимо отмѣтить также присутств³е въ его поэз³и лицейскаго пер³ода элегическихъ мотивовъ. Эти мотивы клиномъ врѣзаются въ его эпикурейск³я настроен³я. Они вызваны былш чувствомъ чистой любви, которая впервые охватила Пушкина въ стѣнахъ лицея. Этому чувству посвящено нѣсколько произведен³й, грустныхъ и возвышенныхъ по настроен³ю {"Послан³е къ кн. Горчакову", "Разлука", "Унын³е", "Элег³я", "Я думалъ". Кромѣ того, объ этомъ чувствѣ говоритъ онъ въ стихотворен³яхъ: "Наѣздники", "Желан³е", "Осеннее утро", "Разлука", "Элег³я", "Наслажден³е", "Окно" и др.}. Несчастная любовь отравила его радость,- онъ теперь называетъ себя на жизненномъ пиру "гостемъ угрюмымъ", "душа y него больная"; "одной слезы" оказалось достаточно, чтобъ "отравить бокалъ"; "уснувъ лишь разъ,- на тернахъ" онъ проснулся...

   Характерно, что уже въ эту пору ранняго творчества начали опредѣляться y Пушкина симпат³и къ тому художественному реализму, которыя впослѣдств³и упрочили за нимъ славу "поэта дѣйствительности". Такъ, въ стихотворен³и "Городокъ" поэтъ сумѣлъ удачно изобразить трогательную прелесть русскаго захолустья: веселый садъ, съ старыми липами, цвѣтущей черемухой и березами, домикъ "въ три комнаты", тишина, лишь изрѣдка прерываемая скрипомъ телѣгъ... И жизнь такъ же тиха, "безпорывна" въ этой идиллической обстановкѣ,- разсказы словоохотливой старушки и добродуншаго инвалида-старика пр³ятно разнообразятъ эту "святую" тишину. Въ этой жизни ничего нѣтъ напоминающаго мотивы и картины псевдоклассической поэз³и,- это - неприкрашенная русская правда, всю красоту которой Пушкинъ, очевидно, сумѣлъ прочувствовать еще юношей.

  

   "Но вотъ ужъ полдень.

   Въ свѣтлой залѣ

   Весельемъ круглый столъ накрытъ:

   Хлѣбъ-соль на чистомъ покрывалѣ,

   Дымятся щи, вино въ бокалѣ

   И щука въ скатерти лежитъ...

   Сосѣди шумною толпой

   Взошли, прервали тишину...

   Въ другомъ стихотворен³и "Сонъ" опять передъ нами чисто-русск³й деревенск³й пейзажъ:

  

   "Какъ утро здѣсь прекрасно!

   Въ тиши полей, сквозь тайну сѣнь дубравъ,

   Какъ юный день с³яетъ гордо, ясно!

   Свѣтлѣеть все; другъ друга перегнавъ,

   Журчатъ ручьи, блестятъ луга безмолвны:

   Еще роса подъ свѣжей муравой,

   Златыхъ озеръ недвижно дремлютъ волны...

   Еще въ лицеѣ Пушкинъ сталъ сочинять эпиграммы на различныя событ³я и дѣятелей лицейской жизни. По окончан³и лицея эти эпиграммы юноши-поэта пр³обрѣтаютъ болѣе серьезный характеръ,- ими онъ разитъ теперь не только личныхъ своихъ враговъ,- но и принцип³альныхъ противниковъ его литературнаго и политическаго либерализма: поражая противниковъ "Арзамаса" и враговъ Карамзина, онъ такъ же дерзко нападаетъ на тогдашнихъ вожаковъ русской государственной жизни - Аракчеева, Фот³я, Голицына. Значен³е этихъ смѣлыхъ и злыхъ стишковъ громадно,- они были вѣрнымъ отражен³емъ того недовольства политикой императора Александра, которое созрѣвало въ сознан³и либеральной части русскаго общества. Но, кромѣ этихъ стихотворныхъ "проказъ", написалъ Пушкинъ въ это время и три серьезныя политическ³я стихотворен³я: "Къ Чаадаеву", "Деревня" и "Вольность". Всѣ они сложились, очевидно, подъ живымъ впечатлѣн³емъ чьихъ-то горячихъ искреннихъ рѣчей, случайнымъ слушателемъ которыхъ удалось быть Пушкину. Отзывчивый, какъ всегда, Пушкинъ, въ минуты подъема, настраивалъ свою "изнѣженную", шаловливую лиру на возвышенный ладъ, и тогда мечты о конституц³и, объ освобожден³и крестьянъ,- мечты, модныя въ русскомъ обществѣ, находили y него прекрасное воплощен³е въ прочувствованныхъ стихахъ:

  

   Товарищъ! вѣрь, взойдетъ она,

   Заря плѣнительнаго счастья,

   Росс³я вспрянетъ ото сна!..

  

   Въ стихотворен³и "Деревня" поэтъ тоскуетъ при видѣ "губительнаго позора, невѣжества русской деревни"; его возмущаютъ картины "барства дикаго" и "тощаго рабства". Кончается это стихотворен³е прекраснымъ вопросомъ:

  

   "Увижу-ль я, друзья, народъ неугнетенный,

   И рабство, падшее по ман³ю царя,

   И надъ отечествомъ свободы

   Взойдетъ-ли, наконецъ, прекрасная заря?

  

   И шутливыя, и серьезныя политическ³я стихотворен³я Пушкина ходили по рукамъ, переписывались, заучивались наизусть. Такая популярность указываетъ, что творчество поэта было вѣрнымъ "эхомъ" тогдашней повышенной политической жизни. Съ нимъ пришлось считаться петербургскимъ властямъ, и ода "Вольность" (сочинена въ пер³одъ отъ 1817 до 1819 г.) послужила предлогомъ для высылки поэта изъ столицы.

   Но если реалистическ³е и политическ³е мотивы очень замѣтны въ творчествѣ Пушкина, - не они характерны для этой эпохи. Онъ, по преимуществу, остается еще "эпикурейцемъ". "Черни презирай ревнивое роптанье" - поучаетъ онъ въ одномъ стихотворен³и, понимая подъ чернью всѣхъ "благоразумныхъ" людей, которые не понимали его эпикуреизма. Такой-же "чернью" былъ для него и "высш³й свѣтъ", весь окованный "прилич³ями". По-видимому, готовъ онъ къ "черни" отнести и литературныхъ "старовѣровъ", - слишкомъ строгихъ Аристарховъ-псевдоклассиковъ.

   Такимъ образомъ, уже въ этотъ первый пер³одъ опредѣлилось въ Пушкинѣ стремлен³е къ независимости чувствъ и мысли,- "чернью", въ его глазахъ, была всякая среда, которая дерзала накладывать свое "veto" на свободное пользован³е всѣми благами свободной жизни.

   Преобладающими настроен³ями лицейскаго пер³ода проникнуто первое крупное произведен³е Пушкина: "Русланъ и Людмила" (начато въ 1817 году, окончено въ 1819 году).

   По типу своему, это произведен³е принадлежитъ къ тѣмъ поэмамъ и романамъ конца XVIII-го и начала Х²Х-го вѣка, въ которыхъ ясно сказалось тяготѣн³е къ творчеству въ "народническомъ" духѣ. Для полнаго осуществлен³я его - нужно было только понять народъ. Эго сдѣлалъ Пушкинъ, но гораздо позднѣе, въ пер³одъ жизни въ селѣ Михайловскомъ. Теперь-же онъ стоялъ такъ же далеко отъ пониман³я народа, как Чулковъ, Поповъ, Карамзинъ и др. (см. II ч. моей "Истор³и русской словесности" стр. 293-298). Поэтому всѣ эти первыя "народническ³я произведен³я" отразили на себѣ вл³ян³я псевдоклассицизма и сентиментализма,- въ такой же мѣрѣ зависѣли они и отъ волшебно-рыцарскихъ романовъ; истинная-же "народность" русская очень слабо выразилась въ этихъ произведен³яхъ. Тѣмъ не менѣе въ тяготѣн³и къ народному, въ интересѣ къ родному творчеству - велик³й смыслъ "народническаго" направлен³я. "Русланъ и Людмила" сложился цѣликомъ подъ вл³ян³емъ творчества этихъ писателей.

   Такимъ образомъ, Пушкинъ былъ неправъ, называя содержан³е своей поэмы "дѣлами давно минувшихъ дней", "преданьями старины глубокой". Такъ опредѣляя свое произведен³е, онъ стоялъ на той обычной точкѣ зрѣн³я, которая не только въ народныхъ былинахъ, но и въ романахъ Чулкова видѣла поэтическ³я воспомиван³я о дѣйствительныхъ фактахъ русскаго прошлаго.

   Мы видѣли уже, что волшебно-рыцарск³е романы Чулкова и Попова и др. тѣсно примыкаютъ къ поэмамъ Ар³осто, Боярдо, къ романамъ-парод³ямъ Виланда ("Оберонъ") и пр., съ тѣмъ только отлич³емъ, что въ русск³я подражан³я вставлены имена русскихъ богатырей,- имена, взятыя изъ былинъ, a иногда и вымышленныя.

   Какъ всѣ волшебно-рыцарск³е романы и поэмы ("Амадисы", "Пальмерины", "Влюбленный Роландъ", "Неистовый Роландъ"), такъ и романы Чулкова и Попова построены на шаблонныхъ схемахъ: рыцари разыскиваютъ красавицъ, потащенныхъ чародѣемъ, или какимъ-нибудь насильникомъ. Для освобожден³я красавицы нужно преодолѣть рядъ трудностей, испытан³й, надо вооружиться особыми "талисманами", "волшебными мечами", "копьями" и пр. Подвигъ, конечно, удается - чародѣй оказывается побѣжденнымъ, и благодарная красавица награждаетъ своею любовью избавителя-рыцаря. Здѣсь и добрые чародѣи, помогающ³е герою совѣтомъ, или дѣломъ, здѣсь и волшебные замки, съ очарованными красавицами, и соблазны, и ужасы...

   Совершенно такъ же построена поэма Пушкина,- сравнительно съ романами Чулкова и Попова, въ ней нѣтъ ни одного новаго мотива, но зато она грац³озна, удивительно свѣжа, вся пропитана тонкимъ остроум³емъ, блещетъ яркостью красокъ и легкой примѣсью изящнаго эпикуреизма, который такъ характеренъ для многихъ пушкинскихъ произведен³й лицейскаго пер³ода. Рыцарск³е авантюрные мотивы, которые y многихъ писателей разрабатывались серьезно, въ поэмѣ Пушкина разработаны шутливо: скептицизмъ ХVIII-го вѣка, вл³ян³я Вольтера, Виланда, Гамильтона, Ла-Фонтена внесли въ юношескую поэму Пушкина эту своеобразную окраску, сближающую поэму Пушкина съ "парод³ями" на рыцарск³е романы. Такимъ образомъ, это ироническое отношен³е автора къ содержан³ю своего произведен³я и, въ то же время, полное неумѣн³е разобраться, что въ сказочныхъ мотивахъ народнаго происхожден³я, что книжнаго,- помѣшали первому произведен³ю Пушкина сдѣлаться "народнымъ". Къ достоинствамъ поэмы надо отнести прекрасную форму этого произведен³я, легк³й, игривый стиль, бодрое, задорное настроен³е, которое пронизываетъ всю поэму, ярко и полно отразившую на себѣ идеалы и настроен³я лицейскаго пер³ода.

   Поэма была принята русской публикой восторженно - ясное доказательство того, что она пришлась по плечу русскому обществу,- въ ней видѣли старое, извѣстное, но сказанное на новый ладъ, возведенное въ дѣйствительную красоту.

   Впрочемъ, критика русская раздѣлилась на два лагеря - одни восхваляли поэму, друг³е ее осуждали. Жуковск³й, послѣ прочтен³я поэмы, подарилъ Пушкину свой портретъ, съ надписью: "побѣдителю-ученику отъ побѣжденнаго учителя". Другой "арзамасецъ" Воейковъ написалъ длинный разборъ поэмы, въ которомъ ее превознесъ, какъ произведен³е, въ "романтическомъ" духѣ написанное; онъ нашелъ въ поэмѣ и нравственную цѣль, которая достигнута поэтомъ, такъ какъ злодѣйство оказалось наказаннымъ, а добродѣтель торжествующей... Но Воейковъ не удержался и отъ упрековъ,- онъ нашелъ, что поэтъ недостаточно цѣломудренъ: "онъ любитъ проговариваться, изъясняться двусмысленно, намекать, употреблять эпитеты: "наг³е", "полунаг³е", говоря даже о холмахъ и сабляхъ - напр.: "холмы наг³е", "сабли наг³я"; онъ безпрестанно томится какими-то желан³ями, сладостными мечтами и пр." Такъ наивно судилъ о поэмѣ Пушкина ея поклонникъ: онъ увидалъ въ ней "романтизмъ", котораго тамъ не было,- "нравоучительность", которая отсутствовала, и безнравственность тамъ, гдѣ была только игра молодой фантаз³и. Еще курьезнѣе отзывы о поэмѣ ея противниковъ. Одинъ изъ нихъ хулилъ поэму съ точки зрѣн³я псевдоклассицизма; попутно онъ высказывается и о народныхъ сказкахъ; ихъ онъ называетъ "плоскими шутками старины", несмѣшными, и незабавными, а отвратительными по своей грубости. Поэтому и поэма Пушкина показалась ему произведен³емъ вульгарнымъ, недостойнымъ печати. Онъ восклицаетъ: "позвольте спросить: если бы въ Московское Благородное Собран³е какъ-нибудь втерся (предполагаю невозможное возможнымъ) гость съ бородою, въ армякѣ, въ лаптяхъ и закричалъ бы зычнымъ голосомъ: "здорово, ребята!" - неужели бы стали такимъ проказникомъ любоваться!". Такимъ же "неприлич³емъ" показался ему литературный дебютъ Пушкина.

   Очень важно, что для стариковъ-псевдоклассиковъ поэма Пушкина показалась "проказникомъ",- это и было "новое слово", внесенное Пушкинымъ; за это превознесли его друзья-арзамасцы, за это на него напали старики. Вся сотканная изъ старыхъ поэтическихъ формулъ, поэма Пушкина была нова своимъ свободнымъ отношен³емъ къ литературнымъ традиц³ямъ; она не была романтическимъ произведен³емъ {Фантастика поэмы не та, съ которой явился романтизмъ. Романтизмъ относится къ своимъ чудесамъ съ "вѣрой" (ср. сочинен³я Жуковскаго),- между тѣмъ, у Пушкина отношен³е къ фантастикѣ то, что мы встрѣчаемъ въ волшебныхъ сказкахъ ХѴIII-го вѣка - скептическое, ироническое.}, но она была "вызовомъ" творчеству "старому", связанному правилами, подчиненному морали,- тусклому и однообразному... Тотъ фактъ, что около этого юнаго произведен³я въ русской критикѣ разгорѣлаь ожестченная полемика, доказываетъ всю важность поэмы.

   b) Пушкинъ на югѣ (пер³одъ м³ровой скорби). Пушкинъ на югѣ подчинился вл³ян³ю поэз³и "м³ровой скорби". Обстоятельства его жизни сложились такъ, что для пессимизма почва была хорошая. Неожиданно попавъ въ опалу, онъ, беззаботный и безмятежный эпикуреецъ, увидалъ оборотную сторону жизни,- непрочность своего положен³я, полную зависимость отъ властей; онъ убѣдился, что мног³е "друзья" отшатнулись отъ него, опальнаго поэта, увидалъ, что героини его легкихъ пѣснопѣн³й скоро забыли его... Все это были слишкомъ сильные удары для довѣрчиваго юноши, и разочарован³е въ людяхъ надвинулось на него. Знавалъ онъ и раньше приступы тоски, но тогда она лишь легкой тѣнью проносилась надъ его эпикурействомъ,- теперь она, правда, ненадолго, сдѣлалась господствующимъ настроен³емъ, опредѣлившимъ типичныя черты его творчества на югѣ.

  &