СОНЪ.
Въ небѣ странно-высокомъ, зловѣще-нѣмомъ
Гасъ кровавый вечерн³й закатъ.
Умиралъ я отъ ранъ,- въ гаолянѣ густомъ
Позабытый своими солдатъ.
Какъ ребенокъ, затеряяный въ чащѣ лѣсной,
Я кричалъ, я отчаянно звалъ -
И на помощь ни свой не пришелъ, ни чужой,
Гаолянъ только глухо шуршалъ!
Да орелъ цѣлый день надъ горою парилъ,-
Хищный клёкотъ носился кругомъ...
Все на сѣверъ, въ безвѣстную даль уходилъ
Затихающихъ выстрѣловъ громъ.
И скользилъ угасающ³й взоръ мой, въ тоскѣ,
По мѣнявшимъ нарядъ облакамъ:
Что тамъ парусомъ бѣлымъ стоитъ вдалекѣ-
Не села ли родимаго храмъ?
Вонъ старуха съ клюкой... Не моя-ль это мать
"По кусочки" съ сумой побрела?
Горе-горькая! Сына тебѣ не дождать -
Ты на муку его родила!
Злобно лязгаютъ цѣпи... Въ дыму и въ огнѣ,
Будто стая всполошенныхъ птицъ,
Вьется лента вагоновъ,- и въ каждомъ окнѣ
Сколько блѣдныхъ, измученныхъ лицъ!
Безконеченъ вашъ путь, и тяжелъ, и суровъ:
Мертвой степи пустынная гладь,
Выси грозныя горъ, темень дикихъ лѣсовъ...
Васъ въ чужбину везутъ умирать!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Умиралъ я отъ ранъ на чужой сторонѣ...
Такъ хотѣлось мучительно жить, -
О проклятой, безумно-кровавой войнѣ,
Какъ о грёзѣ больной позабыть!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ночь сошла. Или смерть? Сѣть тумановъ сырыхъ
Поползла надъ ущельями горъ;
Въ черномъ небѣ невиданно-яркихъ, большихъ,
Странныхъ звѣздъ засвѣтился узоръ.
И въ зловѣщей тиши, мнѣ казалось, не я -
Кто-то чуждый безсильно стоналъ...
И отъ жалости въ сердцѣ больномъ у меня
Слезъ кипучихъ родникъ клокоталъ!
П. Я.
"Русское Богатство", No 1, 1905