Неизвестные Авторы - Песенные переработки стихотворений Xviii - начала Xx века

nbsp;

  

  

   Пробирался с трудом.

  

  

  

   И всю ночь напролет

  

  

  

   Я всё думал о ней:

  

  

  

   Каково будет ей

  

  

  

   Без милого жить век?

  

  

  

  

   702

  

  

  Много песен слыхал я в родной стороне,

  

  

  Не про радость - про горе там пели,

  

  

  Из тех песен одна в память врезалась мне,

  

  

  Это песня рабочей артели:

  

  

   Ой, дубинушка, ухнем,

  

  

   Ой, зеленая, сама пойдет,

  

  

   Подернем, подернем да ухнем!

  

  

  Англичанин-хитрец, чтоб работе помочь,

  

  

  Изобрел за машиной машину,

  

  

  А наш русский мужик, коль работать невмочь,

  

  

  Так затянет родную дубину.

  

  

   Ой, дубинушка, ухнем... и т. д.

  

  

  И от дедов к отцам, от отцов к сыновьям

  

  

  Эта песня идет по наследству,

  

  

  К ней в беде прибегает наш русский народ,

  

  

  Как к последнему верному средству.

  

  

   Ой, дубинушка, ухнем... и т. д.

  

  

  Умирая, отец на дубовой скамье

  

  

  Завещает любезному сыну

  

  

  Лишь тупую покорность суровой судьбе

  

  

  Да унылую песнь про дубину...

  

  

   Ой, дубинушка, ухнем... и т. д.

  

  

  На Руси <на> святой жандармерии рой,

  

  

  Рой шпионов летает, как туча,

  

  

  Залетает в дома, пробуждает от сна,

  

  

  Поднимает народ наш могучий.

  

  

   Ой, дубинушка, ухнем... и т. д.

  

  

  По дороге большой, по большой столбовой,

  

  

  Что Владимиркой век уж зовется,

  

  

  Звон цепей раздается глухой, роковой

  

  

  И "Дубинушка" стройно несется...

  

  

   Ой, дубинушка, ухнем... и т. д.

  

  

  Есть на Шипке курган, занесенный кругом,

  

  

  Кости русские там не догнили -

  

  

  В именины царя, чтоб ему угодить,

  

  

  Сорок тысяч солдат уложили.

  

  

   Ой, дубинушка, ухнем... и т. д.

  

  

  Именинный пирог из начинки людской

  

  

  Брат подносит державному брату...

  

  

  А в России голодной, в России глухой

  

  

  Снег заносит крестьянскую хату...

  

  

   Ой, дубинушка, ухнем... и т. д.

  

  

  Виды видывал я на чужой стороне,

  

  

  Но нигде я не видел такого,

  

  

  Чтобы всякая дрянь на мужицкой спине

  

  

  Выезжала, да так бестолково.

  

  

   Ой, дубинушка, ухнем... и т. д.

  

  

  Но настанет пора, и проснется народ,

  

  

  Разогнет он могучую спину,

  

  

  И в подарок царю он с собой принесет

  

  

  Здоровей да покрепче дубину...

  

  

   Ой, дубинушка, ухнем,

  

  

   Ой, зеленая, сама пойдет,

  

  

   Подернем, подернем да ухнем!

  

  

  

  

   704

  

  

   Из-за острова на стрежень,

  

  

   На простор речной волны,

  

  

   Выплывают расписные |

  

  

   Стеньки Разина челны. | (2)

  

  

   На переднем Стенька Разин

  

  

   С молодой сидит княжной,

  

  

   Свадьбу новую справляет, |

  

  

   Сам веселый и хмельной! | (2)

  

  

   Позади их слышен ропот:

  

  

   "Нас на бабу променял,

  

  

   Только ночь с ней провозился - |

  

  

   Сам наутро бабой стал".

   | (2)

  

  

   Этот ропот и насмешки

  

  

   Слышит грозный атаман,

  

  

   И он мощною рукою

  |

  

  

   Обнял персиянки стан. | (2)

  

  

   "Волга, Волга, мать родная,

  

  

   Волга - русская река!

  

  

   Не видала ты подарка |

  

  

   От донского казака. | (2)

  

  

   Чтобы не было раздора

  

  

   Между вольными людьми,

  

  

   Волга, Волга, мать родная, |

  

  

   На, красавицу прими!"

  | (2)

  

  

   Одним взмахом поднимает

  

  

   Он красавицу княжну

  

  

   И за борт ее бросает |

  

  

   В набежавшую волну... | (2)

  

  

   "Что ж вы, черти, приуныли,

  

  

   Эй ты, Филька, черт, пляши!

  

  

   Грянем, братцы, удалую |

  

  

   На помин ее души..." | (2)

  

  

  

  705. ПОХОРОННЫЙ МАРШ

  

  

   Вы жертвою пали в борьбе роковой

  

  

   Любви беззаветной к народу,

  

  

   Вы отдали всё, что могли, за него,

  

  

   За честь его, жизнь и свободу!

  

  

   Порой изнывали по тюрьмам сырым,

  

  

   Свой суд беспощадный над вами

  

  

   Враги-палачи уж давно изрекли,

  

  

   И шли вы, гремя кандалами.

  

  

   Идете усталые, цепью гремя,

  

  

   Закованы руки и ноги,

  

  

   Спокойно и гордо свой взор устремя

  

  

   Вперед по пустынной дороге.

  

  

   Нагрелися цепи от знойных лучей

  

  

   И в тело впилися змеями,

  

  

   И каплет на землю горячая кровь

  

  

   Из ран, растравленных цепями.

  

  

   А деспот пирует в роскошном дворце,

  

  

   Тревогу вином заливая,

  

  

   Но грозные буквы давно на стене

  

  

   Уж чертит рука роковая!

  

  

   Настанет пора - и проснется народ,

  

  

   Великий, могучий, свободный!

  

  

   Прощайте же, братья, вы честно прошли

  

  

   Ваш доблестный путь, благородный!

  

  

  

  

   706

  

  

   Солнце всходит и заходит,

  

  

   Да в моей тюрьме темно,

  

  

   Днем и ночью часовые |

  

  

   Стерегут мое окно. | (2)

  

  

   Как хотите стерегите, |

  

  

   Я и сам не убегу,

  | (2)

  

  

   Хоть мне хочется на волю, |

  

  

   Цепь порвать я не могу, | (2)

  

  

   Да уж вы, цепи, мои цепи, |

  

  

   Цепи - железны сторожа. | (2)

  

  

   Не порвать вас, не порезать! |

  

  

   Без булатного ножа.

   | (2)

  

  

   Черный ворон, сизокрылый, |

  

  

   Что ж ты вьешься надо мной? | (2)

  

  

   Аль мою погибель чуешь? |

  

  

   Черный ворон, я не твой. | (2)

  

  

   Аль спустись к мому окошку, |

  

  

   Про свободу песню спой,

  | (2)

  

  

   Ты слобода, ты слобода,

  

  

   Не крестьянская судьба.

  

  

  

  

   707

  

  

   Трансвааль, Трансвааль, страна моя,

  

  

   Горишь ты вся в огне!

  

  

   Под деревом развесистым |

  

  

   Задумчив бур сидел.

  | (2)

  

  

   "О чем задумался, детина,

  

  

   О чем горюешь, седина?"

  

  

   - "Горюю я по родине, |

  

  

   И жаль мне край родной. | (2)

  

  

   Сынов всех девять у меня,

  

  

   Троих уж нет в живых,

  

  

   А за свободу борются |

  

  

   Шесть юных остальных. | (2)

  

  

   А старший сын - старик седой -

  

  

   Убит был на войне;

  

  

   Он без молитвы, без креста, |

  

  

   Зарыт в чужой земле.

   | (2)

  

  

   А младший сын двенадцати лет

  

  

   Просился на войну,

  

  

   Но я сказал, что нет, нет, нет - |

  

  

   Малютку не возьму.

  

   | (2)

  

  

   "Отец, отец, возьми меня

  

  

   С собою на войну -

  

  

   Я жертвую за родину |

  

  

   Младую жизнь свою". | (2)

  

  

   Я выслушал слова малютки,

  

  

   Обнял, поцеловал

  

  

   И в тот же день, и в тот же час |

  

  

   На поле брани взял.

  

  | (2)

  

  

   Однажды при сражении

  

  

   Отбит был наш обоз,

  

  

   Малютка на позицию

  |

  

  

   Ползком патрон принес, | (2)

  

  

   Настал, настал тяжелый час

  

  

   Для родины моей.

  

  

   Молитеся вы, женщины, |

  

  

   За ваших сыновей.

  | (2)

  

  

   Трансвааль, Трансвааль, страна моя, -

  

  

   Бур старый говорит:

  

  

   За кривду бог накажет нас, |

  

  

   За правду наградит".

  | (2)

  

  

  

  

   708

  

  

   Белой акации гроздья душистые

  

  

  

  Вновь аромата полны,

  

  

   Вновь разливается песнь соловьиная

  

  

   В тихом сиянии чудной луны!

  

  

   Помнишь ли лето: под белой акацией,

  

  

  

  Слушали песнь соловья?..

  

  

   Тихо шептала мне чудная, светлая:

  

  

   "Милый, поверь мне!.. навек твоя".

  

  

   Годы давно прошли, страсти остыли,

  

  

  

  Молодость жизни прошла,

  

  

   Белой акации запаха нежного,

  

  

   Верь, не забыть мне уже никогда...

  

  

   <1902>

  

  

  

  

   709

  

  

   В далеком Цусимском проливе.

  

  

   Вдали от родимой земли,

  

  

   На дне океана глубоком

  

  

   Забытые есть корабли.

  

  

   Там русские есть адмиралы,

  

  

   И дремлют матросы вокруг,

  

  

   У них вырастают кораллы

  

  

   На пальцах раскинутых рук.

  

  

   Когда засыпает природа

  

  

   И яркая светит луна,

  

  

   Герои погибшего флота

  

  

   Встают, пробуждаясь от сна.

  

  

   Они начинают беседу -

  

  

   И, яростно сжав кулаки,

  

  

   О тех, кто их продал и предал,

  

  

   Всю ночь говорят моряки.

  

  

   Они вспоминают Цусиму,

  

  

   Напрасную храбрость свою,

  

  

   И небо, от жизни далекое,

  

  

   И гибель в неравном бою.

  

  

   И в шуме морского прибоя

  

  

   Они говорят морякам:

  

  

   "Готовьтесь к великому бою,

  

  

   За нас отомстите врагам!"

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  663. Новикова, с. 349 (запись 1920-х годов). Варианты: Киреевский, НС, в. 2, ч. 1, с. 76; Чернышев, с. 52; 159-160; Соколовы, No 675; Померанцева, 1957, с. 243; Померанцева, 1958, с. 258; Песня была особенно популярна в начале XX в. под названием "Сережа-пастушок", выносившимся иногда на обложку песенников ("Сережа-пастушок", Киев, 1911). Ноты - Гиппиус, с. 134. Источник - No 102.

  664. Новикова, с. 352 (запись 1930-х годов). Источник - No 29.

  665. Мякутин, ч. 3, с. 93 (запись 1890-х годов). Вариант - "Русские песни", с. 342. Источник - No 162.

  666. Запись составителя на смотре художественной самодеятельности Костромской обл., 1960. Современный песенный вариант, восходящий к публикации с муз. Варламова (М., изд. Ю. Грессера, 1848). Близкие варианты: "Песни тиролек", М., 1860, No 76 (перепечатан: РП XIX в., с. 401); "Новейший русский цыганский песенник", СПб., 1861, с. 89. Развернутый вариант: Ярков, с. 91. Источник - No 201.

  667. Запись составителя 1941 г. от бойцов действующей армии. Варианты: Русская баллада, No 332; Новикова, с. 372. В 1959 г. записана И. Земцовским в Костромской обл. (ИРЛИ, PV, к. 196, п. 3, No 39). Источник - No 205.

  668. Померанцева, 1957, с. 245 (запись 1949 г.). Варианты: Гуревич, Элиасов, с. 1, 2; Новикова, с. 372; Песни гребенских казаков, Публ., вступ. ст. и комментарии Б. Н. Путилова, Грозный, 1946, No 198; Потявин, с. 256; "Фольклор семейских", с. 611 (г. контаминации с "Черной шалью" Пушкина). Неоднократно записывались фольклористами и в послевоенные годы, в частности Костромской экспедицией ИРЛИ 1959-1960 гг. (ИРЛИ, PV, к. 196, п. 3, No 63). Источник - No 215.

  669. Запись составителя 1959 г. в Костромской обл. (ИРЛИ, PV, к. 196, п. 2, No 103). Варианты: Якуб, с. 91; Песни Пинежья, кн. 2, М.,. 1937, с. 282; Акимова, с. 178; Новикова, с. 365; Померанцева, 1957, с. 246, 318; "Фольклор семейских", с. 275. Иногда песня завершается строфой:

  

  

  "Нельзя мне, товарищ, с тобой улететь,

  

  

  Судьбой суждено мне в тюрьме умереть, -

  

  

  Закованы руки, и ноги в цепях,

  

  

  Нет силы могучей в иссохших руках". Напевы в крестьянской среде отличаются от известного (см.: Ярков, с. 87). Источник - No 168.

  670. Запись составителя 1942 г. от бойцов действующей армии. Вариант, характерный для конца XIX - начала XX в.: Догаднн, вып. 1, с. 12. В годы Великой Отечественной войны по образцу "Ермака" создавались новые фронтовые песни (Крупянская и Мина, с. 68). Источник - No 218.

  671. "Новый полный песенник", М., 1874. Варианты: "Маяк", М., 1876, с. 149; Вессель и Альбрехт, No 50; Ф. Лаговский, Ноты к сборнику народных песен, в. 1, М., 1876, No 73; Ядринцев, с. 111; В. Тернопольская, Песни сормовских рабочих (HT, 1937, No 9-10; СМ, 1949, No 8, с. 82). Часто начинается со 2-й строфы. О популярности среди политических ссыльных см.: Белоконский, с. 208; Ядринцев, с. 111. Источник - No 237.

  672. Новикова, с. 369 (запись 1944 г.) Источник - No 227. Напев восходит к музыке Рупина.

  673. Литературный музей в Москве, инв. 163, п. 7, с. 26. Запись Б. Г. Гершкович 1945 г. в Брянской обл. Вариант, возникший в годы Великой Отечественной войны. Другие аналогичные варианты, записанные в Брянской обл., имеют окончание:

  

  

   Горит вся родина моя, -

  

  

   С тех пор пошел я в партизаны,

  

  

   Врагу за это отомстить. Варианты эпохи гражданской войны: Георгиевский, Фольклор Приморья, Владивосток, 1928; Гуревич и Элиасов, No 88. Дореволюционные варианты эпохи русско-турецких войн XIX в. и войн начала XX в. начинались словами: "Под небом Сербии гонимой...", "На нас напали злые турки...", "Отец мой был природный пахарь...", "Между Китаем и Манчжурой...", Источник - No 245,

  674. Киреевский, в. 10, с. 470. Песенный вариант перевода баллады эльзасского поэта Готлиба Конрада Пфеффеля (1736-1809) "Tobackspfeife" (1782), положенный на музыку в 1794 г. К.-Ф.-Э. Пильцем и бытовавший в Германии до середины XIX в. (W. Апderson, Pfeffels "Tobackspfeife" als russisches Soldatenlied. - "Zeitschrift fur slawische Philologie", B. 22, H. 1, 1953, S. 54-57). В песенниках - с 1890-х годов ("Сборник песен для солдат, положенных для мужского хора Швидченко", М., 1892). Перевод приписывается А. Д. Илличевскому, лицейскому товарищу Пушкина. В качестве солдатской и казачьей песни бытовала, вероятно, со времени русско-турецкой войны 1828-1829 годов. Неоднократно записывалась собирателями народных песен, вплоть до настоящего времени (Померанцева, 1957, с. 244). Некоторые старые варианты насчитывали до 300 ст.

  675. Аристов, с. 60. Песенный вариант несохранившегося стихотворения Дельвига. В "Записках" Глинки под 1829 г. (лето) читаем: "Дельвиг написал мне романс: "Не осенний частый дождичек". Музыку на эти слова я впоследствии взял для романса Антониды "Не о том скорблю, подруженьки" в опере "Жизнь за царя"" (Записки, с. 95). Кроме Глинки музыку на текст песни написал В. Цехановский (1887). Текст и мелодия популярны особенно с конца XIX в. Упоминается: Л. Андреев, "Дни нашей жизни" (д. 1); В. Вересаев, "Товарищи"; А. Куприн, "Черная молния". Бытует до наст, времени ("Фольклор семейских", с. 277) с напевом, восходящим к музыке Глинки.

  676. Гусев, с. 35 (запись Н. Овчинниковой и В. Караковского 1952 г.). Переработка стихотворения поэта 1-й половины XIX в. Н. Веревкина "Под зеленою ракитой", написанного 14 мая 1831 г. после битвы под Остреленкой во время польского восстания. Опубликовано: "Русский инвалид", 1831, 8 сентября; и одновременно отд. лубочным изд. в Москве в 1831 г. (см.: Клепиков,

  с.

  116).

  Песня

  лишилась

  шовинистического, официально-патриотического содержания оригинала и вошла со второй половины XIX в. в репертуар казачьих и солдатских масс ("Отрывки из народного творчества Пермской губ.", собрал В. Шишонко, Пермь, 1882). В годы гражданской и Великой Отечественной войны подверглась переработке. Один из вариантов имел характерную концовку:

  

  

  

  И скажи-ка, ворон-птица,

  

  

  

  Что погиб за край родной,

  

  

  

  За советскую границу,

  

  

  

  Под советскою звездой. ("Русский фольклор Великой Отечественной войны", М.-Л., 1964, с. 365). Записи производились фольклористами и в послевоенные годы. Варианты: Гусев, с. 99; Новикова, с. 134; Померанцева, 1957, с. 247; Крупянская и Минц, с. 73; Потявин, с. 264.

  677. Новикова, с. 361. Песня неоднократно записывалась фольклористами в послевоенные годы (Костромская экспедиция ИРЛИ 1959-1961 гг.). Часто соединяется с песней "На горе высокой" (Соболевский, т. 6, No 474, 475; Анисимова, с. 131; Бирюков, 1936, с. 136; Гусев, т. 50). Источник - No 292.

  678. Запись составителя на смотре художественной самодеятельности Костромской обл. 1960 г. Современный песенный вариант (ср. РП XIX в., с. 402). Известны современные варианты, более близкие к подлиннику. (Запись 1959 г. ИРЛИ, PV, к. 196, п. 2, No 92.) Напев восходит к музыке Булахова. Источник - No 204.

  679. Аристов, с. 30. Ст. 4 предпоследней строфы чаще поется! "И с пьяным попом". В начале XX в. закрепился припев:

  

  

  

  Налей, налей, товарищ,

  

  

  

  Заздравную чашу;

  

  

  

  Кто знает, что случится

  

  

  

  С нами впереди. Известны и современные записи (экспедиция ИРЛИ в Костромскую обл. 1959-1960 гг., ИРЛИ, PV, к. 196, п. 2, No 99). Упоминается: Л. Андреев, "Дни нашей жизни", д. 1; М. Горький, "Фома Гордеев", гл. 10; А. Куприн, "Поединок", гл. 19. Источник - No 389.

  680. Померанцева, 1957, с. 247 (запись 1948 г.). В разных вариантах известна с 1880-х годов, была популярна в среде ссыльных революционеров 1890-х годов (А. С. Шаповалов, В борьбе за социализм, М., 1934, с. 290-291). Варианты: Железновы, с. 80; Мякутин, ч. 2, с. 105; Бардин, No 88; Павлова, No 88; Гусев, с, 51. Ст. 1 чаще поется: "Как на дубе на высоком". Другая редакция: Ярков, с. 83. Возможно, послужила источником "Песни о Соколе" А. М. Горького. Подробнее см.: В. Е. Гусев, К вопросу о фольклорном источнике "Песни о Соколе" М. Горького. - "Русский фольклор", IV, М.-Л., 1959, с. 268-274. Источник - No 399.

  681. Песни для Военно-Морского Флота, М., 1951, с. 230. Варианты: "Русские революционные песни", М., 1952; Новикова, с. 567. Особую популярность приобрела в годы гражданской войны, была одной из любимых песен Чапаева (Фурманов, "Чапаев", гл. 6 и 12), стала массовой песней в пераые годы Советской власти. Известны варианты в годы Великой Отечественной войны (Новикова, с. 613). Источник - No 415.

  682. Гусев, с. 101 (запись В. Поздеевой 1952 г.). Характерный образец переосмысления старого сюжета в условиях гражданской войны. Ср.: С. Д. Баранов, О песнях партизан Забайкалья. - "Известия общества изучения Восточно-Сибирской области", Иркутск, 1937, т. 2 (7), с. 89; Парилов, с. 169; "Песни и сказки Пензенской обл.", сост. А. П. Анисимова, Пенза, 1953, с. 192; Померанцева, 1957, с. 248. Источник - No 409.

  683. "Карие глазки. Новейший сборник русских песен", М., 1917, с. 21, с подзагл. "Новейшая народная песня". Переработка матросской песни, созданной накануне 1900 г. поэтом-любителем Г. Д. Зубаревым (Крупянская и Минц, с. 103) на основе песни на слова Н. Щербины (см. с. 597). В песенниках - с 1900-х годов ("Кочегар. Новейший песенник", СПб., 1907). Ранняя музыкальная редакция и вариант текста: "Любимые новые песни, исполняемые Н. В. Плевицкой и другими, переложенные для фортепьяно в две руки с прибавлением текста А. Зориным", тетр. 2, СПб., б. г., с. 14, No 43, под загл. "Вахта кочегара". Источник - No 442.

  684. Новикова, с. 439. Известны многочисленные переработки периода Великой Отечественной войны (Крупянская и Минц, No 43-46, 82; Гусев, No 130-132). Источник - NoNo 442, 683.

  685. РП XIX, с. 388. Варианты: Мякутин, ч. 2, с. 37; Соболевский, т. 6, No 637, 638. Песня, в свою очередь, послужила образцом для переделок в годы гражданской и Отечественной войн. (Варианты см.: "Советский фольклор", вып. 1, 1934, с. 25-27; В. М. Сидельников, Красноармейский фольклор, М., 1938, с. 132. Гуревич, Элиасов, с. 445; "Сказы и песни о Чапаеве", сост. Т. М. Акимова, Саратов, 1957, с. 117; Гусев, с. 98). Источник - No 481. Чуркин Василий Васильевич - крестьянин д. Барской, Орехово-Зуевского уезда, Запонорской вол. Работал на красильной фабрике "Гуслица". За протест против невыносимых условий труда был арестован, бежал из тюрьмы, около 20 лет "разбойничал" (Ал. Перегудов, "Гуслица". - "Новый мир", 1927, No 6). Имя Чурккна стало легендарным и очень популярным. Ему посвящен роман Н. И. Пастухова "Разбойник Чуркин", изданный в 1882 г. (Белоусов, 1928, с. 34-36). Песня включена в анонимную переделку романа "Злодей Чуркин и его преступные деяния", СПб., 1900, с. 15-16. Источник - No 481.

  686. "Серенада, Новый русский песенник", М., 1911, с. 14. Проникло в лубок (Клепиков, с. 147). Вариант: "Фольклор семейских", с. 283. Источник - No 505.

  687. "Две гитары за стеной. Цыганская песня", пере