Гартман Фон Ауэ - Бедный Генрих

  

  

   Нѣмецк³е поэты въ б³ограф³яхъ и образцахъ. Подъ редакц³ей Н. В. Гербеля. Санктпетербургъ. 1877.

   OCR Бычков М. Н.

  

   Хотя извѣстно, что Гартманъ былъ родомъ изъ Ауэ, но такъ-какъ въ Герман³и было нѣсколько мѣстечекъ и замковъ этого имени, то, по отсутств³и какихъ-либо иныхъ б³ографическихъ данныхъ, опредѣлить съ точностью мѣсто рожден³я поэта не представляется возможности. Скудныя извѣст³я о событ³яхъ его жизни можно извлечь только изъ его же собственныхъ сочинен³й. Такъ намъ извѣстно, что онъ посѣтилъ Палестину, памятникомъ чего остались его прекрасныя "Крестныя пѣсни". Лучшая пора его дѣятельности относится къ началу тринадцатаго столѣт³я; по-крайней-мѣрѣ Вольфрамъ фонъ-Эшенбахъ, въ своёмъ "Парцивалѣ", причисляетъ его въ 1204 году къ числу лучшихъ современныхъ поэтовъ. Гартманъ умеръ вѣроятно въ промежутокъ времени между 1210 и 1220 годами.

   Хотя лирическ³я стихотворен³я Гартмана обличаютъ очень сильный талантъ, какъ, напримѣръ, его "Крестныя пѣсни", но главными произведен³ями, составившими его славу, считаются четыре эпическ³я поэмы: "Эрекъ", "Ивейнъ", "Бѣдный Генрихъ" и "Святой Григор³й на камнѣ". Содержан³е первыхъ двухъ заимствовано ихъ изъ легенды о рыцаряхъ круглаго стола, a двухъ остальныхъ - изъ сказан³й народной поэз³и.

   Содержан³е первой заключаетъ описан³е похожден³й рыцаря Эрека: какъ онъ, сопровождая королеву на охоту, подвергается оскорблен³ю встрѣченнаго имъ карлика изъ свиты одного рыцаря и, не будучи въ состоян³и ему отомстить, потому-что былъ въ эту минуту безоруженъ, рѣшается слѣдовать всюду за своимъ оскорбителемъ, чтобъ дождаться благопр³ятнаго случая мести. Вечеромъ того дня достигаетъ онъ замка, гдѣ празднуется турниръ. Остановясь въ окрестностяхъ замка, въ домѣ землевладельца, по имени Коралуса, y котораго есть красавица дочь Энита. Эрекъ получаетъ отъ неё оруж³е, при помощи котораго побѣждаетъ на турнирѣ всѣхъ противниковъ и женится на Энитѣ. послѣ чего уѣзжаетъ домой. Праздная жизнь, которую онъ начинаетъ вести, думая только о своей любви къ Энитѣ, скоро возбуждаетъ негодован³е всѣхъ знавшихъ и уважавшихъ до того Эрека, какъ храбраго и предпр³имчиваго рыцаря. Энита, тяготясь такимъ дурнымъ мнѣн³емъ о своёмъ мужѣ, убѣждаетъ его предпринять всесвѣтное путешеств³е, чтобъ возстановить доброе мнѣн³е о его храбрости и силѣ. Эрекъ соглашается, но желая наказать свою жену за сомнѣн³е въ его добродѣтели и мужествѣ, велитъ ей ѣхать съ собой и подвергаетъ её всѣмъ опасностямъ и неудобствамъ путешеств³я. Энита съ мужествомъ выдерживаетъ испытан³е и нѣсколько разъ спасаетъ своего мужа отъ неминуемой опасности. Послѣ множества приключен³й и битвъ, Эрекъ, тяжело-раненый, попадаетъ въ плѣнъ въ замокъ одного рыцаря, который, поражонный красотою Эниты. пытается ее соблазнить. Эрекъ, услыша крикъ жены, вскакиваетъ съ постели и, одѣтый въ бѣломъ саванѣ, вступаетъ съ рыцаремъ въ битву - и тѣмъ спасаетъ жену.Затѣмъ начинается новая жизнь приключен³й и странств³й. Поэма кончается описан³емъ того, какъ Эрекъ побѣждаетъ одного владѣтеля замка, который, убивъ восемьдесятъ рыцарей, держалъ въ плѣну ихъ женъ. Освободивъ плѣнницъ, Эрекъ возвращается ко двору отца своего, короля Артуса, по смерти котораго вступаетъ на престолъ.

   Изъ этого краткаго описан³я сюжета поэмы видно, что она основана на одной изъ тѣхъ безчисленныхъ легендъ о похожден³яхъ средневѣковыхъ рыцарей, которыя очень долгое время наводняли всю литературу, пока имъ не нанёсъ окончательнаго удара Сервантесъ своимъ "Донъ Кихотомъ". Гартманъ очень мало вдохнулъ жизни въ этотъ скучный, сухой сюжетъ, и даже не придалъ психологическаго развит³я отдѣльнымъ характерамъ. Вся прелесть поэмы заключается въ лёгкости стиха и описан³яхъ, которыя во многихъ мѣстахъ отличаются дѣйствительною силой и живостью. Гораздо замѣчательнѣе вторая написанная Гартманомъ поэма и озаглавленная "Святой Григор³й на камнѣ". Содержан³е ея слѣдующее: одинъ рыцарь, умирая, оставляетъ двухъ дѣтей, сына и дочь, причёмъ поручаетъ сыну особенно заботиться о его сестрѣ. Но сынъ, подвигнутый дьяволомъ, соблазняетъ свою сестру, послѣ чего, поражонный муками совѣсти, умираетъ въ святой землѣ. Между-тѣмъ сестра производитъ на свѣтъ сына, но, не желая имѣть предъ глазами это дитя грѣха, велитъ положить ребёнка въ лодку и пустить въ море. Вѣтеръ прибиваетъ лодку къ уединённому монастырю, гдѣ монахи принимаютъ маленькаго Григор³я и даютъ ему прекрасное воспитан³е. Выросши, Григор³й покидаетъ монастырь и отправляется. въ качествѣ странствующаго рыцаря, искать приключен³й. Случай заноситъ его въ страну, гдѣ царствовала его мать, и гдѣ свирѣпствовала междоусобная война, возбуждённая мятежными вассалами. Григор³й побѣждаетъ бунтовщиковъ и въ награду, какъ новый Эдипъ, получаетъ руку царицы, своей матери. Между-тѣмъ изъ бумагъ, найденныхъ въ ладонкѣ, висѣвшей на его груди, обнаруживается происхожден³е Григор³я, a вмѣстѣ съ тѣмъ и ужасный свершонный имъ грѣхъ. Поражонный ужасомъ, Григор³й удаляется на пустынную скалу, надѣваетъ на себя тяжолыя вериги и бросаетъ ключъ отъ нихъ въ море, давъ слово только въ такомъ случаѣ повѣрить въ милосерд³е и прощен³е Бож³е, если будетъ отысканъ брошенный имъ въ море ключъ. Цѣлыя семнадцать лѣтъ проводитъ онъ въ покаян³и и молитвѣ. Слухъ о его сподвижничествѣ получаетъ наконецъ такую распространённость, что въ Римѣ рѣшаются избрать его папой. Въ то самое время какъ посольство является звать его на папск³й престолъ приходитъ рыбакъ и приноситъ ключъ отъ его веригъ, найденный въ пойманной имъ рыбѣ. Григор³й, видя въ этомъ совпаден³и случайностей перстъ Бож³й, принимаетъ предложен³е и отправляется въ Римъ, гдѣ находитъ свою мать, пришедшую туда молить новаго, неизвѣстнаго ей папу о прощен³и грѣховъ. Поэма кончается свидан³емъ сына съ матерью, послѣ чего оба находятъ, наконецъ, въ жизни желанный покой, исполненные надежды на милосерд³е Бож³е.

   Разсматривая содержан³е этой поэмы, нельзя не признать въ ней замѣчательную амальгаму понят³й и легендъ древняго и новаго м³ра. Факты и драматическ³я коллиз³и явно выхвачены изъ истор³и Эдипа, a между-тѣмъ духовное содержан³е поэмы и въ особенности примиряющ³й конецъ порождёнъ всецѣло средневѣковымъ воззрѣн³емъ на человѣка и его земную жизнь. Нечего говорить, что содержан³е это дало несравненно болѣе пищи фантаз³и поэта, чѣмъ предыдущая поэма. и Гартманъ съумѣлъ дѣйствительно воспользоваться своимъ сюжетомъ, написавъ поэму, изобилующую какъ прекрасными описан³ями, такъ и психологическимъ развит³емъ характеровъ.

   Третья поэма Гартмана, озаглавленная "Бѣдный Генрихъ", составляетъ трогательный разсказъ о томъ, какъ одинъ рыцарь, по имени Генрихъ, постигнутый болѣзнью проказы, узнаётъ отъ врача, что его можетъ излечить только кровь молодой, непорочной дѣвушки. Объятый ужасомъ, онъ не смѣетъ открыть ужасной тайны, но объ ней случайно узнаетъ молоденькая дочь хозяина дома, гдѣ живётъ Генрихъ, и рѣшается пожертвовать собой, чтобъ спасти больного, котораго она любитъ. Какъ ни долго отказывался Генрихъ, но, обезсиленный болѣзнью, наконецъ далъ своё соглас³е. Увидя однако ножъ, занесённый надъ своей спасительницей, онъ въ ужасѣ останавливаетъ руку врача. Въ награду за это милосерд³е Бож³е допускаетъ его вылечиться отъ болѣзни, послѣ чего онъ женится на полюбившей его дѣвушкѣ. Какъ ни простъ и какъ, можно сказать, ни наивенъ до излишества этотъ сюжетъ, но Гартманъ съумѣлъ выполнить по этой незатѣйливой канвѣ премилый, трогательный разсказъ, заставляющ³й забыть нелѣпость содержан³я.

   Наконецъ,четвёртая и послѣдняя изъ поэмъ Гартмана, озаглавленная "Ивейнъ или рыцарь со львомъ", вводитъ насъ опять въ циклъ легендъ о рыцаряхъ круглаго стола. Тутъ опять, какъ въ Эрекѣ, является длинная нить удивительнѣйшихъ приключен³й и рыцарскихъ подвиговъ, которые чередуются, какъ въ калейдоскопѣ, безъ всякой внутренней связи. Описан³е битвъ съ великанами, чудовищами, злыми волшебниками и тому подобное занимаетъ всю поэму, такъ что краткое изложен³е содержан³я не можетъ дать о ней никакого понят³я. Заглав³е поэмы: "Рыцарь со львомъ" объясняется тѣмъ, что герой поэмы Ивейнъ засталъ разъ въ лѣсу льва въ единоборствѣ съ дракономъ и убилъ чудовище. Благодарный левъ съ-тѣхъ-поръ не покидаетъ своего спасителя и оказываетъ ему помощь во всѣхъ его битвахъ. Поэма оканчивается по обыкновен³ю счастливой развязкой, въ которой рыцарь мирится съ своей вѣрной женой, вѣроломно имъ покинутой.

   Таковы четыре поэмы, написанныя Гартманомъ.Талантъ его глубоко уважался современниками за ту пламенную горячность, съ какою выливался каждый стихъ изъ подъ его пера. Умѣнье говорить выразительными образами ставитъ его высоко надъ прочими современными поэтами, часто утопавшими въ безплодной реторикѣ. Не вина Гартмана, если вкусъ современной публики требовалъ отъ поэтическихъ произведен³й прежде всего разсказовъ объ удивительныхъ событ³яхъ и замысловатыхъ сюжетовъ, подобныхъ тѣмъ, которые онъ избралъ для своихъ поэмъ. Но его заслуга заключается именно въ томъ, что и среди этого хаоса идущихъ въ разрѣзъ съ истинной поэз³ей атрибутовъ тогдашней литературы, онъ умѣлъ проводить истинное чувство и высказывать его горячей поэтической рѣчью, рѣзко отдѣляющей личность самого поэта отъ нелѣпыхъ сюжетовъ, навязанныхъ ему требован³емъ времени.

  

         ИЗЪ ПОЭМЫ "БѢДНЫЙ ГЕНРИХЪ"

  

         Она и господинъ ея больной

         Верхомъ тихонько ѣхали въ Салерно.

         Хотя ѣздокъ, томясь, страдалъ безмѣрно

         И не было кровинки въ нёмъ одной,

         Но умирать не думалъ онъ, казалось;

         Она жь сойдти въ могилу собиралась

         И на погибель, какъ на праздникъ, шла.

         Какъ майск³й день, свѣжа и весела,

         Она шутить и пѣть была готова,

         Чтобъ облегчить страдан³я больного,

         Чтобъ грусть его разсѣять чѣмъ-нибудь

         И сократить тѣмъ безконечный путь,

         Скорбя душой о нёмъ нелицемѣрно

         Когда жь они пр³ѣхали въ Салерно,

         То убѣдила спутника она

         Немедленно, до отдыха и сна,

         Найти врача, который обѣщался

         Его спасти. Больной повиновался -

         И съ вѣрною служанкою, къ плечу

         Ея склонясь, отправился къ врачу,

         Которому напомнилъ обѣщанье,

         Имъ данное когда-то при свиданьи.

         "Вотъ дѣвушка!" сказалъ онъ. "Чтобъ спасти

         Меня, она готова въ гробъ сойти

         И ни кого за это не осудитъ.

         Такъ дѣйствуйте! Пусть будетъ то, что будетъ!"

         Какъ человѣкъ, который часто самъ

         Не можетъ вѣрить собственнымъ глазамъ.

         Врачъ, головою покачавъ при этомъ,

         Проговорилъ: "скажи мнѣ, чьимъ совѣтамъ.

         Дитя моё, ты слѣдуешь, и какъ

         Рѣшаешься на этотъ страшный шагъ?

         Не страху ль подчинилась ты невольно?"

         "Нѣтъ", отвѣчала дѣвушка, "сюда

         Явилась я охотой, добровольно."

         Врачъ руку повёлъ её тогда

         Въ другой покой, гдѣ съ ней вдвоёмъ остался

         И такъ её разубѣдить старался:

         "Скажи, зачѣмъ идёшь ты на убой,

         Такъ беззавѣтно жертвуя собой?

         Иль ты принуждена безчеловѣчно?

         Скажи - и я спасу тебя, конечно.

         Подумай и о томъ ты, въ свой черёдъ,

         Что господинъ твой всё-таки умрётъ,

         Коль за него умрёшь ты противъ воли.

         Перенося мучительныя боли,

         Ты безполезно кровью истечёшь,

         Да и больного этимъ не спасёшь.

         Подумай не шутя о предстоящихъ

         Терзан³яхъ - тебѣ, дитя, грозящихъ.

         Передо мной, во-первыхъ, ты должна

         Явиться будешь вся обнажена,

         Стыдливостью своей пренебрегая.

         Затѣмъ, дитя, настанетъ и другая

         Минута: по рукамъ и по ногамъ

         Тебя связать я долженъ буду самъ,

         И, приступивъ къ главнѣйшей сути дѣла,

         Часть внутренностей вырѣзать изъ тѣла.

         Но прежде, чѣмъ ножъ въ грудь твою войдётъ,

         Пока - пойми ужасную картину -

         Трепещущаго сердца я не выну,

         Одинъ видъ стали жизнь въ тебѣ убьётъ.

         Какъ это ты всё вынесешь, бѣдняжка?

         Къ тому жь (о, мнѣ подумать даже тяжко!)

         Что если ты одинъ испустишь крикъ,

         Раскаешься хоть на единый мигъ,

         То смерть твоя, съ борьбой ея ужасной,

         Окажется ненужной и напрасной.

         Теперь рѣшай! Сказалъ я всё, что могъ!"

         - "Благодарю васъ, сударь, за урокъ!"

         Она врачу отвѣтила съ привѣтомъ.

         "Хотя сама я думала объ этомъ

         Давнымъ-давно, вамъ всё же я вполнѣ

         Обязана: вы очень ясно мнѣ

         Открыли, что должно со мной случиться;

         Но такъ стращать насъ, женщинъ, не годится,

         И, право, сударь, слушая слова

         Благ³я ваши, я едва-едва

         Не оробѣла. Ну, да въ этомъ дѣлѣ

         И сами вы, какъ вижу, оробѣли

         И, кажется, боитесь приступить

         Къ обязанности вашей. Извинить

         Меня должны вы, сударь: но, признаться,

         Мнѣ вмѣстѣ, очень хочется смѣяться:

         Какъ это вы, учоный мужъ такой,

         Теряете рѣшимость и покой

         И трусите сильнѣе, чѣмъ сама я,

         Служанка не мудрёная, простая,

         Готовая идти подъ лезвеё?

         Коль вы въ искусство вѣрите своё,

         Такъ начинайте рѣзать безъ смущенья,

         A за своё ручаюсь я терпѣнье.

         Послушавъ васъ, не сомнѣваюсь я,

         Что муки ждутъ тяжолыя меня,

         Но я бы передъ вами не стояла,

         Когда бъ сама себя не испытала,

         И подъ ножомъ - я смѣло вамъ скажу -

         Я не раскаюсь и не задрожу.

         Хотя меня вы, сударь, напугали,

         Но я отъ этихъ страховъ и печали

         Готова хоть сейчасъ пуститься въ плясъ.

         Извѣстно, сударь, каждому изъ насъ,

         Что умереть когда-нибудь да надо:

         Подчасъ и жизнь бываетъ хуже ада;

         И для блаженства вѣчнаго, при томъ,

         Пожертвовать не трудно лишнимъ днёмъ

         Такъ въ смѣлости моей не сомнѣвайтесь!

         Лишь вылечить больного постарайтесь,

         A я найду награду въ небесахъ.

         Оставьте же напрасный, сударь, страхъ

         И докажите дѣломъ, что по праву,

         Какъ лекарь, вы вошли въ такую славу.

         Охотно я - коль то ведётъ къ добру -

         За господина добраго умру,

         Ему оставшись вѣрною до гроба.

         Когда его спасти мы можемъ оба,

         Зато меня и васъ Богъ наградитъ,

         И чѣмъ труднѣй вамъ дѣло предстоитъ,

         Тѣмъ и Господь васъ наградитъ щедрѣе.

         И такъ - за дѣло, сударь, поскорѣе!"

         Врачъ, не сказавъ ни слова, вышелъ вонъ

         Въ ту комнату, гдѣ, въ думу погружонъ,

         Сидѣлъ больной. "Мужайтесь! Безконечно

         Такъ предана вамъ дѣвушка сердечно,

         Что твёрдо и рѣшительно за васъ

         Готова умереть." Не поднимая глазъ,

         Сидѣлъ больной въ безмолв³и: казалось,

         Рѣчь доктора не до него касалась -

         И продолжалъ упорно онъ молчать.

         Врачъ возвратился къ дѣвушкѣ опять

         И за собой дверь заперъ осторожно,

         Чтобы больному было невозможно

         Спасительницу бѣдную свою

         Увидѣть въ тяжкихъ мукахъ, на краю

         Могилы. И сказалъ ей лекарь: "Надо

         Тебѣ снять платье." Быстро, точно рада

         Приказу, платье дѣвушка сняла

         И предъ врачёмъ мгновенно очутилась,

         Какъ въ первый день рожден³я, гола -

         И наготы своей не устыдилась:

         Невинность ей одеждою была.

         Какъ предъ лицомъ Творца она стояла,

         Которому, какъ жертву, отдавала

         Жизнь молодую. Въ мигъ, когда она

         Предстала предъ врачёмъ, обнажена.

         То онъ въ душѣ сознался. что едва ли

         Красавицу подобную видали.

         Въ нёмъ сердце переполнилось такой

         И жалостью глубокой, и тоской,

         Что мужество его поколебалось.

         Однако же, какъ сердце ни сжималось,

         Велѣлъ ей лечь на столъ высок³й онъ

         И привязалъ её къ столу веревкой.

         Потомъ рукою опытной и ловкой

         Взялъ ножъ большой и острый съ двухъ сторонъ

         И лезвеё сталъ пробовать. Отточенъ

         Былъ ножикъ, но, той мыслью озабоченъ,

         Чтобъ смерть несчастной жертвы облегчить,

         Онъ принялся опятъ его точить...

         И, поражонъ зловѣщимъ, страшнымъ звукомъ

         По камню проводимаго ножа.

         Несчастный Генрихъ вспрянулъ, весь дрожа,

         Сообразивъ, какимъ ужаснымъ мукамъ

         Подвергнуться несчастная должна

         Изъ за него. Ужель умрётъ она?

         И съ ней онъ не увидится? Ужасно!

         Бросается онъ къ двери. но напрасно:

         Дверь заперта. У Генриха въ тотъ часъ

         Ручьями слёзы хлынули изъ глазъ -

         И онъ созналъ, какъ послѣ пробужденья,

         Всей угасавшей жизни обновленье.

         И думалъ онъ: зачѣмъ она умрёть?

         Какую мнѣ отраду принесетъ

         Смерть дѣвушки невинной и прекрасной?

         Безумецъ! Жизнь насильно не вернёшь,

         Безъ воли Бога дня не проживёшь -

         И если бъ Онъ, Отецъ нашъ полновластный,

         Тебѣ хотѣлъ здоровье воротить,

         То почему она должна не жить?

         Богъ милостивъ - и всё ему возможно!

         Такъ не испытывай Его неосторожно

         Ты новыми грѣхами, не буди,

         Въ Нёмъ гнѣва, по терни, молчи и жди.

         Такъ порѣшивъ, сталъ Генрихъ въ дворъ стучаться.

         - "Пустите!" - "Невозможно", отозваться

         Врачъ поспѣшилъ: "мнѣ некогда теперь."

         - "Нѣтъ, бросьте всё и отворите дверь!

         Меня должны вы выслушать." - "Скажите,

         Что нужно вамъ за дверью. " - " Нѣтъ, впустите!

         Идётъ вопросъ о цѣлой жизни. Былъ

         Я въ заблужденьи." Врачъ его впустилъ -

         И увидалъ онъ дѣвушку покорно

         Лежащую на роковомъ столѣ.

         Къ врачу вошедш³й бросился проворно:

         "Послушайте! Невиннѣй на землѣ

         Младенца нѣтъ! Смерть бѣднаго созданья

         Мнѣ не нужна. Небесъ предначертанья

         Не измѣнить! Я всё вамъ заплачу,

         Что обѣщалъ, но смерти не хочу -

         И пусть живётъ бѣдняжка эта." Горько

         Заплакала красавица, лишь только

         Разрѣзывать веревки докторъ сталъ.

         Увидѣвши, что Генрихъ помѣшалъ

         ЕЙ умереть, не кстати такъ явившись,

         Съ отчаяньемъ за волосы схватившись,

         Такъ начала стонать она, вопить,

         Какъ-будто мукъ была не въ силахъ скрыть:

         "О, горе мнѣ, несчастной! Никому-то

         Нѣтъ дѣла до меня. Ещё одна минута -

         Спасенья ради, я бы умерла

         И въ царств³е небесное вошла.

         Теперь вся жизнь - одно моё мученье:

         Я никогда не заслужу спасенья!

         Теперь мнѣ стыдъ, позоръ и вѣчный срамъ!

         Позоръ и вѣчный стыдъ за-то и вамъ,

         Что въ свѣтлый рай чрезъ васъ не попаду я!

         И снова, то моля, то негодуя,

         Она рвалась на смерть. Больной и врачъ

         Не двигались. Межь-тѣмъ, поднявши плачь -

         Ломая руки, дѣвушка корила

         Того, кого такъ горячо любила:

         "Свѣтъ радости моей теперь потухъ:

         Мой господинъ сталъ робокъ, нѣмъ и глухъ -

         О, для чего меня вы обманули?

         Зачѣмъ надежду въ сердцѣ мнѣ вдохнули?

         Я въ вашу твёрдость вѣрила сперва;

         Теперь же вижу, что она - слова,

         Что человѣкъ вы самый низк³й, лживый,

         Безжалостный, безсильный и пугливый:

         Пугаетъ васъ того страданья видъ,

         Которое нисколько не страшитъ

         Меня. Какъ вы про это разузнали,

         Что руки мнѣ и ноги привязали?

         Насъ раздѣляла толстая стѣна...

         Ахъ, господинъ, поймите, что должна

         Я васъ спасти - иначе вы умрёте!

         Вѣдь женщину другую не найдёте,

         За васъ здѣсь кровь готовую пролить:

         Такъ дайте жь мнѣ васъ преданно любить,

         Позвольте умереть!" Но всѣ моленья

         Напрасны были. Твёрдаго рѣшенья

         Не измѣнялъ несчастный - и она

         Смирить свой пылъ была принуждена.

         Она его желанью покорилась.

         А въ нёмъ оно на вѣкъ укоренилось -

         И вновь не падалъ больше онъ душой,

         Затѣмъ-что въ нёмъ она не очерствѣла

         Ещё совсѣмъ, и умеръ бы онъ смѣло

         Скорѣе самъ, чѣмъ эдакой цѣной

         Купить здоровье собственнаго тѣла.

         Одѣться Генрихъ дѣвушкѣ помогъ

         И, докторy оставивъ кошелёкъ,

         На родину отправился обратно,

         Не думая о томъ, что, вѣроятно,

         Осмѣянъ будетъ онъ въ родномъ краю,

         Р