Святочные истории: Рассказы и стихотворения русских писателей.
Составление, примечания С. Ф. Дмитренко.
М., "Русская книга", 1992
Жареным гусем пахнет, печеной ветчиной и лампадками в квартире богатого купца Матвея Романовича Оголовкова. К этому запаху примешивается и запах ельника от рождественской изукрашенной елки, стоящей в углу зала. В другом углу помещается приткнутый к стене стол с закуской и целой батареей бутылок. У стола сидит сам хозяин в черном сюртуке, в медале на шее и с Станиславским крестом в петлице. Он принимает поздравление с праздником от одного из бесчисленных своих крестников, захудалого мальчика лет девяти. Мальчика привел его отец, очень отрепанный пожилой человек с красными руками - мелкий торговец с Сенной площади. Отец и сын стоят в почтительной позе.
- Ну, что ж ты стал?.. Читай поздравление своему папашеньке крестному,- понукает мальчика отец.- Ведь он вам, Матвей Романович, стихи поздравительные к празднику выучил,- обращается он к хозяину дома.- Ну, жарь...
Мальчик, слезливо моргая глазами, начинает:
- Папа крестный мой бесценный,
Благодетель дорогой,
С Рождеством в сей день священный
Я пришел к вам со звездой...
- И звезда у него христославская была для вас, Матвей Романыч, из папки приготовлена, и огарок туда вставлялся, а вот сегодня поутру начал он баловаться, зажег огарок да и сжег звезду,- прерывает мальчика отец.- Ужасти какой баловник! Ну, продолжай дальше... Сади вовсю!
- Я забыл дальше...- отвечает мальчик.
- Как забыл? Всю дорогу шел и твердил наизусть, а теперь забыл? Врешь, читай дальше... Читай... А то приду домой и такую тебе порку задам для праздника Христова, что небу будет жарко... Ну?!
Мальчик моргает глазами и плачет.
- Не могу...- отвечал он.
- Ах, ты мерзавец, мерзавец! Ну, что ты со мной наделал перед нашим благодетелем! И звезду сжег, и стихи забыл! Ну, не подлец ли ты после этого! Всю обедню испортил... Да ведь с тебя семь шкур за это содрать мало! Целуй сейчас ручку у папашеньки крестного и благодетеля! Да самым чувствительным манером целуй. Ну...
На сцену эту смотрят жена хозяина дома, старшая дочка и двое маленьких хозяйских ребятишек, стоящие несколько поодаль.
- Да полноте вам его мучить-то,- заступается хозяйка за мальчика.
- Как мучить, Анна Николаевна? Это его обязанность, чтобы отца крестного уважать и почитать! - восклицает гость, схватывает сына за ухо и подтаскивает к хозяину.- Крепче ручку целуй! Крепче! Эдакий Матвей Романыч у нас благодетель, а ты...
Хозяин откинулся на спинку стула, побарабанил себя по животу и принял важный вид.
- Не по нынешним временам благодетельствовать-то только,- произнес он с глубоким вздохом.- Дела не те... Теперешнии дела хоть в собаку кидать, так и то впору. Где прежде рубль наживали, там теперь и четвертака не очистится. А проживаем вдвое... Вон он, окорок ветчины-то, стоит... Было время - покупали его по двенадцати копеек, а теперь по двугривенному за фунт платим. А ведь никто этого не чувствует. Придет и жрет, как траву ничего не стоящую...
- Ужасная дороговизна, Матвей Романыч!.. Это вы действительно. А дела все хуже и хуже... Как только и жить будем! - поддакнул гость.
- Ты и я! Как ты можешь себя со мной сравнивать! У тебя красненькая бумажка завелась - ты и справил праздник в радости... А мне и в пять сотен его не угнуть. Ко мне одних поздравителей целая орава, как на постоялый двор, привалит, и всех их напоить и накормить надо. Одних крестников что! Племянников бедных - до Москвы не перевешаешь... Старух разных сирых целая ступа непротолченная... И всем денежную милость дать надо; все, как будто в банк за своими собственными деньгами, ко мне идут.
- За то ведь, Матвей Романыч, вам и от Господа Бога сторицею воздастся!
- Для Бога и делаем... А ты думал как? Неужто для вашей братии! А только я к тому, что по нынешним временам надо давать с расчетом. Где прежде синюю бумажку давал - давай рубль целковый.
Хозяин полез в карман, вынул скомканную пачку денег и выбрал оттуда трехрублевую бумажку.
- На вот тебе, крестник, на пряники...- сказал он мальчику и прибавил: - И ведь не обидно бы было, кабы люди чувствовали все эти благодеяния, а то не чувствуют. Словно статуи истуканные...
- Целуй ручку у папашеньки крестного! Целуй скорей! - крикнул на мальчика отец.
- Выпить и закусить пожалуйте...- предложила гостю хозяйка.- А уж сынку вашему я сейчас ситчику на пару рубашечек...
Гость с глубоким вздохом подошел к закуске и налил себе рюмку водки.
- Ведь вот он, гусь-то...- указал хозяин на блюдо с жареным гусем.- Ведь он с потрохами-то рубль шесть гривен стоит. А его съедят бесчувственно, словно будто бы ему цена пятиалтынный. Приказчикам к обеду пару гусей купил, а нешто они этого стоют? За их поведенцию теперешнюю не токма что гусем, а свининой мороженой жаль кормить, потому лентяи, дармоеды...
Раздался звонок.
- Парильщики из бани пришли и вас с праздником поздравляют,- доложила горничная.
- Вот и этим рубль подай. А за что, спрашивается? - сказал хозяин, снова опуская руку в карман.
- За почет, Матвей Романыч, за почет! - отвечал гость, кладя себе на тарелку кусок ветчины.
- Какой тут, к лешему, почет! Вот кабы генерал приехал меня с праздником поздравить, так это был бы почет. А то парильщики!.. На вот, Дарья, дай им рубль целковый да поднеси по стаканчику водки,- обратился хозяин к горничной.
В комнату ввалилась бедно одетая старуха. За ней шла ее дочка, молоденькая, хорошенькая девушка.
- С превеликим праздником Рождеством Христовым, батюшка Матвей Романыч, честь имею вас поздравить!..- заговорила она еще у дверей и низко кланялась.- Вот крестницу вам вашу привела, батюшка...
- Ноги обтирай, Марина Тимофеевна! Ноги...- крикнул ей хозяин.- А то лезете с грязными ногами в чистую залу и живо по паркету наследите. Мы полотерам-то деньги за чистку платим, а не щепки.
- Ноги у нас чистыя, батюшка, совсем чистыя...- отвечала старуха, целуясь со всеми чадами и домочадцами и отвешивая поклон чуть не до земли самому хозяину.
- Аннушка! - крикнула она на дочь.- Да что ж ты, матка, без внимания-то чувств стоишь! Иди и поцелуй ручку у папеньки крестного и благодетеля. Подарочек ведь она вам, Матвей Романыч, к празднику смастерила, туфельки гарусом по канве вышила.
Девушка зарделась как маков цвет, подошла к хозяину дома, молча подала ему вышивку и поцеловала руку. Тот взял ее за голову и поцеловал в губы.
- С молоденькими-то девушками я и как следовает поцеловаться люблю,- проговорил он, улыбаясь.- Ну, а насчет вышивки напрасно. Ведь к этой вышивке мне же придется рубля два приплатить, чтоб туфли из ней себе построить.
- Удивительно, как вас все ценят и уважают! Да и стоит-с,- проговорил гость, все еще набивая рот закуской.
Хозяин опять вздохнул.
- Ох уж эти мне уважения! Лучше кабы по нынешним временам этих уважениев вовсе не было,- сказал он.- Ведь все эти уважения только из-за того, чтобы синюю или зеленую бумажку заполучить. Ну, крестница... Как тебя? Наташа, что ли? Столько крестниц, что имен не помнишь.
- Аннушка, батюшка, Аннушка... На Иоакима и Анны и крестили-то,- подсказала старуха.
- Досуг мне помнить, когда я у кого крестил! Ну, вот тебе, Аннушка, трешницу на булавки, а жена тебе сейчас на платьишко кое-что отпустит.
- Выпей, Марина Тимофеевна, да закуси чего-нибудь,- сказала хозяйка.
- Надо поздравить благодетеля, надо...- заговорила старуха, подходя к закуске.- С праздником, батюшка... Ох, что у вас за икорка прекрасная! Давно уж я такой икорки не едала.
- Еще бы!.. Рубль восемь гривен икра-то эта,- отвечал хозяин.- Не вас, по-настоящему, и кормить икрой-то этой. Ведь вы все равно не прочувствуете. Ну, что, невеста, женихи-то наклевываются ли? - спросил он, подойдя к девушке и ущипнув ее за щеку.
- Какие уж нынче женихи у бесприданниц,- отвечала за нее старуха.
Хозяин пристально посмотрел на старуху.
- Ну, а для чего ты это говоришь? Куда ты это загибаешь? Ведь все это ты на мой счет... Дескать, не разжалобится ли отец крестный да не отвалит ли сдуру сотню-другую. А я тебе вот что скажу: и не рассчитывай! - произнес он.- Не приданым вы должны прельщать, а скромностью. Нечего на молодых-то мужчинов глаза пялить да перемигиваться, а надо старика искать, чтобы он за красоту да за скромность ее взял. Старика ловите. Этот и приданое вам даст.
Вбежала горничная.
- Священники приехали! Священники! - заговорила она.
- Вот и этим три синенькие подавай! - полез хозяин в карман за деньгами, стал отбирать бумажки и сказал: - Не дам пятнадцати рублев... Довольно и красненькой. Всегда давал, а сегодня не дам. Не по нынешним делам зря деньги бросать.
- А только уж селедочка у вас! Словно сливки! - говорила старуха, стоя у стола с закуской.
- Не вороши селедку! Ну, куда ты в непочатую-то рыбину вилкой тыкаешь! - остановил ее хозяин.- Только фасон на тарелке испортишь. Бери, вон, хвост и ешь. Протопоп всегда селедкой закусывает. Подойдет к селедке, а она и растрепана.
В зал, откашливаясь в руку, входили священники.
- Вот для кого сегодня праздник-то настоящий! - шептал хозяин.- Много они сегодня денег загребут, много! А ты только вынимай из кармана, только вынимай. Эх! - крякнул он и сжал в руке приготовленную десятирублевку.
1887
Печатается по изд.: Лейкин Н. А. Рождественские рассказы.- Спб., 1901.- С. 64-71.
Николай Александрович Лейкин (1841-1906) - плодовитый писатель-бытовик, мастер короткого юмористического рассказа (по некоторым неполным подсчетам, написал таких около семи тысяч). Редактор-издатель петербургского юмористического журнала "Осколки" (в 1882-1905 гг.), в котором сотрудничали Л. Н. Трефолев (см. ниже), А. П. Чехов, опубликовавший здесь в 1882-1887 гг. около 270 произведений. По выражению Чехова, "Осколки" были для него литературной "купелью", а Лейкин - его "крестным батькой" (письмо Чехова к Лейкину от 27 декабря 1887 г.).
Станиславский крест в петлице - речь идет о третьей, последней, степени младшего российского ордена - святого Станислава (учрежден в Польше, к орденам Российской империи был причислен в 1831 г., вместе с орденом Белого Орла). Девиз ордена: "Награждая, поощряет". Сенная площадь - рыночная площадь в Петербурге (ныне площадь Мира).