Херасков Михаил Матвеевич - Плоды наук

  

   Текст печатается по изданию:

   "Творенiя М. Хераскова, вновь исправленныя и дополненныя". Часть III. М., 1797.

   С 1797 года поэма "Плоды наукъ" не переиздавалась.

   Подготовка текста канд. филологич. наук Алексея Игоревича Любжина

   "Im Werden Verlag". Coставление и оформление. 2003

   http://www.imwerden.de

   info@imwerden.de

  

   Малое сiе Сочиненiе писано въ самой моей молодости; я здѣсь его помѣщаю для изъявленiя моего искреннѣйшаго усердiя и высокаго почитанiя, которое ощущало мое сердце къ Великому нашему Государю, Императору, нынѣ со славою Царствующему, въ самомъ Его младенчествѣ - съ нѣкоторыми поправками Творенiе сiе третьимъ тисненiемъ издается.

  

                       Пѣснь первая.

  

             О муза! ежели тебѣ мой внятенъ гласъ,

             Приди ко мнѣ, и путь яви мнѣ на Парнассъ;

             Дерзаю воспѣвать Минервину науку,

             И труд мой посвятить ПЕТРОВОЙ ДЩЕРИ ВНУКУ.

             5       Прости, о КНЯЗЬ младый! что Муза воспоетъ

             Ужасны времяна и дикость древнихъ лѣтъ,

             Когда въ невѣжествѣ тонули человѣки,

             Непросвѣщенные когда звалися вѣки;

             Мнѣ нѣчто надлежитъ о тѣхъ вѣкахъ сказать,

             10 Да плодъ могу наукъ яснѣе доказать.

             Когда взглянуть хочу во древность я глубоку,

             Какiе ужасы встрѣчаются тамъ оку!

             Какой плачевный вопль ко мнѣ приходитъ въ слухъ!

             Какою жалостью смущается мой духъ!

             15 Не человѣки тамъ живутъ, лютѣйши звѣри;

             О естьлибъ къ древности замкнулись вѣчно двери!

             Дабы ужасныхъ я позорищъ не имѣлъ,

             Одни бы предъ Тобой наукъ успѣхи пѣлъ:

             Но сколько бы себя ни сокрывала древность,

             20 Открыть ее Тебѣ моя стремится ревность;

             Стремится къ повѣсти усерднѣйшiй мой стихъ,

             Нещастье древнихъ лѣтъ гласить, и мраки ихъ.

                   Тамъ люди Небесамъ казались не угодны,

             Во дикости своей своимъ жилищамъ сходны:

             25 Ни дружбы, ни любви не зная на земли,

             Какъ твари гнусныя вращаются въ пыли;

             И взоры отвратилъ отъ сонмищъ ихъ Содѣтель;

             Невѣдома была въ то время добродѣтель.

             И воздымились вдругъ отъ крови алтари,

             30 Разбойники землей владѣли, не Цари;

             Вздремала истина, пороки ликовали;

             Что люди суть они, то люди забывали;

             Не обращалися на небо очеса,

             Жилище было ихъ межъ тиграми лѣса;

             35 Семейства хищныя другъ друга съ поля гнали,

             Ни чести, ни родства прiятностей не знали;

             О Богѣ не было и слабыя мечты,

             Всѣ жили на земли и мерли какъ скоты.

             Во загрубѣлостяхъ еще мы зримъ толикихъ,

             40 Еще до нынѣ зримъ народовъ мрачныхъ, дикихъ;

             О благѣ общества не думаютъ рачить;

             Едва ли отъ звѣрей ихъ можно отличить;

             Вѣщаютъ, что они въ ихъ тмѣ благополучны,

             Конечно, какъ волы и овцы въ полѣ тучны.

             45 Но что науки суть? Разсудковъ нашихъ свѣтъ.

             Тамъ тма безденная, наукъ гдѣ свѣта нѣтъ;

             Какъ былiе въ поляхъ, такъ вянутъ человѣки,

             И гибли какъ трава въ непросвѣщенны вѣки;

             Без пользы въ мiрѣ жить, безъ пользы изчезать,

             50 Возможно ль жизнiю такую жизнь назвать?

                   Мы тлѣнны плотiю, душами мы нетлѣнны,

             Всевышнимъ на земли на время поселенны,

             Который даровалъ намъ души и умы,

             О мудрости Его да судимъ внятно мы;

             55 Такой ли человѣкъ о Немъ судить удобенъ,

             Кто дикому скоту во существѣ подобенъ?

             Ахъ! нѣтъ, поверженъ онъ невѣжества во мглу,

             Позоръ Создателю, всегда преклоненъ къ злу.

             Науки лучшая для сметныхъ есть награда;

             60 Безъ нихъ вступили въ бой земныя съ Небомъ чада,

             Возсталъ противъ Боговъ Гигантовъ дерзкiй родъ;

             Разрушить онъ хотѣлъ хрустальный горнiй сводъ;

             Не постигая силъ Создателя Вселенной,

             Сей родъ невѣжествомъ бунтуетъ ослѣпленной.

             65 Смиряетъ гордость ихъ Всемощная рука,

             Молнiеносныя кидая облака.

             Во Энцеладѣ Зевсъ карая злость несчетну,

             Обрушилъ на него горящу гору Этну....

             Но что мнѣ баснями усердный красить стихъ?

             70 Или гигантовъ мы не вѣдаемъ своихъ?

             Иль не были у насъ отважности подобны,

             Когда стрѣльцы въ Москвѣ возволновались злобны?

             Мнѣ мнится, и они пошли противъ Небесъ:

             Я въ нихъ Гигантовъ зрю, а Петръ ихъ былъ Зевесъ.

             75 О прадѣдѣ Твоемъ, ВЕЛИКIЙ КНЯЗЬ! вѣщаю;

             Мой стихъ отъ Божества къ другому обращаю.

             Зевесъ противъ себя возставшу видѣлъ тварь:

             Здѣсь подданныхъ своихъ зритъ въ яромъ бунтѣ Царь.

             Невѣжествомъ своимъ Гиганты ополченны,

             80 Стрѣльцы невѣжествомъ подобнымъ омраченны.

             Гигантамъ бунтъ Зевесъ громами отомстилъ,

             Петръ два смятенья зрѣлъ, и дважды злыхъ простилъ.

             Такого варварства, что нашъ покой губило,

             Всегда невѣжество причиной точной было!

             85 Невѣжество святый нарушило законъ;

             Оно стремилося попрать Зевесовъ тронъ;

             Невѣжество умы издревлѣ помрачало,

             Невѣжество всѣхъ бѣдствъ източникъ и начало;

             Гонима правда имъ въ развратномъ мiрѣ семъ;

             90 Оно есть мрачный духъ, и нѣтъ блаженствавъ немъ;

             Оно всегда черно, всегда къ враждѣ готово;

             Сварливо, дерзостно, неистово, сурово;

             Мнитъ истину творить невиннаго губя,

             И естьли любитъ что, такъ любитъ для себя;

             95 Къ насильству, къ грабежамъ его простерты руки,

             Въ презрѣньѣ у него художества, науки,

             И суевѣрiе и злость гнѣздится въ немъ,

             Оно воружено кинжалами, огнемъ;

             Отъ свѣта крояся, дружится съ темнотою,

             100 И возхищается разсудка слѣпотою.

                   Богъ, видящiй людей невѣжества въ ночи,

             Въ ихъ разумъ излiялъ ученiя лучи.

             О Музы, вышнихъ силъ любезное созданье!

             Вы первыя наукъ простерли въ мiръ сiянье;

             105 Вы первыя изъ тмы изъяли смертныхъ родъ,

             Былъ вами просвѣщенъ Орфей и Гезiодъ.

             Невѣжества покровъ, непросвѣщенья узы,

             Разторгли на землѣ божественныя Музы....

             Блаженъ, кто съ Музами въ согласiи живетъ,

             110 Кто любитъ пѣсни ихъ, прiемлетъ ихъ совѣтъ,

             Хоть въ мiрѣ щастiя земнаго не находитъ,

             Онъ жизнь прiятную въ бесѣдѣ ихъ проводитъ.

             Какую зримъ отъ нихъ премѣну на земли,

             О томъ хочу воспѣть. ВЕЛИКIЙ КНЯЗЬ! внемли.

  

                       Пѣснь вторая.

  

             Когда на шаръ земный наукъ простерся свѣтъ,

             Творецъ Вселенныя въ началѣ былъ воспѣтъ;

             Чтить люди Господа другъ друга научали,

             И въ гимнахъ радостныхъ Творца возвеличали;

             5 Его куренiемъ и жертвами почли,

             Сердцами къ небесамъ взнеслися отъ земли;

             Изъ тмы изникнули разсудки смертныхъ рода,

             Во всемъ величествѣ открылась имъ природа;

             Чего еще понять ихъ слабый умъ не могъ,

             10 И то вѣщало имъ, что есть во свѣтѣ Богъ.

             Но можетъ быть Его твореньемъ изумленны,

             Воздвигли въ честь Ему кумирны лики тлѣнны.

             Есть сила нѣкоторая влiянна намъ въ сердца,

             Любить, изображать, пѣть нашего Творца;

             15 Творца изображать такое было рвенье,

             Доколь не подано святое Откровенье;

             Тогда всевышнее, безсмертно Божество,

             И наше бренное постигло существо.

                   Но жили въ тишинѣ сначала человѣки,

             20 И тишина сiя златые были вѣки;

             Отъ Неба благодать умѣя прiимать,

             Ихъ было щастiе, добра не понимать;

             Подъ игомъ суетныхъ познанiй не стенали,

             Не вѣдая добра, и зла они не знали;

             25 Какъ агнцы на поляхъ между звѣрей паслись,

             Потоки крови ихъ во браняхъ не лились;

             Жилище былъ имъ лѣсъ, трапеза поле тучно,

             Ихъ вѣкъ не громокъ былъ, но текъ благополучно.

             И точно ль огнь съ небесъ похитивъ Прометей,

             30 Натуры просвѣтилъ невинныхъ сихъ дѣтей?

             Ильволя гордая ихъ умъ преобразила?

             Въ невѣжество она родъ смертныхъ погрузила,

             Разрушивъ агничью въ ихъ сердцѣ простоту,

             Вложила въ мысли ихъ раздоры, суету;

             35 Разторглись узы ихъ, возпрянули пороки,

             Ихъ души мягкiя содѣлались жестоки;

             Разсѣялись они по дебрямъ и лѣсамъ -

             Но было ихъ собрать угодно Небесамъ.

                   Межь веселящихся незапною премѣной,

             40 Сѣдяща Мужа зрю у рощицы зеленой;

             Онъ сладкимъ пѣнiемъ сердца къ себѣ влечетъ,

             И смертныхъ родъ къ нему съ веселiемъ течетъ,

             И камни движутся, и рѣки становятся,

             Да пѣнiемъ его и лирой насладятся;

             45 Преходятъ съ мѣстъ своихъ зелены древеса,

             Преображаются въ прохладные лѣса;

             Свирѣпы агнцовъ львы на паствѣ не терзаютъ,

             Они предъ нимъ лежатъ и ноги лобызаютъ;

             Народы за собой и камни водитъ онъ;

             50 Суровыя сердца смягчаетъ лирный звонъ.

             Ахъ, есть ли болѣе Пѣвцу такой награды:

             Сердца людей смягчить, составить пѣснью грады!

             Такъ сладко Амфiонъ при лирѣ воспѣвалъ,

             Когда онъ ²ивы градъ составилъ, основалъ.

             55 Но баснь, которая ту повѣсть украшаетъ,

             Довѣренности насъ въ событiи лишаетъ,

             И только можемъ то одно постигнуть мы,

             Что стихотворные плѣнятельны умы:

             Тѣ древни времяна, какъ люди въ мракѣ жили,

             60 Примѣромъ дикости звѣриной приложили,

             И просвѣщенный Мужъ смягчая грубость ихъ,

             Чрезъ пѣсни учинилъ разумну тварь изъ нихъ;

             Ко общежитiю склоняя ихъ стихами,

             Къ трудамъ ихъ поострилъ, и градъ обвелъ стѣнами;

             65 Законы предписалъ, их буйство удержать;

             Заставилъ чувствовать, трудиться, вображать;

             Изтолковалъ добра и зла народамъ разность,

             Пороки обуздалъ, отгналъ позорну праздность....

             Таковъ ученiя былъ самый первый плодъ,

             70 Изъ тмы невѣжества какъ вышел смертныхъ родъ!

             Въ людей свирѣпые преобразились звѣри,

             И къ храму щастiя для нихъ отверзлись двери;

             Ко ближнему любовь воскресла въ ихъ сердцахъ,

             Явились нѣжности и въ дѣтяхъ и въ отцахъ,

             75 И правосудiе на тронѣ появилось,

             Блаженство общее народовъ утвердилось;

             Различны воли всѣ единой покоря,

             Для блага общаго поставили Царя;

             Забвенная людьми донынѣ добродѣтель,

             80 Украсилась въ вѣнцы, и стала душъ владѣтель.

             Прiятность, дружба намъ которую даетъ,

             Теперь лишь смертныхъ родъ, теперь лишь познаетъ.

             И ты, невинна страсть, что души сочетаешь,

             Взаимной нѣжностью сердцалюдей спрягаешь,

             85 Которой иногда даютъ развратный видъ,

             Любовь, которую преображаютъ въ стыдъ!

             Ты въ мрачны времяна имѣла чувства звѣрски,

             Суровыя слова, имѣла взоры дерзки;

             Еще по днесь любовь угрюма тамо ты,

             90 Гдѣ люди такъ живутъ, какъ грубые скоты.

             Едина истина, едино просвѣщенье,

             Содѣлало въ сердцахъ и въ чувствахъ очищенье;

             Разсѣявъ мракъ страстей родъ смертныхъ наконецъ,

             Науки учинилъ вождемъ своихъ сердецъ.

             95       Вообразя тотъ вѣкъ, мы вѣкъ тотъ почитаемъ,

             Но повѣсти сiи во книгахъ лишь читаемъ,

             Намъ древность кажется закрыта и темна;

             Представимъ въ мысль свою новѣйши времяна,

             Не то, что въ книгахъ намъ Исторiя внушаетъ;

             100 Вообразимъ, какъ Петръ Россiю воскрешаетъ!

             По