С. Елпатьевск³й. Разсказы. Том 2. С.-Петербургъ. 1904.
Ярко и весело свѣтитъ майское солнце, блестятъ непорочной чистоты зеленыя листья недавно распустившихся деревьевъ, зеленымъ ковромъ стелется молодая трава. Перегоняя другъ друга, быстро несутся шумныя, бурливыя волны Роны; словно пушечные выстрѣлы доносятся изъ глубины горъ глух³е удары динамитныхъ взрывовъ, кукуетъ кукушка въ лѣсу.
Рядомъ со мной маленькое поле. Швейцарск³й мужикъ только что положилъ свою кирку и завтракаетъ. Я смотрю, какъ онъ ѣстъ мясо и сыръ и какую-то зелень, пьетъ красное вино, весело болтаетъ съ дѣтьми и женой, сидящей тутъ же въ шляпкѣ съ перекрещенной на груди косынкой,- и мнѣ кажется, что это пикникъ и что снявш³й сюртукъ господинъ съ трубочкой въ зубахъ пришелъ не работать, а дышать чистымъ воздухомъ, любоваться проснувшейся зеленью, снѣжными вершинами, бурно несущейся Роной. Вотъ онъ опрокидываетъ бутылку, допиваетъ послѣдн³й стаканъ и высоко поднимаетъ надъ головой своего мальчика, словно хочетъ показать ему с³яющую вдали бѣлую вершину Монблана. А дальше так³е же пикники, так³е же кавалеры безъ сюртуковъ и дамы въ шляпкахъ, и группы дѣтей. Общество перебрасывается остротами на своемъ старинномъ патуа, смѣется, веселится...
Кругомъ горы... Съ сѣвера, юга, востока и запада, громоздясь другъ на друга, съ темными лѣсами, сѣрыми скалами, бѣлыми снѣговыми вершинами, тѣсно окружили онѣ широкую долину и провожаютъ бурную Рону справа и слѣва туда, гдѣ скалы раздвинулись широкимъ оваломъ, и въ зеленыхъ берегахъ, подъ синимъ небомъ, нѣжится голубое Женевское озеро. Виноградныя лозы обвили сѣрыя скалы, зелеными пятнами ползутъ по склонамъ фруктовые сады, въ тихихъ уголкахъ у поднож³я горъ пр³ютились веселыя деревни, какъ городки, и города, какъ деревни, красивые отели, изящныя виллы. Вьются бѣлыя ленты шоссе, безшумно бѣгаютъ кругомъ долины маленьк³е поѣзда,- у каждой деревни они на минуту останавливаются, берутъ и отдаютъ людей и товары и съ тихимъ посвистомъ бѣгутъ дальше къ слѣдующей деревушкѣ, къ слѣдующему городку.
Тамъ, выше, съ ревомъ несутся горные потоки и брызжетъ пѣной водопадъ, зеленѣютъ пышные луга, тянутся широк³я площади обработанныхъ полей, кое-гдѣ по склонамъ горъ ютятся деревушки въ 8-10 домовъ. Больш³я швейцарск³я коровы тяжело несутъ обремененныя молокомъ вымя; погромыхивая колокольчиками, прыгаютъ по утесамъ стройныя альп³йск³я козы. А еще выше, темная ель угрюмыми рядами покрыла горы, стелются сугробы, и ледъ заковалъ маленькое горное озеро, и вьюга носится надъ вершинами... Тамъ нѣтъ деревень, только рѣдк³е одинок³е домики красными и бѣлыми пятнами мелькаютъ по склонамъ горъ.
Я былъ въ одномъ изъ нихъ. Только что выстроенный маленьк³й домикъ стоялъ на границѣ елей и сугробовъ и, какъ птичье гнѣздо, повисъ на утесѣ надъ глубокой пропастью, на днѣ которой, какъ зеленый звѣрь съ бѣлой гривой, прыгалъ съ камня на камень и грозно ревѣлъ горный потокъ. Какъ крики галчатъ, неслись дѣтск³е голоса въ открытыя окна бѣленькаго домика; милая дѣвушка съ с³яющими гордостью глазами показываетъ мнѣ переписанныя красивымъ почеркомъ ученическ³я тетради и все старается объяснить мнѣ, какъ хорошо рѣшаются въ ея школѣ ариѳметическ³я задачи и как³я рисуются географическ³я карты. Двѣнадцать паръ веселыхъ и смѣлыхъ дѣтскихъ глазокъ съ любопытствомъ разсматриваютъ меня. Я смотрю на пышащ³я здоровьемъ дѣтск³я личики, слушаю, какъ весело и одушевленно поютъ они свой нац³ональный гимнъ и вторитъ имъ шумящая ель и несущ³йся на днѣ пропасти горный потокъ...
Я спускался внизъ; рядомъ со мной все ревѣлъ горный потокъ, прыгали съ утеса на утесъ альп³йск³я козы, замирая, шумѣла ель, а звенящ³е дѣтск³е голоса, казалось, все неслись за мной изъ открытыхъ оконъ повисшаго надъ пропастью домика, который долго темною точкой виднѣлся вверху...
Внизу меня встрѣтили опять деревенск³я дѣти, старш³я дѣти. Они шли со своимъ учителемъ на прогулку, мѣряли землю, снимали планы, собирали ботаническ³я и зоологическ³я коллекц³и. Я зналъ, что они скоро окончатъ свою школу и пойдутъ на отхож³е промыслы, куда уходятъ лишн³е швейцарск³е люди, учить и воспитывать русскихъ, нѣмецкихъ и англ³йскихъ дѣтей, заводить новыя дѣла въ новыхъ странахъ,- въ Южную Америку, на Яву и Суматру, на дик³е острова дикихъ морей, и, вмѣстѣ съ тѣмъ, вспоминалъ, какъ жители сосѣдняго протестантскаго кантона смѣялись надъ моей католической деревней и говорили мнѣ, что тамъ живутъ дик³е, отсталые, консервативные люди, - "les sauvages".
Въ деревнѣ было тихо. Чуть шумѣлъ фонтанъ на деревенской площади, улицы были пусты, въ открытыхъ окнахъ кафе виднѣлись одинок³я фигуры иностранцевъ съ красными бедекерами въ карманахъ. У крыльца стараго дома, гдѣ я жилъ,- ему шло седьмое столѣт³е,- восьмидесягилѣтн³й старикъ копошился около маленькаго колеса, прилаженнаго къ проведенному отъ горнаго потока жолобу, и по обыкновен³ю что-то мололъ, что-то пилилъ на своей крохотной мельницѣ.
Я усталъ ходить по горамъ, но не усталъ любоваться ими и не перестаю думать все о томъ же,- объ этихъ горахъ, о людяхъ, живущихъ въ нихъ.
И у нихъ было суровое, студеное время... Бурные потоки размывали горы и обрушивались цѣлыя скалы, огромныя снѣжныя лавины сметали сады и дома, губили людей и скотъ, засыпали деревни. Съ сѣвера, юга, востока и запада, какъ снѣжныя лавины, спускались съ горъ полчища чужихъ людей, - шли римск³е лег³оны, шли рати закованныхъ въ броню рыцарей, врывались нѣмцы, французы, итальянцы. Цѣлые вѣка звонъ оруж³я и громъ выстрѣловъ раздавались въ горахъ, и кровь красными струями обагряла прозрачныя воды озеръ и бурливыя волны Роны. Вѣка усмиряли люди свои горы, бились швейцарск³е топоры и мечи о кованныя латы - и потомъ тихо и уютно стало въ зеленыхъ горахъ, веселыхъ долинахъ.
Грозные потоки несутъ теперь въ деревни электричество, приводятъ въ движен³е маленьк³я колеса домашнихъ мельницъ. Каменныя укрѣплен³я сдерживаютъ снѣжныя лавины, и медленно таютъ сугробы въ горахъ, все лѣто открывая новыя пастбища, свѣж³е луга.
Только оставш³еся съ тѣхъ давнихъ студеныхъ временъ старые разрушающ³еся замки, какъ умирающ³е коршуны, сидятъ на высокихъ скалахъ и потухающими глазами угрюмо смотрятъ на полныя жизни и радости цвѣтущ³я долины, да, какъ побѣдные выстрѣлы, несутся глух³е удары изъ глубины горъ, - оттуда, гдѣ люди все бьются съ непокоренными остатками покоренныхъ горъ.
И чуж³е люди все ѣдутъ изо всѣхъ концовъ м³ра въ уютныя долины, гдѣ не видно крѣпостей и солдатъ, не слышно грома выстрѣловъ,- ѣдутъ смотрѣть страну, гдѣ рядомъ лежатъ вѣчные снѣга и зрѣютъ персики, растутъ ели и каштаны, гдѣ вмѣстѣ, какъ братья, живутъ кальвинисты, католики и лютеране, нѣмцы, французы, итальянцы и евреи, составляя союзъ мира и труда, образуя одну страну, одно отечество...
Я сказки вспоминаю,- старыя дѣтск³я сказки,- какъ добрый молодецъ добывалъ себѣ невѣсту-царевну, перелеталъ черезъ горы и лѣса, бился съ великанами и трехглавыми зм³ями, рѣшалъ мудреныя загадки, которыя задавали ему волшебники... Давно швейцарск³й мужикъ нашелъ себѣ путь-дорогу, гдѣ "самъ сытъ и конь не голоденъ", давно побѣдилъ великановъ и трехглавыхъ зм³евъ и добылъ себѣ невѣстуцаревну. Давно состоитъ съ ней въ законномъ бракѣ и сидитъ дома, устраивая свое гнѣздо, воспитывая дѣтей... И мудреныя загадки рѣшилъ. Все такъ правильно и просто и неуклонно, какъ ложе Роны въ крутыхъ горахъ, и веселымъ аккордомъ звучитъ людской смѣхъ и дѣтск³е крики, и гимны, и шопотъ зеленыхъ листьевъ, и говоръ Роны, и дальн³е выстрѣлы въ горахъ. Только тамъ, въ глубинѣ долины, кукушка все о чемъ-то тоскуетъ, мечтаетъ, чего-то ищетъ...
Одинъ по одному, съ кирками и лопатами на плечахъ, идутъ мимо меня швейцарск³е мужики, веселые и довольные, какъ люди, проведш³е хорош³й день на открытомъ воздухѣ.
Я знаю, послѣ трудового дня они соберутся группами въ свои любимыя кафе и, потягивая вино, при свѣтѣ электрическихъ лампъ будутъ читать газеты и обсуждать дѣла своей общины, кантона и федеральнаго союза. И непремѣнно поднимется споръ все о томъ же, что вотъ уже вторую недѣлю занимаетъ умы моей деревушки: о выкупѣ государствомъ желѣзныхъ дорогъ. Будутъ говорить pro и contra, но я знаю, къ чему придетъ большинство. Федеральный совѣтъ хочетъ ловкимъ манеромъ провести общины... О, они отлично понимаютъ эти махинац³и! Онъ желаетъ имѣть въ своемъ распоряжен³и много денегъ и цѣлую арм³ю служащихъ и вл³ять на выборы... Въ газетахъ уже появился слухъ, что онъ собирается даже медицину сдѣлать государственнымъ учрежден³емъ и предоставить населен³ю безплатное лѣчен³е, - очевидно, онъ пытается сосредоточить въ своихъ рукахъ всѣ функц³и и всю власть и постепенно отобрать у общинъ и кантоновъ ихъ вольности и прерогативы. А потомъ заведетъ настоящую арм³ю, какъ въ другихъ странахъ, и будетъ дѣлать политику... Да, но они, bons valaisans, потребуютъ референдума и сумѣютъ своимъ властнымъ: "non" отвѣтить на хитрые происки федеральнаго совѣта. На этомъ пунктѣ всѣ сойдутся и будутъ говорить, какъ опасно давать много воли федеральному совѣту и какъ ревниво нужно беречь вольности общинъ и кантоновъ... Поговорятъ и о томъ, что дѣлается въ другихъ государствахъ, - тамъ, куда ушли на отхож³е промысла ихъ братья и сестры, сыновья и дочери.
А потомъ разойдутся и отправятся въ свои старинные дома и мирнымъ сномъ довольныхъ, сытыхъ людей уснутъ на старыхъ кроватяхъ, на которыхъ спали ихъ дѣды и прадѣды, - тѣ, которые бились съ горами и рыцарями, устраивали своимъ внукамъ тишину и уютъ этихъ домовъ, и научили ихъ говорить "non" и "oui" въ отвѣтъ на вопросы, которые ставитъ жизнь...
Солнце зашло за горы и темныя извитыя лин³и прорѣзали долину. Тяжелыя облака ползли съ вершинъ, густыми клубами окутывали горы, деревни и города,- и с³яющая долина Роны померкла, и все стало смутно, сѣро и печально. Безлюдно и тихо кругомъ, только кукушка, казалось, еще громче и печальнѣе куковала свою вѣчную пѣсню.
И я все думалъ: что она ищетъ, о чемъ тоскуетъ въ этой странѣ довольныхъ людей, гдѣ все такъ ясно и правильно?
И постепенно все уходило отъ меня, и предо мной вставали друг³я мѣста, гдѣ все смутно, сѣро и печально, гдѣ все вопросъ и загадка, гдѣ такъ подходяще кукуетъ кукушка.
Медленно катится задумчивая рѣчка. Въ хрупкой ольхѣ, подъ хилыми ракитами тихо льется она, бредетъ вправо и влѣво, возвращается назадъ, и снова долго бродитъ по степи, словно все ищетъ пути, словно думаетъ, кинуться ли ей къ Волгѣ матушкѣ широкой, въ море Касп³йское, податься ли къ Дону тихому, въ море Азовское, пропадать ли тутъ въ степи широкой на черныхъ земляхъ, на желтыхъ пескахъ... По узкимъ степнымъ балкамъ, по низкимъ берегамъ тихой рѣчки, подъ хилыми ракитами, тамъ люди живутъ. Кажется, брели они по степи долгимъ, труднымъ путемъ и остановились отдохнуть, наскоро построили себѣ жилища изъ глины и вѣтвей лозы, покрыли ихъ соломой, а потомъ снимутъ урожай и дальше пойдутъ. И, должно быть, дологъ и труденъ былъ путь,- такъ блѣдны люди, так³е усталые глаза и такъ обносилась одежда. И такъ мало донесли они.
Было ли у нихъ прошлое? Есть ли настоящее? Куда бредутъ они?
А кругомъ поля. Желтыя, зеленыя, красныя, ровными полотнами безконечно тянутся они къ тѣмъ синѣющимъ вдали высокимъ могиламъ, гдѣ лежатъ бродивш³е раньше въ степи так³е же люди. Узеньк³я дорожки вьются между полосами хлѣбовъ, забѣгаютъ къ соломеннымъ домикамъ и снова теряются въ безконечныхъ поляхъ. Тамъ, на степномъ бугрѣ, онѣ сошлись, переплелись узломъ и снова разбѣжались во всѣ стороны...
Тамъ сидитъ Никола Милостивый... Сидитъ Никола на столбикѣ, навѣсикомъ укрытый, средь широкаго поля. Старъ Никола. Отъ солнца жаркаго, отъ морозовъ лютыхъ, отъ осеннихъ дождей плакучихъ облупились его щеки, порѣдѣла сѣденькая бородка, и только выцвѣтш³е блѣдно-голубые глаза все смотрятъ изъ-подъ навѣсика. И тянутся предъ нимъ желтыя и зеленыя полосы безконечныхъ полей - далеко, далеко, вплоть до тѣхъ туманныхъ могилъ.
Давно сидитъ Никола Милостивый и все смотритъ, какъ растутъ поля, все бережетъ, чтобы не пропали люди подъ соломенными крышами, не высохли рѣчки въ степи. Напоятъ землю теплые дождички, согрѣетъ жаркое солнышко, нальется полный колосъ, - тогда Никола радуется, и въ тих³я, теплыя ночи, при свѣтѣ вспыхивающихъ зарницъ, можно видѣть, какъ улыбается подъ навѣсикомъ старенькое, сѣденькое лицо и весело смотрятъ ласковые блѣдные глаза. А кругомъ таинственный шелестъ идетъ по полю и медленно склоняются предъ Николой Милостивымъ спѣющ³е желтые колосья. Тогда радуются люди. Въ свѣтлой ризѣ, окруженный свѣчами и клубами ладана, смотритъ Никола на собравш³йся поклониться ему народъ. Время отъ времени раздается: "Радуйся, Николае, велик³й чудотворче!",- тогда словно шелестъ вѣтра проносится надъ толпой, какъ спѣлые колосья наклоняются русыя мужицк³я головы и какъ син³е васильки и розовый горошекъ во ржи мелькаютъ въ толпѣ женск³я головы...
Рѣдко радуется Никола. Бурьянъ заросъ неродившую землю, холодныя свинцовыя облака, словно страшныя птицы съ сѣрыми крыльями, низко повисли надъ землей, мечется чибисъ надъ голыми полями, припадаетъ грудью къ землѣ и снова вздымается къ холоднымъ облакамъ и какъ ребенокъ, потерявш³й отца съ матерью, стонетъ и кричитъ, и зоветъ... Тогда выцвѣтш³е глазки Николы смотрятъ печально и жалостливо, и словно слезы льются по старымъ щекамъ.
Худо тогда подъ соломенной крышей. Холодъ ходитъ по полу, снѣгъ кучей насыпался въ разбитое окно, словно мертвецъ незрячими глазами смотритъ мѣсяцъ въ обледенѣлыя стекла. А кругомъ что-то мечется по безконечнымъ снѣжнымъ полямъ и жалуется, и рыдаетъ, и зоветъ...
Сонъ снится мужику, будто ласково ржетъ его старая кобыла надъ своимъ жеребеночкомъ, мычитъ корова въ хлѣву, блеютъ овцы... То сонъ, то вьюга мечется по раскрытому двору, то вѣтеръ воетъ въ запустѣвшихъ хлѣвахъ. И онъ слушаетъ, какъ чмокаютъ во снѣ и сосутъ губами спящ³я на печкѣ дѣти, и знаетъ, что имъ тоже снится сонъ, - будто ѣдятъ они хлѣбъ, мягк³й, пухлый хлѣбъ, безъ глины и лебеды... А рядомъ лежитъ жена и все говоритъ, и говоритъ безсвязныя, дик³я слова и день, и ночь, и вотъ уже вторую недѣлю, и съ темнаго, худого, заострившагося лица свѣтятся во тьмѣ и, не мигая, смотрятъ безумные, горячечные глаза.
Тогда холодно становится въ мужицкой душѣ и пересохш³я губы глухо шепчутъ:
- Переживемъ ли? Передышемъ ли?..
И большая лохматая голова свѣшивается съ полатей, долго и пристально всматривается въ смутно-бѣлѣющ³й передн³й уголъ и въ тревожной тишинѣ избы снова слышится глухой, напряженный шопотъ:
- Никола Милостивый, угодникъ Бож³й, помоги!..