Уйда - Птицы в снегу

  

   Зима была такая суровая, какой никто не запомнитъ, и была она сурова повсемѣстно. Снѣгъ валилъ такими густыми хлопьями, безпрерывно, положительно залѣпляя всѣмъ прохожимъ глаза, что причинилъ много несчаст³й на водѣ и на сушѣ: было нѣсколько случаевъ кораблекрушен³й, занесен³я рельсовъ, задержки желѣзнодорожныхъ поѣздовъ, остановки почтъ, страшнаго замедлен³я сообщен³й почти во всѣхъ провинц³яхъ южной Англ³и, а тамъ, далѣе, на холодномъ, мрачномъ сѣверѣ, эти сообщен³я даже совсѣмъ прекратились. И представьте себѣ, въ самой южной провинц³и, въ Девоншайрѣ, снѣгъ лежалъ также глубокими сугробами, а ледъ образовалъ на рѣкахъ толстую кору - въ этомъ благорастворенномъ влажномъ климатѣ, гдѣ даже и въ зимнее время нерѣдко цвѣтутъ розы, дуютъ теплые южные вѣтры и все зеленѣетъ, какъ въ ³юлѣ.

   Этимъ обстоятельствомъ былъ въ особенности пораженъ маленьк³й людъ, живш³й въ старомъ домѣ священника, при рѣкѣ Дартъ. Никто изъ нихъ, выключая старшаго - Рэя, которому было не болѣе семи лѣтъ отъ роду, никогда не видалъ земли, покрытой снѣгомъ. Если же Рэй и получилъ о зимѣ нѣкоторое понят³е, то это именно потому, что однажды провелъ святки у своей крестной матери, жившей въ покрытой тундрами и болотами мѣстности Истъ-Райдинга; но его братья и сестры, Робъ, Томъ и Дикки, и двѣ крошечныя, меньш³я дѣвочки-близнецы, Сузи и Нелли, никогда не видали земли подъ сплошнымъ бѣлымъ покровомъ, такъ что, при взглядѣ на него, имъ стало и весело, и боязно, а такое смутное настроен³е души вѣдь само по себѣ не лишено своего рода прелести для всѣхъ возрастовъ вообще, хотя имѣетъ также и свою худую сторону.

   И такъ, эти шестеро маленькихъ дѣтишекъ жили въ священническомъ домѣ. Отецъ ихъ былъ тотъ самый священникъ, которому принадлежалъ этотъ домъ, а ихъ мать, увы!- у бѣдняжекъ не было матери, потому что Богъ взялъ ее къ себѣ на небеса (какъ имъ говорили) въ ту самую минуту, когда Онъ послалъ на землю съ небесъ Сузи и Нелли.

   - Это можетъ быть перышки отъ крыльевъ мамы, смотря на тихо опускавш³еся хлопья ослѣпительно бѣлаго снѣга, сказалъ маленьк³й Робъ, который хорошо помнилъ мать и до сихъ поръ часто плакалъ по ней.

   - Если-бы у нея были крылья, то она навѣрное прилетѣла бы къ намъ, сказалъ Рэй, внимательно смотря вверхъ.- Я не думаю, чтобы у нея были крылья; конечно, нѣтъ.

   - Но вѣдь папа говоритъ, что она теперь сдѣлалась ангеломъ, а у ангеловъ всегда есть крылья, замѣтилъ Робъ, который отличался отъ другихъ положительностью своихъ взглядовъ и мнѣн³й.

   - Ужъ она разумѣется воротилась бы къ намъ, если-бы могла летать, сказалъ Рэй;- впрочемъ, надо сказать, если Богъ отпуститъ ее сюда, прибавилъ онъ въ видѣ глубокомысленнаго разсужден³я.- А какъ вы думаете? если-бы она сказала Богу: "мнѣ хочется поцѣловать Роба, и Рэя, и Тэмми, потому что имъ скучно безъ меня", то неужели бы Онъ не отпустилъ ее къ намъ?

   Робъ помолчалъ нѣсколько секундъ, потомъ сказалъ своему брату:

   - Папа всегда говоритъ, что мама уже не придетъ опять къ намъ; можетъ быть и Богъ точно также скажетъ: "нѣтъ, я не пущу тебя туда".

   - Конечно, можетъ быть и такъ, сказалъ Рэй, глубоко вздохнувъ.

   - Нѣтъ, мама уже больше никогда не воротится къ вамъ, безпрестанно твердили дѣтямъ всѣ, нисколько не подозрѣвая, какую печаль вносятъ они этими словами въ дѣтскую душу.

   Священническ³й домъ былъ старинной постройки, очень ветх³й, весь обросш³й снаружи ползучими растен³ями, именно такой домъ, въ какихъ особенно хорошо живется дѣтямъ и собакамъ, гдѣ пропасть разныхъ нишей, глубокихъ оконъ, выступовъ каминовъ, закоулковъ, образуемыхъ шкафами, и темныхъ коридоровъ; это былъ именно такой домъ, въ которомъ можно было съ большимъ удобствомъ играть въ прятки, во время сумерекъ, и найти уютное мѣстечко возлѣ пылающаго камина, чтобы выслушать кѣмъ нибудь разсказанную сказку; однимъ словомъ, такой домъ, въ которомъ чаще чѣмъ гдѣ либо могъ слышаться дѣтск³й смѣхъ, шумъ и возня разыгравшихся дѣтей, ихъ веселые возгласы и дѣтск³я ссоры. Но ни смѣхъ, ни рѣзвость, ни веселье, ни дѣтск³я ссоры не были терпимы въ священническомъ домѣ, и хотя всѣ эти запрещенныя вещи составляютъ необходимую принадлежность всякаго мѣста, гдѣ находится шестеро дѣтей, тѣмъ не менѣе онѣ проявлялись какъ-то робко, въ тихомолку, а если и слышался иногда смѣхъ, то онъ былъ сдержанный, подавленный, а не свободно-звонк³й, какимъ вообще смѣются дѣти. Это было вслѣдств³е того, что надъ всѣмъ домомъ и надъ сердцами дѣтей тяготѣла холодная, мрачная фигура отца послѣднихъ. Онъ былъ приходскимъ священникомъ въ отдаленномъ захолустьѣ Гольденрода, лежащемъ по обѣ стороны рѣчки Дартъ, куда онъ былъ переведенъ на мѣсто прежняго священника Геррика, добродушнаго, любящаго, настоящаго деревенскаго духовнаго пастыря, съ которымъ онъ положительно не имѣлъ ничего общаго. Къ несчаст³ю его бѣдняжекъ дѣтей, онъ былъ молчаливаго и угрюмаго характера, кромѣ того очень скупой и строг³й, такъ что когда его тяжелые шаги раздавались по коридору, то Робъ и Рэй спѣшили какъ можно скорѣе убѣжать прочь, а проч³я малютки принимались плакать. Даже тотъ прежн³й небольшой запасъ отцовской нѣжности, находивш³йся въ его душѣ, исчезъ съ той самой минуты, какъ онъ похоронилъ свою жену подъ развѣсистыми ивами въ церковной оградѣ; такъ что дѣти положительно боялись его, боялись ужасно, съ замиран³емъ сердца.

   А между тѣмъ отецъ ихъ былъ въ сущности хорош³й человѣкъ, т. е. онъ былъ въ высшей степени правдивый, честный, трудолюбивый человѣкъ, никогда не отступающ³й отъ точнаго исполнен³я своихъ обязанностей, какъ бы ни были онѣ трудны, и никогда не позволявш³й себѣ ни малѣйшихъ развлечен³й, какъ бы невинны онѣ ни были. Но онъ былъ крайне угрюмый и суровый человѣкъ и притомъ еще очень скупой, - "кулакъ", какъ называла его Кез³я. Приходъ его былъ разбросанъ на дальнее разстоян³е, но дохода приносилъ ему чрезвычайно мало, такъ какъ прихожане были народъ бѣдный. Однакожъ онъ лично самъ ни въ чемъ не нуждался, такъ что у него былъ даже припрятанъ въ банкѣ небольшой капиталецъ, и хотя онъ далеко не находился въ стѣсненныхъ денежныхъ обстоятельствахъ, тѣмъ не менѣе жилъ какъ самый бѣдный человѣкъ, болѣе по свойствамъ своего характера, чѣмъ вслѣдств³е необходимости; онъ былъ скряга въ душѣ и потому требован³я его въ домашней и семейной жизни были крайне тяжелы для его окружающихъ.

   Дѣти однакожъ вообще все-таки считали себя счастливыми, потому что около нихъ былъ и старинный садъ, и огородъ съ поросшими мохомъ канавками, и плетни, и лѣса, и рогатый скотъ, и цыплята, а въ самомъ домѣ - просторная кухня, гдѣ они безъ стѣснен³я усаживались на деревянныя скамейки, ѣли свою горячую похлебку и слушали чудесныя истор³и, разсказываемыя имъ Кез³ей, которая была и кухаркою, и нянькою, и скотницею, и хозяйкою, все вмѣстѣ. Кез³я очень любила ихъ; всѣ они родились при ней, а когда мать ихъ умирала, то она обѣщала ей никогда не покидать ихъ и сдержала свое слово, не смотря на то, что была красивая женщина, за которую сватался давно ухаживавш³й за нею богатый мельникъ, живш³й миляхъ въ одиннадцати, внизъ по рѣкѣ, гдѣ находилась его мельница. Кез³я много кое-чего хотѣла-бы сдѣлать для дѣтей, но не могла, потому что никогда не смѣла ослушаться своего господина, и ей нерѣдко приходилось давать дѣтямъ воды, вмѣсто молока, и холодные, неразогрѣтые остатки ѣды, тогда какъ она охотно дала бы имъ теплаго, только что вынутаго изъ печи хлѣба; а когда она одѣвала дѣтей въ ихъ старыя, совсѣмъ выношенныя платья, то ей просто бывало совѣстно передъ ними за ихъ отца. "Раньше чѣмъ исполнять свои обязанности по приходу, нужно было бы прежде всего позаботиться о своихъ дѣтяхъ!" думала она про себя.-"Что толку оттого, что онъ ведетъ строгую, безукоризненную жизнь, когда онъ такой противный скряга!" говорила она самой себѣ, подразумѣвая подъ именемъ "скряги" священника.

   А когда выпалъ снѣгъ, то она мысленно называла его такъ съ еще большимъ озлоблен³емъ.

   Дѣти совсѣмъ почти закоченѣли отъ холода, а она не смѣла положить въ печь побольше толстыхъ дубовыхъ полѣньевъ и пожарче натопить всѣ находивш³еся въ домѣ камины каменнымъ углемъ, чтобы отогрѣть дѣтей, какъ бы ей это хотѣлось, а потому въ Гольденродѣ было и сыро, и холодно.

   - Побѣгайте по двору, мои цыпиньки; такъ вы лучше согрѣетесь! говорила она дѣтямъ, когда непривычная для ихъ глазъ бѣлая пелена покрыла сплошь всю землю, отчего надувшаяся рѣка и обнаженныя деревья казались еще чернѣе.

   Отецъ самъ училъ Рэя и Роба въ своемъ кабинетѣ, маленькой, темной, тѣсной комнаткѣ, которая внушала имъ такой же страхъ, какъ инквизиц³онная камера, потому что познан³я ихъ въ первоначальной наукѣ были еще весьма скудны, но за то дѣти были очень хорошо знакомы съ камышевою тростью отца, который производилъ ею свои экзекуц³и надъ малютками именно въ этой комнатѣ. Но въ это самое утро они были свободны, потому что отца ихъ позвали къ одному умирающему прихожанину, по ту сторону огромнаго топкаго болота, которое шло на далекое разстоян³е и примыкало къ плетню ихъ огорода.

   И такъ, Робъ и Рэй не только сами выбѣжали на дворъ, но потащили съ собою также меньшихъ братьевъ, даже посадили въ маленькую деревянную телѣжку своихъ малютокъ-сестеръ и принялись ихъ катать; а затѣмъ они рѣзвились, бѣгали въ запуски, пробовали кататься на ногахъ, боролись, скакали, прыгали, веселились, какъ будто въ классной комнатѣ не было ни грозной трости отца, ни перепачканныхъ чернилами тетрадей для чистописан³я, которыя такъ несносны и такъ скучны. Такимъ образомъ они играли "въ санки", изображен³е которыхъ они видѣли въ своихъ раскрашенныхъ книжкахъ, причемъ двѣ малютки-сестры должны были представлять принцесъ; потомъ они стали играть "въ Наполеона подъ Москвой", истор³ю котораго Рэй прочелъ недавно въ ихъ общей книжкѣ "Markham's History", и въ такой степени увлеклись своею игрою, своими маршами и сражен³ями, своею воображаемою смертью и погребен³емъ подъ снѣгомъ, что даже совсѣмъ не слышали шаговъ, приближен³е которыхъ всегда приводило въ ихъ трепетъ.

   Вдругъ знакомый звукъ голоса священника перерѣзалъ воздухъ какъ ножомъ

   - Вы приготовили заданные вамъ уроки?

   Робъ, занятый въ настоящую минуту зарыван³емъ Тэмми, въ качествѣ умершаго, въ снѣгъ, а Рэй, несш³й на своей спинѣ Дикки, который изображалъ замерзшаго солдата старой гвард³и, услыхали этотъ голосъ одновременно и, остолбенѣвъ, моментально покинули свою забаву, какъ развизжавшаяся собака тотчасъ же прилегаетъ къ землѣ, заслышавъ надъ своею головою свистъ плети.

   Робъ, лицо котораго сдѣлалось бѣлѣе снѣга, отвѣчалъ за себя и за брата.

   - Мы приготовили наши уроки, папа.

   - Чтожъ вы теперь дѣлали?

   - Мы играли.

   - Хорошо. Идите въ классную.

   Робъ заплакалъ, а губы Рэя задрожали. Они знали, что значитъ такой приказъ.

   - Это я во всемъ виновата, баринъ, я одна! закричала Кез³я, выбѣгая на дворъ; но священникъ отстранилъ ее движен³емъ руки.

   - Для меня не новость, что вы всегдашняя баловница дѣтей, сказалъ онъ холодно.- Но мальчики оба уже не такъ малы, чтобы не понимать того, что они должны дѣлать.

   Протесты Кез³и были напрасны; мальчикамъ строго приказано было идти въ классную.

   - Ужъ побейте только меня одного, папа, сказалъ Рэй робко;- пожалуйста, только одного меня, потому что если-бы я не вышелъ на дворъ, то и Робъ не вышелъ бы сюда, а остался бы въ комнатѣ.

   Священникъ внутренно созналъ все великодуш³е такого рода просьбы и въ глубинѣ души гордился своимъ сынишкой, но сдѣлалъ видъ, что не слыхалъ его словъ, и потому одинаково подвергъ обоихъ мальчиковъ наказан³ю, больно отколотивъ ихъ по ладонямъ покраснѣвшихъ отъ холода и почти окоченѣвшихъ рученокъ. Затѣмъ оба они были заперты на ключъ, посажены за свои уроки и, вмѣсто обѣда, получили только по ломтю черстваго хлѣба.

   Священникъ былъ человѣкъ весьма уважавш³й дисциплину и постоянно проводивш³й ее въ жизнь. Мальчики принялись за свои уроки, Рэй поспѣшно, Робъ медленно, но оба вмѣстѣ смачивая листы прописи и своихъ собственныхъ тетрадокъ горячими слезами; потомъ они прижались въ уголъ, возлѣ узкаго окна, и стали спрашивать другъ друга то, что имъ приказано было выучить наизусть. Окно комнаты какъ разъ выходило на лужайку, посреди которой росъ густой кустъ боярышника, а подъ кустомъ прижалось также десятка два разныхъ птицъ.

   - Посмотри-ка сколько тамъ птицъ, сказалъ Рэй. - Как³я онѣ всѣ измокш³я, жалк³я; даже всѣ перья у нихъ поднялись кверху.

   - Онѣ озябли, отвѣчалъ Робъ серьезно и, услыхавъ привычнымъ дѣтскимъ слухомъ стукъ тарелокъ, вилокъ и ножей въ сосѣдней комнатѣ, прибавилъ:- онѣ можетъ быть также голодны, какъ и мы.

   - Голодны? повторилъ Рэй, которому никогда не приходило въ голову о томъ, чѣмъ питаются птицы. Его блѣдное личико вдругъ вспыхнуло и онъ бросился прибирать всѣ книги и тетради.

   - А вѣдь въ самомъ дѣлѣ онѣ голодны. Ахъ, какой я глупый! Вѣдь земля замерзла, а онѣ питаются червяками и разными сѣмечками, гдѣ же имъ теперь взять всего этого? Ахъ, бѣдныя, бѣдныя, несчастныя пичужки!

   Взявъ свой кусокъ черстваго хлѣба, онъ вскочилъ на подоконникъ, отворилъ одну тяжелую половинку оконной рамы, искрошилъ весь этотъ кусовъ и выбросилъ цѣлую пригоршню хлѣба птицамъ. На эту приманку разомъ слетѣлись всѣ, пр³ютивш³яся подъ кустарникомъ, птицы: воробьи, сереньк³я коноплянки, дрозды, пестреньк³е зяблики, три большихъ черныхъ дрозда, одна синичка и нѣсколько ряполововъ. Теперь уже не жалко было смотрѣть на нихъ; онѣ прыгали, клевали, перепархивали, щебетали и ѣли вмѣстѣ, не отнимая у другихъ пищи, какъ это иногда случается между людьми.

   Наѣвшись досыта, онѣ опять размѣстились подъ развѣсистымъ кустомъ боярышника, вѣтви котораго были увѣшаны ледяными иглами, опушенными мягкимъ бѣлымъ снѣгомъ, и тотчась же повеселѣли; началось общее чириканье и щебетанье, разносившееся въ морозномъ воздухѣ какъ "Пѣсня безъ словъ", точь въ точь какъ это бываетъ, когда боярышникъ находится въ цвѣту, а онѣ собираются вить свои гнѣзда. Робъ и Рэй были въ восхищен³и; высунувшись изъ окна, они продолжали бросать птицамъ хлѣбныя крошки, радуясь и почти смѣясь отъ удовольств³я по поводу своей находчивости и сообразительности на счетъ птицъ, когда тѣ сидѣли голодныя въ снѣгу. Имъ положительно ни разу не пришло въ голову, что они сами могутъ проголодаться, и потому, въ минуту нервнаго возбужден³я и порыва участ³я, они истратили весь свой хлѣбъ. Они такимъ образомъ дождались той минуты, когда все до послѣдней крошки было склевано птицами, которыя встряхнули свои перышки и улетѣли прочь. Одинъ ряполовъ взлетѣлъ на самую верхнюю вѣтку куста и прощебеталъ что-то, какъ бы въ знакъ благодарности отъ имени всѣхъ прочихъ за полученный кормъ.

   - Ахъ, какъ весело! какъ хорошо! почти вскрикнулъ задыхающимся отъ удовольств³я голосомъ Рей.- Ахъ, какой ты умникъ, Робъ, что догадался напомнить мнѣ накормить голодныхъ птицъ!

   - Ну, что ты, кяеой же я умникъ! отозвался на это Робъ съ нѣкоторымъ чувствомъ самодовольства,

   - Эй, ребята! Что вы тутъ дѣлаете у окна? внезапно раздался голосъ ихъ отца.

   Въ одну минуту вся ихъ радость исчезла; ряполовъ пересталъ пѣть и улетѣлъ. На этотъ разъ уже Робъ отвѣчалъ за себя и за брата.

   - Мы кормили хлѣбомъ голодныхъ птицъ. Это я придумалъ, папа.

   - Какъ? вы искормили имъ весь свой хлѣбъ?

   - Да, папа, оба куска.

   Священникъ нахмурилъ брови.

   - Ну такъ вотъ за это вы сами будете голодать вплоть до чая, и знайте, что я не потерплю такихъ глупыхъ проказъ на будущее время. Поберегите свои крохи для тѣхъ, кто нуждается въ нихъ болѣе птицъ, которыхъ можно сравнять съ ворами, похищающими изъ нашихъ садовъ плоды, а изъ нашихъ полей сѣмена и зерна, такъ что на теперешн³й морозъ нужно смотрѣть, какъ на одно изъ многочисленныхъ благодѣян³й Божьихъ, потому что онъ поубавитъ количество этихъ истребителей нашихъ трудовъ. Вы знаете ли, что даже грѣшно идти наперекоръ Бож³ей воли!

   На лицѣ Рэя выразились грусть и смущен³е, а лицо Роба сдѣлалось вдругъ серьезнымъ и сосредоточеннымъ.

   - Да неужели самъ Богъ убиваетъ птицъ? спросилъ, наконецъ, Робъ, на что отецъ его отвѣчалъ ему:

   - Богъ посылаетъ морозъ, который, конечно, убиваетъ ихъ.

   - Ну, послѣ этого не стоитъ любить Бога, сказалъ Робъ, помолчавъ немного.

   - Что ты! какъ можно такъ говорить? Богъ добрый! Вѣрно папа ошибся и сказалъ не то, что надо, отвѣчалъ ему Рэй.

   Отецъ ихъ пришелъ въ ужасъ и совсѣмъ позеленѣлъ отъ злости при мысли: неужели эти богохульники его родныя дѣти?

   И они еще разъ были наказаны, съ тою только разницею, что вмѣсто битья линейкою по ладонямъ, они были высѣчены, а вслѣдъ затѣмъ ихъ дрожавш³я отъ побоевъ рученки должны были выводить буква за буквою вычурнымъ почеркомъ въ своихъ тетрадяхъ такого рода пространное изрѣчен³е: "Морозъ есть явлен³е природы, ниспосылаемое премудрою благостью Творца для истреблен³я массы расплодившихся птицъ, которыя опустошаютъ осенью сжатый хлѣбъ земледѣльцевъ и уменьшаютъ лѣтн³й сборъ плодовъ въ садахъ".

   - Это неправда! говорилъ Рэй сквозь зубы, выводя усталою рученкою буквы длиннаго изрѣчен³я.- Я увѣренъ, что это неправда.

   - Да, это неправда, отозвался Робъ, который былъ всегда какъ бы эхомъ своего брата и который даже при болѣе благопр³ятныхъ услов³яхъ не могъ хорошенько справиться съ выписыван³емъ буквъ, а въ настоящую минуту совершенно безуспѣшно пытался написать какъ слѣдуетъ букву О.- Какое мнѣ дѣло до земледѣльцевъ, сказалъ Робъ.- Я знаю только то, что они ставятъ бѣднымъ птичкамъ силки; вотъ что!

   Рэй ничего не отвѣтилъ на это. У него было слишкомъ тяжело на сердцѣ, чтобы онъ могъ сказать что нибудь въ настоящую минуту. Онъ думалъ о томъ, что прочелъ въ одной изъ книжекъ, подаренныхъ ему его крестною матерью, какъ гдѣ-то въ сѣверной странѣ существуетъ обычай разсыпать у крыльца каждаго дома хлѣбныя зерна для голодныхъ птицъ во время зимы, и жалѣлъ о томъ, отчего этотъ обычай не существуетъ вездѣ. Онъ и Робъ проплакали всю ночь, не будучи въ состоян³и заснуть отъ холода; у нихъ ныло и болѣло все ихъ маленькое тѣло въ такой же мѣрѣ, какъ болѣло ихъ сердце.

   На слѣдующее утро, какъ только встали, они тотчасъ побѣжали къ окну. Было совсѣмъ бѣло и свѣтло; яркая полная луна заходила на горизонтѣ позади темнаго болота; снѣгъ шелъ всю ночь. Маленьк³й прудъ, въ которомъ обыкновенно полоскались утки, совсѣмъ замерзъ; холодъ значительно усилился, а на выступѣ окна ихъ комнаты лежала замерзшая маленькая птичка.

   Это былъ молодой щегленокъ.

   При видѣ этой жертвы холода, у Рэя отъ жалости почти захватило духъ; а щеки Роба вспыхнули отъ злости.

   - Ахъ ты бѣдная, бѣдная, маленькая пичужка! Какъ намъ тебя жаль! почти въ одинъ голосъ вскрикнули они, и въ эту минуту жизнь ихъ самихъ показалась имъ такъ ужасна, что они обнялись и заплакали. Этотъ безжалостный, холодный, покрытый точно саваномъ свѣтъ, въ которомъ Богъ убиваетъ ни въ чемъ неповинныхъ птичекъ, внушалъ имъ къ себѣ такой же страхъ, какой они испытали, когда опустили въ могилу тѣло ихъ матери, и потомъ, засыпавъ гробъ, навалили сверху еще нѣсколько пластовъ дерна.

   Но вдругъ Рэй поднялъ голову и глава его блеснули.

   - Я отдамъ весь свой завтракъ птицамъ, хоть убей меня за это папа, коли хочетъ!

   - Я также, отозвался Робъ, который никогда ни въ чемъ, ни словомъ, ни дѣломъ, не отставалъ отъ своего брата, хотя сердце его дрогнуло при этой мысли, потому что онъ самъ очень проголодался въ это холодное, суровое утро.

   - А вѣдь трудно будетъ оставаться намъ самимъ неѣвши, какъ ты думаешь, Рэй? почти шопотомъ спросилъ онъ.

   - Конечно, трудно будетъ, отвѣчалъ Рэй, съ гордостью глядя ему прямо въ глаза.- Но вѣдь мученикамъ было еще тяжелѣе, а все же они пошли на мучен³я.

   Робъ замолчалъ и твердо рѣшился не роптать болѣе, такъ какъ Рэй постоянно разсказывалъ ему о мученикахъ, хотя Роба они не особенно интересовали; его сочувств³е возбуждали въ гораздо большей степени птички, которымъ земледѣльцы разставляли сѣти.

   - Ну, пойдемъ внизъ, сказалъ Рей, и оба они, взявшись за руки, стали спускаться по ветхой, темной, крутой, дубовой лѣстницѣ.

   Дѣти обыкновенно получали свою первую утреннюю ѣду въ кухнѣ, ради большаго удобства Кез³и и ради большаго спокойств³я ихъ отца. Они всѣ садились вокругъ обѣденнаго стола, поставленнаго передъ печкой; меньш³е - на своихъ высокихъ стульяхъ, а Робъ и Рэй на простыхъ деревянныхъ табуретахъ.

   Иногда имъ давали на завтракъ чего-нибудь горячаго, и въ это утро передъ каждымъ изъ нихъ была поставлена чашка кипятку съ молокомъ и съ ломтемъ хлѣба, къ которому, въ видѣ десерта, Кез³я прибавила еще медъ, "потому что уже скоро будетъ праздникъ Рождества Христова", и что теперь, какъ она говорила, уже двадцать третье число декабря.

   Рэй взглянулъ на хлѣбъ съ медомъ.

   - Это мнѣ?

   - Да, милый, конечно, отвѣтила удивленная Кез³я.

   - И я могу ѣсть или не ѣсть это, какъ мнѣ вздумается?

   - Разумѣется, дорогой мой! Что это ты такъ вытаращилъ на меня глаза, Рэйди? это нехорошо.

   Но у Рэя было передъ глазами искушен³е, которое тяжело отзывалось въ его душѣ. Его одолѣвалъ голодъ и у него былъ апетитъ здороваго, семилѣтняго, деревенскаго мальчика; но его воображен³ю представлялись въ эту минуту птицы, умирающими отъ холода и голода. Онъ всталъ, ваялъ свою порц³ю хлѣба, взглянулъ на своего брата и пошелъ къ кухонной наружной двери. Робъ, съ повисшими на рѣсницахъ слезами, рѣшительно схватилъ со стола свой кусокъ и послѣдовалъ за братомъ, такъ что нянька не замѣтила ихъ ухода, потому что въ это время стояла, повернувшись къ нимъ спиной, и кормила двухъ малютокъ, дѣвочекъ-близнецовъ.

   - Пусть папа заколотитъ насъ до смерти, но за то Богъ не разсердится на насъ, сказалъ Рэй спокойнымъ голосомъ, съ такою торжественностью и увѣренностью, какъ истый мученикъ. Затѣмъ онъ принялся крошить свой хлѣбъ и разбрасывать его вокругъ себя по снѣгу.

   Робъ, не будучи въ состоян³и противустоять искушен³ю, откусилъ отъ своего ломтя порядочный кусокъ, потомъ принялся раскидывать остальную часть ломтя птицамъ.

   Вдругъ надъ ихъ головою, изъ форточки окна, раздался грозный голосъ ихъ отца.

   - Я уже вамъ сказалъ, чтобы вы нс смѣли бросать зря хлѣбъ, непослушные, дрянные мальчишки! Вѣдь вы знаете, что мое слово - законъ!

   - Пусть онъ убьетъ меня, если хочетъ, но я сдѣлаю по своему, прошепталъ чуть слышно поблѣднѣвш³й Рэй своему брату.

   Робъ нахмурилъ брови и смотрѣлъ мрачно.

   - Да развѣ это значитъ бросать хлѣбъ зря? сказалъ онъ.- Вѣдь если бы мы сами съѣли этотъ хлѣбъ, такъ онъ былъ бы давно въ нашемъ "брюхѣ", а теперь, его съѣдятъ птички.

   Между тѣмъ вся масса птицъ, сидѣвшая на вѣтвяхъ боярышника и на сосѣднемъ плетнѣ, со всѣхъ сторонъ слеталась къ разбросанному корму и принялась жадно клевать его, съ веселымъ щебетаньемъ.

   Дѣти услыхали шаги отца, спускавшагося внизъ по лѣстницѣ и зовущаго Кез³ю.

   - Джобъ Стивенсъ, рубя дрова, сильно поранилъ себѣ руку и теперь находится при смерти, говорилъ онъ;- за мной сейчасъ присылали и я долженъ отправиться къ нему; позовите этихъ негодныхъ дѣтей въ комнату и заприте ихъ въ классной; я накажу ихъ уже по моемъ возвращен³и...

   - Слушайте, ваше благословен³е, сказала испуганная такимъ приказан³емъ Кез³я.- Да какъ же вы отправитесь въ такую мятель? вѣдь Джонъ Стивенсъ живетъ отсюда по крайней мѣрѣ миляхъ въ шестнадцати.

   - Конечно я долженъ буду идти пѣшкомъ, потому что на лошади тамъ не проѣдешь, отвѣчалъ священникъ торопливо.- Это ничего; дойду какъ-нибудь. такъ заприте-же обоихъ мальчишекъ и не выпускайте ихъ на дворъ до моего возвращен³я.

   Съ этими словами священникъ накинулъ на плечи плащъ и, укутавшись въ него, зашагалъ по дорогѣ, пролегавшей черезъ болото, посреди свиста и завыван³я вѣтра и снѣжныхъ, крутящихся въ воздухѣ, вихрей. Робъ и Рэй стояли на мѣстѣ какъ остолбенѣлые.

   Кез³я тотчасъ-же вышла къ нимъ.

   - Дѣточки, милыя! вы слышали, что баринъ приказалъ мнѣ? со слезами на глазахъ сказала эта добрая женщина.

   Робъ бросился къ ней и крѣпко обвилъ своими пухленькими рученками ея шею.

   - Да, слышали; но вѣдь онъ ушелъ, няняша! Ты навѣрное не захочешь запереть насъ?

   Кез³я не знала какъ ей поступить; она колебалась и поцѣловала мальчика въ кудрявую головку. Но Рэй при этомъ нѣсколько разъ измѣнился въ лицѣ.

   - Нѣтъ, пускай няня запрётъ насъ, Робъ, грустно сказалъ онъ.- Не надо, чтобы изъ-за насъ ее побранили.

   - Ахъ, ты мой хорош³й мальчикъ! дорогой мой Рэйди! вскрикнула Кез³я и зарыдала. Она, скрѣпя сердце, заперла ихъ; а въ часъ принесла имъ ихъ обѣдъ и жалостно посмотрѣла на нихъ. - Вѣдь его благословен³е не сказалъ, чтобъ держать васъ здѣсь взаперти до его возвращен³я, вполголоса сказала она, гладя Рэя по головѣ.

   - Нѣтъ, няняша, и не думай выпускать насъ отсюда, почти шепотомъ произнесъ Рэй, - вѣдь намъ здѣсь очень хорошо. Мы выучили свои уроки, сдѣлали все, что намъ было задано, и теперь можемъ играть.

   - А чѣмъ-же мы будемъ здѣсь играть? сердито отозвался Робъ, лежавш³й ничкомъ или, какъ онъ выражался, "на брюхѣ", подъ столомъ.

   - Да другъ съ другомъ, между собой, сказалъ Рэй.

   И такъ, Кез³я опять заперла дѣтей, внутренно разозлившись на своего господина какъ никогда, за этихъ бѣдныхъ, не имѣющихъ почти никакихъ радостей малютокъ.

   - Вѣдь это не дѣти, а право Божьи ангелы, настоящ³е херувимы; а онъ - просто дик³й звѣрь или какой-нибудь скотъ! А еще каждое воскресенье причащается св. таинъ, безжалостный! ворчала она себѣ подъ носъ, уже совсѣмъ выйдя изъ себя. Если бы она знакома была съ жит³емъ Святыхъ, то навѣрное пожелала бы, чтобы съ ея господиномъ случилось то же, что и съ св. Германомъ Норбертомъ, получившимъ такимъ способомъ благодать тихаго нрава, который онъ сохранилъ потомъ на всю жизнь.

   Скучно, вяло тянулся этотъ снѣжный, вѣтреный, бурный, мрачный и мокрый день. Наступили сумерки, а священникъ все еще не возвращался. "А пора уже варить яица, подумала Кез³я.- Нѣтъ, пойду выпущу дѣтей; а ему скажу, что они сидѣли взаперти цѣлый день, и онъ повѣритъ мнѣ, потому что знаетъ, что я лгать и врать не стану".

   Такимъ образомъ она выпустила дѣтей изъ ихъ заточен³я. Робъ, какъ бомба, выскочилъ изъ классной въ коридоръ; а Рей вышелъ оттуда тихо, какъ-бы нехотя, и все думая о томъ, какъ-бы за это не побранили ихъ няню.

   - Баринъ рѣдко запаздываетъ, сказалъ работникъ, живш³й въ домѣ священника для разныхъ хозяйственныхъ подѣлокъ.- Онъ, можетъ быть, ночуетъ у сквайра?

   - Да, немудрено что и такъ, отвѣчала на это Кез³я.

   У сквайра былъ самый просторный домъ въ деревнѣ Тамслейгъ, гдѣ поранивш³й себѣ руку дровосѣкъ лежалъ при смерти.

   "Навѣрное онъ остался ночевать у сквайра, иначе и думать нечего, тѣмъ больше, что вѣдь это часто случается", подумала Кез³я, затворяя ставни и запирая дверь на крюкъ, а потомъ посовѣтовала работнику идти спать, пока господина нѣтъ дома.

   Такимъ образомъ отсутств³е священника ни въ комъ не возбуждало безпокойства. Всѣ знали, что онъ отправился въ Тамслейгъ, гдѣ по всей вѣроятности и остался ночевать у своего давнишняго пр³ятеля, видѣвъ, что снѣжная мятель и сильный вѣтеръ не утихаютъ; иначе и быть не можетъ!

   А пока гудѣлъ вѣтеръ и завывала снѣжная мятель, дѣтямъ было очень весело, потому что Кез³я, будучи отъ природы веселаго характера, разсказывала имъ разныя смѣшныя сказки и говорила имъ, что такъ какъ до Рождества остался только одинъ день, то она приготовитъ имъ яблоковъ, начинитъ ихъ гвоздичными головками и сваритъ въ настоенномъ смородиною винѣ, какъ это поется въ старинныхъ пѣсняхъ, написанныхъ Бэномъ Джонсономъ.

   Было уже довольно поздно, болѣе восьми часовъ вечера, когда дѣти пошли спать.

   - "И сохрани, Господи, всѣхъ птичекъ, чтобы онѣ не замерзли въ снѣгу. Аминъ!" Такъ заключилъ Рэй свою молитву на сонъ грядущ³й.

   - "Аминь", отвѣтилъ ему соннымъ голосомъ Робъ, уже начинавш³й дремать.

   Никто ни о чемъ не безпокоился въ эту ночь; но когда настало утро, потомъ прошелъ и полдень, а священникъ все еще не возвращался, то прислуга страшно встревожилась и эта тревога невольно сообщилась также и дѣтямъ.

   Мятель разбушевалась еще сильнѣе. Снѣгъ шелъ не переставая, небо слилось въ одну сплошную сѣрую массу, вѣтеръ дулъ съ такою силою, какъ будто хотѣлъ сорвать крышу съ дома; такой ужасной погоды никто не запомнилъ въ Девоншайрѣ втечен³и двадцати лѣтъ; а тамъ, далеко, на морѣ, эта буря причинила много, много бѣдъ и несчаст³й.

   - Что это барина нѣтъ до сихъ поръ? Гдѣ-же онъ теперь можетъ быть? безпрестанно повторяла встревоженная Кез³я.- Невозможно, чтобы онъ все находился у сквайра въ Тамслейгѣ, потому что сегодня канунъ Рождества, и какже онъ оставитъ приходъ безъ обѣдни, а церковь безъ божественной службы?

   Приходъ былъ разбросанъ въ разныхъ мѣстахъ по сю и по ту сторону болота, а поблизости церкви и дома священника было только нѣсколько крестьянскихъ хатъ, стоявшихъ на довольно большомъ разстоян³и одна отъ другой, и во всемъ приходѣ находился лишь одинъ домъ, побольше другихъ, именно домъ сквайра въ Тамслейгѣ. Тѣ прихожане, которые жили поближе, уже начали сходиться въ домъ священника съ сумерекъ короткаго зимняго дня, наканунѣ праздника, и каждый изъ нихъ выражалъ свои опасен³я на счетъ бѣдъ, как³я можетъ, причинить бушевавшая мятель, причемъ мног³е припоминали разные несчастные случаи, о которыхъ имъ приходилось слышать прежде.

   Рэй стоялъ тутъ-же и внимательно слушалъ, широко раскрывъ глаза. До этой минуты онъ былъ совершенно счастливъ тѣмъ, что няня дала ему полное рѣшето зеренъ для корма птицъ, а теперь у него явилось какое-то смутное представлен³е о томъ, что въ ближайшемъ времени кому-то грозитъ большая бѣда. А Робъ пѣлъ, скакалъ, прыгалъ, кричалъ и рѣзвился до упаду; страшная снѣжная мятель нисколько не пугала его.

   - Вѣрно случилось что-нибудь особенное, говорила то тому, то другому изъ пришедшихъ крестьянъ встревоженная Кез³я, не зная, что ей дѣлать, потому что послать узнать о священникѣ кого-нибудь, въ такую мятель, по ту сторону болота, которое и въ обыкновенное время представлялось мѣстомъ невполнѣ безопаснымъ, было невозможно; даже собаку жалко было бы выгнать на улицу, и къ тому же она боялась разсердить этимъ священника, если онъ, какъ нужно полагать, пережидаетъ мятель у сквайра въ Тамслейгѣ; онъ терпѣть не могъ "никакой безтолочи и суеты". Она положительно недоумѣвала, какъ ей поступить въ данномъ случаѣ.

   Вдругъ, въ сумерки, или даже нѣсколько позднѣе, когда наступившая темная ночь окутала своимъ непроницаемымъ покровомъ всю окрестность, когда мятель наносила цѣлыя горы снѣга и почти завалила совсѣмъ окна и двери, пришедъ старикъ разнощикъ, съ своимъ тяжелымъ коробомъ за спиною, который чуть не сбился съ дороги и, почти совсѣмъ закоченѣвъ отъ холода, просилъ пр³ютить его.

   Разнощика этого всѣ хорошо знали во всемъ округѣ. Его приняли, усадили у печки, напоили глинвейномъ, чтобы отогрѣть, и сказали ему, чтобы онъ остался ночевать и что для него сейчасъ приготовятъ постель. Какъ только онъ немного опомнился отъ испытаннаго недавно страха заблудиться и замерзнуть, такъ прежде всего освѣдомился о священникѣ; но когда онъ услыхалъ, что хозяинъ до сихъ поръ еще не возвращался домой, то вдругъ совсѣмъ остолбенѣлъ, какъ будто съ нимъ сдѣлался параличъ.

   - Что-же это такое? вскрикнулъ онъ.- Да вѣдь я еще вчера вечеромъ встрѣтилъ его благословен³е, возвращающагося домой изъ Тамслейга! Господи помилуй! Господи помилуй!... Онъ навѣрное погибъ, переходя во время мятели черезъ болото!

   Всѣ собравш³еся въ кухнѣ приходск³е крестьяне вскрикнули въ одинъ голосъ, услыхавъ это, а лица дѣтей совсѣмъ помертвѣли отъ ужаса.

   - Да ты навѣрное можешь сказать, что видѣлъ именно его, а не кого-нибудь другаго? съ замиран³емъ сердца спросила Кез³я.

   - Что вы? Богъ съ вами! Да развѣ я не знаю вашего господина? возразилъ ей на это разнощикъ. - Онъ еще поздоровался со мной и сказалъ мнѣ, что навѣрное придетъ сюда ранѣе меня, потому что мнѣ нужно было свернуть немного въ сторону, чтобы занести женѣ Кэрью крючковъ, иголокъ и нитокъ, которыя она заказала мнѣ принести ей; тутъ мы и разошлись по разнымъ дорогамъ; переночевавъ въ хатѣ Кэрью, я поутру отправился дальше. Господи помилуй! Ну, теперь иадо полагать, что его благословен³я уже нѣтъ болѣе въ живыхъ!

   При общихъ возгласахъ и суматохѣ, вызванныхъ этимъ извѣст³емъ, никто не обратилъ вниман³я на присутствовавшихъ тутъ дѣтей, какъ вдругъ Робъ отчаяннымъ голосомъ закричалъ:

   - Рэйди также умеръ!

   Всѣ оглянулись и увидали, что ребенокъ лежитъ на полу безъ чувствъ.

   Въ одну секунду всѣ бросились къ нему и окружили его; наконецъ, онъ открылъ глаза, какимъ то безсознательнымъ взглядомъ обвелъ комнату, вздрогнулъ, заплакалъ и чуть слышно произнесъ:

   - Это за то, что папа не хотѣлъ помочь бѣднымъ птичкамъ!

   Кез³я, сообразивъ въ эту ужасную минуту всю тяжесть ноши, какую судьба взвалила ей на плечи, ей, безпомощной, одинокой женщинѣ, тѣмъ не менѣе сочла своею обязанностью дѣйствовать въ этомъ случаѣ энергично и потому, отнеся Рэя на рукахъ въ его постель, она стала уговаривать его, чтобы онъ не пугался, такъ какъ пока еще нѣтъ положительной причины приходить въ отчаян³е. Потомъ она сошла внизъ, при всѣхъ громко разбранила разнощика, назвавъ его старымъ дуракомъ за то, что онъ вздумалъ выражать свои предположен³я и опасен³я при дѣтяхъ, и затѣмъ стала совѣщаться съ сосѣдами на счетъ того, какъ было бы лучше дѣйствовать въ настоящее время.

   Крестьяне добровольно предложили свои услуги отправиться на поиски священника; но ихъ было всего человѣка четыре или пять и притомъ двое изъ нихъ уже совсѣмъ старики. Тѣмъ не менѣе, взявъ свои фонари и вооружившись топорами, они отправились и вскорѣ скрылись въ вихрѣ снѣжной мятели.

   Сначала они рѣшили, что нужно влѣзть на церковную колокольню и звонить тамъ въ оба колокола; но потомъ сообразили, что это будетъ безполезно, такъ какъ при сильныхъ порывахъ вѣтра колокольный звонъ совсѣмъ не будетъ слышенъ. Такимъ образомъ крестьяне пошли на поиски въ эту бурную ночь, а ихъ испуганныя жены остались дожидаться ихъ въ кухнѣ священническаго дома, находя даже нѣкотораго рода удовольств³е въ ощущен³и чувства страха всяк³й разъ, когда старикъ-разнощикъ чуть не каждую минуту, всплеснувъ руками, громко произносилъ.

   - Господи помилуй! Онъ теперь погибш³й человѣкъ!

   И это продолжалось до тѣхъ поръ, пока Кез³я, обозвавъ его еще разъ старымъ дуракомъ, не отослала его спать, что онъ тотчасъ же безпрекословно исполнилъ.

   Женщины между тѣмъ расположились около кухонной печки, попивали предложенное имъ Кез³ею и настоенное на разныхъ пряностяхъ вино, и разсказывали одна другой самыя страшныя вещи и случаи, о которыхъ онѣ слыхали отъ своихъ отцовъ и дѣдовъ, безпрестанно уснащивая свои повѣствован³я словами: "а вотъ еще сказываютъ" и т. д.

   А Кез³я пошла наверхъ и сѣла возлѣ кроватей Роба и Рэя. Робъ крѣпко спалъ, а Рэй лежалъ съ открытыми глазами, часто вздрагивалъ, стоналъ и все твердилъ:

   - Папа не хотѣлъ помочь бѣднымъ птичкамъ, да, не хотѣлъ, и я знаю, что Богъ разсердился на него за это.

   Вотъ и ночь уже прошла, томительная, безконечно длинная ночь, но вѣтеръ по прежнему вылъ, а снѣжная мятель по прежнему не унималась. На разсвѣтѣ крестьяне воротились; поиски ихъ не привели ни къ чему. Они говорили, что искали вездѣ, по всему болоту, на разстоян³и цѣлыхъ восьми миль; но въ сущности, сами того не подозрѣвая, они не отходили отъ священническаго дома далѣе четырехъ миль, болѣе кружась на одномъ мѣстѣ, такъ какъ сквозь снѣжную, залѣплявшую имъ глаза мятель трудно было узнать, гдѣ именно находишься. Наступило утро, мрачное, сѣрое; снѣгъ все еще продолжалъ идти, но вѣтеръ уже стихъ. Тогда Кез³я обратилась къ самому молодому и самому сильному изъ находившихся въ кухнѣ крестьянъ съ просьбою дойти до самаго Тамслейга, чтобы навести болѣе вѣрныя справки о священникѣ. Это было дѣло трудное и даже небезопасное, такъ какъ всѣ дороги были занесены и всевозможныя сообщен³я прекратились; но молодой парень былъ не трусъ и смѣло обѣщалъ ей постараться сдѣлать все, что можно, пробормотавъ, однакожъ, себѣ подъ носъ:

   - Я знаю, что это будетъ напрасно; священникъ, по всей вѣроятности, уже давно замерзъ въ эту холодную ночь.

   Между тѣмъ проч³е крестьяне забрались на церковную колокольню и принялись звонить въ колокола, такъ какъ теперь вѣтеръ утихъ, слѣдовательно, звонъ могъ быть слышенъ даже въ дальнихъ хатахъ, откуда можно было ожидать какой нибудь помощи или вѣстей.

   Было одинадцать часовъ утра, тотъ самый часъ, въ который обыкновенно начинается богослужен³е въ день Рождества Христова. Церковь была маленькая, темная и мрачнаго вида; кое-гдѣ она была украшена вѣтками остролистника и бобовника, да и это сдѣлалось какъ бы противъ воли священника, который не любилъ такихъ постороннихъ украшен³й, называя это глупостью; поэтому церковь смотрѣла какъ-то уныло, съ своими голыми каменными стѣнами, простымъ деревяннымъ аналоемъ и тѣсною, угрюмою и сырою каѳедрою, которая похожа была на тюремную камеру. Когда погода немного прояснилась, то туда собрались женщины, въ своихъ красныхъ праздничныхъ плащахъ, и зажгли тамъ нѣсколько восковыхъ свѣчъ, освѣтившихъ немного царствующую въ церкви темноту, но не остались тамъ, потому что было очень холодно и притомъ какъ-то жутко, и еще болѣе холодно становилось на душѣ при мысли, что въ такой велик³й день въ храмѣ не совершается обычнаго богослужен³я, и что пастырь этой церкви лежитъ гдѣ нибудь замерзш³й въ снѣгу.

   А въ домѣ священника Кез³я попробовала было прочитать дѣтямъ утренн³я молитвы этого торжественнаго дня, но голосъ ея дрожалъ, а вниман³е дѣтей было развлечено другимъ. Всѣ онѣ сидѣли серьезныя, съ испуганными личиками, даже двѣ крошки-дѣвочки близнецы; а Рэй сидѣлъ поодаль отъ прочихъ, прислонившись головою къ стеклу окна, и все молчалъ. Видъ этого мальчика пугалъ его няню пожалуй не менѣе судьбы, постигшей ея господина.

   "Да, этотъ ребенокъ все принимаетъ къ сердцу", думала она про себя, вздыхая.

   Нечего было и пытаться занять дѣтей чтен³емъ духовной книги; поэтому Кез³я сложила большой молитвенникъ въ черномъ кожаномъ переплетѣ и пригласила стоявшихъ у крыльца прихожанъ войти въ домъ. Нѣкоторые изъ нихъ съ опасностью жизни пришли въ мятель за нѣсколько миль, чтобы не пропустить торжественной рождественской церковной службы; но они нашли церковь пустою, а ея пастыря отсутствующимъ. Всѣ они были увѣрены, что священника нѣ