Ломоносов Михаил Васильевич - Похвальные надписи и послания, Страница 5 - Книги

align="justify">

Что ныне воскресил труд счастливой Европы?

Не огнь ли он Стеклом умел сводить с небес

И пагубу себе от варваров нанес,

Что предали на казнь, обнесши чародеем?

Коль много таковых примеров мы имеем,

Что зависть, скрыв себя под святости покров,

240 И груба ревность с ней, на правду строя ков,

От самой древности воюют многократно,

Чем много знания погибло невозвратно!

Коль точно знали б мы небесные страны,

Движение планет, течение луны,

Когда бы Аристарх завистливым Клеантом

Не назван был в суде неистовым Гигантом,

Дерзнувшим землю всю от тверди потрясти,

Круг центра своего, круг солнца обнести;

Дерзнувшим научать, что все домашни боги

250 Терпят великой труд всегдашния дороги;

Вертится вкруг Нептун, Диана и Плутон

И страждут ту же казнь, как дерзкой Иксион;

И неподвижная земли богиня Веста

К упокоению сыскать не может места.

Под видом ложным сих почтения богов

Закрыт был звездный мир чрез множество веков.

Боясь падения неправой оной веры,

Вели всегдашню брань с наукой лицемеры,

Дабы она, открыв величество небес

260 И разность дивную неведомых чудес,

Не показала всем, что непостижна сила

Единого творца весь мир сей сотворила;

Что Марс, Нептун, Зевес, всё сонмище богов

Не стоят тучных жертв, ниже под жертву дров;

Что агньцов и волов жрецы едят напрасно;

Сие одно, сие казалось быть опасно.

Оттоле землю все считали посреде.

Астроном весь свой век в бесплодном был труде,

Запутан циклами, пока восстал Коперник,

270 Презритель зависти и варварству соперник.

В средине всех планет он солнце положил,

Сугубое земли движение открыл.

Однем круг центра путь вседневный совершает,

Другим круг солнца год теченьем составляет,

Он циклы истинной Системой растерзал

И правду точностью явлений доказал.

Потом Гугении, Кеплеры и Невтоны,

Преломленных лучей в Стекле познав законы,

Разумной подлинно уверили весь свет,

280 Коперник что учил, сомнения в том нет.

Клеантов не боясь, мы пишем все согласно,

Что истине они противятся напрасно.

В безмерном углубя пространстве разум свой,

Из мысли ходим в мысль, из света в свет иной.

Везде божественну премудрость почитаем,

В благоговении весь дух свой погружаем.

Чудимся быстрине, чудимся тишине,

Что бог устроил нам в безмерной глубине.

В ужасной скорости и купно быть в покое,

290 Кто чудо сотворит кроме его такое?

Нас больше таковы идеи веселят,

Как, божий некогда описывая град,

Вечерний Августин {1} душею веселился.

О коль великим он восторгом бы пленился,

Когда б разумну тварь толь тесно не включал,

Под нами б жителей как здесь не отрицал,

Без Математики вселенной бы не мерил!

Что есть Америка, напрасно он не верил:

Доказывает то подземной католик,

300 Кадя златой его в костелах новых лик.

Уже Колумбу вслед, уже за Магелланом

Круг света ходим мы великим Океаном

И видим множество божественных там дел,

Земель и островов, людей, градов и сел,

Незнаемых пред тем и странных нам животных,

Зверей, и птиц, и рыб, плодов и трав несчотных.

Возьмите сей пример, Клеанты, ясно вняв,

Коль много Августин в сем мнении неправ;

Он слово божие употреблял {2} напрасно.

310 В Системе света вы то ж делаете власно.

Во зрительных трубах Стекло являет нам,

Колико дал творец пространство небесам.

Толь много солнцев в них пылающих сияет,

Недвижных сколько звезд нам ясна ночь являет.

Круг солнца нашего, среди других планет,

Земля с ходящею круг ней луной течет,

Которую хотя весьма пространну знаем,

Но к свету применив, как точку представляем.

Коль созданных вещей пространно естество!

320 О коль велико их создавше божество!

О коль велика к нам щедрот его пучина,

Что на землю послал возлюбленного сына!

Не погнушался он на малой шар сойти,

Чтобы погибшего страданием спасти.

Чем меньше мы его щедрот достойны зримся,

Тем больше благости и милости чудимся.

Стекло приводит нас чрез Оптику к сему,

Прогнав глубокую неведения тьму!

Преломленных лучей пределы в нем неложны,

330 Поставлены творцем; другие невозможны.

В благословенной наш и просвещенной век

Чего не мог дойти по оным человек?

Хоть острым взором нас природа одарила,

Но близок оного конец имеет сила.

Кроме, что вдалеке не кажет нам вещей

И собранных трубой он требует лучей,

Коль многих тварей он еще не досягает,

Которых малой рост пред нами сокрывает!

Но в нынешних веках нам Микроскоп открыл,

340 Что бог в невидимых животных сотворил!

Коль тонки члены их, составы, сердце, жилы

И нервы, что хранят в себе животны силы!

Не меньше нежели в пучине тяжкий кит,

Нас малый червь частей сложением дивит.

Велик создатель наш в огромности небесной!

Велик в строении червей, скудели тесной!

Стеклом познали мы толики чудеса,

Чем он наполнил понт, и воздух, и леса.

Прибавив рост вещей, оно, коль нам потребно,

350 Являет трав разбор и знание врачебно;

Коль много Микроскоп нам тайностей открыл,

Невидимых частиц и тонких в теле жил!

Но что еще? уже в Стекле нам Барометры

Хотят предвозвещать, коль скоро будут ветры,

Коль скоро дождь густой на нивах зашумит,

Иль, облаки прогнав, их солнце осушит.

Надежда наша в том обманами не льстится:

Стекло поможет нам, и дело совершится.

Открылись точно им движения светил:

360 Чрез то ж откроется в погодах разность сил.

Коль могут счастливы селяне быть оттоле,

Когда не будет зной ни дождь опасен в поле?

Какой способности ждать должно кораблям,

Узнав, когда шуметь или молчать волнам,

И плавать по морю безбедно и спокойно!

Велико дело в сем и гор златых достойно!

Далече до конца Стеклу достойных хвал,

На кои целой год едва бы мне достал.

Затем уже слова похвальны оставляю,

370 И что об нем писал, то делом начинаю.

Однако при конце не можно преминуть,

Чтоб новых мне его чудес не помянуть.

Что может смертным быть ужаснее удара,

С которым молния из облак блещет яра?

Услышав в темноте внезапной треск и шум

И видя быстрый блеск, мятется слабый ум;

От гневного часа желает где б укрыться;

Причины оного исследовать страшится.

Дабы истолковать что молния и гром,

380 Такие мысли все считает он грехом.

На бич, он говорит, я посмотреть не смею,

Когда грозит отец нам яростью своею.

Но как он нас казнит, подняв в пучине вал,

То грех ли то сказать, что ветром он нагнал?

Когда в Египте хлеб довольный не родился,

То грех ли то сказать, что Нил там не разлился?

Подобно надлежит о громе рассуждать.

Но блеск и звук его, не дав главы поднять,

Держал ученых смысл в смущении толиком,

390 Что в заблуждении теряли путь великом

И истинных причин достигнуть не могли,

Поколе действ в Стекле подобных не нашли.

Вертясь, Стеклянный шар дает удары с блеском,

С громовым сходственны сверьканием и треском.

Дивился сходству ум; но видя малость сил,

До лета прошлого сомнителен в том был;

Довольствуя одне чрез любопытство очи,

Искал в том перемен приятных дни и ночи;

И больше в том одном рачения имел,

400 Чтоб силою Стекла болезни одолел;

И видел часто в том успехи вожделенны.

О коль со древними дни наши несравненны!

Внезапно чудный слух по всем странам течет,

Что от громовых стрел опасности уж нет!

Что та же сила туч гремящих мрак наводит,

Котора от Стекла движением исходит,

Что зная правила изысканны Стеклом,

Мы можем отвратить от храмин наших гром.

Единство оных сил доказано стократно:

410 Мы лета ныне ждем приятного обратно.

Тогда о истине Стекло уверит нас,

Ужасный будет ли безбеден грома глас?

Европа ныне в то всю мысль свою вперила

И махины уже пристойны учредила.

Я, следуя за ней, с Парнасских гор схожу,

На время ко Стеклу весь труд свой приложу.

Ходя за тайнами в искусстве и природе,

Я слышу восхищен веселый глас в народе.

Елисаветина повсюду похвала

420 Гласит премудрости и щедрости дела.

Златые времена! о кроткие законы!

Народу своему прощает миллионы;

И пользу общую Отечества прозря,

Учению велит расшириться в моря,

Умножив бодрость в нем щедротою своею!

А ты, о Меценат, предстательством пред нею

Какой наукам путь стараешься открыть,

Пред светом в том могу свидетель верной быть.

Тебе похвальны все приятны и любезны,

430 Что тщатся постигать учения полезны.

Мои посильные и малые труды

Коль часто перед ней воспоминаешь ты!

Услышанному быть ее кротчайшим слухом

Есть новым в бытии животвориться духом!

Кто кажет старых смысл во днях еще младых,

Тот будет всем пример, дожив власов седых.

Кто склонность в счастии и доброту являет,

Тот счастие себе недвижно утверждает.

Всяк чувствует в тебе и хвалит обое,

440 И небо чаемых покажет сбытие.

Декабрь 1752

1 О граде божии, кн. 16, гл. 9.

2 Там же.

ПОЗДРАВИТЕЛЬНОЕ ПИСЬМО

ГРИГОРЬЮ ГРИГОРЬЕВИЧУ ОРЛОВУ

ОТ МИХАЙЛА ЛОМОНОСОВА С РУДИЦКИХ ЗАВОДОВ

ИЮЛЯ 19 ДНЯ 1764 ГОДА

Любитель чистых муз, защитник их трудов,

О взором, бодростью и мужеством Орлов,

Позволь простерть им глас из мест уединенных

Навстречу, где от стран богиня оживленных,

Всех щедря и любя, спешит к Невы струям

Отрады обновить, покой умножить нам;

Где ты усердие и верность к ней являешь,

И сродно с именем, раченьем возлетаешь,

Предвидишь издали благоугодность ей,

10 Минерве, тысящи достойной олтарей.

Куда ни поспешат стопы ее достигнуть,

Там должно храмы в честь для вечности воздвигнуть.

Лишь только начнется пребыстрых мыслей бег,

Предводит польза их и следует успех.

Стократно счастливы ее под кровом нивы,

Где лавры собрал Петр, она садит оливы.

Возносят грады там в веселии главы;

О как красуетесь, Балтийски бреги, вы!

Тритоны с нимфами там громко восклицают

20 И Амфитриды путь российской прославляют.

Кронштадтских вобразив за лето шум валов,

Как радовались те схождению богов,

Екатеринину приходу в длани плещут;

Торжественны огни среди недр влажных блещут.

Сугубым ревом там и пеною порог

Стремится к низу, чтя монарших святость ног.

Противны некогда, но ныне россам святы

Ликуют в торжестве ливонские раскаты.

Крутится, веселясь, в струях своих Двина,

30 Отрадой более, как влагою, полна.

Не страшны там отвне грозящи исполины:

Крепит премудрыя рука Екатерины.

Для безопасности обильных росских недр

Хранит преемница, что там устроил Петр.

Крепит на западе, в восток распространяет,

Судьба широки где врата ей отверзает,

Народы многие сыскав, от зла покрыть

И знанием добра и пользы просветить.

Здесь тверды крепости, здесь пристани и флоты,

40 Прибежище своим и от врагов оплоты.

Снаряды значат все противным страх, не вред,

И в безопасности чтоб мирной был сосед.

В покое богатить монархиня нас мыслит,

Что общее добро своим довольством числит,

Во всем Отечестве поставить правый суд

И щедро награждать усердных верный труд,

Блаженство подданных возвысить чрез науки,

Наградой ободрять художественны руки;

Спасать несчастливых, счастливых умножать

50 И быть рабов своих возлюбленная мать.

Подобно как весны благоприятно время

Живит по всей земли и в море всяко племя,

Владычица красот, натуры щедра дщерь,

Когда богатств своих отверзет только дверь,

Зефиры нежные на воздух вылетают,

Утеху, здравие повсюду разливают,

И пчелы пестрые сосут в лугах цветы,

Сбирая сладостны себе и нам соты.

Поля, стада, леса дают везде надежду,

60 Готовя нам покров, и пищу, и одежду;

И всё, что видимо в богатом естестве,

Живет и движется в труде и в торжестве.

Не иначе народ в блаженстве успевает,

Что просвещенная богиня покрывает;

В числе монаршеских считает вящих дел

Внутрь области снабдить и укрепить предел.

Се слава по путям ливонским разглашает:

Монархиня лицем к Петрополю сияет.

В восторге он приняв желаемый сей слух,

70 От чистых Невских струй возводит взор и дух.

И солнца своего приветствует восходу,

Откуду блещет свет российскому народу.

Желания во всех, как тихих волн игра,

Приемлющих лучи чистейшие сребра,

Повсюду блещущих от одного светила;

Так действует в сердцах доброт монарших сила!

Я зрю здесь в радости довольствий общих вид,

Где Рудица, вьючись сквозь каменья, журчит,

Где действует вода, где действует и пламень,

80 Чтобы составить мне или превысить камень

Для сохранения геройских славных дел,

Что долг к Отечеству изобразить велел.

Где дщерь Петрова мне щедротною рукою

Награду воздала между трудов к покою.

Трудов, что ободрил Екатеринин глас,

И взор жизнь нову влил, и воскресил Парнас!

Он будет сих даров бессмертный проповедник.

А ты, о храбрых дел отеческих наследник,

Что знаешь с мужеством приятность сопрягать,

90 Блюсти величество и подданных спасать.

Великие дела соединять к отраде,

И Марсу следовать и угождать Палладе.

Блажен родитель {1} твой таких нам дав сынов,

Не именем однем, но свойствами Орлов.

Он храбростью Петру усердствовал на брани;

Ты верны Отчеству распростирая длани,

Екатеринин рок и общей отвратил,

Покой и век златой наукам обновил:

Ликуют Северны страны в премудрой воле,

100 Что правда с кротостью сияет на престоле.

О коль прекрасны дни! о коль любезна власть!

Герой, мы должны в том тебе велику часть!

1764

1 Григорей Иванович Орлов служил генералом-маиором и потом новогородским губернатором, с общею от всех похвалою. В бывшую при государе блаженныя памяти императоре Петре Великом Шведскую и Турецкую войну находился при всех баталиях и за отличную его храбрость и претерпенные раны почтен был от государя золотою цепью и портретом его величества. Род Орловых происходит от древних дворян германских из Польской Пруссии.

ВАРИАНТЫ

Варианты приводятся согласно порядку стихов в основном тексте произведения. Под нумерацией строк указывается источник варианта. Если он не указан, это означает, что источник тот же, что и для предыдущего варианта.

Надпись 1. К статуе Петра Великого

Рук. 1751

Домашне божество Россия почитает

ПРИМЕЧАНИЯ

ПОХВАЛЬНЫЕ НАДПИСИ

Стихотворные надписи, помещавшиеся на транспарантах во время придворных празднеств, фейерверков и иллюминаций, были подчинены общему живописно-декоративному оформлению и получали предварительную апробацию двора. Иногда Ломоносову приходилось переводить или перекладывать в стихи готовый текст. К. этому жанру примыкают "надписи" на различ ные случаи (маскарады, спуск кораблей, изобретение роговой музыки и др.).

Надписи к статуе Петра Великого. Соч. 1751.- Соч. 1757. Автограф ЦГАДА. Цикл надписей датируется промежутком времени с 1743 по 1747 г., когда велись работы по отливке статуи Петра I (по проекту Карло Растрелли). Монумент Петру был задуман еще при его жизни, и тогда же (к 1719 г.) изготовлены первые модели.