Главная » Книги

Шекспир Вильям - Жалобы влюбленной

Шекспир Вильям - Жалобы влюбленной



ПОЛНОЕ СОБРАН²Е СОЧИНЕН²Й

В. ШЕКСПИРА

ВЪ ПРОЗѢ И СТИХАХЪ

ПЕРЕВЕЛЪ П. А. КАНШИНЪ.

ТОМЪ ДЕВЯТЫЙ.

1) Кор³оланъ. 2) Юл³й Цезарь 3) Антон³й и Клеопатра. 4) Жалобы влюбленной. 5) Фениксъ и голубка.

БЕЗПЛАТНОЕ ПРИЛОЖЕН²Е

КЪ ЖУРНАЛУ

"ЖИВОПИСНОЕ ОБОЗРѢН²Е"

за 1893 ГОДЪ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.

ИЗДАН²Е С. ДОБРОДѢЕВА.

1893.

  

ЖАЛОБЫ ВЛЮБЛЕННОЙ.

I.

   Я лежалъ на вершинѣ холма, въ глубокомъ ущельѣ котораго эхомъ повторялись жалобные звуки, несш³еся изъ сосѣдней долины, и слѣдилъ за этимъ дуэтомъ съ напряженнымъ вниман³емъ; слушая этотъ грустный напѣвъ, я вдругъ увидѣлъ стройную дѣвушку; она была совершенно блѣдна, рвала как³я-то бумаги, ломала драгоцѣнности; все ея существо было охвачено цѣлой бурей отчаян³я.
  

II.

   На головѣ у нея было нѣчто въ родѣ улья изъ плетеной соломы, который защищалъ ея лицо отъ солнца. Взглянувъ на нее, можно было представить себѣ, что видишь скелетъ растраченной и исчезнувшей красоты. Но время уничтожило въ ней не всю молодость, и юность еще не совсѣмъ покинула ее, напротивъ того, несмотря на ужасную ярость неба, извѣстная доля красоты осталась въ ней и пробивалась черезъ сѣть преждевременныхъ морщинъ.
  

III.

   Часто подносила она къ своимъ глазамъ платокъ, на которомъ были напечатаны фантастическ³е рисунки, и мочила эти шелковыя изображен³я въ горькой водѣ, которую ея вырывающаяся наружу скорбь превратила въ слезы; часто она принималась читать надписи, находивш³яся на этомъ платье, и также часто она давала волю своему невыразимому горю безсвязными криками, то пронзительными, то глухими.
  

IV.

   Иногда она поднимала свои полные огня глаза къ небу, какъ-бы желая поразить его молн³ей; иногда-же она обращала снова на землю пламя своихъ бѣдныхъ глазъ; она устремляла свой взглядъ прямо передъ собой, потомъ обращала свои взоры повсюду сразу, не останавливая ихъ нигдѣ, смѣшивая въ своемъ горѣ фантаз³ю съ дѣйствительностью.
  

V.

   Ея волосы, которые не были ни распущены, ни заплетены въ правильныя косы, свидѣтельствовали объ отсутств³и кокетства. Въ самомъ дѣлѣ нѣсколько прядей спускалось изъ-подъ ея соломенной шляпы, вдоль ея блѣдныхъ и увядшихъ щекъ: остальные волосы держались еще въ своей нитяной сѣткѣ и не вырывались изъ нея, повинуясь своимъ узамъ, хотя и были лишь небрежно заплетены нѣжной и беззаботной рукой.
  

VI.

   Она вынула изъ корзины тысячу бездѣлушекъ, янтарныхъ, хрустальныхъ, украшенныхъ стеклярусомъ, которыя она одну за одной побросала въ рѣку изъ слезъ, на берегу которой она сидѣла, она щедро примѣшивала свои слезы къ слезамъ рѣки, какъ монархъ, который щедро раздаетъ своей рукой милости, но не бѣдности, которая проситъ для себя немногаго, а роскоши, которая какъ нищ³й проситъ себѣ всего.
  

VII.

   Она взяла нѣсколько сложенныхъ записочекъ, прочла ихъ и, вздохнувъ, разорвала и бросила въ воду; она переломала множество золотыхъ и костяныхъ драгоцѣнностей, а мѣстомъ ихъ погребен³я сдѣлала илъ; она вынула еще друг³я записки, которыя были печально написаны кровью; онѣ были бережно завернуты шнуркомъ изъ сырого шелка и завязаны замѣчательнымъ потайнымъ узломъ.
  

VIII.

   Она много разъ омочила ихъ въ слезахъ, покрывала поцѣлуями и, готовясь разорвать ихъ, воскликнула:- кровь обманщица! Тобою запечатлѣнъ списокъ обмановъ: сколько лживыхъ клятвъ написала ты! Чернила были-бы здѣсь болѣе у мѣста! Ихъ цвѣтъ чернѣе и мрачнѣе! - сказавъ это, въ, пылу гнѣва, она разорвала всѣ эти письма, содержан³е которыхъ такимъ образомъ она уничтожила во взрывѣ своего неудовольств³я.
  

IX.

   Недалеко отъ нея пасъ свои стада одинъ достойный уважен³я человѣкъ. Онъ когда-то весело проводилъ свою жизнь, былъ хорошо знакомъ со всѣми распрями двора и города, онъ пережилъ самые легк³е и быстрые часы и замѣтилъ, какъ скоро они пролетаютъ. Онъ быстро приблизился къ дѣвушкѣ столь странно удрученной, и, пользуясь правомъ старшаго, попросилъ разсказать ему хотя-бы кратко источникъ и причины ея горя.
  

X.

   Онъ опускается, опираясь на свою сучковатую палку и сѣвъ на приличномъ разстоян³и отъ нея, проситъ вторично откровеннымъ разсказомъ дать ему возможность принять участ³е въ ея горѣ. Если только существуетъ какая-нибудь вещь которую она можетъ потребовать отъ него для своего успокоен³я, то онъ, по милосерд³ю, свойственному его годамъ, заранѣе обѣщаетъ исполнить ее
  

XI.

   Отецъ мой, говоритъ она, хотя вы и видите во мнѣ жалкое создан³е, увядшее какъ будто отъ времени, не думайте, что я стара. Меня удручаютъ не годы, но горе. Еще и въ настоящее время я цвѣла-бы, какъ только-что распустивш³йся цвѣтокъ, если-бы я посвятила свою любовь себѣ самой, а не другому.
  

XII.

   Но, горе мнѣ! Я слишкомъ скоро согласилась на сладк³я предложен³я одного молодого человѣка, который хотѣлъ завладѣть моей любовью. Природа одарила его столькими внѣшними прелестями, что глаза молодыхъ дѣвушекъ такъ и приковывались ко всей его особѣ. Нуждаясь въ прислужницѣ, любовь выбрала себѣ его для убѣжища. Съ тѣхъ-же поръ, какъ она поселилась въ такомъ прекрасномъ мѣстѣ, она находилась какъ-бы въ новомъ храмѣ, и снова ей покланялись какъ божеству.
  

XIII.

   Его темные волосы висѣли завитыми кудрями, и самое легкое дуновен³е вѣтра бросало ему на уста шелковистыя пряди ихъ. Какъ сладко сдѣлать себя такимъ пр³ятнымъ для всѣхъ! При каждомъ брошенномъ на него взглядѣ душа восхищалась, такъ какъ въ его чертахъ былъ намѣченъ весь тотъ блескъ, который фантаз³я приписываетъ раю.
  

XIV.

   Возмужалость только начинала пробиваться на его подбородкѣ; пушокъ феникса, похож³й на нестриженный бархатъ, только началъ появляться на его несравненной кожѣ, нагота которой выходила изъ-подъ этого зарождающагося покрывала и этой новой своей жертвой какъ-бы пр³обрѣтала новое значен³е. И самыя боязливыя его поклонницы колебались, не зная, выигрываетъ-ли, или проигрываетъ отъ этого его красота.
  

XV.

   Его внутренн³я качества были также рѣдкостны, какъ его красота, голосъ его былъ нѣженъ, какъ голосъ молодой дѣвушки, и онъ часто пользовался этимъ свойствомъ его, но, какъ скоро его задѣвали мужчины, то въ его голосѣ слышна была цѣлая буря, буря, как³я бываютъ въ апрѣлѣ и маѣ; хотя вѣтры въ это время и кажутся озлобленными, но дуновен³е ихъ на самомъ дѣлѣ мягко. Нѣжность, которую можно было предположить въ немъ по его юному возрасту, скрывала, слѣдовательно, подъ своимъ лживымъ одѣяломъ рѣшимость и откровенность.
  

XVI.

   Какъ хорошо сидѣлъ онъ на конѣ! Часто говорили, что конь его занялъ свой пылъ у всадника. Конь какъ бы гордился служить ему, какъ бы чувствовалъ себя облагороженнымъ тѣмъ, что имъ владѣетъ такой человѣкъ, и какъ онъ умѣлъ поворачиваться, скакать, мчаться въ галопъ! Можно было поспорить о томъ, конь-ли получилъ свое благородство отъ кавалера, ила кавалеръ обязанъ своею ловкостью воспр³имчивости скакуна.
  

XVII.

   Но рѣшен³е быстро склонялось въ сторону хозяина. Его собственныя манеры давали жизнь и ловкость всему, что приближалось къ нему и украшало все это. Его особенность и прелесть были въ немъ, но не въ его роскоши. Всѣ украшен³я были прикрашены самимъ мѣстомъ, которое они занимали; они были только аксессуарами, которые, при всемъ своемъ умѣломъ расположен³и, ничего не прибавляли къ его красотѣ, но, наоборотъ, получали отъ него всю свою прелесть.
  

XVIII.

   Точно также на концѣ его властныхъ губъ покоились всевозможныя доказательства, глубокомысленные вопросы, быстрые отвѣты и сильныя разсужден³я, и всѣ они безпрестанно пробуждались къ его услугамъ. Въ его распоряжен³и были всевозможныя слова и краснорѣч³е, чтобы заставить смѣяться плачущаго и плакать смѣющагося. Онъ схватывалъ всѣ страсти въ ловушку своего каприза.
  

XIX.

   Такимъ образомъ онъ владѣлъ сердцемъ всѣхъ, юныхъ и старыхъ; всѣ, мужчины и женщины, въ восхищен³и жили съ нимъ мыслью или же образовывали его почтительную свиту всюду, гдѣ бы онъ ни появлялся. Соглас³е какъ по волшебству предупреждало его желан³я. Всѣ, спрашивая у себя, чего онъ желаетъ, обращались къ своей волѣ и подчиняли ее его волѣ.
  

XX.

   Мног³е достали себѣ его портретъ, чтобы напоминать себѣ его внѣшность и останавливать на немъ свою мысль, дѣйствуя какъ тѣ сумасшедш³е, которые сохраняютъ въ своемъ воображен³и великолѣпные виды тѣхъ парковъ и замковъ, которые встрѣтили они по дорогѣ. Мысленно присваивая ихъ себѣ, они находятъ въ своей фантаз³и болѣе удовольств³я, чѣмъ тотъ подагрикъ-баринъ, который владѣетъ ими въ дѣйствительности.
  

XXI.

   Точно также мног³я женщины, которыя даже ни разу не касались его руки, любили воображать себя любовницами его сердца. Я сама, увы, жившая на свободѣ и всецѣло принадлежавшая себѣ самой, была введена въ соблазнъ такимъ соединен³емъ искусства и юности; я посвятила всѣ мои привязанности его соблазнительной мощи и отдала ему весь цвѣтъ моей юности, оставивъ себѣ одинъ стебель этого цвѣтка.
  

XXII.

   Между тѣмъ я все-таки не хотѣла, какъ нѣкоторыя мнѣ подобныя, ни требовать чего либо отъ него, ни дѣлать какихъ либо уступокъ его желан³ямъ: повинуясь предписан³ямъ чести, я держалась отъ него на спасительномъ разстоян³и. Опытъ охранялъ меня, давая возможность видѣть сердца, которыя истекали кровью, находясь въ оправѣ этого фальшиваго брилл³анта и составляя его любовные трофеи.
  

XXIII.

   Но увы! Кому изъ насъ наши предшественники помогли избѣжать предстоящаго горя, если кому нибудь суждено испытать его лично. Кого изъ насъ примѣръ пережитыхъ страдан³й заставилъ положить эти опасности преградою на пути своихъ желан³й? Совѣты, наоборотъ, могутъ подавить на минуту самую сильную склонность, потому что часто когда страсть находится въ полномъ разгарѣ, данный совѣть ослабляетъ ее и пр³остряетъ наши проч³я умственныя способности.
  

XXIV.

   Но наши чувства не удовлетворяются, если они такъ подавлены опытомъ другихъ и изъ страха передъ несчаст³ями лишены радостей, которыя кажутся такими сладкими; а между тѣмъ эти-то несчаст³я и могутъ указывать намъ на спасен³е. О желан³е! какъ далеко ты отъ мудрости! Ты не въ состоян³и запретить себѣ отвѣдать того, чего ты не хочешь, хотя разумъ плачетъ и кричитъ тебѣ: все потеряно!
  

XXV.

   Въ самомъ дѣлѣ съ самаго начала я могла сказать себѣ: этотъ человѣкъ обманщикъ, и я знаю примѣры его чернаго предательства; я узнала, въ сколькихъ садахъ онъ пустилъ свои корни; я видѣла, что его улыбкой позолоченъ обманъ; я знала, что клятвы для него были только путемъ къ разврату; я говорила себѣ, что его письма и искусныя рѣчи были только чернымъ отродьемъ его развратнаго сердца.
  

XXVI.

   При такихъ услов³яхъ я долго охраняла свою крѣпость, когда, наконецъ, онъ началъ осаждать меня такъ. Прелестная дѣвица, найдите въ своемъ сердцѣ какое нибудь чувство снисхожден³я къ моей страждущей юности и перестаньте не довѣрять моимъ священнымъ клятвамъ; до сихъ поръ еще никому я не отдавалъ своей привязанности, которую теперь и предлагаю вамъ; правда, я бывалъ увлеченъ на торжества любви, но вы первая, которую я самъ туда приглашаю и которой предлагаю свои клятвы.
  

XXVII.

   Всѣ ошибки,которыя, какъ вы видѣли, дѣлалъ я въ свѣтѣ, только заблужден³я чувствъ, но не сердца. Ихъ причина не любовь; онѣ могутъ быть только тамъ, гдѣ съ обѣихъ сторонъ нѣтъ ни искренности, ни нѣжности. Если нѣкоторыхъ женщинъ эти отношен³я привели къ позору, то вѣдь онѣ сами искали его, и я тѣмъ менѣе раскаяваюсь,что онѣ болѣе виноваты въ моей ошибкѣ.
  

XXVIII.

   Среди всѣхъ женщинъ, видѣнныхъ мною, нѣтъ ни одной, которая бы настолько воспламенила мое сердце, какъ вы; нѣтъ ни одной, которая внесла бы хотя малѣйшее смущен³е въ мое настроен³е духа; ни одна изъ нихъ не наполняла своею прелестью моего свободнаго времени. Я наносилъ имъ вредъ, но онѣ никогда не могли сдѣлать этого мнѣ. Я предоставилъ ихъ сердцамъ свою внѣшнюю оболочку, но мое сердце было всегда свободно и всегда оставалось полновластнымъ господиномъ своихъ владѣн³й.
  

XXIX.

   Взгляните на эти блѣдные жемчуга, на эти рубины, красные какъ кровь; это дань, которую прислали мнѣ ихъ оскорбленныя причуды. Въ этомъ символѣ волнен³й, причиняемыхъ имъ мною иногда, ихъ боязливость изображалась этой синеватой бѣлизной, а ихъ смущен³е этими малиновыми переливами цвѣтовъ,- таковъ быль результатъ страха и нѣжной стыдливости, которыя, находясь въ ихъ сердцѣ, боролись на ихъ лицѣ.
  

XXX.

   Постойте, взгляните на эти драгоцѣнности, гдѣ пряди волосъ любовно переплетены золотою нитью; я ихъ получилъ отъ нѣсколькихъ красавицъ, которыя со слезами умоляли меня удостоить принять ихъ,- всѣ онѣ украшены камнями, рѣдкость которыхъ, цѣнность и достоинства были изложены въ глубокомысленныхъ сонетахъ.
  

XXXI.

   Въ нихъ расхваливалась красота и твердость алмаза и дѣйств³е его невидимыхъ качествъ; расхваливался темно-зеленый изумрудъ, свѣжесть цвѣта котораго помогаетъ ослабѣвшему зрѣн³ю глазъ; небесно-голубой сапфиръ и опалъ, съ его тысячью смѣшанныхъ оттѣнковъ; словомъ въ остроумномъ объяснен³и эмблемъ каждый камень превращался въ улыбку или въ слезу.
  

XXXII.

   И что-же! Сама природа не хочетъ, чтобы я продалъ ихъ, эти трофеи горячихъ привязанностей,- знаки столькихъ задумчивыхъ и умоляющихъ желан³й; она хочетъ, чтобы я сложилъ ихъ тамъ, гдѣ долженъ самъ преклониться передъ вами, исходною и конечною точкою моихъ странствован³й. Я приношу ихъ вамъ, какъ должныя вамъ жертвы; они даны въ мой храмъ, а вы мой повелитель.
  

XXXIII.

   О! дайте вашу руку, эту руку неописанной красоты, бѣлизну которой нельзя оцѣнить и свѣсить даже на воздушныхъ вѣсахъ хвалы. Возьмите, чтобы распоряжаться ими по своему желан³ю, эти символическ³я подношен³я, которыя дали мнѣ столько вздыхающихъ сердецъ; все, что зависитъ отъ меня, вашего слуги, повинуется и подчиняется вамъ; и всѣ эти отдѣльныя привязанности соединяются въ васъ.
  

XXXIV.

   Постойте! этотъ символическ³й подарокъ былъ присланъ мнѣ монахиней, святой сестрой самой безупречной репутац³и, которая удалилась отъ благородныхъ любезностей двора; но несравненныя прелести которой сводили съума цвѣтущую молодость. Ея милости добивались лица самаго высшаго происхожден³я, но она держала ихъ на холодномъ разстоян³и отъ себя и ушла изъ м³ра, чтобы провести жизнь въ вѣчной любви.
  

XXXV.

   Но, моя возлюбленная, что за заслуга въ томъ, если ты откажешься отъ того, чего нѣтъ, и управляешь тѣмъ, что не сопротивляется? Что за толкъ замуровать сердце, не получившее никакихъ впечатлѣн³й, и съ веселымъ терпѣн³емъ переносить узы, которыя не стѣсняютъ? Та, которой подобнымъ образомъ удастся сохранить свою честь, избѣгла бѣгствомъ шрамовъ сражен³я и побѣждаетъ оттого, что отсутствуетъ, а не оттого, что дѣйствительно сильна.
  

XXXVI.

   О, простите меня, но я говорю только правду, не выдумывая ничего изъ хвастовства: случай, который привелъ меня къ ней, тотчасъ же истощилъ ея силы, и тогда она захотѣла улетѣть изъ монастырской клѣтки: прежде любовь къ Богу закрыла глаза совѣсти; она хотѣла запереться, чтобы не соблазняться, а теперь она захотѣла испытать все, она желала свободы.
  

ХХXVI².

   Что за сила заключена въ васъ! о, позвольте мнѣ сказать это вамъ! Разбитыя сердца, принадлежавш³я мнѣ, опорожняли свои фонтаны въ мой источникъ, а я ихъ сливаю всѣ въ вашъ океанъ. Такъ какъ я владѣлъ ими, а вы владѣете мною, то я долженъ для вашего торжества сгустить всѣ эти слезы въ одинъ любовный напитокъ, который излечилъ бы васъ отъ вашей холодности.
  

XXXVIII.

   Мои достоинства сумѣли плѣнить святую монахиню. Она была воспитана и вырощена въ полномъ благочест³и и все таки позволила побѣдить себя одними глазами, едва они начали осуждать ее. Прощайте тогда всѣ клятвы и обѣщан³я! всесильная любовь! для тебя не существуетъ ни клятвы, ни мѣста, ни пространства, ни затруднен³я, ни границы; ты все, даже то, что не принадлежитъ тебѣ - твоя собственность.
  

XXXIX.

   Когда ты насъ преслѣдуешь, что значатъ тогда уроки вѣковой опытности? Когда ты насъ воспламеняешь, какъ холодно и вяло сопротивляются тогда затруднен³я въ видѣ богатства, сыновняго уважен³я, закона, семейства, общественнаго мнѣн³я! Любовь съ полнымъ спокойств³емъ возстаетъ противъ правилъ, разума, чести, и не смотря на страхи, причиняемые ею, услащаетъ горесть всѣхъ насил³й, всѣхъ ударовъ судьбы и всѣхъ безпокойствъ.
  

XL.

   И вотъ всѣ сердца, которыя зависятъ отъ моего сердца, чувствуя, что оно готово разбиться, истекаютъ отъ боли кровью и заклинаютъ васъ, умоляя тяжелыми вздохами, убрать ту батарею, которую вы направили противъ меня, благосклонно обратить свое ухо къ моимъ нѣжнымъ предложен³ямъ и съ довѣр³емъ принять ненарушимыя клятвы, которыя предлагаетъ и готова дать вамъ моя честь.
  

XLI.

   Сказавъ это, онъ опустилъ свои влажные глаза, которые были до того времени прикованы къ моему лицу. Цѣлая рѣка слезъ, вытекая изъ нихъ какъ изъ источника, быстро лилась горькими каплями до его щекамъ. О! сколько прелести получилъ ручей отъ этого своего ложа, которое въ свою очередь получило какъ-бы новый блескъ подъ жидкимъ кристаломъ, который покрывалъ его!
  

XLII.

   О мой отецъ, сколько адскаго колдовства въ узкомъ пространствѣ одной единственной слезы! Когда глаза полны слезъ, чье каменное сердце останется сухимъ? Чья грудь настолько холодна, что не разогрѣется? И какихъ взаимно противорѣчущихъ результатовъ достигаютъ слезы! Пылающая страсть и холодная невинность теряютъ въ нихъ, одна свой пылъ, другая свой холодъ.
  

XLIII.

   И въ самомъ дѣлѣ! его волнен³е, которое было только ремесленною хитростью, тотчасъ-же заставило мой разумъ расплыться въ слезахъ. И тогда я скинула съ себя бѣдую ризу невинности, я бросила всякую цѣломудренную осторожность и придирчивое прилич³е и показала ему себя такъ-же, какъ онъ показалъ мнѣ себя; я растаяла въ свою очередь; но между нами была та разница, что онъ влилъ въ меня ядъ, я-же влила въ его сердце елей.
  

XLIV.

   Онъ прибѣгалъ для своихъ продѣлокъ ко множеству уловокъ, которымъ онъ придавалъ самыя странныя формы: пылающая красота лица, потоки слезъ, блѣдность умирающаго - вотъ нѣкоторыя изъ нихъ. Онъ могъ принимать и перемѣнять всевозможныя выражен³я лица и былъ въ состоян³и, по желан³ю, краснѣть отъ обидныхъ предложен³й, плакать отъ горя или блѣднѣть и падать въ обморокъ съ трагическимъ выражен³емъ лица.
  

XLV.

   Ни одно сердце изъ всѣхъ, которыя только были доступны ему, не могло избѣжать града его тягостныхъ взглядовъ, такъ искусно онъ давалъ своей красотѣ тих³й и безобидный видъ. Подъ этимъ покровомъ онъ соблазнялъ тѣхъ, кого хотѣлъ поразить, но въ-то же время былъ всегда готовъ первымъ ратовать противъ той вещи, которую искалъ. Горя самой пламенной страстью, онъ проповѣдовалъ чистую дѣвственность и хвалилъ холодную невинность.
  

XLVI.

   Итакъ, подъ однимъ единственнымъ покрываломъ красоты онъ скрывалъ наготу демона, спрятанную въ немъ. Онъ дѣлалъ это такъ хорошо, что неопытные люди допускали до себя соблазнителя, который бродилъ надъ ними съ видомъ херувима. Какая наивная молодая дѣвица не позволила-бы себя ввести въ заблужден³е такимъ образомъ? Увы! Я пала, но и теперь, все-таки, я спрашиваю себя, не поступила-ли бы я еще разъ такъ же при подобныхъ обстоятельствахъ.
  

XLVII.

   О! какъ горько слышать, что эти отравленныя слезы, это обманчивое пламя, игравшее такъ на его щекахъ, эти дѣланные вздохи, раздававш³еся въ его сердцѣ, это смертельное дыхан³е, выходившее изъ его груди, все это заемное волнен³е, бывшее только обманомъ, могутъ соблазнить еще разъ несчастную, которая была уже разъ соблазнена, и снова развратить раскаявшуюся было дѣвушку!

Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
Просмотров: 612 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа