Мерзляков Алексей Федорович - Низос и Эвриал, Страница 2 - Книги

123;самъ себя ввѣряетъ въ плѣнъ.

Всѣ страхи, всѣ пути измѣрялъ, безотрадный;

Вдругъ внемлетъ бѣгъ коней, звукъ трубный, крики ратны.

Смутился... взоръ простеръ... и ахъ! кого узналъ?

Се ты являешься, нещастный; Эвр³алъ!

Бывъ преданъ нощ³ю, дубравой незнакомой,

Въ рукахъ своихъ враговъ, безжалостно влекомой,

Изтерзанъ, посрамленъ неистовой толпой,

Ждешь смерти, радуясь, что другъ безвреденъ твой!

Напрасно!... онъ притекъ!... Но какъ? на что рѣшиться? -

Какъ друга искупить? Иль прямо устремиться,

И смерть предускорить отчаяннымъ мечемъ?

Сталъ въ тѣнь, подъялъ копье, и обратясь лицемъ

Къ благой владычицѣ полунощныхъ мечтан³й:

Ты будь помощница послѣднихъ начинан³й,

Лѣсовъ Ид³йскихъ стражъ, краса и честь свѣтилъ!

Когда на твой олтарь родитель приносилъ

За сына бѣднаго дары благоугодны;

Когда, отъ прелестей опасныхъ лѣтъ свободный,

Я храмъ твой украшалъ ловитвъ своихъ плодомъ:

Направь мое копье, и гряни надъ врагомъ!

Изрекъ, напрягнулся - и злой булатъ кидаетъ,

Звѣняща смерть, жужжа, мракъ ночи разсѣкаетъ!

Сульмона храбраго ударила въ хребетъ:

Древко сломилося... желѣзо сердце рветъ!

Упалъ, трепещется, пускаетъ вздохъ тяжелый,

И въ рдѣющей крови погрязъ окаменѣлый.

Смутились - смотрятъ вкругъ - не колебался листъ;

Но се еще стрѣлы безвѣстной слышенъ свистъ;

Въ чело Тагоново ударясь задрожала,

И черепъ сквозь пробивъ, въ мозгу горячемъ стала.

Волсцент³и разъяренъ, вкругъ мечется, какъ змѣй,

Чтобъ видѣть, разразить виновника смертей.

Напрасно!... "Такъ и быть! - въ тебѣ упьется мщенье!

Казнись за обоихъ" - изрекъ въ остервененьѣ;

На Эвр³ала мечь свирѣпый обратилъ.

Другъ скрытый, обомлѣвъ, безчувственъ, возопилъ,

Не въ силахъ болѣе во тмѣ лѣсовъ таиться,

Не въ силахъ видѣть смерть, къ Волсценту онъ стремится,

Меня, меня сражай - я здѣсь, всему виной!

Рутулы, казни всѣ обрушьте надо мной!

Онъ братъ мой, онъ не могъ, невиненъ онъ предъ вами!

Клянусь всемощными, Д³аной и звѣздами!"

Столь нѣжной страст³ю къ нещастному пылалъ!

О тщетная мольба! Мечь ярый разтерзалъ

Широку, бѣлу грудь; кровь алая дымится,

Бездушный, блѣдный трупъ на мягкой дернъ катится,

Поникшая глава виситъ на раменахъ.

Такъ юный цвѣтъ весны на отческихъ поляхъ,

Подъ плугомъ срѣзанный, блѣднѣетъ, упадаетъ,

Но умирающ³й - красою восхищаетъ!

Таковъ багряный макъ, усталою главой

Прибитый ко травѣ въ часъ бури роковой!

Вдругъ Низосъ яростный вторгается въ средину,

Сквозь копья, сквозь мечи, имѣя мысль едину:

Волсцента ищетъ онъ, Волсцента только зритъ;

Смущенный кругъ враговъ безстрашнаго тѣснитъ,

Идетъ, себя забывъ, мечь молн³ей вращаетъ,

И весь въ уста врага отверстыя вонзаетъ!

"Ступай и уготовь героямъ нашимъ сѣнь!"

Израненъ, полумертвъ, шатаяся, какъ тѣнь,

На хладный брата трупъ безкровный устремился,

И сладкой смертью съ нимъ на вѣкъ соединился.

Щастливая чета! когда не льщусь мечтой,

Коль нѣжной пѣсни гласъ не кончится со мной:

Вашъ подвигъ позднее потомство не забудетъ,

Доколь Энеевъ домъ властителемъ пребудетъ

Надъ Капитольскою недвижною скалой,

Доколѣ будетъ Римъ вселенныя главой!

Мрзлквъ.

"Вѣстникъ Европы". Часть XLI, No 20, 1808