| Главная » Книги |
Майков Аполлон Николаевич - Бальдур
Майков Аполлон Николаевич - Бальдур Майков Аполлон Николаевич
Бальдур
Песнь о солнце, по сказаниям Скандинавской Эдды
1
Ночь и буря снежная в пустыне,
Вьюги рев неистовый и хохот...
Лишь на миг проглянет бледный месяц
И осветит мутным светом камни,
Между камней вековые ели,
И мелькнет, как тень, на горном гребне
Темный образ всадника... То Конунг,
На пути застигнут бурей, едет.
Ветер треплет волосы седые,
Рвет с могучих плеч медвежью шубу,-
Конунг бури яростной не слышит.
Добрый конь идет не оступаясь
По корням древесным и по камням,
Для него привычен путь пустынный:
Там в горах живет маститый старец,
А к нему не только люди - боги,
В виде смертных странствуя по свету,
На совет заходят и беседу.
Мрачны своды в темном подземельи.
По изломам их идет далеко
С очага колеблющийся отблеск.
Вещий старец и великий Конунг
У огня сидят в глубокой думе.
Тень от них едва дрожит на сводах.
Сын погиб у Конунга - последний
Из троих, и с ним погас могучий
Гальфов род, исшедший от Одина.
Девять дней среди пустых чертогов
Взаперти сидел великий Конунг.
Наконец коня спросил и молча
В горы к старцу вещему поехал;
Издали за ним следили слуги.
Пышет пламя все светлей и выше,
Но сидит, потупив очи, Конунг:
И теперь, и дома, и как ехал,
У него повсюду, неотступно,
Атли труп безмолвный пред очами.
Вдруг возник - как бы сходящий с неба -
Луч пред ним и тихо проплывает,
А в луче ряд Конунгов брадатых.
Наверху, далеко - некто светлый.
Ниже - лица Конунгу знакомы:
Прадед, дед, отец; последний - сам он,
А за ним уж луч как бы обрезан.
Сдвинулись его густые брови...
Но виденье проплыло и скрылось;
Понемногу снова пред глазами
Атли труп безмолвный выступает...
Вот из тьмы опять выходит словно
Поле битвы. Ветер гонит тучи.
Между туч просвечивает месяц.
Девы битв, Валкирии, возводят
Падших в небо: Конунгов меж ними
Средний сын. Видение сокрылось...
Тьма опять кругом; перед очами
Снова труп безмолвный выступает -
Но не Робберт, а все тот же Атли.
Вот из тьмы плывет блестящий город.
Корабли причаливают с моря.
Приступ. Люди на стенах, сам Конунг.
Вдруг в глазах его валится мертвый
Старший сын... И все опять умчалось.
Снова тьма кругом; перед очами
Труп опять безмолвный выступает -
Но не Вилли, а все тот же Атли.
Бурный мыс - скалистый дикий берег.
Сонм проклятых душ - убийц и татей,
Бедняков озлобленные души -
Вылетают вдруг из-за ущелий,
Корабли разбрасывают, топят;
Вот сам Конунг - держится за мачту...
Вдруг волна. Корабль захлестнут. Конунг
Борется средь пенящейся бездны,-
А вверху, над ним простерший руки,
Необъятный, во все небо, образ,
Но лица, как на тени, не видно...
Проплыло видение и скрылось,
Выступает снова тело Атли -
Но над ним остановился образ
Необъятный, без лица и темный,
И схватить руками тело хочет...
В этот миг заговорил вдруг вещий:
"Боги - в небе, в мире - человеки,
В темном аде - яростная Гелла;
Надо всем - Судьба, лица которой
Не видал никто во всей вселенной.
Как слепцы, мы бродим в этом мире;
Жребий всем дается при рожденьи,
И его не только люди - боги
Изменить не властны".
Головою
Покачал, не отвечая, Конунг.
Уж огонь на очаге слабеет,
И горой лежит горячий уголь,
Словно дышит золото живое.
И еще длиннее и темнее
От сидящих протянулись тени.
"Сын был у Одина Бальдур,- снова
Молвил вещий старец.- Тщетно боги,
Тщетно вся вселенная стенала:
Жертву смерть не отдала; и боги
Сами ждут судьбы своей покорно".
Поднял Конунг против воли очи.
"Я тебе о Бальдуре, о Конунг,
Расскажу". И - словно мирозданья
Глубина пред ним открылась - вещий
Устремил в пространство взор и начал:
2
"Мрак был в мире. Вдруг орлы вскричали,
С гор небесных пролилися воды,
Грянул гром, и свет в пространство брызнул:
Народился Бальдур златокудрый!
Народился и помчался в небе,
Сыпля стрелы в недругов бегущих,
Юный, светлый, в панцире и шлеме,
В колеснице с белыми конями.
Клик и пенье в воздухе раздались,
Восклицали все народы: слава!
Восклицали боги в небе: слава!
Слава свету родшемуся, слава!
Слава родшим - Фригге и Одину!
Так потом - на Бальдуровой свадьбе -
Вдохновитель песен, светлый Брагги,
Пел ему с заздравным кубком славу.
Да! тогда божественный не думал,
Что придется скоро песнь иную
Спеть ему на Бальдуровой тризне...
Уж в тот миг, как он родился, Фригга
Слышит - ворон ворону прокаркал:
"Чую, чую, народился Бальдур,
Радость в небе, да и пир у Геллы".
У подножья мирового дуба,
У ключа медвяного, так норны
В то же время предрекли Одину:
Век недолгий Бальдуру назначен;
Он умрет - все в мире пошатнется,
И настанет общее крушенье.
Вдруг струя медвяная иссякнет,
От которой с каждою зарею
Боги пьют и почерпают силу,
Блеск и юность вечную, и крепость,
И они внезапно поседеют,
А на древе жизни свянут листья.
Все враги, которых лишь сковавши,
Боги мир создать могли, восстанут.
Лютый змей, на дно морское ими
Вкруг земли поверженный в оковах,
Встрепенется, пламенем и смрадом
Небеса наполнит, потрясая
И земли и неба твердь, а воды
От его ударов расплеснутся
И с земли, окроме гор, все смоют.
Волк Фенрир, которому насилу
Увязали боги пасть,- он путы
Разорвет и челюсти раскроет,
А когда раскроет, то коснется
До земли одной, другой до неба,-
А уж он одним льдяным дыханьем
Убивает все, что встретит. Солнце
И луну проглотит он, и боги -
Кто пойдет с ним в бой, окаменеет;
Светлый Азград рушится, и смертный
Мрак и хлад вселенную постигнет.
Вот что норны мрачные сказали
При рожденьи Бальдура Одину,
Отчего у миродержца разом
На челе тогда ж запечатлелись
Две бразды, да так уж и остались.
Все с тех пор творения и боги
Устремили к Бальдуру лишь очи,
И когда задумчивый он выйдет
Иль совсем не явится на небо -
По вселенной трепет и смятенье.
3
Но о смерти и не думал Бальдур,
Не давал мечу в ножнах заржаветь,
Сыпал щедро золотые стрелы,
Избавляя страны и народы
От чудовищ, населявших землю.
Неудачу только раз он встретил:
Выезжал он мир смотреть, и видит -
Чудные на севере чертоги.
К золотым вратам подходит дева,
Подымает руку, чтоб щеколду
Отодвинуть, а от рук внезапно
Воздух, воды и весь мир чудесным
Озарились светом, а на землю
Вдруг цветы посыпались и жемчуг.
Удержал коней невольно Бальдур.
На него через плечо взглянувши,
Дева словно замерла. Вдруг слышен
Точно зверя рев: бежит косматый
Великан - и закричал, затопал,
Стал грозить на Бальдура, а деву
Вмиг жезлом серебряным ударил,
И она, как мертвая, упала.
На плечо ее косматый вскинул
И ушел с ней в горы, там и скрылся;
Бальдур отыскать не мог и следу,
Как ни бился. Наконец ударил
По коням и прискакал в Валгаллу.
Пышет гневом, шлем и панцирь сбросил,
Заперся в свой терем, повторяя,
Что ему лишь умереть осталось.
Всполошились боги и послали
Собирать со всей вселенной вести.
И вернулись вестники, сказали:
Великан тот - чародей великий,
Побежден был некогда Одином
И ушел на север; там построил
Изо льдов дворец себе чудесный
И сидит там, дожидаясь часа.
Дева-дочь его. Ей имя Нанна.
И, жезлом ее ударив, старый
Не убил, а в сон поверг глубокий,
И в горах на самую крутую
Положил, ту гору вплоть до неба
Окружив живым огнем, как тыном.
Друг за другом полетели боги
И пытались проскочить сквозь пламя -
Но напрасно! Пламя так и воет!
То сробеет конь, а то и всадник.
Слышит Бальдур: вдруг поднялся с ложа,
Панцирь, шлем, и - на коня! И только
Боги в страхе видели, как пламя
Взволновалось и за ним закрылось.
Он прорвался.
А прорвавшись, Бальдур
Видит - терем; входит - ряд покоев.
Тишина глубокая. Из окон
Полосами падая, играет
На столбах хрустальных красный отблеск.
Вот в последнем наконец покое
Видит он: в тяжелой броне, в шлеме,
Спит его красавица. Тихонько
Снял он шлем - рассыпалися кудри;
Распорол мечом ремни на броне -
И открылась грудь девичья; вскрикнул -
Тихо очи спящая открыла...
И чрез миг уж с нею мчался Бальдур,
И встречали радостно их боги.
Пир венчальный закипел на славу:
Из Валгаллы раздавались громы,
Дождь златой блистая падал с неба,
Молодая сыпала на землю
Полной горстью и цветы, и жемчуг.
Вот с тех пор и началось то время,
Что потом все золотым назвали,-
Всюду жертвы Бальдуру дымились,
Всюду песни в честь его гремели.
Боги стали даже прорицанье
Забывать - как вдруг оно восстало
В полноте ужасной перед ними.
4
Утром - раз сошлись они на завтрак -
Вдруг вбегает Нанна и, в колени
Бросясь к Фригге, вся в слезах, вскричала:
"Скоро Бальдур наш умрет". Вскочили
Боги с мест, едва не расплеснувши
Мед из чаш своих. "Ему приснилось,-
Говорила Нанна,- что в глубокой
Он сидит темнице; рвется, рвется
И никак уж вырваться не может.
Хочет крикнуть - крику нет... и начал
Задыхаться... и еще рванулся -
И глаза открыл. Вскочил. На ложе
Весь в поту сидит... Все это - к смерти!"
Побежать хотела Фригга к сыну,
Но Один ей повелел остаться,
На богов кругом сурово глянул,
Сделал знак невестке и с ней вместе
Вышел в спальню к Бальдуру. Шептаться
Стали боги, знаками являя,
Что недобрый это сон. Вернулся
Царь Один и сел на троне, молча
И чело нахмуря. Фригга, Герда,
На него взглянувши, испустили
Вопль, такой пронзительный и сильный,
Что на полках зазвенели чаши.
Вслед за ними - кто вопить и плакать,
Кто кричать, чтобы унять тревогу,
Кто молить - но уж никто не слушал,-
Спор и крик, каких и не бывало,
Поднялся в обители блаженных.
Но между богами только Локки
Не упал один, казалось, духом.
Брат Одину, красотой с ним сходный,
Гордо он держал себя с богами,
Помнил все их промахи и рад был
Иногда в их мед влить каплю яду.
Вечно с новой выдумкой, он часто
И вводил их в тяжкие напасти,
И спасал порой от бед великих.
Между тем как вкруг его кричали,
Он, глазами упершися в землю
И поднявши плечи, начал - точно
Сам с собою - говорить; лишь после,
Увидав, что начинают слушать
И смолкать, к нему тесняся, боги,
Постепенно возвышал свой голос
И с обычным говорил искусством.
Он сказал, что, может быть, напрасны
Все тревоги. Не всегда правдивы
Сны бывают. Иногда напротив:
Страшный сон провозвещает радость.
Прорицаньям тоже он не очень
Доверяет: "Вещие те жены
Уж давно покоятся в могилах,
А из слов их не сбылось доселе
Ничего. Да и откуда может,
В самом деле, быть для нас опасность?
| |
| Просмотров: 878 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры