Развлечение-Издательство - Бич Редстона

тупал момент разрешения загадки, момент, когда он увидит, правильно он рассуждал или нет.

   Через несколько минут напряженнейшего ожидания Пинкертон почувствовал наконец долгожданный сквозной ветер.

   Одной рукой он сжал покрепче железный стержень, а другой обхватил потайной электрический фонарь.

   В комнате не было слышно ни звука. Грабитель превосходно сумел приноровиться, чтобы не потревожить легкий сон своей жертвы, о чем он, очевидно, знал.

   Тем не менее Пинкертон ощущал близость какого-то человека так отчетливо, как будто мог видеть его, - теперь он стоял уже рядом с кроватью.

   На секунду блеснул яркий свет.

   На голову, покоившуюся на подушке, упал на один момент сноп лучей от потайного фонаря преступника, и в то же время на эту голову опустился со страшной силой топор.

   В это время Пинкертону удалось разглядеть фигуру стоящего у кровати коренастого бородатого человека.

   Теперь сыщик вскочил с быстротой молнии на ноги. Его фонарь, в свою очередь, вспыхнул ярким пучком света, и в следующую секунду он взмахнул железным стержнем и нанес свой знаменитый удар. Преступник без звука рухнул на землю.

   Все это произошло в мгновение ока. Пинкертон наклонился к сшибленному им человеку, чтобы узнать, кто он такой. Что это был не долговязый полисмен, он понял уже тогда, когда увидал его низкую коренастую фигуру в тот момент, когда тот освещал постель.

   Он навел свет своего фонаря на лицо грабителя, сорвал с него привязанную бороду и парик - и невольно вскрикнул от безграничного изумления.

   Он не верил глазам своим, когда узнал в грабителе полицейского инспектора Харриона.

   Значит, это был он: вот почему он играл роль простодушного вахлака! Это было невероятно, и Пинкертон испытывал искреннюю радость, что наконец-то удалось поймать с поличным этого мерзавца. Кто знает, сколько еще новых преступлений успел бы совершить этот выродок, если бы дело не попало в руки Пинкертона.

   С истинным наслаждением сыщик надел на Харриона кандалы. Через некоторое время тот открыл глаза и немедленно же испустил страшное проклятие, когда увидел себя в кандалах и во власти мнимого мистера Суммера.

   Этот последний, улыбаясь, стоял перед ним, скрестив руки на груди.

   - А знаете, мистер Харрион, - сказал он, - ваша-то теория о возвращении убийцы на место преступления оправдалась самым блестящим образом! Старая истина осуществилась лишний раз на деле, магнетическая сила привлекла его к месту убийства и, увы, он попался!

   Харрион заскрежетал зубами и бросил взгляд, полный ненависти, на сыщика.

   - Вы, кажется, не в своем уме? Как смеете вы надевать кандалы на меня, инспектора Редстона! - закричал он. - Потрудитесь немедленно освободить меня!

   Пинкертон только засмеялся:

   - Как вы сказали? Инспектор Редстона? Вы хотите сказать - "Бич Редстона"? Убийца десяти человек и виновник ста грабежей! Это будет вернее!

   - Я хотел лишь убедиться, что с вами ничего не случилось, я заботился о вас же, несчастный! - кричал Харрион.

   - Вот как! - резким тоном возразил сыщик. - Потому-то вы, вероятно, и хватили со всей силы топором по голове этой бедной куклы?

   Преступник бросил взгляд на кровать, и с его губ сорвалось новое проклятие. Его лицо исказилось, так как он понял, что никаких отговорок тут быть не может.

   Тогда он пустился на просьбы:

   - Освободите меня и не выдавайте! Я заплачу вам все, что вы потребуете. Я не пожалею и 100 тысяч долларов!

   - Э, да вы, я вижу, очень щедры! Впрочем, деньги ведь доставались вам без особых затруднений!

   - Я поделюсь с вами всем, что имею, только отпустите меня на свободу, мистер Суммер!

   - Можете не называть меня более мистером Суммером! - сказал со смехом Пинкертон. - Я вовсе не Генри Суммер.

   - Не может быть?! - взволнованно воскликнул Харрион.

   - Нет, это просто была небольшая комедия с переодеванием. Мое настоящее имя - Нат Пинкертон!

   Ему ответил глухой стон Харриона, который весь съежился и пробормотал про себя:

   - Нат Пинкертон - единственный человек, который всегда внушал мне тайный ужас!

   Он более ничего не сказал, так как знал, что слова будут излишни, раз ему приходилось иметь дело с Пинкертоном.

   Сыщик убедился еще раз, что кандалы в порядке, и вышел затем на улицу, чтобы разбудить Холльманса и перевезти вместе с ним пойманного преступника в тюрьму. Когда он шел по саду, то увидел на улице чью-то длинную фигуру, очевидно, караулившую кого-то.

   - Ага! Долговязый полисмен охраняет своего начальника, чтобы он мог беспрепятственно закончить свое доблестное дело! Теперь-то я знаю, откуда он получил свое наследство!

   В одно мгновение Пинкертон очутился перед полисменом с поднятым револьвером в руке:

   - Ни с места, мерзавец, или я стреляю!

   Негодяй подался назад, но не посмел бежать при виде блестящего дула револьвера. Сыщик в один момент схватил его за руки и надел наручники.

   Затем Пинкертон закричал во весь голос, повернувшись к соседнему дому:

   - Алло, мистер Холльманс! Идите скорее!

   Этим моментом воспользовался долговязый полисмен. Он сделал большой скачок в сторону и бросился бежать.

   - Стой, каналья! - крикнул ему сыщик вдогонку.

   Но тот бежал во всю мочь. Раздался выстрел, а затем крик полисмена, упавшего со всего маху на землю. Пуля Пинкертона ранила его в ногу.

   Дом Холльманса оживился; и в прочих домах показались люди, разбуженные выстрелом, а сам Холльманс крикнул из окна:

   - Что случилось?!

   - Идите сюда, я поймал "Бич Редстона"!

   Взрыв восторга был ответом на эти слова. Изо всех домов бежали обрадованные обитатели.

   Нат Пинкертон в кратких словах рассказал им о ночном происшествии и повел их к себе в дом. Легко себе представить, как велико было удивление всех, когда они узнали, кто был этот преступник, так долго державший в страхе всю местность.

   Лишь с трудом Пинкертону удалось удержать озлобленную толпу от самосуда; но он не мог воспрепятствовать тому, чтобы обоим арестованным был нанесен по дороге в тюрьму целый град ударов и побоев, так что кровь лилась с них ручьями.

   Харрион, совершенно изувеченный, оказался в весьма плачевном положении.

   Но этим еще не кончились мучения преступников. Харриона, равно как и его сообщника, долговязого полицейского, ждала страшная смерть. На следующую ночь в тюрьму ворвалась целая толпа замаскированных людей, которые выволокли обоих преступников на улицу.

   Бывший начальник полиции дрожал всеми членами точно так же, как и его длинноногий помощник.

   - Пощадите! - молили они оба. - Вы будете щедро вознаграждены, если дадите нам убежать! Вы получите все, что мы имеем, только отпустите нас!

   Но замаскированные ни слова не отвечали на их мольбы! Они тащили молча свои жертвы вперед к небольшой группе деревьев. Преступники отлично понимали, что их ожидает, и их отчаяние все росло и росло.

   Так как их крики могли всполошить спящих обывателей городка, то один из замаскированных сказал:

   - Завяжем-ка им рты! Тогда они перестанут выть!

   Это предложение было немедленно выполнено, и жертвы замолкли. Долговязый полисмен впал при этом в состояние какого-то животного озлобления. Страх смерти придал ему нечеловеческие силы; он рвался и метался в своих кандалах, и ему удалось-таки наконец со страшным усилием разорвать их.

   Но, прежде чем он успел обратиться в бегство, его уже схватили несколько пар дюжих рук и, несмотря на отчаянное сопротивление, заставили-таки идти вперед, пока вся процессия не дошла до группы деревьев. Здесь один из людей обратился к дрожащим пленникам:

   - Мерзавцы! Настал час суда и для вас! Харрион, ты много лет жил вместе с нами, мы верили тебе и были убеждены, что ты исполняешь свои обязанности честно и добросовестно, насколько это в твоих силах! Но ты обманул нас. Ты учинял тайком вместе с твоим помощником страшные преступления; ты убивал наших братьев, ты грабил их! Ты носил маску честного человека, ты пожимал нам руки и выражал свое негодование по поводу собственных же преступлений, а втайне насмехался над нашим легкомыслием! - он обратился к полисмену: - А ты позволил увлечь себя этому выродку! Тебя ослепило золото, которое предлагал тебе Харрион, и ты стал послушным оружием в его руках. Оба вы умрете, нет вам пощады! Ваши деяния вопиют к небу. Вы будете сейчас казнены; употребите последние минуты земной жизни на молитву!

   Им развязали рты, но преступники и не думали начинать молиться, а завыли еще пуще прежнего, надеясь привлечь своими воплями полицию, которая должна была бы остановить этот незаконный суд Линча.

   Но мстители не дали привести им свой план в исполнение; двое из них влезли на дерево и перекинули через сук две веревки. Затем обоих преступников подвели под дерево. Им надели на шеи заготовленные заранее веревочные петли.

   Один момент - и тела обоих отделились от земли; их крики перешли в сдавленное хрипение. Вздернутые на воздух тела покачались сначала из стороны в сторону, а затем остановились неподвижно.

   Суд Линча сделал свое дело, и толпа замаскированных рассеялась в различных направлениях. На следующее утро оба трупа были найдены полицией. Весть об этом разнеслась по городу, и все испытали при этом известии чувство полного удовлетворения.

   Когда Пинкертон узнал об этом, он слегка кивнул головой; и он тоже не мог не признать, что такой суровый приговор народного суда был вполне заслужен преступниками.

   Покрытый новыми лаврами и при этом с хорошими деньгами - 10 тысяч долларов были немедленно выплачены ему жителями Редстона, - великий сыщик вернулся в Нью-Йорк, куда телеграф уже принес известие о его новых подвигах в Редстоне.