Лейкин Н. А. Шуты гороховые: Повести. Рассказы
М., "Русская книга", 1992.
К сумеркам воскресная публика "Ливадии" значительно уже подгуляла. Купцы из Ямской и с Калашниковского берега, "засобачив" в буфете по десятой штучке "самоплясу белого", раскраснелись и начали распахивать "пальты". Капельмейстер Хлебников грянул марш. У эстрады полезли на высоко подвешенные трапеции акробаты. Двое из них взрослые и один мальчик. Начались "карейские" игры, заключающиеся в том, что взрослые, стоя на трапециях, перекидывали друг другу мальчика и ловили его то за руки, то за пятки. Купцы задрали кверху головы и начали дивиться. Как водится, послышались восторженные ругательства. Шли толки, что глаза отводят публике.
- Немец на этот счет хитер - сейчас глаза отведет, потому у них на все машина,- рассказывает суконная чуйка в картузе с глянцевым козырем.- У нас с берега Петр Федорович со шкурами и конопляным семенем в Неметчину ездил, так сказывал, что там мазурики даже сапоги машинами с публики на гулянье снимают. Спервоначалу отведет глаза, а потом и снимает. Тогда только и почувствуешь, когда ногам холодно сделается.
- А ты почем знаешь, что это немцы ломаются? Может быть, и французы,- возражает рыжая борода лопатой, кивая на акробатов.
- Француз на ногах жидок. Он для танца себя приспособляет, а насчет акробатской устойчивости не может.
- Ну, тальянец либо англичанин.
- Тальянцев только насчет шарманки и облизьяну водить, а англичанин насчет драки и чтобы лошадиный цирк приставлять. С лошадью он супротив цыгана выстоит. И драка у них самая пронзительная: все норовит в брюхо и в подмикитки, а той учтивости не знает, чтоб по скуле бить или по уху.
Пауза. За ней следуют ласковые ругательства, адресованные к молодечеству акробатов.
- Нет, господа, это не немцы, а, скорей, жиды! - восклицает борода клином.- Немец человек обстоятельный: зачем ему на воздусях мотаться? Он лучше доктором объявится или в учителя пойдет.
- А жид старым платьем торговать начнет или зубы дергать будет, а потом подряд казенный снимет,- стоит на своем чуйка.- Ах, гвоздь те в горло! Смотри, как ребеночка-то бросают. Словно резинковый он у них.
- Да он резинковый и есть,- откликается борода лопатой.- Нешто живого человека так можно?.. Всю требуху стрясешь.
- Резинковый! Толкуй тут! Нешто резинковые ребята бывают?
- А то нет, что ли? И резинковые бабы даже есть. Поди к Кирштену на фабрику - там тебе какую хочешь приготовят: и субтильную, и в два обхвата.
- Эко мелево! эко мелево!- воскликнули в один голос купцы.
- Не мелево, господа, а самая наисущая правда. Теперича кто буйной политики держится, так лучше резинковой бабы нет, потому эдакую бабу сколько хочешь колоти - изъяну не будет. У нас они, конечно, для господ парикмахеров делаются, чтоб на окнах стоять, а в американских землях резинковые бабы даже за прилавком стоят и торгуют.
- Зачем же им резинковые, коли у них живой и черной, и полубелой бабы достаточно?
- Это точно, что много, да ведь живую бабу кормить надо, жалованье ей платить, ну, а американец, он к голенищи пристрастен, как какие деньги получил - сейчас в сапог и запрячет. А резинковая баба, что ей? Ее ни поить, ни кормить не надо. Живой бабе и орешков в праздник купить надо, и пряничков, и подсолнухов, окромя того, она и насчет ругательной чеканки мастерица, а эта сидит себе да молчит. Американец хитер!
Купец - рыжая борода лопатой - совсем заврался. Некоторые, однако, ему поверили.
- Без ругательной чеканки!- стал возражать купец - борода клином.- Баба без ругательной чеканки тоже выеденного яйца не стоит. Да для меня теперича дома щи не в щи, водка не водка, коли баба передо мной не ворчит. В том-то и интерес, что она говорит, к примеру: "не пей, Трифон Захаров", а я ей назло, она мне: "не стучи по три рубля в карты", а я нарочно. Это для меня самое первое удовольствие, чтоб бабу дразнить и чтоб она из себя языкочесальную музыку испускала.
Купец умолк.
- А что, не поводить ли нам медведя по сентифарисным водам?- спросил он.- Так бы вкупе и опрокинули по белой собачке.
- Постой, дай акробатам кончить. Авось на наше счастье с веревки-то сверзятся,- остановил его другой купец.- Что ни хожу я по этим самым Капернаумам - ни разу не видел, чтоб оттелева вниз турманом!..
- Ну, вот! охота! Сверзится, так нас же притянут: зачем глядели. Ходи, ребята, гуськом! Давай железную дорогу изображать. Федор Иванов, пыхти впереди паровозом, а ты, Сеня, свистни почаще, вот мы к станции-то и подкатим.
Купцы повалили друг за другом в буфет. Суконная чуйка положила два пальца в рот и пронзительно свистнула.
- Посторонитесь, господа, поезд едет!- кричал купец - борода лопатой.