Омулевский Иннокентий Васильевич - Стихотворения, Страница 3 - Книги

align="justify">

<1881>

273. РАЗЛАД

В душе темно, как ночью в бурном море,

И там, во тьме, как за волной волна,

Без устали идет за горем горе,

Вновь поднимая прошлое со дна.

Вокруг меня сияющие лица,

Я слышу смех ликующих людей;

А издали проходит вереница

Угрюмых лиц, страдальческих теней...

Давно мой ум опутать, как сетями,

Стремится тот чудовищный разлад;

Но он могуч над слабыми умами, -

Я знать хочу: кто прав, кто виноват?

Мне дела нет до этих ликований,

Пока они доходят до меня

В сопутствии подавленных рыданий:

Я света жду - не призрачного дня!

Ведь слабый блеск мерцающей зарницы

Не озарит широкого пути,

А солнца луч и в глубину темницы

Способен узнику отраду занести.

В душе темно, как ночью в бурном море,

Находит скорбь волною за волной...

Но, может быть, ты смоешь это горе,

Девятый вал, когда-нибудь собой!

<1881>

274. ЗАПЕВКА

Люди мучат меня

За свободу мою, -

Что я весел всегда,

Что я песни пою.

Но не знают они,

Что от боли тех мук

Только крепнет в груди

Чародейственный звук.

Сколько на небе звезд,

Столько песен во мне;

Звезды светят в ночи,

Я пою в тишине.

И как звездных никто

Не измерит высот,

Так и песня моя

Всё растет и растет!

<1882>

275. СОВЕТ

"Покорись! - родная говорила. -

Ведь врагов тебе не превозмочь;

Велика их сплоченная сила,

И темны их помыслы, как ночь.

Разве ты не знаешь, что на муки

Вел людей упорно-смелый путь?

Не такие опускались руки,

Не такая задыхалась грудь!

Был еще ты, сын мой, в колыбели,

10 Как борцов я знала: у иных -

В двадцать лет их кудри поседели

И улыбка с уст сбежала их,

У других - под гнетом покаянья

Светлый ум померкнул навсегда...

О, как много слышалось страданья

В их словах, безумных иногда!

Молод ты, а дума молодая

Любит часто собственный обман;

Путник верит в призраки, не зная,

20 Что пред ним лишь стелется туман.

Поздно, сын, приходит отрезвленье,

И когда в измученную грудь

Западет тяжелое сомненье,

Сил уж нет идти в обратный путь.

Помертвев от ужаса и боли,

Без надежды в сердце на исход,

Где найдешь ты столько силы воли,

Чтобы снова кинуться вперед?

Не в друзьях ли - думаешь ты - сила,

30 Закалить способная твой дух?

Много их я, друг, переменила, -

Непродажных не было и двух!

А на крик души твоей отважной,

На призыв к отчаянной борьбе -

Даже друг и лучший, не продажный,

Не ответит откликом тебе.

Если ж ты знавал между друзьями

Удальцов незыблемой души, -

Те друзья давно замолкли сами

40 Где-нибудь в неведомой глуши...

Знаю, друг, что в нравственной опоре

Много значит добрая жена;

Что с тобой и радости, и горе

Понесет безропотно она.

Но бывают высшие страданья:

Колыбель, как призрак роковой,

Восстает в минуту колебанья -

И подруга жертвует тобой...

Покорись же, тронься хоть слезами,

50 О мой милый, мой любимый сын!

Враг стоит несметными рядами...

Покорись! Ты видишь - ты один!.."

Уж давно молчит моя родная,

Уж навек замолк ее совет.

Но я всё борюсь, не уставая,

И во мне раскаяния нет.

А врагов несметнее всё сила,

Все друзья ушли куда-то прочь...

Может быть, сразит меня могила,

60 Но мой дух врагам не превозмочь!

<1882>

276. БИРГОСИНСКИЙ ЛЕС

Дорожный набросок

Что пристально взглянул, ямщик, ты на меня?

Дивит тебя небось, с каким восторгом я

На жестком облучке присел с тобою рядом?

Ты думаешь: "Зачем он жадным ловит взглядом

По обе стороны дороги темный лес?

Ведь в Питере, поди, каких уж нет чудес!"

Пожалуй, ты и прав... Но знай, земляк любимый,

Мне всяческих чудес милее край родимый,

Мне любо оттого, что едем мы тайгой:

Не снится и во сне столице лес такой!

Как все сибиряки, люблю я бор дремучий,

Где бродит наш земляк косматый и могучий -

Медведь; его у нас "хозяином" зовут, -

И точно, он вполне хозяйничает тут.

Мне Мишка тоже люб: сибирские трущобы

Представить не могу я без его особы.

Давно, когда еще я отроком был сам

И шлялся, как иной зверенок, по лесам,

Запас поэзии беспечно накопляя, -

Уж знал я этого причудника-лентяя:

Встречался ли мне кедр, обросший снизу мхом,

Бруснику ли я брал горстями, как черпком,

Искал ли диких пчел в лесине лиственничной -

Мне так и думалось, что лакомка привычный

Таких лесных даров, таких отборных блюд -

Косматый мой земляк - уж где-нибудь да тут.

Случилось даже нам и лакомиться вместе,

Хотя и не вблизи, но так... шагов за двести.

Заметивши меня - гроза сибирских баб, -

Рябины спелой куст он выпустил из лап

И вежливо привстал, как будто приглашая,

Чтоб я ему прочел стихи, не унывая;

Но я скорей удрал: "Лукав, мол, ты, земляк,

Да только ведь и я... природный сибиряк".

Так вот как, мой ямщик! Сибирскою тайгою

Потешил ты меня; а там, за Бирюсою,

Пойдет уж лес другой, и я соснуть могу.

Но знаешь ли, за что люблю я так тайгу?

Она являет мне живое воплощенье

Страны моей родной: в ней то же запустенье,

Такой же в ней хаос, безлюдье, тишина,

И так же благом прав обижена она;

В ней столько же богатств, не тронутых от века,

На пользу общую, рукою человека,

И те же, наконец, медведи за людей

На полной волюшке хозяйничают в ней...

<1882>

277. БЛИЗ ГРАНИЦ МОНГОЛИИ

Дорожный набросок

Еду я... Саянские хребты

Тешат глаз мой вечными снегами.

Я дремлю. О родине мечты

Золотыми кажутся мне снами.

Чу!.. монгол... Луна глядит с небес,

Как он пал пред чем-то на колени...

А к нему чудесный темный лес

Протянул причудливые тени.

Сон пропал. Но грезы всё растут,

Словно те седые великаны,

Что стоят на страже вечной тут,

В голубые кутаясь туманы.

Мне сдается: родина моя

Через них гигантскими шагами

Перешла и смотрит на меня

Ожиданья полными очами, -

И, качая грустно головой,

Будто шлет мне молча укоризну,

Что не раз я там, в стране чужой,

Забывал далекую отчизну...

<1882>

278. БАРАБИНСКАЯ СТЕПЬ

Дорожный набросок

Не забыть мне, как ранней весною,

Чуть растают снега на полях,

Я, бывало, родной Барабою

Проезжал по зарям на _дружках_. {*}

При волшебном румянце природы

Путь в степи чародейски хорош!

Как спросонок зардеются воды

Озерков. Точно бодрая дрожь

Пробежит по сухому бурьяну

10 От весеннего ветра, - а там

И уйму нет степному буяну, -

Он как вихорь несется к холмам,

Где задвигались странные тени:

Это ветряных мельниц ряды,

Пробудясь от его нападений,

Начинают дневные труды.

Так и ждешь, что сейчас Дон-Кихота

Привиденье мелькнет на холмах...

И дремать припадает охота,

20 Созерцая лишь крыльев размах.

Но картины мгновенно не стало,

Унеслась и дремота за ней.

"Жги, малютки!" - кричит разудало

На проворных _дружок_ лошадей.

Он к бичу не дает им повадки:

Не для красного молвить стишка,

Барабинские знают лошадки

Рукавицу да голос _дружка_.

Под дугой колокольчик обычный

30 Так и замер, не трогая слух, -

И во мне от езды непривычной

Замирает томительно дух.

Из-под ног лошадей, без оглядки,

В белых брючках мохнатых, гурьбой

Удирают в ковыль куропатки,

Точно школьницы резво домой.

И чем дальше, тем лучше картины...

Впереди - перелесок пошел.

На верхушке громадной лесины

40 Восседает, топорщась, орел.

А вдали, посредине дороги,

Как хозяева полные тут,

Косачи без малейшей тревоги

Совещанье о чем-то ведут.

"Глуповатая птица весною, -

Замечает _дружок_ про себя. -

Уж была бы винтовка со мною,

Не видать бы тетерькам тебя!"

И, прикрикнув: "Держись, мол, левее!" -

50 Разгоняет он птиц. А заря

Так и пышет всё ярче, алее.

Вдруг - ее же лучами горя -

Развернулося озеро. Слышен

Где-то издали крик лебедей.

Вон плывут они парами! Пышен,

Розоватый теперь от лучей,

Их наряд белоснежный. И глухо,

Точно исповедь, слышится мне:

"Тоже бьют их немало... для пуху...

60 Вот уж это так птица вполне!"

И _дружок_, покраснев, как девица,

Продолжает, сдержавши коней:

"Королевна прямая - не птица!

Ишь, у нас полюбилося ей.

Здесь места - благодатное дело,

Не другим, не Рассей чета...

Аль тебе уж трястись надоело?

Погоди! - остается верста.

Не верста хоть - побольше немного,

70 Да ведь кто их здесь мерял? Допрежь

Тут была столбовая дорога,

А теперече - волк ее ешь! -

Попадаются, значит, гнилые

Верстовые столбы посейчас, -

Старики и толкуют седые:

Семисотные версты у нас!

Ну, малютки! вздохнули с натуги?" -

Речь заводит он с тройкой лихой,

И, прикрикнув: "Работайте, други!" -

80 Уж несется, как вихорь степной.

Вот и станция. Снова рядами

Возвышаются мельниц холмы.

Подъезжаем к пристанищу мы

В три окошка с резными ставнями.

Вся семья высыпает вперед

К растворившимся настежь воротам.

"Седока, мол, господь вам дает,

Так примайте-ка гостя с почетом", -

Говорит, поклонившись, _дружок_.

90 И пойдут по-сибирски приветы,

Да поклоны, да с солью ответы,

Точно здесь - твой родной уголок.

Но хоть он и чужой, а с охотой

За порог переступишь его:

Там всё дышит хозяйством, заботой,

Чистоплотностью прежде всего.

Входишь в горницу. Пахнет приятно

Лиственничного леса смолой;

Пол лоснящийся вымыт с дресвой,

100 И особенно как-то опрятно

Смотрят голые стены кругом.

А к стенам прислонились рядами,

Под накрышкой тюменским ковром,

Сундуки с дорогими вещами.

Тут же с грудой подушек кровать

Манит путника пышной периной

За цветистый свой полог старинный -

На лебяжьем пуху полежать.

И мигнуть не успеешь, раздевшись,

110 Как накроется в горнице стол;

А хозяйская дочка, зардевшись,

С устремленными взорами в пол,

Расстановит на скатерти чистой

Угощений обильный запас, -

И невольно разлакомят вас

Самый вид их и пар их душистый.

И чего-то, чего-то здесь нет!

За обилием яств и солений,

Как сибирского кушанья цвет,

120 Подаются ржаные пельмени.

Но когда из-под длинных ресниц

Любопытные выглянут очи

С глубиною и сумраком ночи,

Как у зорких встревоженных птиц,

И послышится звук мелодичный:

"На здоровье покушай-ка всласть", -

Так и дрогнет душа необычной

Симпат_и_ей, похожей на страсть.

О, степные красавицы наши!

130 На расцвете житейской весны

Навевали чудесные сны

Мне глаза темно-карие ваши.,.

Но довольно. Мечты о былом

Заковали в незримые цепи

Расходившийся стих мой - ив нем

Не осталось простора для степи.

Не порвать мне волшебную цепь,

Я не в силах разрушить былого...

Ты простишь мне бессилие слова,

140 Барабинская чудная степь!

<1883>

"Ехать на дружках" - выражение чисто сибирское. "Дружками" зовут вольных ямщиков на Барабе, где у каждого из них имеется на ближайшей станции свой "дружок" (приятель), который обязательно и везет седока дальше за вперед условленную дешевую плату. На остановках за продовольствие и услугу не берут ничего, - так, по крайней мере, было на нашей памяти.

279. СИБИРСКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ

Посвящается моему сыну