Маяковский Владимир Владимирович - Очерки 1922-1923 годов

и.

  

   Леже - художник, о котором с некоторым высокомерием говорят прославленные знатоки французского искусства,- произвел на меня самое большое, самое приятное впечатление. Коренастый, вид настоящего художника-рабочего, рассматривающего свой труд не как божественно предназначенный, а как интересное, нужное мастерство, равное другим мастерствам жизни. Осматриваю его значительную живопись. Радует его эстетика индустриальных форм, радует отсутствие боязни перед самым грубым реализмом. Поражает так не похожее на французских художников мастеровое отношение к краске - не как к средству передачи каких-то воздухов, а как материалу, дающему покраску вещам. В его отношении к российской революции тоже отсутствие эстетизма, рабочее отношение. Радует, что он не выставляет вперед свои достижения и достиженьица, не старается художественно втереть вам очки своей революционностью, а, как-то отбросив в сторону живопись, расспрашивает о революции русской, о русской жизни. Видно, что его восторг перед революцией не художественная поза а просто "деловое" отношение. Его интересует больше не вопрос о том, где бы и как бы он мог выставиться по приезде в Россию, а технический вопрос о том, как ему проехать, к чему в России его уменье может быть приложено в общем строительстве.

   Как только я заикнулся о том, что товарищей моих может заинтересовать его живопись, то увидел не дрожащего над своими сокровищами купца-художника, а простое:

   - Берите всё. Если что через дверь не пролезет, я вам через окно спущу.

   - До свидания,- выучился он по-русски на прощание,- скоро приеду.

   Этими вот четырьмя перечисленными художниками исчерпываются типы художников Парижа.

  

  

   Русские художники не играют, во всяком случае об этом не говорят, особой роли в живописи Франции. Правда, влияние их несомненно. Когда смотришь последние вещи Пикассо, удивляешься красочности, каким-то карусельным тонам его картин, его эскизов декораций. Это несомненно влияние наших красочников Гончаровой и Ларионова. Высокомерное отношение победившей Франции к каким-то не желающим признавать долгов русским сказывается и в этом. Не хотим считаться ни с какими фактами. Париж во всем лучше.

   В лавках купцов Парижа вы не найдете картин Гончаровой или Ларионова. Зато на заграничных выставках, при свободной конкуренции, в Америке, в Испании или в Голландии - сразу бросается в глаза непохожесть этих русских, их особенный стиль, их исключительная расцветка. Поэтому они продаются в Америке. Поэтому у Гончаровой десятки учеников американцев и японцев, и, конечно, хочет-не хочет Пикассо, а влияние русской живописи просачивается. Но когда дело переходит на работу в Париже, сразу видишь, как художественный темперамент этих русских облизывают салоны. Их макеты и костюмы до неприятности сливаются с Бакстом.

   Радует отношение этих художников к РСФСР, не скулящее и инсинуирующее отношение эмигрантов. Деловое отношение. Свое, давно ожидаемое и ничуть не удивившее дело. Никаких вопросов о "сменах вех". Приезд в Россию - техническая подробность.

   Приятно констатировать на этом примере, что революционеры в области искусства остаются таковыми до конца.

  

  

   Если высокомерное отношение Франции не отразилось на Ларионове и Гончаровой, сумевших продвинуться в другие страны, то русским без энергии Париж - крышка. Я был в мастерской Барта, очень знакомого нам художника до войны, человека серьезного, с большим талантом,- в его крохотном поднебесном ателье, я видел десятки работ несомненно интересных и по сравнению с любым французом.

   Он голоден. Ни один купец никогда не будет носиться с его картинами.

   Эта группа уже с подлинным энтузиазмом относится к РСФСР. Барт рассказывает мне грустную повесть о том, как он был единственным офицером, не соглашавшимся после Октября с культурной манерой французов хоронить не желающих идти против революционной России в африканских ямах. Худоба и нервное подергивание всем телом - доказательство результатов такого свободолюбия. Эти, конечно, нагрузившись жалким скарбом своих картин, при первой возможности будут у нас, стоит только хоть немножко рассеять веселенькие французские новеллы о том, что каждый переехавший русскую границу не расстреливается ГПУ только потому, что здесь же на границе съедается вшами без остатка.

  

  

   Начало двадцатого века в искусстве - разрешение исключительно формальных задач.

   Не мастерство вещей, а только исследование приемов, методов этого мастерства.

   Поэты видели свою задачу только в исследовании чистого слова: отношение слова к слову, дающее образ, законы сочетания слова со словом, образа с образом, синтаксис, организация слов и образов - ритм.

   Театр - вне пьес разрешается формальное движение.

   Живопись: форма, цвет, линия, их разработка как самодовлеющих величин.

   Водители этой работы были французы.

   Если взять какую-нибудь отвлеченную задачу - написать человека, выявив его форму простейшими плоскостными обобщениями,- конечно, здесь сильнее всех Пикассо.

   Если взять какое-то третье измерение натюрморта, показывая его не в кажущейся видимости, а в сущности, развертывая глубину предмета, его скрытые стороны,- конечно, здесь сильнейший - Брак.

   Если взять цвет в его основе, не загрязненной случайностями всяких отражений и полутеней, если взять линию как самостоятельную орнаментальную силу,- сильнейший - Матис.

   Эта формальная работа доведена была к 15 году до своих пределов.

   Если сотню раз разложить скрипку на плоскости, то ни у скрипки не останется больше плоскостей, ни у художника не останется неисчерпанной точки зрения на эту живописную задачу.

   Голый формализм дал все, что мог. Больше при современном знании физики, химии, оптики, при современном состоянии психологии ничего существенного открыть (не использовав предварительно уже добытого) нельзя.

   Остается или умереть, перепевая себя, или...

   Остается два "или".

   Первое "или" Европы: приложить добытые результаты к удовлетворению потребностей европейского вкуса. Этот вкус не сложен. Вкус буржуазии. Худшей части буржуазии - нуворишей, разбогатевших на войне. Нуворишей, приобретших деньги, не приобрев ни единой черточки даже буржуазной культуры. Удовлетворить этот вкус может только делание картин для квартиры спекулянта-собственника, могущего купить "огонь" художника для освещения только своего салона (государство не в счет, оно плетется всегда в хвосте художественного вкуса, да и материально не в состоянии содержать всю эту живописную армию). Здесь уже не может быть никакого развития. Здесь может быть только принижение художника требованием давать вещи живописно не революционнее Салона. И мы видим, как сдается Брак, начиная давать картины, где благопристойности больше, чем живописи; мы видим, как Меценже от кубизма переходит к жанровым картинкам с красивенькими Пьерро.

   Мы видим гениального Пикассо, еще продолжающего свои работы по форме, но уже сдающегося на картиноделание, пока еще полностью в своей манере, но уже начинаются уступки, и в его последних эскизах декораций начинает удивлять импотенция приличного академизма.

   Нет, не для делания картинок изучали лучшие люди мира приемы расцветки, иллюминирования жизни. Не к салонам надо прикладывать свои открытия, а к жизни, к производству, к массовой работе, украшающей жизнь миллионам.

   Но это уже второе "или" - "или" РСФСР. "Или" всякой страны, вымытой рабочей революцией. Только в такой стране может найтись применение, содержание (живописное, разумеется, а не бытовое) всей этой формальной работе. Не в стране буржуазной, где производство рассматривается капиталистом только как средство наживы, где нельзя руководить вкусом потребителя, а надо ему подчиняться. А в стране, где производят одновременно для себя и для всех, где человек, выпустивший какие-нибудь отвратительные обои, должен знать, что их некому всучить, что они будут драть его собственный глаз со стен клубов, рабочих домов, библиотек.

   Это оформление, это - высшая художественная инженерия. Художники индустрии в РСФСР должны руководиться не эстетикой старых художественных пособий, а эстетикой экономии, удобства, целесообразности, конструктивизма.

   Но это второе "или" пока не для Франции.

   Ей нужно сначала пройти через большую чистку французского Октября.

   А пока, при всей нашей технической, мастеровой отсталости, мы, работники искусств Советской России, являемся водителями мирового искусства, носителями авангардных идей.

   Но... это все еще из теории должно перейти в практическое воплощение, а для этого надо еще поучиться, и в первую очередь у французов.

  

   [1923]

  

  

  

   Раньше было так: была в России провинция, медвежьи углы и захолустье. Где-то далеко были российские столицы - широкие, кипящие мировыми интересами. А совсем над всеми был Париж - сказочная столица столиц.

   И здесь, как и во всем, Октябрьской революцией сделан невероятный сдвиг.

   Мы даже не заметили, как наши провинциальные города стали столицами республик Федерации, как городки стали центрами огромной революционной культуры и как Москва из второсортных городов Европы стала центром мира.

   Только в поездке по Европе, в сравнении, видишь наши гулливеровские шаги.

   Сейчас Париж для приехавшего русского выглядит каким-то мировым захолустьем.

   Все черты бывшей нашей провинции налицо:

   Во-первых, страшно куцее, ограниченное поле зрения, узкий круг интересов. Как раньше какое-нибудь Тьмутараканье смотрело, только чтоб его чем-нибудь не перешиб Тьмуклоповск, так теперь у Парижа все взоры только на Берлин, только на Германию. Лишь бы Пуанкаре не помешали отдыхать на его Версальских лаврах. Лишь бы Германии не стало лучше.

   Во-вторых, провинциальная, самая затхлая сплетня: кому сейчас в Москве придет в голову интересоваться, курица или телятина была сегодня у Иванова в супе?- а в Париже мои случайные знакомые лучше знали, сколько я получаю в России построчных, нежели даже я сам. Париж - пристанище мировой эмиграции. Эмиграция, что ли, эту гадость рассадила!

   В-третьих - разевание рта па столичных,- так сейчас Париж разевается на москвичей. Обладатель нашей красной паспортной книжечки может месяц оставаться душой парижского общества, ничего не делая, только показывая эту книжечку. А если дело дойдет до рассказов, то тут и за 10 часов не оторвешь.

   И во всем боязнь: как бы Москва не переинтереснила Париж и не выхватила бы влияние на американцев и их... доллары. А это уже начинается!

   И, наконец, дреБнепровинциальное обжорство! Нам, выучившимся и любящим насыщаться еще и хлебом работы, нам, привыкшим довольствоваться - пока - самым необходимым, нам, несмотря ни на какой голод не предающим своих идей и целей,- нам просто страшно смотреть на общую, знаемую всеми и никем не прекращаемую продажность, на интерес огромных кругов, упертый только в еду - в кафе и трактиры.

   Но - возразят - есть ведь и во Франции пролетариат, революционная работа. Есть, конечно, но не это сегодня создает лицо буржуазного Парижа, не это определяет его быт.

   Хорошо - скажут - но ведь есть огромная культура Франции! Есть, конечно, вернее, не "есть", а "была". Со времени войны эта культура или стала, или выродилась в истребляющую пропаганду империализма.

   Я обращался ко всем моим знакомым с просьбой указать какую-нибудь стройку, какое-нибудь мирное сооружение последних лет, которое можно было бы поставить в плюс французам. Нет!

   Но, конечно, все сказанное мною относится главным образом к духовной опустошенности, к остановке роста. В материальной культуре Франции, даже во вчерашней, есть на что разинуть рот, есть чему поучиться. Взять хотя бы огромный аэродром Бурже под Парижем, с десятками грандиозных эллингов, с десятками огромных аэропланов, ежедневно отлетающих и в Лондон, и в Константинополь, и в Цюрих! Но это подготовка и работа веков. Для России, разгромленной голодом и войной, придавленной всей предыдущей безграмотностью, ничуть не меньший факт - первая электрическая лампочка в какой-нибудь деревне Лукьяновке.

   Учись европейской технике, но организуй ее своей революционной волей - вот вывод из осмотров Европы.

  

   [1923]

  

  

  

   Я человек по существу веселый. Благодаря таковому характеру я однажды побывал в Латвии и, описав ее, должен был второй раз уже объезжать ее морем.

   С таким же чувством я ехал в Берлин.

   Но положение Германии (конечно, рабочей, демократической) настолько тяжелое, настолько горестное - что ничего, кроме сочувствия, жалости, она не вызывает.

   Уже в поезде натыкаешься на унизительные сцены, когда какой-нибудь зарвавшийся француз бесцеремонно отталкивает от окна стоявшую немку - ему, видите ли, захотелось посмотреть вид! И ни одного протеста - еще бы: это всемогущие победители.

   Здесь наглядно видишь, какой благодарностью к Красной Армии должно наполниться наше сердце, к армии, не давшей сесть и на нашу шею этим "культурным" разбойникам.

   При въезде в Берлин поражает кладбищенская тишь. (Сравнительно.) Прежде всего результаты того же Версальского хозяйничанья. Например, около Берлина есть так называемое "Кладбище аэропланов" - это новенькие аэропланы, валяющиеся, ржавеющие и гниющие: французы ходили с молотками и разбивали новенькие моторы!

   Так во всем. Конечно, не удивляешься, что постепенно тухнут, темнеют и омертвечиваются улицы, из-под рельс начинает прорастать трава, пунктуальность, размеренность жизни - дезорганизуется.

   Рядом с этими внешними причинами страшная внутренняя разруха!

   У прекрасного берлинского художника Гросса есть рисунок - что будет, когда доллар дойдет до 300 марок: нарисована полная катастрофа. Легко понять, что делается в Германии сейчас, если принять во внимание, что этот самый доллар стоит уже 26 000 марок!

   Доллар это тот термометр, которым мир измеряет тяжкую болезнь германского хозяйства. Отражение этой болезни внутри Германии: страшный рост спекуляции, рост богатства капиталистов с одной стороны и полное обнищание пролетариата с другой. Ни в одной стране нет стольких, до слез расстраивающих, нищих - как в Германии. Отбросы разрухи и обрубки бойни. Понятно поэтому, что Германия наиболее вулканизированная революцией страна. Здесь еженедельно вспыхивают революционные выступления (во время моего пребывания, например, был целый бой у цирка Буша: рабочие выгоняли засевших националистов); ежедневно нарастают различнейшие забастовки - борются все от кондукторов подземной железной дороги до актеров.

   Конечно, низкая валюта принесла Германии целый поток иностранцев. Особенно много в Берлине русских эмигрантов - тысяч около двухсот. Целый Вестей (богатая часть Берлина) занят чуть ли не одними этими русскими. Даже центральная улица этого квартала Курфюрстендам называется немцами - "Нэпский проспект".

   Эта русская эмиграция уже не старая, не воинственная. Надежды на двухнедельность существования РСФСР рассеялись "аки дым", вывезенные деньжонки порастряслись, все чаще и чаще заворачивают наиболее бедные и наиболее культурные из них (многие бежали ведь просто с перепугу) на Унтерденлинден 7, в наше посольство, за разрешениями на возврат в Россию. Да и Германия, разумеется, после Рапалльского договора, только с нами, с советскими, считается как с настоящими русскими.

   Конечно, к России, к единственной стране, подымающей голос против наглого Версальского грабежа, у Германии самое дружеское, предупредительное отношение.

   И для нас эта дружба имеет колоссальные выгоды. Разоренная Германия напрягает все усилия на восстановление своего разрушенного хозяйства, поражая по сравнению с Францией своей изобретательностью, своим культурным напряжением. Присмотреться к ней, учиться у ее технического опыта - большая и благодарная задача.

  

   1923

  

  

  

  

   В настоящее время в Берлине открыта наша выставка. Выставка картин, плаката, фарфора. Выставка не дала лучшего, что есть в области изобразительного искусства в России, так как главные вещи российских художников приобретены музеями; вывезено было только то, что могли дать художники сверх своих основных вещей. Кроме того, трудность устройства выставки, трудность перевозки картин не давала возможности направить большое количество и большие произведения. Тем не менее выставка пользуется за границей огромным успехом, как факт первого прихода искусства Советской России в Европу.

   По окончании выставки в Берлине выставка будет перевезена в Италию, во Францию и в Америку, откуда уже получены соответствующие официальные приглашения.

   Наша революционная выставка открылась как раз в тот день-, когда на улицах Берлина, у цирка Буша, немецкие коммунисты дрались с националистами. Это сильно действовало на революционное настроение, и выставка была открыта с большим подъемом. От имени германского министерства просвещения выступал заведующий отделом искусств Ренцлов, приветствовавший выставку. Отвечал зав. отд. изобразительных искусств т. Штеренберг.

   Выставка помещается в центральном месте на Унтер-ден-линден. Нижний этаж занят так называемой правой живописью. Здесь все, начиная с Бубнового Валета Машкова, Кончаловского и кончая Малявиным и Кустодиевым.

   Верхний этаж занят левой живописью и образцами промышленного искусства.

   Особенным успехом пользуется верхний этаж, так как образцы искусства левых художников определенно принимаются европейцами, как подлинное, свое, искание нового искусства, как искусство, характерное для Советской России. Много способствовало такому убеждению то, что левые художники, приезжающие за границу, определенно, на всех собраниях, во всех статьях и интервью, выступают как защитники и пропагандисты Советской России. Маститые же часто по приезде соблазняются чечевичной похлебкой американских миллиардеров и стараются выслужиться инсинуациями по адресу Советской России. Такой необычайный скачок произвел известный художник Малявин. Тщательно оберегаемый в России, заботливо препровожденный с нашего согласия и содействия за границу, он не нашел ничего лучшего, как напечатать интервью в беленькой газетке "Руль",- интервью, наполненное жалобами на Советскую Россию, где ему, видите ли, не давали возможности работать. Очевидно, в доказательство этой невозможности, он выставил два своих огромных полотна, писанных на прекрасном холсте, прекрасными красками. Еще до закрытия выставки он потребовал выдачи этих картин обратно и, когда представитель Наркомпроса отказался, он утром сам стащил свои картины с выставки! Берлинская полиция нашла эти картины уже отданными для отправки на американскую выставку спекулянту Когану. С таким же письмецом в редакцию выступил и правенький художник Синезубов.

   Ясно, что все это (не говоря уже о том, что и живопись их давно известна Европе и успела порядком надоесть) создало левым художникам большой моральный и политический авторитет.

   Американцы приобретают конструкции, живопись и промышленные изделия, сделанные этими художниками. Газеты определенно указывают, что именно из этих вырастет живописное искусство грядущей России.

   Конечно, по такой выставке нельзя судить о том, что делается в России. Главная наша сила не в картинах, даже очень хороших, может быть, а в той новой организации искусства, главным образом, школы, промышленности, профдвижения, которая дает нашему искусству новое, неизвестное Европе движение. Необходимо всяческим образом показывать эту сторону работы РСФСР.

   Пытающаяся отстраниться от нас политически Европа не в силах сдерживать интереса к России, старается дать выход этому интересу, открывая отдушины искусства.

   Например, Франция, с таким трудом пускающая к себе русских, визирует паспорта Художественному театру, и сама Мильеранша чуть не становится во главе комитета, устраивающего приезд нашей выставки в Париж.

   Мы должны вдуть в эту отдушину максимальное количество наших коммунистических идей.

  

   [1923}

  

  

  

   Семидневный смотр французской живописи

  

   Машинопись с авторской правкой.

   Стр. 233

   Заглавие: Вместо: французской // {Знаком // отделяется текст основного источника от его первоначального варианта.} парижской

   Стр. 235

   25 Вместо: "Утра России // из "Утра России"

   30 Вместо: В. Савинкова - начинающего ученичка // В. Савинкова.

   35 Вместо: единственное низведение // единственный раз низведение

   37-39 Вместо: Даже ..... Валета // Даже при упоминании на живописных Бубнового Валета диспутах об этом недоразумении

   Стр. 236

   30-32 Вместо: живописи ..... искусство. // в живописи - самое видное, самое нарядное искусство, над всеми другими искусствами.

   Стр. 237

   32 После: И то // даже здесь,

   Стр. 243

   После подзаголовка Купцы зачеркнуто: Осенний салон - официальное французское искусство. Настоящее искусство у купцов, даже официальное искусство салона делают эти самые купцы. Осенний салон, утверждают художники, даже поделен по купцам: комната купца такого-то, комната купца такого-то.

   Стр. 244

   22-23 Перед: Во французском // и

   22 Вместо: схематическое, памфлетное изображение // схематическое изображение

   27 Вместо: через них // через этих купцов

   Стр. 245

   7 Вместо: нужно // можно

   9 Вместо: и по значению // и по своему значению

   18-19 Вместо: очень..... к классицизму // у Пикассо,- это вопрос о возврате к классицизму

   Стр. 246

   2-3 Вместо: Не копирование ..... изучения ее. // не копирование природы, а все предыдущее кубическое изучение ее.

   13 Вместо: сделать в результате // сделать новую

   19 Вместо: а к тому // а на то

   34 После: никогда // не может и

   Стр. 247

   5 Вместо: даже спина // даже лицо

   7-9 Вместо: невозможно ..... тоже // невозможность пробития стены вкуса французских салонов и какими-то косыми путями подходит

   24 Вместо: по утверждению Делонэ // по его утверждению

   26-27 Вместо: к признанию величия // к восторгу перед

   28 После: передать // в Россию, с просьбой

   34-36 Вместо: раскрашиванием.....жизни // и желания раскрашивать вещи и жизнь, раскраской дверей собственного ателье.

   Стр. 248

   34 После: эстетизма // и хорошее

   35 После: выставляет // как другие

   Стр. 249

   6 Перед: технический // просто

   11-12 Вместо: а простое: // а услышал простое:

   21 Вместо: особой // никакой

   26 Вместо: Высокомерное // Но высокомерное

   29-30 Вместо: Париж во всем лучше. // Наши парнасские лучше.

   Стр. 250

   2 Вместо: Но // Зато

   3-4 Вместо: художественный ..... русских // их художественный темперамент

   5 Вместо: Их макеты ..... до неприятности // Их вещи, макеты и костюмы до ужаса, до неприятности

   8-10 Вместо: Деловое ..... дело // а деловое отношение, как к своему, давно ожидаемому и ничуть не удивившему делу.

   11 После: подробность. // Приедете? Да, пожалуйста, хоть сейчас.

   24 Вместо: Он голоден. // Но он голоден.

  

  

   Газ. "Известия ВЦИК", М. 1922, No 214, 27 декабря.

  

   Стр. 240

   25-29 Слева: Некоторое ..... живописью - отсутствуют.

   Стр. 242

   12-21 Слева: Посмотрите ..... и т. д." - отсутствуют.

   Стр. 243

   30 После: Леона. // Дальше я буду говорить о торговцах, о Майолях, литературе и пр.

  

  

   Газ. "Известия ВЦИК". М. 1923, No 8, 13 января.

  

   Стр. 243

   После подзаголовка: Купцы // Осенний салон - официальное французское искусство. Настоящее искусство у купцов, даже официальное искусство салона делают эти самые купцы. Осенний салон,- утверждают художники,- даже поделен по купцам. Комната купца такого-то, купца такого-то.

   Стр. 243-244

   32-2 Слова: Большинство ..... галерей - отсутствуют.

   Стр. 245

   7 Вместо: нужно // можно

   9-10 Вместо: и по значению ..... живописи // и по своему значению для мировой живописи

   18-19 Вместо: очень ..... к классицизму // в Пикассо - это вопрос о возврате к классицизму

   23 Вместо: отверженные люди // мазилы

   32-34 Слова: Посмотрите ..... скрипка - отсутствуют.

   Стр. 246

   1-3 Вместо: утверждение ..... изучения ее // то установление нового классицизма, классицизма, имеющего основанием не копирование природы, а все предыдущее кубическое изучение ее.

   13 Вместо: разложить ..... скрипку // "разложенная" скрипка, делание скрипки

   29 Слова: Раскрасили же у нас Страстной! - отсутствуют.

   34 После: никогда // не сможет и

   39 Вместо: давая форму // Он дает форму

   Стр. 247

   5-6 Вместо: Он весь ..... руки // Он даже лицом, даже фигурой

   7-9 Вместо: невозможно ..... тоже // что невозможно пробить стену вкуса французских салонов и какими-то косыми путями подходит

   24 Вместо: по утверждению Делонэ // по его утверждению

   26-27 Вместо: к признанию величия // к восторгу перед

   28 После: передать // в Россию, с просьбой

   34-36 Вместо: раскрашиванием ..... жизни // и желания раскрашивать вещи и жизнь раскраской дверей собственного ателье.

   Стр. 248

   34 После: эстетизма // и хорошее

   После: выставляет // как другие

   Стр. 249

   6 Перед: технический // просто

   11-12 Вместо: а простое: // а услышал простое!

   21 Вместо: особой // никакой

   26 Вместо: Высокомерное // Но высокомерное

   29-30 Вместо: Париж во всем лучше // Наши парижские лучше.

   Стр. 250

   2 Вместо! Но // Зато

   3-4 Вместо: художественный ..... русских // их художественный темперамент

   5 Вместо: Их макеты ..... до неприятности // Их вещи, макеты и костюмы до ужаса, до неприятности

   8-10 Вместо: Деловое ..... дело // Коммунизм расцвечивает жизнь так, как мы расцвечиваем картины.

   11 Вместо: приезд ..... подробность // Отношение, правда эстетствующее, но и это подвиг в Париже.

   12 Вместо: Приятно констатировать // Рад подчеркнуть

   24 Вместо: Он голоден. // Но он голоден.

   28 Вместо: единственным офицером // единственный в роте офицер

   33 Вместо: такого свободолюбия // свободолюбия 38 Слово: ГПУ - отсутствует.

  

  

   В результате двухмесячного пребывания за границей, в Германии и во Франции, осенью 1922 года Маяковский написал, кроме стихотворений "Германия" и "Париж. Разговорчики с Эйфелевой башней", восемь очерков. Шесть из них были напечатаны в газете "Известия ВЦИК".

   1. Париж (Записки Людогуся) (24 декабря 1922 г.).

   2. Осенний салон (27 декабря 1922 г.).

   3. Париж. Художественная жизнь города (13 января 1923 г.).

   4. Париж. Театр Парижа (2 февраля 1923 г.).

   5. Париж. Быт (6 февраля 1923 г.).

   6. Парижские очерки. Музыка (29 марта 1923 г.).

   Два очерка - "Сегодняшний Берлин" и "Парижские провинции" были опубликованы в Бюллетенях Агитпропа ЦК РКП (б) 31 января и 13 февраля 1923 года (подробнее о Бюллетенях см. стр. 428).

   Кроме перечисленных восьми очерков, был напечатан в журнале "Красная нива", 1923, No 2, 14 января, очерк "Выставка изобразительного искусства РСФСР в Берлине". Ввиду недостаточной ясности вопроса об авторстве очерка он печатается в разделе "Приложение".

   Три очерка, опубликованные в газете "Известия" и посвященные вопросам живописи - "Париж. (Записки Людогуся)", "Осенний салон", "Париж. Художественная жизнь города" - Маяковский объединил в январе 1923 года в рукопись книги "Семидневный смотр французской живописи". При этом очерки были частично переработаны, а первый - "Париж. (Записки Людогуся)" - сокращен: из него исключены главки, не относящиеся к вопросам живописи.

   Маяковский написал специально для книги предисловие и послесловие "Вывод". Книга была снабжена 25 иллюстрациями - репродукциями с картин французских художников, привезенными Маяковским из Парижа. Издание при жизни поэта осуществлено не было.

   Рукопись книги (машинописная копия и газетная вырезка) с авторскими поправками была найдена в 1931 году в архиве Госиздата и впервые напечатана в альбоме рисунков Маяковского (Изогиз, 1932).

   В настоящем издании очерки "Осенний салон" и "Париж. Художественная жизнь города", опубликованные в газ. "Известия" и включенные затем в рукопись книги "Семидневный смотр французской живописи", печатаются по тексту рукописи. Очерк "Париж. (Записки Людогуся)" печатается в двух редакциях - по тексту газ. "Известия" и в переработанном виде по тексту рукописи книги "Семидневный смотр французской живописи" (см. стр. 234-238).

   Париж (Записки Людогуся) (стр. 205). Газ. "Известия ВЦИК", М. 1922, No 292, 24 декабря.

   В сокращенном, частично переработанном виде, очерк вошел в рукопись книги "Семидневный смотр французской живописи".

   Публикуется по тексту "Известий".

   При жизни Маяковского не перепечатывалось.

   В настоящем издании в текст "Известий" внесено исправление: на странице 211 в строке 24 вместо "А на каждого приходится..."- "А на каждого с именем приходится" (восстановление пропущенного слова по тексту "Семидневного смотра французской живописи").

   Стр. 205. Людогусь - образ из поэмы Маяковского "Пятый Интернационал", над которой Маяковский работал в 1922 году до отъезда за границу.

   4-я Тверская Ямская - улица в Москве.

   Стр. 206. Улица Жака Калло - улица в Париже. Жак Калло (ок. 1591-1635) - французский художник.

   Веселенький разговорчик в германском консульстве - речь идет о французском консульстве в Берлине.

   "Беленькое консульство!" - бывшее консульство царской России; после Октябрьской революции - белогвардейское.

   Унтер-ден-Линден - на этой улице в центре Берлина находилось советское посольство.

   Стр. 207. Откуда едете? - Из Берлина... из Штетина... из Ревеля... из Нарвы.- После того, как было опубликовано стихотворение "Как работает республика демократическая", Латвийское правительство отказало Маяковскому в транзитной визе и он вынужден был поехать в Германию кружным путем - через Эстонию, затем морем (см. очерк "Сегодняшний Берлин").

   Санитарный паспорт.- По окончании интервенции и гражданской войны империалисты установили на границах Советской России, под предлогом борьбы с эпидемией тифа, так называемый "санитарный кордон", чтобы "зараза большевизма" не проникла в другие страны.

   Стр. 208. Майоль - см. очерк "Париж", гл. "Разноцветный вкус", стр. 213.

   Стр. 209. Версальский мирный договор 1919 года и Севрский договор-см. стр. 429.

   Из обязательств нашего Николая. - Речь идет о займах, предоставленных французскими банкирами царскому правительству. Значительная часть облигаций займов была размещена среди французской мелкой буржуазии.

   Галль - "желудок Парижа" - центральный рынок в Париже.

   Стр. 210. ..."мораторий", "передышка" - речь идет об отсрочке германских репарационных платежей.

   270 интервью Эррио. - Один из крупнейших политических деятелей Франции Эдуард Эррио (р. 1872) приезжал в 1922 году в Москву, чтобы подготовить почву для восстановления дипломатических отношений между Россией и Францией. По возвращении на родину дал многочисленные интервью газетам.

   Вячеслав Иванов - русский поэт-символист.

   Вержболово - русская пограничная станция между Россией и Германией до первой мировой войны.

   Стр. 211. Балиев Н. Ф.- руководитель и конферансье театра-кабаре "Летучая мышь" в Москве. После революции эмигрировал за границу.

   Стр. 212 ..."да-да" - дадаизм, одно из формалистических течений западноевропейского искусства.

   Сомов К. А. (1869-1939) - русский художник-стилизатор, входил в эстетское объединение "Мир искусства".

   ... моментально за границей переходящих к Гиппиусам Малявиных...- Русский художник Ф. А. Малявин, посланный в 1922 году советской властью за границу, перешел в лагерь белой эмиграции и отказался вернуться на родину. (См. очерк "Выставка изобразительного искусства РСФСР в Берлине", стр. 261.)

   Гиппиус З. Н. - Русская поэтесса, декадентка, послеоктябрьской революции - белоэмигрантка.

   Париж. Театр Парижа (стр. 213). Газ. "Известия ВЦИК", М. 1923, No 23, 2 февраля.

   Публикуется по тексту "Известий".

   При жизни Маяковского не перепечатывалось.

   В записной книжке 1922 г., No 18 содержатся заметки, использованные поэтом в главках "Разноцветный вкус", "Серый вкус", "А что еще?" (книга "Семидневный смотр французской живописи").

   Стр. 213. Комедия - "Французская комедия", театр с классическим репертуаром, ведет начало от труппы Мольера (1680).

   Театр Сары Бернар - драматический театр с 1899 года, возглавлявшийся знаменитой французской актрисой' Сарой Бернар (1844-1923).

   Стр. 215. Жорес Жан (1859-1914) - видный деятель французского социалистического движения, выступал против развязывания первой мировой войны. Был убит агентами империализма за день до войны.

   Вильсон Вудро (1856-1924) - президент США в 1913- 1921 годах.

   Стр. 216. Бисмарк, Отто (1815-1898) - канцлер Германской империи (1871-1890).

   Париж. Быт (стр. 218). Газ. "Известия ВЦИК", М. 1923, No 26, 6 февраля.

   Публикуется по тексту "Известий".

   При жизни Маяковского не перепечатывалось.

   В записной книжке 1922 г., No 18 содержатся заметки, использованные поэтом в главках "Отношение к эмиграции", "Палата депутатов" (книга "Семидневный смотр французской живописи").

   В настоящем издании в текст газ. "Известия" внесены исправления: на странице 219 вместо "с истинно мартовскою любезностью" - "с истинно парижскою любезностью"; на странице 224 вместо "не добредают" - "не добредаю".

   Стр. 219. Жоффр Жозеф (1852-1931) - французский маршал, главнокомандующий французской армией в первую мировую войну, один из организаторов иностранной интервенции против Советской России.

   ... на банкете, устроенном по случаю моего приезда художниками Монмартра.- Банкет состоялся 24 ноября 1922 года.

   Стр. 220. Бахметьеву в Вашингтоне.- После Великой Октябрьской социалистической революции многие дипломатические представители царской России отказались подчиниться советскому правительству и продолжали незаконно именовать себя "послами" России.

   Мережковский Д. С. (1865-1941) - русский реакционный писатель, белоэмигрант.